Глобальные и региональные проблемы безопасного будущего (А. С. Панарин «Глобальные проблемы как точка отсчёта нового будущего)

Изменение параметров безопасности в рамках обособленных регионов ведет к пересмотру их сложившейся конфигурации. Например, воспринимавшиеся обособленно друг от друга регионы Ближнего и Среднего Востока после террористических актов 11 сентября 2001 г. были объединены Джорджем Бушем-младшим проектом подавления «оси зла» в единый регион «Большого Ближнего Востока» (ББВ). Аналогичные процессы происходят в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Расширились границы региона, который раньше именовался Западноевропейским. По-прежнему незавершенностью отличаются процессы формирования региональной безопасности на постсоветском пространстве.

В современной литературе также встречается термин «Большая Центральная Азия» (БЦА), связавший в единое военно-стратегическое и геополитическое целое Казахстан, среднеазиатские республики бывшего СССР и Афганистан. В США обсуждают возможность слияния в перспективе пространств БЦА и ББВ под эгидой Запада и вывода этого расширенного региона из-под влияния России и Китая. По замыслу авторов проекта, роль важнейших инструментов в осуществлении этой стратегии отводится Пентагону и НАТО. По мнению главного научного сотрудника Казахстанского института политических исследований Мурата Лаумулина, под вывеской проекта БЦА Вашингтон стремится навязать странам Центральной Азии внешнее управление, «некую мягкую форму протектората» при сохранении видимости «геополитического плюрализма».

Владимир Кулагин также обращает внимание на «перераспределение значимости регионов в глобальном комплексе международной безопасности» по степени их «угрозоемкости». Он справедливо отмечает, что наибольшие изменения по этому признаку произошли в Европе, которая за последние десятилетия превратилась в один из самых безопасных регионов. А ведь на протяжении веков она выступает эпицентром разрушительных войн, ее страны «оказывали мощное, большей частью негативное, влияние на развитие процессов в области безопасности в других регионах мира». Напротив, значительной «угрозоемкостью» сегодня отличается Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР), не имеющий собственной «инфраструктуры коллективного поддержания безопасности»

Серьезную причину региональной нестабильности в АТР многие российские политологи видят в растущей агрессивности Китая, который имеет территориальные претензии к Индии, Японии, Вьетнаму, Филиппинам, России и некоторым другим соседям. Так, с начала 1970-х гг. продолжается его спор с Японией из-за островов Сенкаку (архипелаг в Восточно-Китайском море). Китай претендует на часть территории Индии — штат Аруначал Прадеш, конфликтует с Вьетнамом, Малайзией и Филиппинами из-за принадлежности островов Спратли — архипелага в юго-западной части Южно-Китайского моря. Само море он объявил регионом, имеющим ключевое значение для национальных интересов, — аналогично Тибету и Тайваню. В ответ США предложили свое посредничество в урегулировании конфликтной ситуации, причем все конкуренты КНР, включая Вьетнам и Индонезию, отнеслись к инициативе Вашингтона позитивно. Продолжающееся военное сотрудничество США с Тайванем — еще одна причина региональной напряженности. Именно поставки вооружений Тайваню послужили основанием для разрыва в начале 2010 г. отношений между военными ведомствами Китая и США.

Самым же проблемным по «угрозоемкости» в настоящее время является Большой Ближний Восток. Именно здесь наиболее активно и в концентрированном виде материализуются терроризм, распространение ОМП, внутренние политические конфликты — наиболее разрушительные новые угрозы международной безопасности. Во многом по причине слабой институционализации системы региональной безопасности, или недееспособности регионального механизма противодействия опасностям и угрозам здесь проводятся самые масштабные операции международного вмешательства.

У многих ученых наибольшее беспокойство вызывает «южная дуга нестабильности», простирающаяся от Ближнего Востока до прибрежной полосы Азии. В глазах Р. Каглера, она представляет собой «огромную зону, находящуюся в состоянии хаоса в силу целого ряда факторов — вакуумов безопасности, отсутствия равновесия сил, бедности, неэффективности правительств, высокого уровня безработицы и экстремистского исламского фундаментализма. В результате эта зона превратилась в настоящий момент в „рассадник“ главных опасностей, включая терроризм, тиранию, правительства-изгои, распространение ОМП, этническую напряженность, несостоятельные государства, нехватку ресурсов, геополитическое соперничество, нелегальную торговлю наркотиками и организованную преступность».

З. Бжезинский проявляет большую озабоченность политическими перспективами протекающих здесь процессов. В связи с этим он выделяет три взаимосвязанные задачи: 1) урегулирование арабо-израильского конфликта; 2) «изменение стратегического расклада в нефтедобывающей зоне, простирающейся от района Персидского залива до Центральной Азии»; 3) сотрудничество ведущих стран по вопросам нераспространения ОМП и сдерживания «террористической эпидемии». По его прогнозу, в среднесрочной перспективе важнейшая задача США в укреплении международной и глобальной безопасности будет состоять в умиротворении именно этой зоны с последующей ее реорганизацией на началах сотрудничества.

Подтверждением этих опасений явилась череда революций, прокатившихся по Ближнему Востоку в конце 2010 — начале 2011 г. В этих событиях широко использовались так называемые «социальные сети» — для самоорганизации повстанческого антиправительственного движения.

В России давно пришли к пониманию, что в XXI в. наибольшую угрозу для мира и демократии будет представлять исламский экстремизм. Руководство страны возлагает на «фундаменталистский интернационал» вину за провоцирование нестабильности на территории от Филиппин через Центральную Азию, Чечню и до Косово и создание угрозы суверенитету России новым типом внешней агрессии — международным терроризмом.