2015-04-20
498
Увы, мои злые ожидание не свершились. Музыкант резко наклонился к Алине, опершись сжатыми кулаками о стол и касаясь волосами ее волос, и что-то вновь начал говорить, но какое у него было выражение лица при этом, я уже не видела - Кея опять загораживали.
- Наверное, он уже признался ей! - взволнованно прошептала менеджер, вновь застывшая недалеко от меня. Она, как главный режиссер, зорко следила за ситуацией.
Женщина, не разобравшись толком, что к чему, подала кому-то знак, и около барной стойки немедленно появились мужчины во фраках - они профессионально и не спеша заиграли, кажется, Чайковского.
Одновременно с первыми нежными звуками плавно погас свет. На пару мгновений зал окутала темнота, чтобы затем уступить место томной люминесценции, медленно и с достоинством переливающейся всеми оттенками розового, золотого и голубого цветов.
По-моему, он все же психанул. Кей потянул Алину за руку, и она легко поддалась, оказавшись рядом с ним. Не знаю, что хотел сделать двуличный солист "На краю", но брюнетка оказалась проворнее. Алина вдруг прильнула к нему, обняв за плечи и с силой сжав пальцы, а он не шевелился, даже не оттолкнул от себя ее. Почему он не может быть к ней жестче? Почему он жесток только со мной?
Силуэты Алины и Кейтона осветились бледно-оранжевым - сверху кто-то направил на них свет, и это казалось жутко романтичным. Как будто бы он действительно ждал Алину, а не меня. Господи, как же меня это бесит! Лучше бы пришла я и при всех отказала бы ему! Сказала бы гордо: "Отвали от меня, придурок, ты не мой принц!". А она - она устраивает цирк.
- Какая пара яркая, - услышала я и, скрестив пальцы под подбородком, продолжала наблюдать.
Антон отстранился от Алины с некоторым опозданием, но не переставал глядеть ей в глаза, что-то хотел сказать, а потом, по-моему, хотел даже уйти, но в это время к их столику подкатили огромный торт - настоящее произведение искусства.
Повар хорошо расстарался.
- Сюрприз Екатерине! - провозгласила менеджер. Народ тут же заинтересовался сюрпризом.
Крышка торта открылась и из него артистично высунулась нарядная девочка лет восьми с распущенными золотыми волнистыми волосами, над которыми сиял золотом нимб. Она была наряжена, как ангел: белое простое платьице, перехваченное голубой лентой в поясе, два нежных крылышка. Они сверкали под прожекторами и казались настоящими.
- Привет, Катя, - тоненьким голоском пропищала девочка с нимбом, обращаясь к Алине. Та молчала и с улыбкой смотрела на Кея, а не на малышку. Она была без ума от него, и я тоже была без ума - от злости, желания отомстить и неожиданной ревности.
Так и не дождавшись от Алины каких-либо слов или кивка, девочка звонким голоском продолжила. Менеджер ей только одобряюще кивнула.
- Я недавно встретила Антона. Он очень хороший. Правда. И он кое-что мне рассказал. Он побоялся говорить тебе, поэтому его слова я передам сама.
- Ой, как мило, - воскликнули три подружки, сидевшие около окна.
Ой, как сладко! Он с ума сошел? Что за представление а-ля розовые сопли в кофе-антураже?
Девочка-ангел задорно улыбнулась, поправила одно из крыльев и договорила:
- Антон просил сказать Кате, что он очень ее любит. Он не знает, как сказать ей это. Поэтому попросил меня. Он хочет, чтобы Катя тоже его любила.
Я почувствовала, что у меня все больше и больше растет желание расхохотаться. Привет, истерика?
Кейтон, ждущий меня (!!!), опустился за стол в изнеможении. Его планы были окончательно разрушены. А девочка все говорила и говорила, изредка глотая от волнения окончания слов.
- Он сказал мне, что его желание - чтобы Катя стала его девушкой. И просил передать ей самое красивое кольцо в мире. - С этими словами ангел протянула Алине черную круглую коробочку, где, предположительно и лежал подарок. И брюнетка взяла его, улыбаясь, как актриса, только что получившая "Оскара", хотя имевшая на это мало шансов.
Я, не мигая, наблюдала за Лесковой, чувствуя, что еще чуть-чуть, и я буду ненавидеть ее так же сильно, как и Тропинина. А мои руки сами собой опустились на стол и сжали края салфетки - это ведь мое украшение! Подарок для меня. Убери свои руки, стерва!
Но сестра Арина уже взяла коробочку. Как только она это сделала, Чайковский изменился на Гайдана, если моя память меня не подводила. А сверху на пару полетели белоснежные перышки, которые, медленно кружась, оседали на полу, на столе и на самих Алине и Кее, и на тех, кто стоял или сидел рядом. Менеджер, видя это, первой начала аплодировать, и весь зал: и посетители, и работники, тут же радостно и вполне искренне поддержал ее в этом. Все стали со своих мест и улыбаясь, хлопали в ладоши и смеялись. Им нравилось представление.
- Мой торт прекрасен! - услышала я голос самодовольного повара.
- Я тоже люблю тебя, Антон! - задорно и громко прокричала Алина, вызвав положительные эмоции у мужской части пиццерии. - Спасибо за то, что ты есть и за то, что ты со мной.
- Всем шампанское! - громко завопила довольная происходящим менеджер. - Шампанское в студию!
Кей измученно, как мне показалось, улыбнулся. У меня появилось такое чувство, что его все это вконец достало и сейчас он выкинет что-нибудь забавное.
Он меня не подвел.
Антон встал, не слишком нежно взял брюнетку за подбородок, что-то прошептал, приблизившись к ее щеке, аккуратно отобрал черную коробочку, а потом совершенно неожиданно резко схватил Алину за локоть и поволок прочь из зала. Она пыталась сопротивляться, но Кей что-то сказал ей (я опять не слышала, что) и вновь повел следом за собой. Он шел быстрым размашистым шагом, а она не успевала за ним.
- Куда он? - удивилась менеджер. - А как же все остальное?
А другие, обрадованные шампанским, думали, что все так и должно быть.
- Как-то жестко он со своей девушкой обращается, - удивленно произнес кто-то, на что ему сказали, что "чувак, оплативший все это, может хоть как обращаться в герлой в зеленом".
Я, желая увидеть развязку этой истории, выскользнула из-за стола - хотела сделать это незаметно, но едва не споткнулась о ноги какого-то мужика, с легкой душой рассуждающего об истинной романтике в целом и о проявлении ее среди современной молодежи в частности. По его словам выходило, что Кейтон - черный романтик. Может быть он, не зная этого парня, и был прав.
Чуть не упав, я быстро прошла к выходу, чтобы успеть за Кеем и за Алиной и, оказавшись на улице, затаилась за пышным декоративным кустом. Потому что увидела их около дороги. Он стоял от девушки на расстоянии пары метров и кричал совершено не по-джентельменски:
- Зачем ты сюда пришла? Убирайся немедленно! Я тебя не хочу видеть. Вон, уходи вон.
- Кей, Кей, перестань, я же тебя люблю. Поэтому я и пришла к тебе, - взмолилась брюнетка, потеряв где-то свою гордость. - Пойми ты. Пойми!
- Хватит меня преследовать! Убирайся! - не внимал ее просьбам парень, а голос его был откровенно злой. - Что ты тут забыла? Что ты посмела сделать с моей Катей?
От этих слов я невольно улыбнулась и зажала рот ладонью. Вот что называется: пустячок, а приятно.
Смотри, не выбеги к нему на дорогу от этого пустячка. Я потеряю всякое уважение к тебе.
- С твоей Катей? Дракончик, когда она успела стать твоей? - спросила тихо и обиженно брюнетка. Она замолчала и с покорной нежностью добавила еще тише. - Твоя - я.
- О, нет. Совершенно нет. Ты мне не нужна, поймешь это или нет?
- Я понимаю то, что ты до сих пор ко мне неравнодушен. Как и я.
- Отвечай только за себя, Алина. Уходи. Ты оглохла?
- Нет. Ты мне нужен.
- Знаешь, дорогая, когда-то ты тоже нужна была мне. - Голос у парня слегка срывался, когда он произносил эти слова. - Ты была мне так нужна, но тебя не было рядом. И ты не хотела быть рядом.
Алина села на бордюр, не боясь за великолепное платье. Люди, проходившие мимо, с интересом на нее оглядывались.
- Я была такой дурой. Тогда я была малолетней дурой.
Я видела, что в глазах музыканта было сожаление (или мне это только показалось?), а потом он повернулся ко мне спиной. И до меня донесся голос Кея, холодный, до покалывания в ладонях.
- А теперь что, выросла? Поменяла приоритеты? Стала до невозможности доброй девочкой?
- Но это... это правда. Милый, это правда.
- Я что-то странное слышу. - Задумчиво протянул Кейтон. - Да мне экстази не нужно, чтобы слышать столь удивительные вещи. Давай, уходи.
- Не уйду. Только с тобой. - Упрямо продолжала Алина, и ее высокий голос звучал все тверже и тверже. - Антон, Дракон, я - твоя. Я признаю, что ты сильнее, и я хочу быть с тобой. Всегда.
- Отлично. - Кейтон вдруг внимательно поглядел на сидящую девушку, и, вновь схватив за запястье, запихал в свою машину, припаркованное рядом. Лескова, впрочем, не сопротивлялась.
Вот черт! Уехали! Я проводила глазами синее авто. Его лицо было яростным. Я не хотела бы, чтобы он так сердился на меня.
Я вышла из-за куста с не слишком живым лицом. Он все-таки сломался? Поверил ей? Забыл, что приходил в это место ради меня?
Не-на-ви-жу.
Около самой дороги, по которой туда-сюда носились машины, под изящным фонарным столбом, лежала черная круглая коробочка - видимо, Кей обронил ее или выкинул в порыве злости, пока я еще была в пиццерии.
Удача или, напротив, невезение?
Я, оглядываясь по сторонам, подобрала коробку.
Кольцо из розового золота с голубыми камнями очень изящно смотрелось на моем пальце.
По-моему, это сапфир или топаз.
Кажется, он все же поверил ей. Ведь иначе и быть не могло: она была искренней и красивой. Антон всегда любил искренность, ну а красота всегда делает с мужчинами удивительные вещи. Но почему он все еще такой злой?
- Мы куда, любимый? - спросила удивленная Алина. Платиноволосый молодой человек молчал, и что-то в нем пугало ее. Парень умел быть истинным драконом, и злиться мог долго. Хотя иногда его злость проходила очень быстро - все зависело от ситуации и настроения певца. - Не молчи. Куда мы?
- Закопать твой труп, - ответил все же Кей.
- Правда, куда? Что... что ты решил?
- Что закопаю его в лесу.
- Я всегда любила твой темный юмор, дракончик, - рассмеялась девушка и положила руку ему на колено.
Он остывает?
- Убери, - велел солист рок-группы.
- Не-а, - игриво отвечала Алина, решившая идти до последнего. - Я красивая сегодня? Это платье я купила специально для тебя.
- Ты ждешь, что я скажу, что ты всегда красива? Да, ты красива, - зло отвечал парень, разгоняясь все сильнее. - Красивая, и это все. Больше в тебе вообще нет ничего от нормального человека, кроме этой твоей красоты.
- Что? - удивленно спросила Алина, и ее умело подкрашенные темно-розовой помадой губы сжались в тонкую ниточку.
Кейтон с ухмылкой повернулся к ней, подмигнул и пропел:
Ты красивая и злая, словно белая волчица
Только на луну не воешь. Мой хорошенький типаж.
Твое тело - ммм, прикольно. Разум мой уже мутится.
Но другой я королеве уже падший верный паж.
Девушка сама нехотя убрала руку с его ноги.
- Что это?
- Ты ведь не любишь, когда я пою? Но вообще-то это куплет из одной песни. Думаю, ты никогда не слышала ее.
Брюнетка с тревогой поглядела на Кея, чьи серые глаза смотрели на дорогу, а не на нее.
- Я не слышала ее прежде. Ты сам, да, ты сам написал ее?
- Я все делаю сам. - Согласился парень. - Живи, до твоего дома было ближе, чем до леса. Приехали, Алинка, - и он с визгом затормозил перед высоким элитным домом. Кей открыл Алине дверь едва ли не на ходу.
- Убирайся, - сдавленно сказал он, вновь меняясь на глазах. - Я привез тебя домой. Надеюсь, найдешь дорогу до своей квартиры без приключений.
Зрачки девушки расширились, словно бы ей на глаза опустилась кромешная тьма.
- Кей! Зачем! Я хочу побыть с тобой! Я хочу тебя! Я же пришла к тебе, не она, я! Я, понимаешь? Ты ведь ждал ее? Ты ведь обещал!
Молодой человек был непреклонен. Он вышел на улицу и вытащил за руку Алину.
- Больно, идиот, - огрызнулась она.
- Уходи. И никогда не попадайся мне на глаза, - твердо отозвался парень. - Зачем ты ходишь за мной? Уходи, Алина. Уходи домой!
- Милый, Антон, любимый, но она ведь не пришла к тебе, она пришла к Кею, - глядя ему в глаза, зашептала брюнетка, понимая, что он все еще рассержен и холоден.
- К Кею... Ты как будто говоришь о другом человеке, - Его рука опустилась на ее обнаженное плечо. Блондин понимал, что имеет власть над влюбленной в него вновь девушкой, и играл с нею, хотя сам испытывал от этого странное болезненное удовольствие, которое сам подсознательно сравнивал с энергетикой стихов Бодлера.
- Для нее - вы два брата, - сдерживала себя, чтобы не расплакаться Алина. - И он выбрала... не того.
- А я сначала и не понял. Что?! Что ты сделала? Что ты сделала, что она не пришла? - закричал молодой человек, не в силах больше сдерживать глубокую ярость. - Отвечай мне!
- Я тебе уже говорила, - пожала плечами девушка, с вызовом глядя на него, - что я здесь совершенно не при чем. Твоя Катенька выбрала Кея, а не Антона, а, значит, ты должен ее забыть - ты же сам так говорил, что забудешь. - Алина вдохнула побольше воздухе, с милой улыбкой взяла его за локоть и положила голову на плечо музыканту - Слушай, раз так, давай вспомним наше прошлое и проведем эту но...
- Не трогай меня, - вырвал руку парень, - и уходи, уходи отсюда.
- Я люблю тебя, - как робот, повторяла девушка. Она надеялась до последнего. Эти слова парня отрезвили и даже заставили внешне успокоиться.
- Алина, пожалуйста, перестань мучить меня, - тихо произнес Кейтон. - Хочешь мучиться сама - пожалуйста. Я - пас.
- Но ведь мы можем все начать заново, - чарующим голосом проговорила Лескова. Большинство мужчин растаяло бы от таких нежных интонаций.
- Я не собираюсь начинать заново, я тебе не прекрасный принц, который умеет прощать, - огрызнулся солист "На краю". - Детство давно закончилось, дорогая. Я потерял корону.
- А не было ли детством то, что ты устроил в пиццерии? - разумно поинтересовалась она. - Милая подростковая романтика. На нее клюнула бы только эта маленькая сучка.
- Уходи.
- Ты меня ненавидишь? - грустно взглянула на него Алина.
- Я вообще ничего к тебе не чувствую. Ты для меня никто. Теперь уже никто. Девочка на пару раз, и все.
- Я ничего не делала. Она сама не пришла к Антону. - Солгала Лескова. - Она сама сказала мне, кого выбирает и к кому поедет. Я лишь не хотела оставлять тебя одного.
Кей в порыве отчаяния взлохматил голову обеими руками, и на лоб упали тяжелые бело-серебряные пряди, вновь закрыв пол-лица. Он, с некоторым даже отвращением, освободился о рук своей первой любви и без слов сел в машину, стартанув с места с большой скоростью. А Алина отчего-то застыла на месте, похожая на статую древнегреческой богини.
Она не знала, куда он поедет.
Кажется, это был проигрыш.
Девушка стояла на месте минут десять или больше, а потом тяжело вздохнула и закрыла холеное лицо руками. Стервы не должны так вздыхать, но брюнетка в эти минуты совсем об этом не думала. Ей казалось, что на нее только что вылили тонну холодной воды.
И зачем когда-то давно она поступила так по-глупому и оставила этого очаровательного надменного подонка, в чьи объятия ей хотелось вновь и вновь?
- Арин, - набрала Алина номер на мобильном телефоне, садясь прямо в дорогом вечернем платье на асфальт, - Арин, кажется, это все. Да... Ты оказался прав, посмейся. Не хочешь? Я около дома предков, но я не хочу идти домой. Я хочу умереть. Или убить ее. Я не знаю, почему так произошло, и что я сделала не так. Не успокаивай меня, ты был прав, это все - плохая затея. Нет, не надо приезжать за мной. Не надо.
Но он не внял ее словам, и уже через двадцать минут брат приехал из звукозаписывающей студии, где вместе с Филом сводил и редактировал пару треков знакомой панк-рок команде, и отвел девушку в квартиру родителей. Он не сказал ей почти ни слова, зато понимал, что она чувствует. И знал, что к сестре сейчас не нужно лезть с сочувствиями - она не примет их или сочтет за издевку. Не хочет казаться слабой. Отказ Кея стал для нее ударом, новым ударом. Арин, на самом деле знавший, что так и закончиться затея Алины, молча провожал ее, подумав отстраненно, что лучший друг сегодня будет мучиться не меньше. Эта девочка, Кэт, тоже. Да и самого Арина нельзя было назвать самым счастливым парнем.
- Спасибо, - обняла его неожиданно сдержанная и даже всегда холодная сестра, когда они оказались перед дверью в квартиру родителей. Арин не подал вида, что удивлен. Погладил сестру по голове и сказал спокойно:
- Кей одумается и вернется к тебе. Но лучше будет, если ты забудешь его.
- Забуду? - Алина отошла от старшего брата и вдруг печально и одновременно с этим злорадно улыбнулась. - Я могу проиграть бой, но не сражение. Я никогда не сдаюсь.
- Хватит уже, - Арин убрал за плечи длинные распущенные волосы. - Ты устала, иди домой.
- Ты не веришь мне, что я не сдамся? - высокомерно спросила девушка. - А я не сдамся, я же скорпион. Я никогда не обращала внимания на всю эту чушь со знаками зодиака, пока Кей не начал увлекаться этим. Он всегда говорил, что скорпионы - настойчивые и страстные. Я подтвержу его слова на собственном примере.
- Подтвердишь, хорошо, - чуть улыбнулся парень. - Иди уже, я позвонил родителям и сказал, что ты придешь. Мама ждет тебя.
- А ты?
- Студия, - коротко отвечал ей Арин.
- Репетировать будешь что ли? Один? Кея там нет, идиот Келла опять с кем-то подрался. Малыша Рэна до сих пор нет в городе. Ты с зеркалом репетируешь? - прекрасно была осведомлена о буднях группы брюнетка. Казалось, что это не она только что была в не себя от горя. Она показывала характер, чтобы не расплакаться - ее длинноволосый родственник знал это точно.
- Я не репетирую, я свожу музыку. Фил помогает. Все, иди, - и Арин нажав на звонок, подтолкнул обожающую язвить и спорить сестру к двери.
- Спасибо, - обернувшись, произнесла она еще раз, - спасибо, братик. - И молодой человек только улыбнулся девушке.
- Все будет хорошо, - произнес он прощание и удостоился обещания, что сестра приедет к нему завтра или послезавтра. По настроению.
На самом деле, она придет тогда, когда сможет твердо стоять на ногах, или делать вид, что сможет.
Уже дома, отвязавшись от родителей, она закрылась в своей комнате на втором этаже. Алина сидела на подоконнике, смотрела в открытое окно на темное небо, пила шоколадный коктейль, приготовленный женщиной, отвечающей в их доме за кухню, курила длинные тонкие сигареты. Она курила очень редко - раньше запрещал Арин, затем Антон, потом сама поняла, что это не прикольно. И теперь курила иногда, когда нервничала.
Девушке вспомнилось ее прошлое с Тропининым.
После того, как он опозорил ее в глазах девчонок, Алина не на шутку обозлилась на Антона. Как он посмел выставить ее дурой? Кто ему позволил? Да как он сам себе это позволил?
Брюнетка любила его, да, но считала, что ей по статусу полагается кто-то такой же почти совершенный, как и она сама, а не клоун. Вот раньше для всех ее подруг Антон Тропинин, сын богатых родителей, красивый холодный парень-дракон, был едва ли не идеалом. А теперь что они думали? Что ее парень - неудачник? Хорошо, что они не узнали Антона, но стали собирать сплетни за ее спиной.
Да, тогда она конкретно злилась. Знала, что не отпустит парня от себя, но хотела помучить его - ей вообще подсознательно нравилось морально мучить людей. Словно бы так она проверяла их выдержку.
Алина была совершенно уверена в том, что ее Дракон, как и всегда, будет просить прощения, звонить, приходить и вообще, делать все, чтобы она его простила. Он вообще был горазд на всякие выдумки.
От воспоминаний, что он иногда делал для нее и с ней, у Алины в голову ударила кровь. Антон был лучшим во всех отношениях. Глупая ее гордость... И зачем она так тупо поступила?
Да, Дракон звонил ей, просил о встрече, говорил, что скучает и любит.
А она смеялась, зная, как ему сейчас больно, а потом и вовсе решила чуть-чуть жестко поиздеваться над любимым и через три дня уехала в Рим, где они недавно с ним побывали и жили там целых три недели вместе. Их последнее совместное фото, самое красивое и самое ее любимое, было сделано итальянским фотографом в небольшом пригородном кафе: они с ним сидели за столиком, и она знала, что этот парень с пепельными волосами до плеч - ее личный и больше ничей...
Уехала не одна, а со знакомым молодым человеком, настоящим профессиональным музыкантом, прекрасно владеющим гитарой и играющим в начинающей, но довольно известной в их городе рок-группе. Алина сделала так, что Антон узнал об этом от их общих знакомых. Вернуться девушка планировала через пару дней, музыканта почти сразу отшила и просто сидела в своем номере или гуляла по солнечным улочкам, мучаясь: правильно ли она сделала или это было сильное наказание для ее парня?
Оказалось, что сильное. Потому что когда она приехала, то с испугом поняла, что переборщила. Антон словно забыл о ее существовании: больше не звонил и не писал, не требовал встреч, мало того, не отвечал на звонки и сообщения сам! Арин, который осуждал действия сестры, сухо сказал ей, что Тропинин решил забыть о ее существовании и всерьез начал заниматься музыкой. Девушка расхохоталась на слова старшего брата. Она точно знала, что самое главное для Антона - это она сама. С этими мыслями и поехала его атаковать. Он выдержал оборону. И Алина отбросила вдруг гордость куда-то далеко-далеко и стала приезжать к парню сама, прося о прощении. А он игнорировал ее, словно чужую.
Она поняла, что они расстались окончательно, когда вдруг во время ее очередного истерического визита к нему домой, молодой человек вдруг разрешил поцеловать себя, без лишних слов утащил ее к себе в комнату, провел с ней ночь, а наутро проснулся от ее ласковых поглаживаний по щеке, потянулся и без былой нежности во взгляде попросил уехать и больше его не беспокоить.
И она, вновь рассердившись, уехала. Далеко - в Англию, и надолго - на два года. Думала, что они отдохнут друг от друга, она приедет и вновь околдует его, а получилось так, что это Антон вновь ее околдовал. Он изменился внешне, стал еще более дерзким, обаятельным (у него было темное обаяние, но крайне действенное) и действительно стал рок-музыкантом! Настоящим музыкантом, как и ее братишка. А она думала, когда Арин писал ей о своей музыкальной деятельности, что он шутит.
Она видела Дракона на выступлении в "Горизонте", специально приехала в клуб, чтобы посмотреть на него и на брата, и была в легком шоке - они оказались популярны. А Кей - ее Антон взял себе такое забавное имя и запрещал называть себя Антоном - с большей силой покорил ее, сам не знаю этого. И он не хотел к ней возвращаться! Даже после того, как она, Алина, устранила эту тупую сучку Катю. Хорошо, что брат сказал про игру Кея, и она вмешалась в нее. И каждый раз, когда она видела проклятую Катю, ей хотелось взять ее за подбородок и, глядя в глаза, расцарапать личико, нет, не ногтями, а чем-нибудь более острым. Если бы не Журавль, на вечеринке Лизы она бы точно что-нибудь сделала той, которая посмела положить глаз на ее Антона.
Алина заснула прямо на подоконнике, с фотографией Антона в руках, и ветер трепал ее черные волосы. Ей снился брат.
Я на ватных ногах шла к остановке. Вот что я наделала. И что будет дальше - не знаю. Ладно, сделанное назад не воротишь, надо жить дальше. Я думала, мобильник будет разрываться от звонков Кейтона, я даже приготовила патетическую обличительную речь в лучших Нинкиных стервозно-иронических традициях, но он упорно молчал - и меня это пугало. Вдруг он решил сейчас забыться с Алиной, поверил ей, простил, и они вдвоем сейчас где-нибудь... лучше не думать, где.
Лучше не думать, что. Что они делают.
