Гл. 10 взаимоотношения и этика

Далеко не безнадежная идея о том, что каждый из нас пере-созидает реальность при каждой встрече, наполняет меня чудной надеждой, возможностями и ощущение причастности к сообществу. Если “где-то там” не существует абсолютной истины, которая могла бы создать “экспертные системы”, каким-то образом могущие разрешить наши проблемы математически... если мы допускаем, что, вступая в диалог, мы оба меняемся; если верно, что мы со - зидаем реальность, которая в свою очередь творит нас — тогда к нам взывает новый тип сообщества. Если бы я только хочу стать часть творения, я должна действовать смиренно. Это должно перебороть ощущение себя богиней...

— Морин О’Хара, 1995, стр. 155

Терапевтическое взаимодействие — это двухсторонний феномен. Мы собираемся вместе с людьми в течение некоторого периода времени, в течение нескольких встреч, и это изменяет всю нашу жизнь.

— Майкл Уайт, 1995, стр. 7

Как мы слышали, Карл Томм говорит, что он пришел к этой работе, влюбившись в идеи Майкла Уайта. Мы тоже влюбились в идеи Уайта (как и другие люди, работающие в этой области), но постепенно, понемногу. Поначалу мы, на самом деле, не понимали важности этих идей или смещения в мировоззрении, которое они отражают. Во что мы влюбились в первую очередь, так это в те взаимоотношения, которые мы наблюдали между Майклом Уайтом, а позже — Дэвидом Эпстоном, и людьми, с которыми они работают, созидая друг друга. Мы наблюдали, как люди в рамках этих взаимоотношений могут преобразить себя и свою жизнь. *[Мы отнюдь не предполагаем, что взаимоотношения, создаваемые Майклом Уайтом и Дэвидом Эпстоном, лучше, чем взаимоотношения, творимые другими, или что другим в нарративном сообществе не под силу создать настолько же привлекательные взаимоотношения. Мы ссылаемся на взаимоотношения, в которые вовлечены Эпстон и Уайт, лишь потому, что они служили для нас наиболее явной демонстрацией этих идей, и потому, что мы были весьма тронуты, наблюдая их в ходе работы с людьми.]

Когда мы выбрали это направление работы, мы обнаружили, что оно лучше способствует установлению различных терапевтических взаимоотношений, чем наши прошлые методы. Эти безусловно двухсторонние взаимоотношения укрепляют членство в новых сообществах и новые истории как терапевтов, так и людей, которые с ними консультируются. Мы думаем, что, по большей части, уникальный характер этих терапевтических взаимоотношений определяется этическими практиками, которые формируют их конструкцию.

В подходе к этике между модернизмом и постмодернизмом существуют различия. Поскольку модернистские проекты основаны на всеобъемлющих мета-нарративах и совершенных научных теориях, модернистская этика склонна базироваться на законах, которые могут быть предписаны и приведены в жизнь “сверху вниз”, как, к примеру, этические кодексы Американской психологической ассоциации, Американской ассоциации семейной и брачной терапии и большинства других профессиональных организаций.

В постмодернистском мире этика фокусируется на конкретных людях, переживающих конкретный опыт, и проявляется значительный скептицизм в отношении применимости любых всеобъемлющих, универсальных, “безразмерных” утверждений истины. Шейла Мак-Нэми (1994), обсуждая различающиеся этические системы в сообществах с разными дискурсами, указывает, что любой дискурс — это история, и что любая история всегда рассказывается с некоей точки зрения. Она (1994, стр. 74) пишет:

Это имеет прямое отношение к... вопросу этики, поскольку мы сразу понимаем, что существуют различающиеся и конкурирующие точки зрения, и что любая оценка или суждение по поводу истории — это тоже история и, следовательно, тоже связана с какой-то точкой зрения.

Некоторые (Doherty, 1991; Minuchin, 1991) выражают беспокойство по поводу того, что социально-конструктивистская этика предполагает, что одна история так же хороша, как и другая. *[Вики Дикерсон и Джефф Зиммерман (в печати) полагают, что эта идея порождена, по крайней мере частично, путаницей между “конструктивизмом” и “социальным конструктивизмом”. Они пишут, что “... конструктивистская точка зрения может быть релятивистской, рассматривая все конструкции и технологии как в равной степени полезные... С этой точки зрения, система одного человека настолько же истинна, как и система любого другого, и, что бы ни срабатывало в данной ситуации, оно обретает значение”. Большая часть этой главы (и мы надеемся, что и всей книги) посвящена тому, чтобы показать, что социально-конструктивистская точка зрения в корне отличается от описанной выше. ] Мы не согласны с этим. Наоборот, мы придерживаемся идеи о том, что этика не может быть основана на монолитных утверждениях истины, но должна поддерживать несколько важных смещений — смещение к предоставлению пространства для вытесненных голосов и вытесненных культур; смещение к тому, чтобы человек в положении клиента выбирал то, что ему подходит; смещение к тому, чтобы терапевт ясно осознавал свою позицию, давая людям возможность правильно воспринимать наши идеи; и смещение к рассмотрению как локальных, межличностных, моментальных эффектов нашей позиции и практики, так и тех вибраций, которые эти эффекты посылают во внешний мир.

Эти идеи отнюдь не приводят нас к тому, чтобы относиться ко всем историям как к равным, но побуждают нас выверять свою этическую позицию по более чем одной единственной, олимпийской точке зрения и рассматривать влияние конкретных практик в конкретных локальных культурах. Мы могли бы осмыслить это как подход к этике, “смещенный на край”. При таком подходе ценится опыт людей на краях доминирующей культуры или на дне любой из иерархий культуры и принимается строгая этическая позиция в пользу предоставления пространства для того, чтобы голоса этих людей были услышаны, поняты и отреагированы.

Недавняя статья в Журнале Американской медицинской ассоциации (Carese & Rhodes, 1995) иллюстрирует отличия в модернистской и постмодернистской этике в сфере медицины, а также, по нашему мнению, высвечивает отличия в нашей области. Каррес и Родс изучали смысл определенных практик традиционной культуры навахо с позиции западных биомедицинских и био-этических концепций. Они (стр. 826) вполне ясно излагают один из аспектов модернистской позиции:

В культуре западной биомедицины и био-этики принципы автономии и самооопределения пациента играют центральную роль. Следовательно, явное и прямое обсуждение негативной информации между медицинским работником и пациентом является текущим стандартом здравоохранения. Например, согласие на основе информированности требует раскрытия риска медицинского вмешательства, правдивость требует раскрытия плохих новостей и предварительное планирование лечения требует того, чтобы пациент учел возможность серьезного заболевания в будущем.

Затем авторы (стр. 826-827) описывают некоторые аспекты традиционной культуры навахо:

... считается, что мысль и язык обладают силой, которая позволяет им формировать реальность и контролировать события.... По мнению навахо, язык не просто описывает реальность, язык формирует реальность. По этим причинам пациенты, принадлежащие к традиционным навахо, могут посчитать обсуждение негативной информации потенциально пагубным.

Они также описывают хожо, центральное понятие культуры навахо, которое охватывает все позитивное, включая красоту, доброту, блаженство, порядок и гармонию.

Полевая работа Кэрреса и Родса научила их тому, что люди навахо реагируют на проблемы здоровья и угрожающие жизни ситуации только им присущим образом, который отражает хожо и идею о том, что язык и мысль формируют реальность. Отсюда они выводят заключение, что практикование доминирующей морали в отношении людей, подобным навахо и считающими ее неподходящей, проблематично в этическом смысле. Они указывают на то, что Соединенные Штаты состоят из людей с различной культурной основой, и что точки зрения морали в доминирующем обществе не подходят для многих других культур. Кэррес и Родс заканчивают свою статью декларацией, которая во многом созвучна нашим намерениям в этой главе. Они утверждают, что вынуждены признавать другие культуры, в которых применение доминирующей морали может оказаться проблематичным.

Эта глава посвящена тому, как различные терапевты в нарративном сообществе начинают делать упор на этику, которая рассматривает людей в их локальных культурах и претворять эту этику в практику. Она также рассказывает о взаимосвязи этики и терапевтических взаимоотношений, о том, как люди формируют друг друга.