Моя музыка

Человек находит «свою музыку», она может медленно прорастать в него или, наоборот, ворваться неожиданно, после чего именно ее он назовет своей музыкой или музыкой, которую он предпочитает (таким образом обозначая свою точку зрения или точку отсчета). Это выражение означает, что человек и музыка на уровне эмоций превратились в единое целое. По Кохуту, это происходит в финале музыкального произведения, когда заключительные аккорды представляют собой разрешение в тонику.

Это тот самый момент, когда исполнитель ощущает: играет не он, а его душа. И восхищается не только музыкой как таковой, но и композитором, и исполнителем (самим собой).

«Моя музыка» — это та музыка, что способна поглотить меня всего без остатка, окружить меня со всех сторон, сделаться со мной единым существом...

Если мы возьмемся рассматривать данный потенциал музыки в связи с тремя нашими инстанциями, Я, Оно и Сверх-Я, музыка будет восприниматься как «крыша» для всех трех структур сразу. Наше Оно будет удовлетворено тем, что мы с помощью «нашей музыки» зачастую переживаем катарсис, «освобождение от душевных конфликтов и внутреннего напряжения, благодаря эмоциональному отре- агированию» (Кохут). Сверх-Я получит подпитку благодаря тому, что «наша музыка» имеет форму, ее экспозиция, разработка и реприза следуют друг за другом в определенной последовательности и закономерности (и пусть только исполнитель попробует хоть в чем-то сфальшивить, не соответствовать нашим музыкальным представлениям!).

Наше Я — всего лишь маятник, колеблющийся между Оно и Сверх-Я и пытающийся найти баланс между внутренним слухом и внешними реакциями.

Те же аспекты, которые мы рассмотрели на примере «моей музыки», основываясь на психоаналитических и психологических положениях, используются и в рецептивной музыкальной терапии, в той самой терапии, где прослушивание музыки должно приоткрывать доступ к самой личности пациента.

На протяжении пяти лет я работал в качестве музыкального терапевта в отделении по лечению пациентов с медикаментозной и алкогольной зависимостью.

В данных условиях мы вместе с коллегами разрабатывали тему влияния шумов и музыки на антенатальное и постнатальное развитие плода. В своем исследовании я исходил из воздействия музыки на мозжечок (даже музыконенавистники реагируют на ритмически организованные звуки) как психоаналитический и психологический аспект значимости музыки для маленького ребенка, а также подростка и взрослого. Не последней считалась роль воздействия музыки на бессознательное.

Один из современных нейропсихологов, работавший над темой «домашнего очага» (в рамках готовности человека к диалогу с музыкой), сообщил мне в связи с этим о своей пациентке, г-же Б., которая, по его словам, какнельзя лучше подходит для моего исследования.

Позвольте же рассказать вам о таком человеке.