Журналы П. И. Новикова 1770–1780-х годов

Сатирические журналы, которые издавал Н. И. Новиков в 1769–1774 гг., – «Трутень», «Пустомеля», «Живописец», «Кошелек», сыгравшие такую заметную роль в развитии русской журналистики, – один за другим были закрыты. Исправлять нравы общества с помощью сатиры в России оказалось невозможным, и Новикову дали это понять весьма недвусмысленно. Но желание служить людям, распространять просвещение, развивать читателей, помогать их духовному росту не ослабело в неутомимом издателе, и он после крестьянской войны 1773–1775 гг. в новых и очень трудных социально-политических условиях решает продолжать свою деятельность, находя для нее иные формы и методы.

Новиков знал, как тяжело живется русскому крестьянству и всем неимущим людям, но мысль об открытой борьбе за общее счастье с оружием в руках не приходила ему в голову. Он был враг насильственных потрясений, задуманных даже с самыми благими целями. Новиков считал необходимым работать над моральным усовершенствованием каждого отдельного человека, помочь ему освободиться от пороков, а когда это будет сделано – исправится и общество в целом. Каждый должен был заботиться о своем нравственном перерождении, активно действовать на пользу другим людям. Такие задачи и принялись диктовать читателям периодические издания Новикова.

В 1775 г. в Петербурге Новиков вступил в ложу масонов. Участие в масонской организации дало ему новые средства и возможности, которые Новиков направил на развертывание издательской деятельности, на широкую и разумную благотворительность.

Оставив издание сборников исторических документов – «Древняя российская вивлиофика» (1773–1775) и «Повествователь древностей российских» (1776), Новиков в 1777 г. начал выпускать первый в России журнал критической библиографии «Санкт-Петербургские ученые ведомости». Предполагалось, что издание будет выходить еженедельно в продолжение всего года, но, во-первых, оно началось с опозданием – в марте вместо января, а, во-вторых, по неизвестным причинам окончилось на двадцать втором номере.

Для младенческого состояния русской литературной критики в TV пору характерно, что редакция с большими оговорками утверждала свое право оценивать новые книги, испрашивая у просвещенных читателей «вольность благодарныя критики». Рецензии – вернее сказать, аннотации отличались краткостью и почти не содержали критических замечаний. Важно отметить, что в первом номере «Ученых ведомостей» были описаны издания «Наказа императрицы Екатерины II данного Комиссии о сочинении проекта Нового уложения» вышедшие из печати в 1770 г. на четырех языках – русском латинском, немецком и французском. «Наказ» вскоре после своего составления был признан либеральной книгой, рассчитанной вовсе не на общее пользование, и Екатерина приняла меры к тому, чтобы экземпляры его были спрятаны подальше. Новое издание предназначалось не для России, а для Западной Европы, в глазах которой Екатерина хотела поддержать репутацию справедливой монархини. Тем большую смелость проявил Новиков, в особой статье напомнивший об этом документе и о работе Комиссии, на заседаниях которой, несмотря на все процессуальные преграды, горячо обсуждалось положение русских крепостных крестьян.

Кроме библиографических заметок, преимущественно о книгах исторического содержания, и публикации документов, в «Ученых ведомостях» печатались похвальные надписи к портретам Феофана Прокоповича, Антиоха Кантемира, Николая Поповского, художника Антона Лосенкова и гравера Евграфа Чемезова, сочиненные Ф. Козельским, В. Майковым, И. Дмитриевым, и надпись к портрету Ломоносова, сочиненная Поповским.

Журнал Новикова «Утренний свет», который он издавал ежемесячно с сентября 1777 по август 1780 г. включительно, сначала в Петербурге, а с мая 1779 г. в Москве, был нравственно-религиозным изданием с философским уклоном: читатели приглашались не только верить, но и размышлять об основаниях своей веры.

«Утренний свет» впервые в русской журналистике и литературе провозгласил самым важным и необходимым делом внимание к человеку, к отдельной личности, ее развитию и совершенствованию. В предисловии к первой книжке издатели утверждали: «Ничто полезнее, приятнее и наших трудов достойнее быть не может как то, что теснейшим союзом связано с человеком и предметом своим имеет добродетель, благоденствие и счастие его... Все мы ищем себя во всем... Итак, нет ничего для нас приятнее и прелестнее, как сами себе» (с. X–XI).

Таким образом, тезис «познай самого себя», характерный для учения масонов, выдвигается на первый план в журнале «Утренний свет», он сыграл важную роль в развитии русской литературы. Именно отсюда ведет начало сентиментализм в дворянском своем варианте, достигший наибольшего расцвета в творчестве Карамзина. Ученик московских масонов, Карамзин воспринял их методику работы над собой, стал необычайно внимательно относиться к собственным наблюдениям, переживаниям, чувствам и, воспроизводя их на бумаге, получил необычайный эффект. То, что еще лишь намечалось у Хераскова, бывшего масоном, как можно думать с уверенностью, уже в конце пятидесятых годов, что начинало складываться у M. H. Муравьева, – отчетливо прозвучало в «Утреннем свете» Новикова и превратилось в творческий метод у Карамзина. Журнал «Утренний свет» заявил о намерении возвести на величественный престол униженную добродетель и представить порок во всей его наготе. Неверно думать, что Новиков в своих изданиях восьмидесятых годов совсем отказывается от сатиры. Но в отличие от прежних лет он обещает пользоваться бичом сатиры с тем, «чтоб давать восчувствовать сие наказание единым токмо порокам, а не особам, поелику они суть человеки»: нужно стараться быть человеколюбивым и личностей не касаться (с. XV–XVI).

Уже в Петербурге Новиков, принявшись издавать «Утренний свет», организовал читателей вокруг просветительных целей, собирал пожертвования на бедных, стекавшиеся к нему со всех концов России, – подписчики на журнал были в каждом городе. Деньги, получаемые издателем, шли на содержание двух училищ – для мальчиков и девочек, Екатерининского и Александровского. В книжках «Утреннего света» печатались отчеты об успехах учащихся, публиковались письма жертвователей. Внезапно выяснилось, что Новиков сумел создать крупное благотворительное общество, правда, не имевшее определенного устава и членства, но от этого действовавшее отнюдь не хуже. Такая гражданская самодеятельность пришлась совсем не по вкусу императрице Екатерине II, и она, отпускавшая средства на издание «Древней российской вивлиофики», теперь распорядилась не выписывать для себя «Утренний свет» и ничем не помогла новым училищам.

Новиков постарался привлечь к чтению и дам. Для них он в 1779 г. стал выпускать журнал «Модное ежемесячное издание или Библиотека для дамского туалета». С января по апрель этот журнал выходил в Петербурге, а с мая по декабрь – в Москве, куда переехал Новиков. Всего вышло двенадцать книжек, и к каждой была приложена картинка – «Щеголиха на гулянье», «Счастливый щеголь», «Раскрытые прелести», «Убор а ля белль пуль», «Чепец победы» и т. д.

Журнал назначался «доставить прекрасному полу в свободные часы приятное чтение, почему и будут в оном помещаться только такие сочинения или переводы, кои приятны или забавны». Страницы его заполнялись сказочками, анекдотами, идиллиями, эклогами, песнями, эпиграммами, загадками, да прилагалось «и о том старание, чтобы сообщаемо было о новых парижских модах».

В апреле 1779 г. Новиков взял в аренду сроком на десять лет типографию Московского университета. Эту возможность предоставил ему директор университета M. M. Херасков, с которым Новиков дружил как писатель и, кроме того, был связан по масонской организации.

Издательские дела в Московском университете шли плохо, газета «Московские ведомости» расходилась тиражом пять-шесть сотен экземпляров, книг почти не печаталось. Новиков энергично принялся обновлять оборудование типографии, увеличил шрифтовое хозяйство набрал новых работников и в очень короткое время развернул огромную издательскую деятельность. Через пять лет бывшая убыточной университетская типография превратилась в мощное полиграфическое предприятие, выпускавшее журналы и книги, общее число которых к 1785 г. дошло до четырехсот! Для продажи печатной продукции были открыты книжные лавки в Москве, а в другие города – Петербург, Киев, Смоленск, Тамбов, Тверь, Ярославль – книги отпускались купцам на комиссию. Таким образом, широкая организация книжной торговли, проведенная Новиковым, позволила быстро доставлять книги читателю в далекие уголки российского государства.

Новиков вел дело не один. В конце 1779 г. вокруг него составилось «Дружеское ученое общество», в котором приняли участие видные московские масоны князья Трубецкие, князь Черкасский, И. П. Тургенев, профессор И. Г. Шварц и др. Все они внесли денежные средства в фонд общества, что вместе с доходами от издательских предприятий составило крупную сумму: годовой доход, как указывал на следствии Новиков, в 1784 г. составлял свыше 40 тыс. рублей. При университете на средства «Дружеского ученого общества» были открыты семинарии – Педагогическая, Переводческая и Филологическая, принявшие несколько десятков студентов.

В 1784 г. взамен «Дружеского ученого общества» была создана «Типографическая компания», участники которой были пайщиками издательского дела и вложили в него немалые деньги. 30 тыс. рублей дал А. М. Кутузов, 20 тыс. – братья Лопухины, 10 тыс. – братья князья Трубецкие, по 5 тыс. – Тургенев, Чулков и Ладыженский, на 80 тыс. рублей внесли книг Новиков с братом по оценке 25 коп. с рубля продажной цены. Новая компания приобрела несколько домов, основала крупную типографию на двадцать печатных станков, открыла в Москве на Никольской улице аптеку, расширила продажу книг.

Один за другим из типографии Новикова выходили журналы – «Утренний свет», «Московское ежемесячное издание», «Вечерняя заря», «Покоящийся трудолюбец», печаталась газета «Московские ведомости» с разнообразными приложениями, тираж которой достиг четырех тысяч экземпляров – цифры для XVIII столетия весьма значительной. В этих изданиях сотрудничали многие русские писатели и большое число переводчиков. Новиков создал крупный коллектив литераторов, силы которого он направлял на содействие просвещению русских людей, распространял культуру, знания и снабжал множеством практических наставлений и рецептов.

После «Утреннего света» Новиков с января по декабрь 1781 г. выпускал «Московское ежемесячное издание» – журнал, служивший продолжением предыдущего, но отличавшийся от «Утреннего света» включением статей по истории, географии и политике. Предисловие к первой книжке «Московского издания», написанное, как следует полагать, Новиковым, выдвигало те же цели, которым был посвящен «Утренний свет».

«Московское издание» в ряде статей касалось вопросов современной действительности, нравоучения дополняло критическими наблюдениями над окружающей жизнью и не отвергало сатиры. Автор статьи «О главных причинах, относящихся к приращению художеств и наук» (т. 1, апрель), – очевидно, Н. И. Новиков, – писал о том, что для развития наук необходимо устойчивое состояние политических учреждений, обеспечение свободы мысли, ибо науки «вольностью процветают». О России в статье не упоминалось, но мысль читателя невольно обращалась к ней, встречая строки о том, что «нигде, где только рабство, хотя бы оно было и законно, связывает душу как бы оковами, не должно ожидать, чтоб оно могло произвесть что-нибудь великое» (с. 286). Автор утверждает, что «народ есть первый собиратель плодов, науками приносимых: к знатным же они приходят весьма поздно» (с. 282).

Политическую остроту имели два «письма», опубликованные в августовской книжке журнала, – «О льстецах и о всех людях вообще» и «О государях». В первом из них говорилось, что «счастлив тот, кто не знает знатных, и еще счастливее, когда незнаем ими» (с. 247); во втором определялись качества, необходимые государю, причем слова о любовных страстях, мешающих монархам порядочно править, звучали намеком на поведение Екатерины П. Сделать государя великим могут только премудрость и правосудие.

В «Московском издании» принимали участие А. М. Кутузов, И. П. Тургенев и группа студентов Московского университета, выступавших в роли переводчиков литературных материалов.

Новиков решительно перестроил газету «Московские ведомости»: кроме заметок, переведенных из иностранной прессы, стал печатать российские известия, присылаемые корреспондентами из разных городов, ввел отдел библиографии, начал публиковать статьи и стихотворения. Газета ожила, ее полюбили читатели.

За «Ведомостями» потянулась цепь приложений, с помощью которых Новиков стремился расширять кругозор подписчиков и давать им практические советы. Так, в течение десяти лет, с 1780 по 1789 г., к «Ведомостям» дважды в неделю прилагались номера журнала «Экономический магазин», содержавшие сообщения об открытиях, опытах в сельском хозяйстве, наставления, рецепты, весьма полезные деревенским жителям. Редактором этого журнала и главным автором его был помещик-агроном А. Т. Болотов. Комплект «Экономического магазина» за время его издания составил сорок томов, и первые восемь вскоре были переизданы.

С 1782 по 1786 г. приложением к «Ведомостям» служила «Городская и деревенская библиотека или Забавы и удовольствие разума и сердца в праздное время, содержащая в себе как истории и повести нравоучительные и забавные, так и приключения веселые, печальные, смешные и удивительные».

Название журнала указывало, что он рассчитан не только на городского, но и на деревенского читателя: Новиков стремился заинтересовать чтением русскую провинцию – сидевших в своих усадьбах захолустных помещиков, уездных грамотеев – и потому заполнял страницы журнальных книжек разнообразной беллетристикой, целиком почти переводной. Из оригинальных произведений в трех частях «Библиотеки» – первой, второй и четвертой – были напечатаны «Пословицы российские», шестнадцать небольших нравоучительных рассказов, объяснявших происхождение и первоначальный смысл пословиц: «Зиме и лету перемены нету», «Малого пожалеешь, да большее потеряешь», «Замок для дурака, а печать для умного» и др., в числе которых иные имели злободневный сатирический характер. Например, рассказ «Седина в бороду, а бес в ребро» (часть II), состоящий из нескольких эпизодов, высмеивает стариков и старух, которые на склоне лет «искушением беса» совершают несвойственные их возрасту поступки – влюбляются в молодых, предаются сочинительству, безудержно шутят. Исследователи усматривают в этом рассказе намек на Екатерину II [31].

В изданиях Н. И. Новикова получили освещение война американских колоний с Англией и крах колонизаторской политики британских купцов. В одном из лучших своих журналов – «Прибавление к Московским ведомостям», подробно рассматривая политический строй вновь созданных Соединенных Штатов Америки (1784, № 39–43, 46–47, 65–69) и высказывая удовлетворение по поводу американских событий, Новиков уделяет большое внимание английской политике в Индии. На протяжении 1783–1784 гг. в «Прибавлении» было напечатано до десятка статей, затрагивающих эту тему. Несмотря на то, что статьи эти носили, казалось бы, описательный, справочный характер, – в них рассказывалось об Ост-индской компании, о ее базах в Индии, о состоянии торговли европейцев с этой страной, – журнал в своих материалах настойчиво проводил мысль о том, насколько тягостны для индийцев английские методы управления и какое недовольство они возбуждают.

В «Прибавлении к Московским ведомостям» за 1784 г. (№ 69– 71) Новиков напечатал статью «История ордена иезуитов», содержавшую ряд неблагоприятных для этой могущественной организации сведений. Узнав о статье, Екатерина II приказала изъять номера «Прибавлений», заявив, что она, «дав покровительство наше сему ордену, не может дозволить, чтобы от кого-либо малейшее предосуждение оному учинено было».

Следующим по времени приложением к «Московским ведомостям» был журнал «Детское чтение для сердца и разума», выходивший еженедельно в течение 1785–1789 гг. и составивший комплект из двадцати частей. Начиная этот журнал, Новиков руководился мыслью о том, что «в нашем отечестве... детям читать нечего» и для разумного воспитания необходимо предоставить юным читателям доступное их возрасту полезное и приятное чтение. Это намерение Новикова определялось его педагогическими взглядами, подробно изложенными им в статьях «О воспитании и наставлении детей», напечатанных в «Прибавлениях к Московским ведомостям» за 1783–1784 гг.

Новый журнал редактировали А. А. Петров и H. M. Карамзин. Содержание первых частей журнала было достаточно разнообразным и в меру нравоучительным. Начиная с девятой части журнал заполняется длинными повестями, переведенными Карамзиным, и лишь с шестнадцатой вновь возвращается к прежней манере помещать небольшие занимательные статьи и рассказы, способные привлекать детей.

В 1788–1790 гг. «Московские ведомости» имели приложением еще один журнал – «Магазин натуральной истории, физики и химии, или новое собрание материй, принадлежащих к сим трем наукам». Номера его первые два года выходили два раза в неделю, а в третий – еженедельно. Редактировал журнал А. А. Прокопович-Антонский и помещал там переводы из трех французских словарей по естественным наукам. Это издание, при всей наивности подхода редактора к составлению номеров, примечательно замыслом Н. И. Новикова знакомить читателей с начатками естествознания и просвещать умы научными сведениями о строении мира, о свойствах физических тел, о явлениях природы, о Земле, ее животных и растениях. Масонским «таинствам» журнал открыто противопоставлял здравые, основанные на современных научных данных сообщения, лишенные религиозной окраски, и по одному этому почин издателя заслуживает благодарной оценки.

Одновременно с «Городской и деревенской библиотекой» в 1782 г. в университетской типографии Новикова выходил ежемесячный журнал «Вечерняя заря». Он имел сильно выраженное религиозно-мистическое направление и заключал в себе, как говорилось на его титульном листе, «лучшие места из древних и новейших писателей, открывающие человеку путь к познанию бога, самого себя и своих должностей».

Журнал объявил, что он служит продолжением «Утреннего света», однако это было не так. Новиков продолжил «Утренний свет» журналом «Московское ежемесячное издание», затем приступил к выпуску «Городской и деревенской библиотеки», а «Вечернюю зарю», что показали исследования Г. П. Макогоненко, редактировал известный в те годы масон профессор И. Г. Шварц [32]. «Вечерняя заря» была масонским, мистическим журналом, далеким от политики и от общественной жизни. Сотрудники ее – слушатели Шварца, студенты Московского университета М. Антоновский, Л. Максимович, Л. Давыдовский, А. Лабзин и другие – переводили статьи религиозного содержания из иностранных журналов и печатали свои нравоучительные стихи.

Следующим периодическим изданием, выпускавшимся университетской типографией Новикова, был журнал «Покоящийся трудолюбец». Он издавался не помесячно, а частями, причем две части вышли в 1784 г. и две – в 1785-м. Журнал этот называл себя продолжением «Вечерней зари», но по сравнению с ней был гораздо меньше связан с мистикой и отличался литературным оформлением. Участвовали в нем студенты Московского университета: Антон и Михаил Антонские, Подшивалов, Сохацкий, Благодаров, Голубовский и др. В каждой книжке журнала сначала были помещены статьи религиозно-моралистического характера, молитвы в стихах, переложения псалмов, рассуждения на темы евангелия, призывы к добродетели. Но затем следовал развлекательный материал – небольшие повести, анекдоты, загадки, эпиграммы, статейки для детей. Встречаются сатирические выпады против пороков, правда, имевшие вид чрезвычайно общий и далекие от «личностей» и злобы дня.

За время с начала аренды университетской типографии до ареста Новикова, т. е. с 1779 по 1792 г., он издал около девятисот названий книг, в числе которых были и многотомные труды. Разумеется, среди этой массы встречаются и религиозные, а также масонские издания, но их было сравнительно немного. Основную же часть составляли книги, содействовавшие просвещению читателей. Новиков печатал сочинения Сумарокова, Хераскова, Николева, переводы произведений Вольтера, Расина, Корнеля, Мольера, Руссо, Дидро, Даламбера, Свифта, Фильдинга, Смолетта, Гольдсмита, Стерна, Юнга, Локка, Клопштока, Виланда, Геллерта, Лессинга и многих других.

Издательская и общественно-благотворительная деятельность Новикова и его друзей не переставала обращать на себя подозрительное внимание правительства. В 1785 г. Екатерина II приказала освидетельствовать все книги, изданные Новиковым, и самого его испытать в законах православной веры. Архиепископ Платон провел такое испытание, и после беседы с Новиковым доложил государыне, что он является истинным христианином. Книги также не внушили особых сомнений: из четырехсот шестидесяти книг, вышедших к тому времени в типографии Новикова, только двадцать три были признаны «могущими служить к разным вольным мудрованиям, а потому к заблуждениям и разгорячению умов». Шесть из них были масонскими, их распорядились сжечь, семнадцать же, в числе которых были произведения Вольтера, сборники сказок, песен, романов, лишь запретили продавать.

Попытка найти в трудах Новикова что-либо предосудительное, таким образом, Екатерине вовсе не удалась, расправу с ним приходилось пока отложить в надежде подыскать юридические к ней основания. Однако вскоре императрица решила и не стараться о соблюдении законности: Новиков превращался для нее в грозную силу.

Неурожайный 1787 г. отозвался повальным голодом среди крестьянства Московской губернии. Правительство, бессильное справиться с бедствием, приуменьшало его размеры. Новиков, бывая в деревне, собственными глазами видел народные страдания и немедленно устремился на помощь – роздал весь хлеб из амбаров своего поместья, занял денег, закупил зерно и передал его крестьянам окрестных деревень. В Москве Новиков громко и страстно говорил о голоде, призывал выручить крестьян и собрал денежные средства. Богатый заводчик Походяшин одолжил Новикову пятьдесят тысяч рублей для голодающих. Новиков поехал в деревню, прожил там зиму и весну 1788 г., накормив жителей ста селений и обеспечив их семенами для посева. Хлеб крестьяне получали в долг и после сбора урожая в огромном большинстве постарались расплатиться с Новиковым. Он ссыпал хлеб в запасной магазин и создал хлебный фонд на случай нового неурожая.

Бескорыстная помощь народу, оказанная Новиковым, была сочтена правительством особо опасным действием. При первых известиях о Французской буржуазной революции 1789 г. надзор за Новиковым усилился. После истечения десятилетнего срока договор на аренду университетской типографии с ним не был продлен. Новый московский главнокомандующий князь Прозоровский получил от Екатерины II инструкции строго наблюдать за «известной шайкой» и поспешил уведомить императрицу об опасностях распространенной в Москве, «мартинистской заразы».

Весной 1792 г. у Новикова был произведен обыск, его арестовали в имении и под конвоем команды гусар доставили в Москву, а затем тайно перевезли в Шлиссельбургскую крепость. Допрашивал Новикова сыщик и палач Шешковский, применяя пытку. Императрица читала протоколы допросов и руководила следствием.

Новиков был объявлен «государственным преступником», организатором заговора против правительства, руководителем тайного общества, опасного для православной религии, агентом иностранных держав, издателем «развращенных книг». И хоть все обвинения эти ничем не подтверждались, Новикова приговорили к смертной казни, замененной пятнадцатилетним заключением в Шлиссельбурге. Его огромное издательское предприятие было разрушено, тысячи книг сожжены, все имущество компании пущено с молотка.

По сравнению с Новиковым его товарищи-масоны Лопухин, князь Трубецкой, Тургенев, привлеченные к делу как «соучастники», были наказаны чрезвычайно легко – им приказали жить в собственных деревнях и только. Такой приговор показывает, что императрица имела целью поразить одного Новикова, покончить с его просветительской деятельностью и не придавала большого значения масонским связям знаменитого издателя.

Екатерина II добилась своего – уничтожила дело ненавистного ей Новикова. Он вышел из тюрьмы после воцарения Павла I в 1796 г. совершенно разбитым и больным человеком. До самой смерти, в 1818 г., Новиков жил в своем разоренном поместье, отчаянно боролся с нуждой и страдал от болезней.

Но то что совершил он в годы своего расцвета, навсегда внесло его имя в историю русской литературы и журналистики, всей нашей национальной культуры.

«Вестник Европы»

Журнал «Вестник Европы» принадлежит к числу немногих долговременных русских изданий: он выходил почти тридцать лет, с 1802 по 1830 г., и направление его за этот срок, естественно, не раз изменялось. Задумал выпускать «Вестник Европы» московский книгопродавец И. В. Попов, пригласивший на пост редактора H. М. Карамзина. В течение двух лет Карамзин руководил изданием журнала, получая три тысячи рублей в год; в истории русской журналистики это первый случай оплаты редакторского труда.

«Вестник Европы» был двухнедельным общественно-политическим и литературным журналом, рассчитанным на более или менее широкие круги дворянских читателей в столицах и провинции.

При Карамзине «Вестник Европы» состоял из отделов: «Литература и смесь» и «Политика». Большой заслугой редактора было выделение «Политики» в самостоятельный отдел: Карамзин угадывал запросы читателя, желавшего видеть в журнале не только литературное периодическое издание, но и общественно-политический орган, способный объяснить факты и явления современности. В отделе помещались статьи и заметки политического характера, касавшиеся не только Европы, но и России, политические обозрения, переведенные Карамзиным или им самим написанные, речи государственных деятелей, манифесты, отчеты, указы, письма и т. д.

Составление и редактирование политического отдела полностью лежало на Карамзине, и он делал все для того, чтобы этот отдел стал ведущим в журнале. Благодаря его стараниям статьи и сообщения отличались как свежестью и полнотой материала, так и живостью изложения. И это сразу же оценили современники. Намеченный первоначально тираж в 600 экземпляров был увеличен вдвое – и то едва удовлетворил желавших подписаться. Такой необыкновенный для своего времени успех «Вестника Европы» В. Г. Белинский объяснял способностью Карамзина как редактора и журналиста «следить за современными политическими событиями и передавать их увлекательно»[40]. Белинский в заслугу Карамзину ставил «умное, живое передавание политических новостей столь интересных в то время» (IX, 678). Он писал, что Карамзин составлял книжки «Вестника Европы» «умно, ловко и талантливо» поэтому их «зачитывали до лоскутков» (VI, 459).

Неоднократно подчеркивая важную роль Карамзина в формировании русской читающей публики («он создал в России многочисленный в сравнении с прежним класс читателей, создал, можно сказать, нечто вроде публики» – IX, 678), Белинский имел в виду и уменье Карамзина как редактора и журнального сотрудника устанавливать тесные контакты журнала с читателями.

Наряду с переводами из иностранных авторов и периодических изданий в отделе «Литература и смесь» помешались художественные произведения в стихах и прозе русских писателей. Карамзин привлек к сотрудничеству Г. Р. Державина, M. M. Хераскова, Ю. А. Нелединского-Мелецкого, И. И. Дмитриева, В. Л. Пушкина, В. А. Жуковского и часто сам выступал на страницах журнала (повести: «Моя исповедь», «Рыцарь нашего времени», «Марфа-посадница» и другие, а также публицистические статьи). Материалами этого отдела определялась литературная позиция «Вестника Европы» – защита сентиментализма.

В отличие от «Московского журнала» Карамзина в «Вестнике Европы» не было отдела критики. Редактор мотивировал его отсутствие, во-первых, нежеланием наживать врагов среди писателей, а во-вторых тем, что серьезная, строгая критика возможна только при богатстве литературы, в России еще не достигнутом.

Оценка «Вестником Европы» современной европейской политической жизни дана в программной статье Карамзина «Всеобщее обозрение», которой открывался отдел «Политики» в первом номере журнала за 1802 г. Карамзин решительно осуждает «ужасную» французскую революцию, якобинскую диктатуру называет «опасной и безрассудной», он с удовлетворением отмечает, что Франция, «несмотря на имя и некоторые республиканские формы своего правления, есть теперь в самом деле не что иное, как истинная монархия». Наполеону Бонапарту, провозгласившему себя верховным консулом Франции, Карамзин ставит в заслугу подавление французской революции; и в то же время он призывает Бонапарта дать свободу Швейцарии, «уничтоженную безрассудными французскими директорами».

Почему же Карамзин, утверждавший необходимость монархического правления для Франции и России, защищает право Швейцарии на республику? Дело в том, что он, как и некоторые французские просветители (в частности, Руссо), характер государственного устройства страны ставил в зависимость от ее территориальной протяженности: по их мнению, большим странам наиболее удобна и необходима просвещенная монархия, малым – республика. Эти две формы государственного устройства противопоставлялись третьей – «деспотии», которая в политических теориях французских просветителей (и у Карамзина) считалась неразумной, тормозящей прогрессивное развитие человечества.

Как и многие его современники, Карамзин тяжело переживал деспотизм павловского правления, как и они, поверил либеральным речам Александра I и приветствовал царя. Он начал издавать «Вестник Европы» в духе либеральных веяний своего времени, восхваляя в деятельности правительства все то, что способствует превращению России из деспотии в просвещенную монархию. Защищая незыблемость крепостного душевладения, Карамзин в то же время призывал помещиков быть гуманными и великодушными в обращении со своими крестьянами; он наивно верил в возможность подобного рода отношений в условиях крепостной России.

Возьмем для примера статью Карамзина «Приятные виды, надежды и желания нынешнего времени» (1802, № 12). Эта статья обычно приводится для доказательства того, что автор ее был оголтелым реакционером и крепостником. По существу же Карамзин здесь рисует просвещенную монархию в ее идеале. Тирания помещиков над крестьянами постепенно исчезнет под влиянием просвещения, – ведь оно «истребляет злоупотребление господской властью», крепостное душевладение войдет в русло законности (по закону, который на практике, конечно, не соблюдался, помещик имел право пользоваться крестьянским трудом только три дня в неделю) [41], крестьянин перестанет быть угнетаемым рабом. Вот идеал Карамзина: «Российский дворянин дает нужную землю крестьянам своим, бывает их защитником в гражданских отношениях, помощником в бедствиях случая и натуры: вот его обязанность! Зато он требует от них половины рабочих дней в неделе: вот его право!». Заявляя, что «дворянство есть душа и благородный образ всего народа», Карамзин настаивает, что дворянин может называться истинным гражданином и патриотом в том случае, если он «печется о своих подданных».

В «Вестнике Европы» 1802–1803 гг. Карамзин писал не столько о том, что реально существовало в русской жизни, сколько о том, что, по его мнению, должно быть. Например, когда он прославлял «сердечную связь» монарха с подданными и помещика с крестьянами, то имел в виду не реально существовавшие отношения, а свою мечту о подобного рода отношениях. Он взял на себя смелость давать «урок» царю, как управлять государством, и помещикам, как управлять крепостными крестьянами.

Мечтая о просвещенной монархии, Карамзин единственно в развитии наук и искусств видел средство для устранения социальных конфликтов. Поэтому он восторженно откликался на все указы правительства в области просвещения и напечатал ряд статей на эту тему со своими рекомендациями – «О новом образовании народного просвещения в России» (1803, № 5), «О верном способе иметь в России довольно учителей» (1803, № 8) и др.

Карамзин грустит по поводу того, что в России литература и наука не пользуются таким же признанием, как другие виды деятельности человека, что светские люди чуждаются занятий литературой и наукой (статья «Отчего в России мало авторских талантов?», 1802, № 14). Он с удовлетворением отмечает рост книжной торговли не только в Москве и Петербурге, но и в провинциальных городах, подчеркивая большие заслуги в этом замечательного просветителя Н. И. Новикова («О книжной торговле и любви ко чтению в России», 1802, № 9). Карамзин указывает также на значение московского периода журнально-издательской деятельности Новикова (1779–1789 гг.), сообщает, что при Новикове тираж «Московских ведомостей» возрос с 600 до 4000 экземпляров, и приводит любопытную социальную характеристику читателей газет. Оказывается, дворяне предпочитают читать журналы и пока еще не приучили себя к русским газетам: «Правда, что еще многие дворяне, и даже в хорошем состоянии, не берут газет, но зато купцы, мещане любят уже читать их. Самые бедные люди подписываются, и самые безграмотные желают знать, что пишут из чужих земель». Далее Карамзин поясняет: «Одному моему знакомцу случилось видеть несколько пирожников, которые, окружив чтеца, с великим вниманием слушали описание сражения между австрийцами и французами. Он спросил и узнал, что пятеро из них складываются и берут московские газеты, хотя четверо не знают грамоте; но пятый разбирает буквы, а другие слушают».

В 1804 г. Карамзин, назначенный придворным историографом, отходит от руководства «Вестником Европы». В последующие семь лет редакторы журнала менялись: в 1804 г. «Вестник Европы» редактировал писатель-сентименталист П. П. Сумароков, в 1805– 1807 гг. – профессор Московского университета историк М. Т. Каченовский, в 1808–1810 гг. – В. А. Жуковский (в 1810 г. совместно с Каченовским). В 1811 г. Каченовский, оттеснивший Жуковского от редактирования «Вестника Европы», становится бессменным редактором журнала до самого его прекращения в 1830 г. (только в 1814 г. в связи с болезнью Каченовского его на посту редактора временно заменил беллетрист и переводчик В. В. Измайлов, при котором в печати дебютировали Пушкин, Грибоедов, Пущин, Дельвиг и другие молодые поэты).

После Карамзина «Вестник Европы» утрачивает свои положительные журнальные качества – современность и злободневность. Политические обзоры и публицистические статьи теперь появляются крайне редко; отдел «Политики» сводится к простому перечню фактических известий. В период войны с Францией (1806–1807) «Вестник Европы» открыто проводит антифранцузскую линию, причем выпады против вольнодумных французов сопровождаются настоятельной защитой и идеализацией патриархальных нравов древней России. С каждым годом в журнале заметно усиливаются консервативные тенденции, чему активно содействовал Каченовский. При Каченовском в «Вестнике Европы» большое место отводится научным статьям, особенно по русской истории. Под влиянием Каченовского «Вестник Европы» ведет защиту «Рассуждения о старом и новом слоге российского языка» А. С. Шишкова, решительно выступает против критиков-карамзинистов и прежде всего против П. И. Макарова, автора острой критической статьи о трактате Шишкова в «Московском Меркурии» 1803 г. Каченовский даже предоставляет Шишкову страницы «Вестника Европы» для ответа своим литературным противникам (1807, №24).

В годы редакторства Жуковского (1808–1810) ведущим отделом «Вестника Европы» становится отдел литературный. Сам Жуковский сотрудничал в журнале как поэт и прозаик: он напечатал в журнале свыше двадцати стихотворений и такие ставшие известными произведения, как баллады «Людмила», «Кассандра», поэму «Громобой», повесть «Марьина роща». Жуковский привлек в журнал новых сотрудников – К. Н. Батюшкова, Н. И. Гнедича, П. А. Вяземского, Д. В. Давыдова и др. При Жуковском в журнале печаталось много критических и теоретических статей по вопросам литературы; большую часть их написал (или перевел) сам поэт.

С 1811 г., когда Каченовский стал единоличным редактором, в «Вестнике Европы» постепенно усиливаются элементы консервативности, так что в 1816 г., к началу формирования идей дворянской революционности, он окончательно переходит в лагерь реакционной журналистики. В 1816–1830 гг. «Вестник Европы» активно защищал самодержавно-крепостнические устои, поддерживал реакционные литературно-политические объединения («Беседу любителей русского слова»). Ратуя вместе с Шишковым за сохранение классицизма, Каченовский в «Вестнике Европы» постоянно выступал против всех передовых явлений в русской общественной мысли и литературе, против сентиментализма и романтизма, связывая эти литературные направления с политическим либерализмом. На страницах «Вестника Европы» жестоко преследовались произведения Пушкина, Грибоедова, писателей-декабристов. Передовые литераторы, прежде всего критики декабристского лагеря, Пушкин, Н. Полевой, вели последовательную, принципиальную борьбу с «Вестником Европы» Каченовского, вскрывая реакционную сущность журнала. Белинский так характеризовал это издание: «Вестник Европы», вышедши из-под редакции Карамзина, только под кратковременным заведыванием Жуковского напоминал о своем прежнем достоинстве. Затем он становился все суше, скучнее и пустее, наконец сделался просто сборником статей, без направления, без мысли и потерял совершенно свой журнальный характер... В начале двадцатых годов «Вестник Европы» был идеалом мертвенности, сухости, скуки и какой-то старческой заплесневелости» (IX, 683).

Совершенно растеряв читателей, «Вестник Европы» прекратил свое существование в 1830 г.