Определение Верховного Суда РФ от 18.04.2006 № 74-О06-4СП

(извлечение)

А. было предъявлено обвинение в применении насилия, не опасного для жизни и здоровья, в отношении представителей власти С. (участкового уполномоченного милиции), С.О. (помощника участкового уполномоченного милиции) в связи с исполнением ими своих должностных обязанностей; в покушении на убийство В., в связи с осуществлением им служебной деятельности; в посягательстве на жизнь сотрудника правоохранительного органа Ш. в целях воспрепятствования его законной деятельности по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности. Коллегией присяжных заседателей в отношении А. 24 октября 2005 г. вынесен оправдательный вердикт и 26 октября 2005 года председательствующим постановлен оправдательный приговор за отсутствием событий преступлений. В кассационном представлении государственный обвинитель просит в связи с нарушением уголовно-процессуального закона приговор отменить и дело направить на новое рассмотрение в тот же суд в ином составе. В кассационном представлении указывается, что председательствующим необоснованно принято решение о недопустимости такого доказательства, как объяснение А. от 18 января 2005 г., которое органами следствия было признано вещественным доказательством; необоснованно отказано в ходатайстве государственного обвинителя о вызове должностного лица органа прокуратуры, проводившего проверку в порядке ст. 144 УПК РФ; перед присяжными поставлены вопросы N 9 и 14, требующие от присяжных заседателей собственно юридической квалификации; в вопросах N 1 и 5 не отражена объективная сторона деяния, вмененного в вину А., которое было изложено государственным обвинителем в прениях. Кроме того, государственный обвинитель в представлении указывает на нарушение права потерпевшей С.О. выступить в судебных прениях и высказать свои замечания по содержанию и формулировке вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями. Все эти нарушения, по мнению государственного обвинителя, являются существенными, поскольку нарушили права потерпевших и повлияли на исход дела. В кассационной жалобе потерпевшая С.О. просит отменить приговор; указывает, что председательствующим было нарушено ее право выступить в судебных прениях и высказать свои замечания по содержанию и формулировке вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями; после ее допроса принять дальнейшее участие в судебном заседании она не смогла по объективным причинам, поскольку была госпитализирована. В кассационных жалобах потерпевшие С., В. и Ш. просят отменить приговор, указывая, что судом допущены нарушения норм уголовно-процессуального закона, повлекшие существенное нарушение их прав. Проверив уголовное дело и обсудив доводы кассационного представления и кассационных жалоб, Судебная коллегия находит приговор подлежащим отмене в связи с нарушением уголовно-процессуального закона. Согласно ст. 385 ч. 2 УПК РФ оправдательный приговор, постановленный на основании вердикта присяжных заседателей, может быть отменен по представлению прокурора либо жалобе потерпевшего и его представителя лишь при наличии таких нарушений уголовно- процессуального закона, которые ограничили право прокурора, потерпевшего или его представителя на представление доказательств либо повлияли на содержание поставленных перед присяжными заседателями вопросов и ответов на них. Согласно ч. 1 ст. 338 УПК РФ судья с учетом результатов судебного следствия, прений сторон формулирует в письменном виде вопросы, подлежащие разрешению присяжными заседателями. В соответствии со ст. 339 УПК РФ по каждому из деяний, в совершении которых обвиняется подсудимый, ставятся три основных вопроса: 1) доказано ли, что деяние имело место; 2) доказано ли, что это деяние совершил подсудимый; 3) виновен ли подсудимый в совершении этого деяния. В вопросном листе возможна также постановка одного основного вопроса о виновности подсудимого, являющегося соединением указанных выше вопросов. После основного вопроса о виновности подсудимого могут ставиться частные вопросы о таких обстоятельствах, которые влияют на степень виновности либо изменяют ее характер, влекут за собой освобождение подсудимого от ответственности. В необходимых случаях отдельно ставятся также вопросы о степени осуществления преступного намерения, причинах, в силу которых деяние не было доведено до конца, степени и характере соучастия каждого из подсудимых в совершении преступления. Как указано в ч. 5 ст. 339 УПК РФ, не могут ставиться отдельно либо в составе других вопросы, требующие от присяжных заседателей юридической квалификации статуса подсудимого (о его судимости), а также другие вопросы, требующие собственно юридической оценки при вынесении присяжными заседателями своего вердикта. В ч. 8 ст. 339 УПК РФ содержится требование, согласно которому вопросы перед присяжными заседателями ставятся в понятных для них формулировках. Однако председательствующим судьей требования ст. ст. 338 и 339 УПК РФ были нарушены, что повлияло на содержание поставленных перед присяжными заседателями вопросов и ответов на них. Вопрос N 9 в вопросном листе председательствующим судьей сформулирован таким образом: "Доказано ли, что имело место следующее деяние: что 13 января 2005 года около 13 часов в г. Якутске во дворе дачи без номера по ул. Сергеляхское шоссе 13 км. преследовали, с кухонным ножом в правой руке, контролера третьего разряда бытового сектора Якутского отделения энергосбыта В. в связи с осуществлением им служебной деятельности, что, держа нож за клинок, бросили в спину В., что В., заметив это, сумел увернуться от ножа". На этот вопрос присяжные ответили "Нет, не доказано". Следующий вопрос N 10 председательствующий сформулировал следующим образом: "Доказано ли, что это деяние (описанное в вопросе 9) совершил подсудимый А. с намерением лишить жизни В.". При этом судья предложил присяжным отвечать на заданный вопрос в том случае, если дан утвердительный ответ на предыдущий вопрос. Вопрос присяжными заседателями был оставлен без ответа. Из вопроса N 9 не понятно, в связи с чем преследовали потерпевшего В. "с кухонным ножом в правой руке". В вопросе указано, что В. преследовали "в связи с осуществлением им своей служебной деятельности". Однако в связи с осуществлением какой именно "служебной деятельности" его преследовали - в вопросе не раскрыто. В вопросе N 9 также предложено присяжным ответить, доказано ли, что в спину В. бросили нож. Однако из такой формулировки вопроса нельзя сделать вывод о том, с какой целью бросили нож в спину потерпевшему. Этот вопрос (о намерении А. лишить жизни В.) был поставлен в следующем вопросе (N 10), который оставлен присяжными без ответа, поскольку им было предложено ответить на него в том случае, если будет дан положительный ответ на предыдущий вопрос. Между тем согласно п. 2 ч. 1 ст. 73 УПК РФ мотив преступления относится к обстоятельствам, подлежащим обязательному доказыванию. Исходя из изложенного следует, что вопрос о доказанности фактических обстоятельств деяния согласно предъявленному обвинению судья раздробил и фактические обстоятельства деяния вне какой-либо связи в их развитии разделил на самостоятельные вопросы. Такая постановка вопросов не позволяет представить, как развивалось инкриминируемое А. деяние. В вопросе N 9 вопросного листа содержатся термины "осуществление В. своей служебной деятельности". Как обоснованно указано в кассационном представлении, эти термины в вопросе не раскрыты и требуют от присяжных заседателей собственно юридической оценки при вынесении ими своего вердикта. Аналогичные нарушения закона (нераскрытие существа самих деяний, в совершении которых подсудимый обвинялся, а также включение в вопросы терминов, требующих собственно юридической оценки при вынесении присяжными заседателями своего вердикта) были допущены председательствующим судьей и при формулировке других вопросов по эпизодам преступлений, которые инкриминируются А. Так, в вопросе N 1 присяжным предложено ответить на вопрос о доказанности причинения боли участковому уполномоченному милиции С. в результате нанесения ей удара ладонью правой руки по лицу, в прихожей веранды вышеуказанной дачи, куда она пришла одетая в форму сотрудника милиции вместе с помощником участкового С.О. "для исполнения своих должностных обязанностей". Аналогичный вопрос (N 5) был поставлен и в отношении С., с той лишь разницей, что ее ударили при выходе из помещения дачи рукоятью кухонного ножа в предплечье. Не содержит описания преступного деяния, как то изложено в обвинительном заключении, и вопрос N 13 о доказанности нанесения удара ножом в область живота сотруднику ОМОН милиционеру Ш. Этот вопрос содержит общую формулировку о том, что удар ножом Ш. был нанесен "во время исполнения своих обязанностей по охране общественного порядка и общественной безопасности". Однако какие именно "служебные обязанности по охране общественного порядка и общественной безопасности" он исполнял, в вопросе не аскрыто. Из самого вопроса также не ясно, с какой целью указанный сотрудник милиции прибыл в дом А. Таким образом, ни один из указанных вопросов не раскрывает полной картины инкриминируемых А. деяний (существа обвинения, с указанием мотивов совершения преступлений). Между тем в обвинительном заключении указано, что А. покушался на убийство В. (контролера отделения энергосбыта РАО "ЕЭС") и с целью причинения ему смерти сделал прицельный бросок в спину потерпевшего, когда тот стал убегать от А. При описании преступного деяния в обвинительном заключении также указана причина конфликта, произошедшего между А. и В., в результате которого В. обратился за помощью в милицию. В обвинительном заключении также указаны служебные полномочия, которые осуществлял В., когда исполнял свои обязанности по обследованию жилых дач и выявил несанкционированное подключение дачи абонента А. к электроэнергии; после чего А., в целях недопущения оформления акта о нарушении правил электроснабжения, нанес удары рукой по лицу и удар монтировкой в область предплечья В. Причины появления работников милиции в доме А. в обвинительном заключении также указаны. Однако данные обстоятельства, связанные с существом обвинения А., которые имели значение для данного уголовного дела, председательствующим судьей были оставлены без внимания и не нашли отражения в поставленных перед присяжными заседателями вопросах. Доводы кассационного представления о необоснованности принятого решения, о недопустимости такого доказательства, как объяснение А. от 18 января 2005 г. (которое органами следствия было признано вещественным доказательством), - неосновательны. Как видно из материалов дела, объяснение А. было получено после его задержания в связи с инкриминируемыми событиями. В данном случае является очевидным, что на момент получения следователем прокуратуры объяснения от А. последний фактически был подозреваемым по инкриминируемым событиям, и его допрос мог быть осуществлен в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законом, с разъяснением ему прав подозреваемого и обеспечения права на защиту (в том числе права не свидетельствовать против себя и права на участие защитника). В связи с этим председательствующим судьей было принято обоснованное решение о признании указанного объяснения недопустимым доказательством. То обстоятельство, что на момент получения объяснения от А. уголовное дело возбуждено не было и "процессуальное положение" А. органами следствия не было определено, в данном случае юридического значения для решения вопроса о допустимости объяснения в качестве доказательства не имеет. Доводы кассационного представления о том, что данное объяснение является вещественным доказательством по делу, не основаны на законе, поскольку оно (объяснение А.) не отвечает требованиям, предъявляемым статьей 81 УПК РФ к вещественным доказательствам. Содержащееся в кассационном представлении утверждение о том, что председательствующим необоснованно отказано в ходатайстве

государственного обвинителя о вызове должностного лица органа прокуратуры, проводившего проверку в порядке ст. 144 УПК РФ, неосновательно. Как видно из протокола судебного заседания, государственным обвинителем было заявлено ходатайство о вызове в суд для допроса в качестве свидетеля следователя прокуратуры, который получил от А. объяснение. Государственный обвинитель просил допросить следователя по поводу данного объяснения. Данное ходатайство судьей было поставлено на обсуждение сторон и обоснованно отклонено. Доводы кассационного представления о том, что следователь прокуратуры мог бы пояснить суду, желал ли А. в момент получения от него объяснений воспользоваться услугами защитника и разъяснялось ли ему право иметь защитника на стадии проверки сообщения о преступлении, обоснованными признать нельзя. Указание о разъяснении прав подозреваемому или обвиняемому лицу, согласно требованиям уголовно-процессуального закона, должно содержаться в протоколах соответствующих следственных действий, составленных лицом, производящим допрос лица. Судебная коллегия обсудила доводы кассационного представления и кассационной жалобы потерпевшей С.О. о нарушении ее права выступить в судебных прениях и высказать свои замечания по содержанию и формулировке вопросов перед присяжными заседателями. Указанных нарушений прав С.О. из материалов дела не усматривается. Как видно из протокола судебного заседания (и это не оспаривается в кассационных жалобе и представлении) С.О. была допрошена в суде, после чего была госпитализирована в республиканскую больницу N 2 Центра экстренной медицинской помощи. Из приложенной к жалобе С.О. медицинской справки N 139 следует, что она была доставлена в приемное отделение больницы 18 октября 2005 г., где была обследована. От дальнейшего стационарного лечения она отказалась, в связи с чем была направлена для лечения по месту жительства. Из листка временной нетрудоспособности N 4121, приложенного С.О. к кассационной жалобе, следует, что она проходила амбулаторное лечение с 26 октября 2005 г. по 1 ноября 2005 года. Каких-либо ходатайств о своем участии в судебном разбирательстве или об отложении разбирательства дела С.О. в указанный период времени суду не подавала. Вердикт присяжных был вынесен 24 октября 2005 года, а приговор постановлен 26 октября 2005 года. При таких обстоятельствах право С.О. на участие в судебном разбирательстве нарушено не было. Исходя из изложенного и руководствуясь ст. ст. 377, 378, 385 и 388 УПК РФ, Судебная коллегия определила: приговор Верховного Суда Республики Саха (Якутия) от 26 октября 2005 г. в отношении А. отменить и дело направить на новое судебное разбирательство со стадии судебного разбирательства в тот же суд в ином составе судей.

VΙΙ. Доказывание по отдельным категориям уголовных дел

7.1. Доказывание по делам о преступлениях несовершеннолетних

«О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних»

Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 1 февраля 2011 г. № 1

(извлечение)

1. Обратить внимание судов на их процессуальную обязанность обеспечения в разумные сроки качественного рассмотрения уголовных дел о преступлениях несовершеннолетних, имея в виду, что их правовая защита предполагает необходимость выявления обстоятельств, связанных с условиями жизни и воспитания каждого несовершеннолетнего, состоянием его здоровья, другими фактическими данными, а также с причинами совершения уголовно наказуемых деяний, в целях постановления законного, обоснованного и справедливого приговора, принятия других предусмотренных законом мер для достижения максимального воспитательного воздействия судебного процесса в отношении несовершеннолетних (статьи 73, 421 УПК РФ).

6. В соответствии со статьями 19, 20 УК РФ, пунктом 1 части 1 статьи 421, статьей 73 УПК РФ установление возраста несовершеннолетнего обязательно, поскольку его возраст входит в число обстоятельств, подлежащих доказыванию, является одним из условий его уголовной ответственности.

Лицо считается достигшим возраста, с которого наступает уголовная ответственность, не в день рождения, а по его истечении, т.е. с ноля часов следующих суток. При установлении возраста несовершеннолетнего днем его рождения считается последний день того года, который определен экспертами, а при установлении возраста, исчисляемого числом лет, суду следует исходить из предлагаемого экспертами минимального возраста такого лица.

9. Судам следует иметь в виду, что статья 425 УПК РФ предусматривает обязательное участие педагога или психолога при допросе несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого, подсудимого в возрасте от 14 до 16 лет, а в возрасте от 16 до 18 лет - при условии, что он страдает психическим расстройством или отстает в психическом развитии. Показания такого подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, полученные без участия педагога или психолога, в силу части 2 статьи 75 УПК РФ являются недопустимыми доказательствами.

13. В соответствии со статьей 428 УПК РФ законный представитель несовершеннолетнего подсудимого вправе давать показания. Суд может принять решение о допросе законного представителя в качестве свидетеля при его согласии, о чем выносит постановление (определение), разъясняя ему права, указанные в части 4 статьи 56 УПК РФ. При допросе законный представитель из числа лиц, указанных в пункте 4 статьи 5 УПК РФ, предупреждается об уголовной ответственности только за дачу заведомо ложных показаний.

14. Вопрос о том, подлежит ли уголовной ответственности лицо, достигшее возраста, предусмотренного частями 1 и 2 статьи 20 УК РФ, но имеющее не связанное с психическим расстройством отставание в психическом развитии, ограничивающее его способность в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, решается судом исходя из положений части 3 статьи 20 УК РФ на основе материального и процессуального закона.

При наличии данных, свидетельствующих об отставании в психическом развитии несовершеннолетнего, в силу статей 195 и 196, части 2 статьи 421 УПК РФ следует назначать комплексную психолого-психиатрическую экспертизу в целях решения вопроса о его психическом состоянии и способности правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела. При этом перед экспертами должен быть поставлен вопрос о влиянии психического состояния несовершеннолетнего на его интеллектуальное развитие с учетом возраста.

Психическое расстройство несовершеннолетнего, не исключающее вменяемости, учитывается судом при назначении наказания в качестве смягчающего обстоятельства и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера (часть 2 статьи 22 УК РФ, часть 2 статьи 433 УПК РФ).

17. Судам при назначении наказания несовершеннолетнему наряду с обстоятельствами, предусмотренными статьями 6, 60 УК РФ, надлежит учитывать условия его жизни и воспитания, уровень психического развития, иные особенности личности, а также обстоятельства, предусмотренные статьей 89 УК РФ, в том числе влияние на несовершеннолетнего старших по возрасту лиц. Наказание несовершеннолетнему в виде лишения свободы суд вправе назначить только в случае признания невозможности его исправления без изоляции от общества, с приведением мотивов принятого решения.

45. В соответствии с Пекинскими правилами, 1985 г. право на конфиденциальность информации о несовершеннолетнем подозреваемом, обвиняемом, подсудимом должно обеспечиваться на всех стадиях процесса, чтобы избежать причинения несовершеннолетнему вреда и ущерба его репутации.

Исходя из этих рекомендаций, судам надлежит не допускать рассмотрение уголовных дел в отношении несовершеннолетних и материалов о совершенных ими правонарушениях с участием представителей средств массовой информации, а также использование видео- и фотосъемки несовершеннолетних правонарушителей и потерпевших в залах судебных заседаний и в других помещениях судов, за исключением случаев, когда несовершеннолетний и (или) его законный представитель ходатайствуют об этом.

Следует также иметь в виду положения статьи 41 Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 года "О средствах массовой информации", согласно которой редакция средства массовой информации не вправе разглашать в распространяемых сообщениях и материалах сведения, прямо или косвенно указывающие на личность несовершеннолетнего, совершившего преступление либо подозреваемого в его совершении, а равно совершившего административное правонарушение или антиобщественное действие. Редакция средства массовой информации не вправе также разглашать в распространяемых сообщениях и материалах сведения, прямо или косвенно указывающие на личность несовершеннолетнего потерпевшего. Разглашение такой информации возможно лишь с согласия указанных лиц и (или) их законных представителей.

При исследовании в судебном заседании обстоятельств, которые могут оказать на несовершеннолетнего подсудимого отрицательное воздействие, суд по ходатайству сторон или по собственной инициативе вправе удалить его из зала судебного заседания, а после его возвращения обязан предоставить возможность задать вопросы лицам, допрошенным в его отсутствие (статья 429 УПК РФ).

Законные представители несовершеннолетнего подозреваемогодопускаются к участию в уголовном деле с момента первого допросанесовершеннолетнего в качестве подозреваемого (ч. 1 ст. 426 УПК РФ).Недопустимые доказательства не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из

обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК РФ.

Постановление Президиума Верховного Суда РФ № 489п04

Бюллетень ВС РФ 2004 № 7

(извлечение)

Установлено, что при распитии спиртного между В., А. и К. возникла ссора, и К. ударила ладонью по голове В., а А. толкнула ее. В ответ В. ударила ножом К. не менее четырех раз в грудь и не менее двух - в руку, причинив ей телесные повреждения, от которых К. скончалась на месте преступления. Затем В. догнала убегавшую с места происшествия А. и ножом нанесла ей удары в грудь, поясницу, в руку и ногу. В результате причиненных телесных повреждений А. также скончалась на месте. Верховным Судом Республики Татарстан В. осуждена по п. "а" ч. 2 ст. 105 УК РФ. Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ приговор оставила без изменения. В надзорной жалобе адвокат В. поставил вопрос о пересмотре судебных решений, считая, что приговор основан на недопустимых доказательствах. Президиум ВС РФ отменил судебные решения по следующим основаниям. В. добровольно явилась в Центральный ОВД г. Набережные Челны, где прокурор-криминалист составил протокол о ее явке с повинной. Однако в тот же день при допросе в качестве подозреваемой она пояснила, что обстоятельства, о которых она сообщила при явке с повинной, ею надуманы. От дальнейших показаний, сославшись на предоставленные ей ст. 51 Конституции РФ права, В. отказалась. Допрошенная вновь в качестве подозреваемой с участием адвоката В. призналась в совершении ею убийства К. и А. При проверке показаний на месте преступления она подтвердила свои показания, указала, где конкретно и при каких обстоятельствах совершила убийство двух лиц. Вместе с тем все показания от подозреваемой В. получены в отсутствие ее законного представителя. В. являлась несовершеннолетней и согласно ст. 48 и ч. 1 ст. 426 УПК РФ законный представитель должен быть допущен к участию в уголовном деле с момента первого допроса несовершеннолетнего в качестве подозреваемого. Мать осужденной В.Р. допущена в качестве законного представителя только 15 сентября 2003 г. В постановлении о допуске к участию в уголовном деле в качестве законного представителя она записала: "С первых дней задержания моей дочери я и дочь просили допустить меня к следствию. Считаю, что допущена чрезмерно поздно". В. при допросе в качестве обвиняемой и в судебном заседании от данных ранее показаний отказалась, заявив, что убийства К. и А. не совершала. Признание в убийстве и заявление о явке с повинной она сделала под психологическим давлением работников милиции. Что же касается отпечатков пальцев, обнаруженных на бутылке из-под пива, то за два дня до убийства она, сестра, Г. и его брат ходили в тот же лес и тоже пили пиво. Ни одна из судебных инстанций на это внимания не обратила, вопроса о допустимости первоначально полученных доказательств не обсудила, хотя защита об этом просила. В связи с этим Президиум отменил приговор суда и определение Судебной коллегии и передал дело на новое судебное рассмотрение в тот же суд в ином составе судей. Суду первой инстанции следует исследовать вопрос о допустимости перечисленных доказательств (показаний В., данных в качестве подозреваемой и при проверке показаний при выходе на место совершения преступления, а также явки с повинной), как того требует ст. 75 УПК РФ, имея в виду, что недопустимые доказательства не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК РФ, необходимо также проверить и последующие показания В., данные ею в качестве обвиняемой и в судебном заседании.

Приговор отменен в связи с нарушением права несовершеннолетнего подозреваемого на участие в уголовном деле его законного представителя – матери

Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 25 июля 2007 г. № 64-О07-9Бюллетень ВС РФ 2008 № 3

(извлечение)

26 февраля 2007 г. М. осужден областным судом по п. "в" ч. 3 ст. 132 УК РФ и по п. "в" ч. 3 ст. 131 УК РФ. Он признан виновным в совершении насильственных действий сексуального характера с использованием беспомощного состояния потерпевшей, заведомо не достигшей четырнадцатилетнего возраста, а также изнасиловании с использованием беспомощного состояния потерпевшей, заведомо не достигшей четырнадцатилетнего возраста. В кассационной жалобе осужденный М. просил приговор отменить. Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ 25 июля 2007 г. приговор отменила и дело направила на новое судебное рассмотрение по следующим основаниям. В соответствии со ст. 297 УПК РФ приговор суда должен быть законным, обоснованным и справедливым. Признается приговор таковым, если он постановлен с учетом требований уголовного закона и основан на правильном его применении. Согласно требованиям ст.ст. 75, 88 УПК РФ суд должен при постановлении приговора оценить доказательства с точки зрения относи-мости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности - достаточности для разрешения уголовного дела. Таким образом, приговор не может быть основан на предположениях или доказательствах, объективность, допустимость и достоверность которых вызывает сомнение. По данному делу эти требования уголовно-процессуального закона судом надлежаще не выполнены. Как видно из приговора, в обоснование виновности несовершеннолетнего М. суд сослался на его явку с повинной, его показания в качестве подозреваемого от 17 июня 2006 г. и его показания при допросе в качестве обвиняемого от 26 июня 2006 г. Оценивая доказательства, суд указал в приговоре, что поскольку М. на предварительном следствии 17 июня 2006 г. был допрошен в качестве подозреваемого с соблюдением требований уголовно-процессуального закона и положений ст. 51 Конституции РФ с участием защитника (адвоката), законного представителя несовершеннолетнего подозреваемого (социального педагога областного государственного учреждения "Социально-реабилитационный центр для несовершеннолетних"), что соответствует требованиям ст.ст. 425, 426 УПК РФ, его показания при выполнении данного следственного действия признаются допустимым доказательством по делу. Однако такой вывод суда сделан без учета имеющихся в деле материалов и действующего уголовно-процессуального закона. Как видно из дела, после задержания 17 июня 2006 г. М. написал заявление о явке с повинной с признанием в совершении изнасилования малолетней и насильственных действий сексуального характера. В этот же день М. был допрошен в качестве подозреваемого в присутствии адвоката и социального педагога, допущенного в качестве законного представителя несовершеннолетнего. Между тем в соответствии со ст. 5 УПК РФ законными представителями являются родители, в частности мать М. Вопреки требованиям закона следователь на основании ст.ст. 426 и 475 УПК РФ принял решение «законными представителями близких родственников к участию в уголовном деле несовершеннолетнего М. не допускать». В обоснование такого решения следователь сослался на то, что у следствия имеются достаточные основания полагать, что близкие родственники М. «могут воспрепятствовать установлению истины по уголовному делу». Но согласно ст. 426 УПК РФ законный представитель может быть отстранен от участия в уголовном деле, если имеются основания полагать, что его действия наносят ущерб интересам несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого. Данных об этом в материалах дела не приведено. Мать М. родительских прав не лишена, а такое основание, как возможность законного представителя воспрепятствовать установлению истины по уголовному делу, уголовно-процессуальным законом не предусмотрено, что позволяет сделать вывод о существенном нарушении прав М. Как видно из материалов дела, мать М. впоследствии была допущена к участию в деле в качестве законного представителя, что объективно свидетельствует о том, что она не могла нанести ущерб интересам сына. С учетом изложенного постановленный приговор Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ отменила и дело направила на новое рассмотрение со стадии судебного разбирательства.

При отсутствии родителей законным представителем несовершеннолетнего может быть представитель органа опеки и попечительства

Определение Судебной коллегии по уголовным делам

Верховного Суда РФ от 10 апреля 2007 г.

№ 74-О06-40

Бюллетень ВС РФ 2008 № 6

(извлечение)

Верховным судом Республики Саха (Якутия) 24 мая 2006 г. несовершеннолетний К. осужден по ч. 5 ст. 33, п. "в" ч. 4 ст. 162 УК РФ, по ч. 5 ст. 33, пп. "б", "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ. По делу также осуждены П. и У., приговор в отношении которых в кассационном порядке не обжалован…. В кассационной жалобе осужденный просил приговор отменить и дело направить на новое судебное разбирательство со стадии предварительного слушания. Он считал назначенное ему наказание чрезмерно суровым, утверждал, что его показания на предварительном следствии в качестве подозреваемого и обвиняемого являются недопустимыми доказательствами. Они были даны в отсутствие психолога или педагога, тогда как органы предварительного следствия с самого начала следствия располагали информацией об обучении его (К.) в спецшколе для умственно отсталых детей. Полномочия допущенной в качестве его законного представителя А. (представителя органа опеки и попечительства) не были надлежащим образом оформлены доверенностью, к тому же она недобросовестно выполняла свои обязанности. Осужденный полагал, что органы следствия обязаны были привлечь в качестве законного представителя одного из его многочисленных родственников. Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ 10 апреля 2007 г. приговор оставила без изменения, а кассационную жалобу - без удовлетворения по следующим основаниям. Виновность К. в совершении преступлений установлена судом и основана на исследованных в судебном заседании доказательствах. Доводы осужденного о недопустимости как доказательств его показаний на предварительном следствии, данных в качестве подозреваемого и обвиняемого, а также о нарушении его права на защиту являются необоснованными. Как следует из протоколов допросов К. в качестве подозреваемого и обвиняемого, на которые суд сослался как на доказательство его вины, он был допрошен в присутствии адвоката, законного представителя и педагога. Об этом свидетельствуют ордер адвоката и подписи лиц, присутствовавших при допросе. При этом сам К. каких-либо заявлений по поводу нарушения его права на защиту не делал. Доводы в жалобе К. о том, что главный специалист органа опеки и попечительства муниципального учреждения управления образования Алданского района не вправе была участвовать в деле в качестве его законного представителя, также необоснован. Согласно п. 12 ст. 5 УПК РФ законными представителями являются родители, усыновители, опекуны или попечители несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого, представители учреждений или организаций, на попечении которых находится несовершеннолетний подозреваемый, обвиняемый, органы опеки и попечительства. В соответствии со ст. 426 УПК РФ законные представители несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого допускаются к участию в уголовном деле на основании постановления прокурора, следователя или дознавателя. Данные требования уголовно-процессуального закона органами следствия нарушены не были. Как видно из материалов уголовного дела, мать К. была лишена родительских прав, а отец умер. В связи с этим К. поместили в детский дом, а затем в 1998 году направили учиться в специализированную школу г. Якутска. Таким образом, поскольку родителей у К. не было, а полномочия по защите его прав и законных интересов в этом случае по закону возлагаются на органы опеки и попечительства, следователь обоснованно вынес постановление о допуске в качестве законного представителя К. А. - главного специалиста органа опеки и попечительства муниципального учреждения управления образования Алданского района. Из материалов уголовного дела не усматривается недобросовестного и ненадлежащего исполнения законным представителем своих обязанностей по защите прав и законных интересов К.

7.2. Доказывание по делам о применении принудительных мер медицинского характера

«О практике применения судами принудительных мер медицинского характера»

Постановление Пленума ВС РФ от 7 апреля 2011 г. № 6

(извлечение)

6. В соответствии с требованиями пункта 3 статьи 196 УПК РФ по каждому уголовному делу назначение и производство судебно-психиатрической экспертизы обязательно, если необходимо установить психическое состояние подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, когда возникает сомнение в его вменяемости или способности самостоятельно защищать свои права и законные интересы в уголовном судопроизводстве. К обстоятельствам, вызывающим такие сомнения, могут быть отнесены, например, наличие данных о том, что лицу в прошлом оказывалась психиатрическая помощь (у него диагностировалось врачами психическое расстройство, ему оказывалась амбулаторная психиатрическая помощь, он помещался в психиатрический стационар, признавался невменяемым по другому уголовному делу, негодным к военной службе по состоянию психического здоровья и т.п.), о нахождении его на обучении в учреждении для лиц с задержкой или отставанием в психическом развитии, о получении им в прошлом черепно-мозговых травм, а также странности в поступках и высказываниях лица, свидетельствующие о возможном наличии психического расстройства, его собственные высказывания об испытываемых им болезненных (психопатологических) переживаниях и др.

При назначении судебно-психиатрической экспертизы на разрешение экспертов следует ставить вопросы, позволяющие выяснить характер и степень психического расстройства во время совершения предусмотренного уголовным законом общественно опасного деяния, в ходе предварительного расследования или рассмотрения дела судом, установить, могло ли лицо в указанные периоды осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими. Перед экспертами следует ставить также вопросы и о том, связано ли психическое расстройство лица с опасностью для него и других лиц либо возможностью причинения им иного существенного вреда, нуждается ли такое лицо в применении принудительной меры медицинского характера и какой именно, а также может ли это лицо с учетом характера и степени психического расстройства лично осуществлять свои процессуальные права.

7. Вопросы, связанные с психическим состоянием лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительной меры медицинского характера, подлежат тщательному исследованию и оценке судом. При недостаточной ясности или полноте заключения эксперта-психиатра (экспертов), а также при возникновении новых вопросов в отношении ранее исследованных обстоятельств уголовного дела может быть назначена дополнительная судебная экспертиза, производство которой поручается тому же или другому эксперту (экспертам). В случае возникновения сомнений в обоснованности заключения эксперта (экспертов) или наличия противоречий в выводах эксперта (экспертов) по тем же вопросам судом может быть назначена повторная экспертиза, производство которой поручается другому эксперту (экспертам) (части 1 и 2 статьи 207 УПК РФ).

16. Исходя из положений части 1 статьи 437 УПК РФ, лицу, в отношении которого ведется производство о применении принудительной меры медицинского характера, участвующему в судебном заседании, должны быть разъяснены его процессуальные права, предусмотренные статьями 46 и 47 УПК РФ, и обеспечена возможность осуществления этих прав.

Показания такого лица могут учитываться судом при оценке его психического состояния, а также опасности лица для самого себя или других лиц либо возможности причинения им иного существенного вреда, при определении вида принудительной меры медицинского характера.

17. В ходе судебного заседания суду надлежит в установленном законом порядке проверять, доказано ли, что деяние, запрещенное уголовным законом, совершено именно этим лицом, устанавливать обстоятельства, свидетельствующие об опасности лица для себя или других лиц либо о возможности причинения им иного существенного вреда в связи с наличием у него психического расстройства, а также иные обстоятельства, подлежащие доказыванию в соответствии с частью 2 статьи 434 УПК РФ.

Об опасности лица для себя или других лиц либо о возможности причинения этим лицом иного существенного вреда могут свидетельствовать характер психического расстройства, подтвержденного выводами судебно-психиатрической экспертизы, его склонность в связи с этим к совершению насильственных действий в отношении других лиц или к причинению вреда самому себе, к совершению иных общественно опасных действий (изъятию чужого имущества, поджогов, уничтожению или повреждению имущества иными способами и др.), а также физическое состояние такого лица, с учетом которого оценивается возможность реализации им своих общественно опасных намерений.

В случае, если суд придет к выводу, что указанные в части 1 статьи 97 УК РФ лица по своему психическому состоянию не представляют опасности, то он может передать необходимые материалы органам здравоохранения для решения вопроса о лечении этих лиц или направлении их в психоневрологические учреждения социального обеспечения в порядке, предусмотренном законодательством Российской Федерации о здравоохранении (часть 4 статьи 97 УК РФ).

18. Если в ходе судебного разбирательства дела, поступившего с обвинительным заключением, будет установлено, что подсудимый во время совершения деяния находился в состоянии невменяемости или у подсудимого после совершения преступления наступило психическое расстройство, лишающее его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, суд выносит постановление в порядке, предусмотренном главой 51 УПК РФ, не возвращая дела прокурору. Когда указанные обстоятельства будут установлены по делу, поступившему с обвинительным актом, такое дело подлежит возвращению прокурору в соответствии со статьей 237 УПК РФ, поскольку с учетом положения части 1 статьи 434 УПК РФ по делам данной категории производство предварительного следствия обязательно.

27. Рассматривая вопрос о продлении, изменении или прекращении применения принудительной меры медицинского характера, суд должен тщательно проверить обоснованность ходатайства, поданного в соответствии с частью 1 статьи 445 УПК РФ. Для этого суду надлежит выяснить результаты проведенного лечения и решить вопрос о необходимости дальнейшего медицинского наблюдения и лечения. В этих целях в судебное заседание может быть вызван представитель медицинского учреждения (психиатрического стационара), где наблюдается лицо, в отношении которого решается вопрос о продлении, изменении или прекращении применения принудительной меры медицинского характера. Участие в судебном заседании защитника, законного представителя лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительной меры медицинского характера, и прокурора обязательно.

В соответствии с частью 2 статьи 399 и частью 4 статьи 445 УПК РФ лицу, в отношении которого решается вопрос о продлении, изменении или прекращении применения к нему принудительной меры медицинского характера, должно быть обеспечено его непосредственное участие в судебном заседании либо предоставлена возможность изложить свою позицию путем использования систем видеоконференц-связи, если в соответствии с медицинским заключением его психическое состояние позволяет ему участвовать в судебном заседании. Вопрос о форме участия такого лица в судебном заседании решается судом.

В случае, когда психическое состояние лица, в отношении которого решается вопрос о продлении, изменении или прекращении применения принудительной меры медицинского характера, не позволяет ему лично участвовать в проводимом в помещении суда судебном заседании, рекомендовать судам рассматривать соответствующие материалы в психиатрическом стационаре.

Если медицинское заключение вызывает сомнение, суд по ходатайству лиц, участвующих в судебном заседании, или по собственной инициативе может назначить судебную экспертизу, истребовать дополнительные документы, а также допросить лицо, в отношении которого решается вопрос о прекращении, изменении или продлении применения принудительной меры медицинского характера, если это возможно по его психическому состоянию (часть 5 статьи 445 УПК РФ).

В постановлении о направлении уголовного дела в суд для применения принудительных мер медицинского характера должны быть изложены указанные в ст. 434 УПК РФ обстоятельства, подлежащие доказыванию.

Бюллетень Верховного Суда РФ. 2003.

(извлечение)

Органами следствия 13 августа 2002 г. в Челябинский областной суд было направлено уголовное дело в отношении Г., совершившего в состоянии невменяемости деяния, предусмотренные пп. "а", "в" ч. 2 ст. 105, пп. "а", "б", "в", "г" ч. 2 ст. 158 УК РФ, для применения принудительных мер медицинского характера. 28 августа 2002 г. судьей судебной коллегии по уголовным делам Челябинского областного суда принято постановление о возвращении уголовного дела прокурору Челябинской области для устранения препятствий рассмотрения его судом, поскольку постановление о направлении уголовного дела в суд для применения принудительных мер медицинского характера следователь составил с нарушением требований уголовно-процессуального закона, что исключает возможность вынесения судом решения на основе данного документа. В предложенном к рассмотрению судом постановлении отсутствует перечень доказательств, на основании которых следственные органы пришли к выводу о совершении Г. запрещенного уголовным законом деяния. Кроме того, к постановлению не был приложен список лиц, подлежащих вызову в судебное заседание. Государственный обвинитель в своем представлении просил постановление судьи отменить и дело направить на новое судебное рассмотрение, ссылаясь на то, что каких-либо препятствий для рассмотрения судом уголовного дела по существу не имелось; судья необоснованно, в нарушение требований ч. 3 ст. 433 УПК РФ провел аналогию между обвинительным заключением и постановлением о направлении уголовного дела в суд для применения принудительных мер медицинского характера; в п. 4 ст. 439 УПК РФ указан исчерпывающий перечень сведений, которые должны содержаться в данном постановлении. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 16 октября 2002 г. постановление судьи о возвращении уголовного дела прокурору Челябинской области оставила без изменения, а представление прокурора - без удовлетворения, указав следующее. Постановление о направлении уголовного дела в суд для рассмотрения вопроса о применении принудительных мер медицинского характера к лицу, совершившему общественно опасное деяние, составляется в соответствии с требованиями ч. 4 ст. 439 УПК РФ. В нем в соответствии с требованиями ст. 434 УПК РФ должны быть изложены обстоятельства дела, установленные следствием, и обоснование принятого решения. Поскольку данное постановление составлено с нарушением требований уголовно-процессуального закона, судья обоснованно признал невозможным вынесение по данному уголовному делу законного и обоснованного решения и предложил органам следствия устранить в установленный срок допущенные нарушения. Доводы государственного обвинителя о том, что в п. 4 ст. 439 УПК РФ нет указания о необходимости приведения в постановлении доказательств совершения лицом деяний, запрещенных законом, обоснованными признать нельзя, поскольку такое утверждение прокурора противоречит смыслу п. 4 ст. 439 УПК РФ.

Как видно из п. 4 ст. 439 УПК РФ, в постановлении о направлении уголовного дела в суд для применения мер медицинского характера должны быть изложены указанные в ст. 434 УПК РФ обстоятельства, подлежащие доказыванию. Ссылка в представлении на то обстоятельство, что в разработанном Генеральной прокуратурой РФ бланке постановления о направлении уголовного дела в суд для применения принудительных мер медицинского характера не предусмотрено изложение доказательств факта совершения запрещенного законом деяния, приложения списка лиц, подлежащих вызову в судебное заседание, не может быть принята во внимание. Разработанный Генеральной прокуратурой РФ бланк указанного постановления изготовлен с отступлением от требований уголовно-процессуального законодательства.

Постановление о применении принудительных мер медицинского характера отменено, поскольку изложенные в нем выводы не подтверждены доказательствами, исследованными в суде

(Определение Военной коллегии

Верховного Суда РФ от 11.03.2004. N 3-58/03)

Бюллетень Верховного Суда РФ 2006 № 1

(извлечение)

Как следует из постановления Приволжского окружного военного суда от 25 июля 2003 г., в сентябре 2002 г. у военнослужащего О. возникли неприязненные отношения к гражданину С, поскольку жена О. - П. подала заявление на развод и стала сожительствовать с С. Неоднократные попытки вернуть жену в семью результата не дали, поэтому О. решил убить С. С этой целью он в период с ноября 2002 г. по 14 января 2003 г. неоднократно предлагал ранее судимому Г. самому либо с привлечением знакомых за вознаграждение в 2 тыс. долларов совершить убийство названного лица, но тот отказался и 9 декабря 2002 г. обратился с заявлением в милицию. 25 января 2003 г. О. был задержан. В кассационных жалобах защитник и законный представитель О. просили постановление отменить и уголовное дело прекратить. Военная коллегия Верховного Суда РФ 11 марта 2004 г. постановление суда отменила, указав следующее. Согласно требованиям ст. 74 и п. 3 ч. 2 ст. 75 УПК РФ показания лица, в отношении которого поставлен вопрос о применении принудительных мер медицинского характера, не могут рассматриваться как источник доказательства по делу, они не имеют юридической силы, не могут быть положены в основу решения по делу и использоваться при разрешении вопросов о применении принудительных мер медицинского характера. По заключению экспертов-психиатров от 21 апреля 2003 г., обследовавших О. в стационарных условиях, у него установлено болезненное расстройство психики, которое в инкриминируемый период и в настоящее время лишает его возможности осознавать фактический характер своих действий и руководить ими. Несмотря на это в обоснование постановления об освобождении О. от уголовной ответственности и о применении к нему принудительных мер медицинского характера суд положил протокол очной ставки между О. и Г. от 4 октября 2002 г., что недопустимо. Кроме того, не исследовав в судебном заседании протокол обыска в квартире О. от 25 января 2003 г., суд положил указанное доказательство в основу постановления. Сославшись на показания потерпевшего С. об обстоятельствах, которые ему стали известны со слов Ф., Б. и Г., суд этих свидетелей не допросил. Как отражено в вышеупомянутом заключении экспертов-психиатров, у О. обнаружено паранойяльное развитие личности. Об этом свидетельствуют данные анамнеза о появлении у него в 1996 году в условиях психотравмирующей ситуации сверхценных образований, которые в последующем трансформировались в стойкий паранойяльный синдром. Указанное болезненное расстройство лишало О. в инкриминируемый период возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. По психическому состоянию в соответствии с п. "а" ч. 1 ст. 97 и п. "в" ч. 1 ст. 99 УК РФ О. рекомендовано принудительное лечение в психиатрическом стационаре специализированного типа. В силу п. 6 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 26 апреля 1984 г. «О судебной практике по применению, изменению и отмене принудительных мер медицинского характера» решение вопроса о невменяемости, применении принудительных мер медицинского характера и определении типа больницы относится к компетенции судов. Поэтому заключение экспертов-психиатров подлежало тщательной оценке в совокупности со всеми материалами дела. Однако суд не дал должной правовой оценки заключению экспертов, в том числе в совокупности с другими доказательствами по делу, а вывод суда о его научной обоснованности вызывает сомнение по следующим основаниям. Как видно из материалов дела, в них отсутствуют медицинские и другие документы, которые могли бы объективно подтвердить данные анамнеза, выдвинутого экспертами-психиатрами, все сводится к показаниям О. и потерпевшего С. о характере поведения и состоянии здоровья О. В частности, в деле отсутствуют медицинские документы, отражающие физическое развитие и состояние здоровья О. в детском возрасте, подтверждающие факт получения им черепно-мозговой травмы, а также отравления в 13-летнем возрасте угарным газом. Органами следствия и судом не истребовалась подлинная история болезни, подтверждающая стационарное лечение его в психиатрическом отделении госпиталя. Отсутствует объективная информация, характеризующая состояние здоровья О. в период прохождения военной службы с момента поступления в военное училище: заключение медицинской призывной комиссии, его медицинская книжка в училище, а также медицинские документы за период военной службы офицером и после. Отсутствуют рапорты и жалобы О. в период прохождения военной службы, а также его заявления в ГОВД г. Межгорья по поводу анонимных звонков и конфликтов с гражданином С. обращение в комиссию по делам несовершеннолетних на действия жены, препятствовавшей его общению с детьми, и другие материалы, характеризующие О. в различные периоды жизни. Отсутствие в материалах дела указанных документов не представляет возможным с полной достоверностью оценить состояние психического здоровья О. в инкриминируемый период, выяснить причину возникновения болезненного состояния, определить нозологическую принадлежность его психических расстройств и соответственно оценить осознанность его действий. Указанный в акте стационарной судебно-психиатрической экспертизы бредовой синдром, наличие обманов восприятия и других психотических расстройств у О. недостаточно полно и четко описан, а мотивировочная часть заключения недостаточно клинически обоснована и научно аргументирована. На основании изложенного Военная коллегия пришла к выводу, что постановление Приволжского окружного военного суда от 25 июля 2003 г. в отношении О. не соответствует требованиям п. 1 ч. 1 ст. 379 и ч. 1 ст. 380 УПК РФ, поэтому отменено с направлением дела на новое судебное разбирательство в тот же суд в ином составе судей.

Постановление суда отменено в связи с неисследованностью вопроса о психическом состоянии лица в момент совершения преступления

Определение Судебной коллегиипо уголовным делам ВС РФ

от 01.02.2007 г. N 35-О06-75

Бюллетень Верховного Суда РФ 2007 № 10

(извлечение)

Тверским областным судом 20 сентября 2006 г. С. освобожден от уголовной ответственности за совершение общественно опасных деяний, предусмотренных п. "а" ч. 2 ст. 105, пп. "а", "в", "к" ч. 2 ст. 105 и п. "в" ч. 2 ст. 158 УК РФ, в силу нахождения его во время вынесения постановления суда в состоянии невменяемости. На основании ст. 97 и ч. 4 ст. 101 УК РФ применена принудительная мера медицинского характера - С. назначено принудительное лечение в психиатрическом стационаре специализированного типа с интенсивным наблюдением. Производство по уголовному делу приостановлено. В кассационной жалобе потерпевший Т. просил отменить постановление суда и направить дело на новое судебное разбирательство, указывая, что постановление вынесено с нарушением требований уголовно-процессуального законодательства. Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ 1 февраля 2007 г. жалобу удовлетворила по следующим основаниям. С. совершил общественно опасные деяния, запрещенные уголовным законом и содержащие признаки следующих преступлений - убийства, т. е. умышленного причинения смерти, двух лиц; умышленного причинения смерти двум и более лицам, находящимся в беспомощном состоянии, с целью скрыть другое преступление; кражи чужого имущества с причинением значительного ущерба гражданину. Принимая решение по делу, суд руководствовался требованиями ст.ст. 21, 97, 101 УК РФ и ст.ст. 442 и 443 УПК РФ. Между тем, согласно ч. 1 ст. 443 УПК РФ, признав доказанным, что деяние, запрещенное уголовным законом, совершено лицом в состоянии невменяемости или что у этого лица после совершения преступления наступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение наказания или его исполнение, суд выносит постановление в соответствии со ст.ст. 21 и 81 УК РФ об освобождении этого лица от уголовной ответственности или от наказания и о применении к нему принудительных мер медицинского характера. В силу ст. 21 УК РФ не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости. Однако надлежащим образом установленных данных о нахождении С. во время совершения вышеуказанных деяний в состоянии невменяемости в деле не имеется. Как признал суд со ссылкой на заключение судебно-психиатрической экспертизы, он в настоящее время обнаруживает признаки временного психического расстройства и по своему психическому состоянию не может осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, нуждается в направлении на принудительное лечение до выхода из болезненного состояния с последующим направлением на экспертизу для решения диагностических и экспертных вопросов. При таких обстоятельствах суд не вправе был принимать решение об освобождении С. от уголовной ответственности. В соответствии с ч. 1 ст. 81 УК РФ лицо, у которого после совершения преступления наступило психическое расстройтво, лишающее его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими, освобождается от наказания, но не от уголовной ответственности, как это сделано судом. Такое лицо согласно ч. 4 ст. 81 УК РФ в случае выздоровления может подлежать уголовной ответственности и наказанию, если не истекли сроки давности, предусмотренные ст.ст. 78 и 83 УК РФ. Судом при вынесении постановления вышеуказанные требования закона не учтены. При новом рассмотрении дела суду необходимо проверить также доводы потерпевших о более полном исследовании психического состояния С. Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ постановление Тверского областного суда отменила и дело направила на новое судебное рассмотрение.

7.3. Доказывание в отношении отдельной категории лиц

При установлении злостного уклонения депутата законодательного органа власти субъекта Российской Федерации от явки в судебное заседание суд обоснованно рассмотрел в его отсутствие представление прокурора о даче судом заключения о наличии в действиях депутата признаков преступления(Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 25.03.2004. № 12-Д03-9)

Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004 №11

(извлечение)

По представлению прокурора Республики Марий Эл Верховным Судом Республики Марий Эл 6 мая 2003 г. дано заключение о наличии в действиях С., депутата Государственного Собрания Республики Марий Эл, признаков преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 33, п. "б" ч. 3 ст. 160 УК РФ (организация растраты чужого имущества в крупном размере). В представлении прокурора Республики Марий Эл указывалось, что по расследуемому уголовному делу в отношении Штейнерга и Аширова по п. "б" ч. 3 ст. 160 УК РФ установлена причастность к совершению преступления С. Работая главой администрации города, С. организовал для личных целей строительство индивидуального жилого дома за счет денежных средств администрации города. Непосредственными исполнителями хищения были руководители строительных организаций Штейнерг и Аширов. Представление содержало ссылку на показания свидетелей и документы. В суд также предъявлены копии следственных документов, имеющихся в уголовном деле. В кассационном порядке заключение не обжаловалось. Как утверждал в надзорной жалобе С., в суде в нарушение ст. 448 УПК РФ представление прокурора рассмотрено без участия его, С., и защитника, он не ознакомлен с представлением прокурора, не извещен о дате рассмотрения представления от 6 мая 2003 г., его заявление об отводе судей Верховного Суда республики, жалобы и телеграммы о нарушении права на защиту оставлены без рассмотрения. С. просил дать заключение об отсутствии в его действиях признаков преступления. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 25 марта 2004 г. жалобу С. оставила без удовлетворения, указав следующее. 17 июля 2002 г. возбуждено уголовное дело в отношении Штейнерга и Аширова по п. "б" ч. 3 ст. 160 УК РФ по факту растраты денежных средств в администрации города. Во время проведения предварительного следствия были получены данные о причастности главы администрации города С., одновременно являвшегося депутатом Государственного Собрания Республики Марий Эл, к хищению. 20 марта 2003 г. прокурор Республики Марий Эл обратился в Верховный Суд Республики Марий Эл с представлением о даче заключения о наличии признаков преступления в действиях С. В соответствии с ч. 2 ст. 448 УПК РФ рассмотрение представления прокурора проводится с его участием, а также с участием лица, в отношении которого внесено представление, и его защитника в закрытом судебном заседании в срок не позднее 10 суток со дня поступления представления прокурора в суд. Рассмотрение представления было назначено на 28 марта 2003 г. С. известили о времени судебного заседания 25 марта 2003 г. 27 марта 2003 г. он обратился в Верховный Суд Республики Марий Эл с заявлением об отложении судебного заседания в связи с невозможностью явки в суд его адвоката Б. и отсутствием у него официального извещения о дате рассмотрения дела. 28 марта 2003 г. С. в судебное заседание не явился. В этот же день ему направили уведомления по месту работы и месту жительства о том, что судебное заседание состоится 8 апреля 2003 г. Такое же уведомление было послано адвокату Б. 8 апреля 2003 г. С. в судебное заседание не явился. По сообщению телеграфной службы его квартира была закрыта, а по почтовому извещению на телеграф за получением уведомления никто не пришел. Как пояснил управляющий делами администрации города, уведомление С. не вручили, так как он находился в отпуске. Согласно ксерокопии распоряжения С. взял отпуск с 7 апреля по 21 мая 2003 г. По сообщению юридической консультации, С. не заключал договор с адвокатом Б. об оказании ему юридической помощи, поэтому адвокат в судебное заседание не являлся. Как видно из приведенных данных, суд в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона назначил рассмотрение представления прокурора в десятидневный срок - на 28 марта 2003 г. С. был об этом извещен, что подтверждается написанным им заявлением от 27 марта 2003 г. об отложении судебного заседания в связи с занятостью его адвоката Б., хотя, как оказалось впоследствии, договор с адвокатом он не заключал. В назначенный день С. в судебное заседание не явился без уважительных причин и стал уклоняться от получения уведомлений суда. Поэтому представление не было рассмотрено и в день нового судебного заседания - 11 апреля 2003 г. Как видно из справки работников 4 отдела УБОП МВД РМЭ и приложенных к ней материалов, 14 апреля 2003 г. работники милиции были у С. дома и лично его известили о вызове в судебное заседание на 15 апреля 2003 г., однако расписаться в получении повестки и копии представления он отказался. 15 апреля 2003 г. С. в судебное заседание не явился, но представил заявление об отложении судебного заседания в связи с его болезнью, приложив к нему копию листка нетрудоспособности от 15 апреля 2003 г. Судебное заседание по причине болезни С. откладывалось до 5 мая 2003 г. В заявлении от 3 мая 2003 г. С. просил отложить судебное заседание до конца месяца в связи с тем, что после лечения ему необходимо пройти курс реабилитации. 5 мая 2003 г. он в судебное заседание не явился. По сообщению главного врача, С. был выписан на работу с 1 мая 2003 г. Суду представлены ксерокопии медицинских документов по поводу лечения С., из которых видно, что листок нетрудоспособности ему был закрыт 30 апреля 2003 г. и никакого направления на реабилитационное лечение он не получал. Таким образом, С. без уважительных причин не явился в суд и 5 мая 2003 г., в связи с чем коллегия судей признала, что он злостно уклоняется от явки в судебное заседание, и рассмотрела представление прокурора, не откладывая судебное заседание. Заключение было вынесено 6 мая 2003 г. Из изложенного видно, что суд принял все меры к обеспечению права С. на участие в рассмотрении представления прокурора. Однако тот сознательно не являлся в назначенные дни в суд, не заключил соглашение с адвокатом, уклонялся от получения повесток и копий представления. В связи с этим суд не мог рассмотреть представление в установленные законом сроки. Закон не содержит запрета на рассмотрение представления в отсутствие лица, в отношении которого оно внесено, не предусматривает и возможность принудительного обеспечения явки такого лица в суд. Поэтому коллегия судей, установив умышленное уклонение С. от явки в судебное заседание, обоснованно рассмотрела представление в его отсутствие. Доводы жалобы С. о нарушении его права на защиту, о неознакомлении его с представлением прокурора, о неизвещении его о дате рассмотрения представления - 6 мая 2003 г. необоснованны. Неправомерны также его ссылки на международно-правовые акты и постановления Конституционного Суда Российской Федерации, поскольку в этих документах говорится о правах гражданина при рассмотрении уголовных дел. В данном случае коллегией судей решался вопрос только о наличии признаков преступления в действиях С. Суд обоснованно пришел к выводу о наличии в действиях С. признаков преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 33 и п. "б" ч. 3 ст. 160 УК РФ. Утверждения С. о том, что его оговорили и доказательства его виновности сфальсифицированы, несостоятельны, поскольку при рассмотрении представления прокурора коллегия судей не дает оценку доказательствам и не решает вопрос о виновности лица, в отношении которого внесено представление. Заявление С. об отводе судей Верховного Суда Республики Марий Эл не рассмотрено, так как об отводе он заявил после дачи заключения коллегией судей. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ надзорную жалобу С. оставила без удовлетворения, а заключение Верховного Суда Республики Марий Эл - без изменения.

Уголовно-процессуальный закон не устанавливает каких-либо ограничений при проведении проверки по сообщению о совершенном или готовящемся преступлении в отношении лиц, указанных в ст. 447 УПК РФ

Постановление Президиума Верховного Суда РФот 20.12.2006 г. N 636-П06ПР

Бюллетень Верховного Суда РФ 2007 № 7

(извлечение)

Прокурор Тверской области обратился с представлением в Тверской областной суд о даче заключения о наличии в действиях С., депутата Законодательного Собрания Тверской области, признаков преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 116 УК РФ. Заключением Тверского областного суда от 27 июня 2005 г. представление прокурора было удовлетворено, в действиях С. признано наличие признаков преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 116 УК РФ. Судебная кол