Г-жа Б. — пример использования функциональной музыки

Уже в течение одиннадцати дней пациентка лежала в коме в палате интенсивной терапии и не показывала никаких признаков жизни — ни в ответ на действия медперсонала, ни во время визитов ее мужа и двух старших детей. Было замечено лишь одно исключение, по словам нейрохирурга: однажды, когда около кровати запела ее младшая дочь, пациентка глубоко вздохнула, а веки на ее глазах чуть вздрогнули. Нейрохирург попросил тогда о повторении этого «музыкального эксперимента», но супруг пациентки и ее старшие дети были возмущены неподобающим поведением младшей, ее «неприличным» эмоциональным поступком и ушли.

Незадолго до этого мы в своем собственном отделении изучали работу А Мин- делла, касающуюся лечения коматозных пациентов и ухода за умирающими, в которой автор выдвинул гипотезу о том, что у пациентов, сознание которых отключено, в мозг проникают неязыковые сигналы, позволяющие наладить определенный тип «общения в бессознательном состоянии». Мы обратили внимание на то, что музыка рассматривалась как предвербальное средство коммуникации, и тогда я попросил коллегу — музыкального терапевта осмотреть г-жу Б. и попытаться воздействовать на нее с помощью средств музыкальной терапии, что означало проведение в нейрофизиологическом отделении еще никогда ранее не ставившегося опыта коммуникативной терапии.

Перед первой встречей терапевта и г-жи Б. произошел разговор с родственниками Б. Мы выяснили, какую музыку предпочитала г-жа Б., какую не любила. Супруг и двое старших детей перечислили ее музыкальные пристрастия: детские песенки, которые г-жа Б. постоянно распевала вместе с детьми; фортепианные концерты Моцарта; музыка кантри... Предложение отца принести в клинику пластинки и кассеты г-жи Б. мы приняли с радостью. Да тут еще г-н Б. заявил, что его жена ценит совершенно определенные интерпретации музыкальных произведений и манеру их исполнения. Далее мы расспросили г-на Б. и его детей о типичных шумах в доме, распределив их по категориям, типичным для ночного и дневного времени. А еще мы уточнили, знают ли они что-нибудь о звуках, характерных для родительского дома г-жи Б.

Ставя подобные вопросы, мы следовали — пускай даже в несколько видоизмененной форме — требованиям Роландо О. Бенензона, использовавшего в своей детской терапии подобные музыкально-терапевтические опросы для того, чтобы его пациенты слушали ту музыку, которая им была необходима, причем по возможности всеобъемлюще.