Небытие

- Ну что, Мстислав Сергеевич,- живы?

Обожгло рот.Жидкий огонь пошел по телу,по жилам, по костям.Лось раскрыл глаза.Пыльная звездочка горела над ним совсем низко.Небо было странное,- желтое,стеганое,как сундук.Что-то стучало, стучало мерными ударами, дрожала пыльная звездочка.

- Который час?

- Часы-то остановились, вот горе,- ответил голос.

- Мы давно летим?

- Давно, Мстислав Сергеевич.

- А куда?

- А черт его знает,- ничего не могу разобрать, тьма да звезды… Прем в мировое пространство.

Лось опять закрыл глаза,силясь проникнуть в пустоту памяти, но в памяти ничего не раскрылось, и он снова погрузился в непроглядный сон.

Гусев укрыл его потеплее и вернулся к наблюдательным трубкам.Марс казался теперь меньше чайного блюдечка.Лунными пятнами выделялись на нем днища высохших морей,мертвые пустыни.Диск Тумы,засыпаемой песками,все уменьшался, все дальше улетал от него аппарат куда-то в кромешную тьму. Изредка кололо глаз лучиком звезды. Но сколько Гусев ни всматривался,- нигде не было видно красной звезды.

Гусев зевнул,щелкнул зубами,-такая одолевала его скука от пустого пространства вселенной. Осмотрел запасы воды, пищи, кислорода, завернулся в одеяло и лег на дрожащий пол рядом с Лосем.

Прошло неопределенно много времени.Гусев проснулся от голода.Лось лежал с открытыми глазами,- лицо у него было в морщинах, старое, щеки ввалились. Он спросил тихо:

- Где мы сейчас?

- Все там же, Мстислав Сергеевич,- в пространстве.

- Алексей Иванович, мы были на Марсе?

- Вам, Мстислав Сергеевич, должно быть, совсем память отшибло.

- Да, у меня что-то случилось…вспоминаю,и воспоминания обрываются как-то неопределенно. Не могу понять,- что было на самом деле,- все как будто сон. Дайте пить…

Лось закрыл глаза и немного погодя спросил дрогнувшим голосом:

- Она- тоже сон?

- Кто?

Лось не ответил, опустил голову, закрыл глаза.

Гусев поглядел через все глазки в небо,- тьма,тьма.Натянул на плечи одеяло и сел скорчившись.Не было охоты ни думать,ни вспоминать,ни ожидать.К чему? Усыпительно постукивало,подрагивало железное яйцо, несущееся с головокружительной скоростью в бездонной пустоте.

Проходило какое-то непомерно долгое,неземное время. Гусев сидел, скорчившись,в оцепенелой дремоте.Лось спал.Холодок вечности осаждался невидимой пылью на сердце, на сознание.

Страшный вопль разодрал уши.Гусев вскочил,тараща глаза.Кричал Лось,- стоял среди раскиданных одеял, марлевый бинт сполз ему на лицо.

- Она жива!

Он поднял костлявые руки и кинулся на кожаную стену,колотя в нее, царапая ногтями.

- Она жива! Выпустите меня… Задыхаюсь… Она была, была!..

Он долго бился и кричал,- и повис,обессиленный, на руках у Гусева. И снова затих, задремал.

Гусев опять скорчился под одеялом.Угасли,как пепел,желания,коченели чувства.Слух привык к железному пульсу яйца и не улавливал более звуков. Лось бормотал во сне, стонал, иногда лицо его озарялось счастьем.

Гусев глядел на спящего и думал:

«Хорошо тебе во сне, милый человек. И не надо,не просыпайся, спи,спи… Проснешься- сядешь вот так-то, на корточки, под одеялом,- дрожи, как ворон на мерзлом пне. Ах, ночь, ночь, конец последний…»

Ему не хотелось даже закрывать глаза,- так он и сидел,глядя на какой-то поблескивающий гвоздик.Наступило великое безразличие, надвигалось небытие…

Так пронеслось непомерное пространство времени.

Послышались странные шорохи, постукивания, прикосновения каких-то тел снаружи о железную обшивку яйца.

Гусев открыл глаза.Сознание возвращалось, он стал слушать- казалось, аппарат продвигается среди скоплений камней и щебня.Что-то навалилось и поползло по стене.Шумело,шуршало.Вот ударило в другой бок- аппарат затрясся. Гусев разбудил Лося. Они поползли к наблюдательным трубкам, и сейчас же оба вскрикнули.

Кругом, во тьме,расстилались поля сверкающих,как алмазы,осколков. Камни, глыбы,кристаллические грани сияли острыми лучами. За огромной далью этих алмазных полей в черной ночи висело косматое солнце.

- Должно быть,мы проходим голову кометы,- шепотом сказал Лось.- Включите реостаты. Нужно выйти из этих полей, иначе комета увлечет нас к Солнцу.

Гусев полез к верхнему глазку,Лось стал к реостатам.Удары в обшивку яйца участились, усилились. Гусев покрикивал сверху:

- Легче- глыба справа…Давайте полный…Гора,гора летит…Проехали…Ходу, ходу, Мстислав Сергеевич!

ЗЕМЛЯ

Алмазные поля были следами прохождения блуждавшей в пространствах кометы. Долгое время аппарат,втянутый в ее тяготение,пробирался среди небесных камней.Скорость его непрестанно увеличивалась,действовали абсолютные законы математики- понемногу направление полета яйца и метеоритов изменилось: образовался все расширяющийся угол.Золотистая туманность- голова неведомой кометы и ее след- потоки метеоритов- уносились по гиперболе- безнадежной кривой,чтобы,обогнув Солнце,навсегда исчезнуть в пространствах.Кривая полета аппарата все более приближалась к эллипсису.

Почти неосуществимая надежда возврата на Землю пробудила к жизни Лося и Гусева.Теперь,не отрываясь от глазков,они наблюдали за небом.Аппарат сильно нагревался с одной стороны солнцем,- пришлось снять одежду.

Алмазные поля остались далеко внизу: казались искорками, стали беловатой туманностью и исчезли.И вот- в огромной дали был обнаружен Сатурн, переливающийся радужными кольцами, окруженный спутниками.

Яйцо, притянутое кометой, возвращалось в солнечную систему.

Одно время тьму прорезала светящаяся линия.Скоро и она побледнела,погасла. Это были астероиды,маленькие планеты,бесчисленным роем вьющиеся вокруг Солнца.Сила их тяготения еще сильнее изогнула кривую полета яйца. Наконец, в один из верхних глазков Лось увидел странный, ослепительный узкий серп,- это была Венера.Почти в то же время Гусев, наблюдавший в другой глазок, страшно засопел и обернулся,- потный, красный.

- Она, ей-богу, она!..

В черной тьме тепло сиял серебристо-синеватый шар.В стороне от него и ярче его светился шарик величиной с ягоду смородины. ппарат мчался немного в сторону от них.Тогда Лось решился применить опасное приспособление- поворот горла аппарата,чтобы отклонить ось взрывов от траектории полета.Поворот удался.Направление стало изменяться.Теплый шарик понемногу перешел в зенит.

Летело,летело пространство времени. ось и Гусев то прилипали к наблюдательным трубкам,то валились среди раскиданных шкур и одеял. Уходили последние силы. Мучила жажда, вода вся была выпита.

И вот в полузабытьи Лось увидел как шкуры,одеяла и мешки поползли по стенам.Повисло в воздухе голое по пояс тело Гусева.Все это было похоже на бред. Гусев оказался лежащим ничком у глазка. Вот он приподнялся, бормоча, схватился за грудь, замотал вихрастой головой, лицо его залилось слезами, усы обвисли.

- Родная, родная, родная!

Сквозь муть сознания Лось все же понял,что аппарат повернулся и летит горлом вперед, увлекаемый тягой Земли. Он пополз к реостатам и повернул их,- яйцо задрожало, загрохотало. Он нагнулся к глазку.

Во тьме висел огромный водяной шар,залитый солнцем. Голубыми казались океаны, зеленоватыми- очертания островов, облачные поля застилали какой-то материк.Влажный шар медленно поворачивался.Слезы мешали глядеть.Душа,плача от любви,летела навстречу голубовато-влажному столбу света. Родина человечества! Плоть жизни! Сердце мира!

Шар Земли закрывал полнеба.Лось до отказа повернул реостаты.Все же полет был стремителен,-оболочка накалилась,закипел резиновый кожух,дымилась кожаная обивка.Последним усилием Гусев повернул крышку люка.В щель с воем ворвался ледяной ветер. Земля раскрывала объятия, принимала блудных сынов.

Удар был силен.Обшивка лопнула. Яйцо глубоко вошло горлом в травянистый пригорок.

Был полдень,воскресенье, третьего июня.На большом расстоянии от места падения,-на берегу озера Мичиган,-катающиеся на лодках, сидящие на открытых террасах ресторанов и кофеен,играющие в теннис,гольф,футбол, запускающие бумажные змеи в безоблачное небо- все это множество людей,выехавших в день воскресного отдыха насладиться прелестью зеленых берегов, шумом июньской листвы, слышало в продолжение пяти минут странный воющий звук.

Люди,помнившие времена мировой войны,говорили, оглядывая небо, что так обычно ревели снаряды тяжелых орудий.Затем многим удалось увидеть быстро скользнувшую на землю яйцевидную тень.

Не прошло и часа,как большая толпа собралась у места падения аппарата. Любопытствующие бежали со всех сторон,перелезали через изгороди, мчались на автомобилях, на лодках по синему озеру.Яйцо,покрытое коркой нагара,помятое и лопнувшее,стояло,накренившись,на пригорке.Было высказано множество предположений одно другого нелепее.В особенности же в толпе началось волнение, когда была прочитана вырубленная зубилом на полуоткрытой крышке люка надпись: «РСФСР. Вылетели из Петрограда 18 августа 192…года». Это было тем более удивительно, что сегодня было третье июня тысяча девятьсот… Словом, пометка на аппарате была сделана три с половиной года тому назад.

Когда затем из внутренности таинственного аппарата послышались слабые стоны,толпа в ужасе отодвинулась и затихла. Появился отряд полиции, врач и двенадцать корреспондентов с фотографическими аппаратами. Открыли люк и с величайшими предосторожностями вытащили из внутренности яйца двух полуголых людей:один худой,как скелет,старый,с белыми волосами,был без сознания, другой,с разбитым лицом и сломанными руками, жалобно стонал. В толпе раздались крики сострадания,женский плач.Небесных путешественников положили в автомобиль и повезли в больницу.

Хрустальным от счастья голосом пела птица за открытым окном.Пела о солнечном луче,о синем небе.Лось неподвижно лежал на подушках- слушал.Слезы текли по морщинистому лицу.Он где-то уже слышал этот хрустальный голос.Но где, когда?

За окном с полуоткинутой,слегка надутой утренним ветром шторой сверкала сизая роса на траве. Влажные листья двигались тенями на шторе. Пела птица. Вдали из-за леса поднималось белое плотное облако.

Чье-то сердце тосковало по этой земле,по облакам, по шумным ливням и сверкающим росам, по великанам, бродящим среди зеленых холмов…Он вспомнил- так в солнечное утро не на Земле пела птица о снах Аэлиты. …Аэлита…Но была ли она? Или только пригрезилась? Нет.Птица бормочет стеклянным язычком о том,что некогда женщина,голубоватая,как сумерки,с печальным худеньким лицом, сидя ночью у костра, пела древнюю песню любви.

Вот отчего текли слезы по морщинистым щекам Лося. Птица пела о той, что осталась за звездами, и о седом, морщинистом, старом мечтателе, облетевшем небеса.

Ветер сильнее надул штору,нижний край ее мягко плеснул,- в комнату вошел запах меда, земли, влаги.

В одно такое утро в больнице появился Скайльс.Он крепко пожал руку Лося,- «поздравляю, дорогой друг»,- сел на табурет около постели, сдвинув шляпу на затылок.

- Вас сильно подвело за это путешествие,старина,-сказал он,-только что был у Гусева,вот тот молодцом:руки в гипсе,сломана челюсть,но все время смеется, -очень доволен,что вернулся. Я послал в Петроград его жене телеграмму и пять тысяч долларов.По поводу вас телеграфировал в мою газету,-получите огромную сумму за «"Путевые наброски».Но вам придется усовершенствовать аппарат,- вы плохо опустились.Черт возьми!- подумать,- прошло почти четыре года с этого сумасшедшего вечера в Петрограде!Советую вам,старина, выпить рюмку хорошего коньяку, это вернет вас к жизни.

Скайльс болтал,весело и заботливо поглядывая на собеседника,- лицо у него было загорелое,беспечное, глаза полны жадного любопытства. Лось протянул ему руку.

- Я рад, что вы пришли, Скайльс.