Две деревни

Целью деятелей Контркультуры было, попросту говоря, создание более гуманного образа жизни. Каким он им виделся, можно узнать, прочитав роман-утопию Олдоса Хаксли «Остров». Этот подробнейший проект жизнеустройства покоится на одном основании: традиционной сельской общине. Хаксли считал, что наука и технический прогресс, мобилизуя общество ради высоких, но малопонятных целей, на деле ведут его к деспотии. Это шумная орава инвентаризаторов, сворачивающих с места стулья и планеты, чтобы навести порядок в мире вещей, «а значит» и людей; заменить естественные человеческие связи экономическими ролями; веру в добро - верой в разум; симпатию - логикой целесообразности; имя - цифрой. СМИ, с их культом экономики, не позволяют людям разглядеть угрозу их свободе; они создают в обществе обстановку нервозности, делая его более восприимчивым к воздействию пропаганды; они же предлагают людям способы «бегства», иллюзорного бытия, лишая их способности думать и осознавать свои условия.

Хаксли видел выход в устройстве небольших деревенских общин, где человек мог бы чувствовать себя полноценной личностью, а не воплощением экономической функции или пассивным потребителем развлечений. Бережное отношение к земле, взаимодействие с ней в естественном течении жизни должны были оживить его душу; специальное образование должно было воспитать ум, способный отличить истину от лжи. Впрочем, бесконечно разбираться в хитросплетениях пропаганды ему бы не пришлось - кроме единственной газеты, СМИ в такой общине места не было.

В те годы в США возникло немало стихийных поселков, по духу напоминавших островную деревню Хаксли. Однако почти все они повторили ее судьбу, не устояв перед натиском государства. Многим тогда казалось, что худшие опасения писателя уже начинают сбываться. За год до высадки астронавтов на Луне знаменитый впоследствии американский политик Збигнев Бжезинский в статье «К технотронному обществу» предрекал:

«Возможность социально-политического контроля над индивидом возрастет в огромной степени. Вскоре станет возможным поддерживать почти непрерывный надзор за каждым гражданином, и вести оперативные и подробные досье, содержащие, помимо всех обычных данных, даже самую личную информацию о его здоровье и поведении. Эти досье будут постоянно открыты для доступа властей».

Однако в мире уже что-то неуловимо изменилось.

В 1964 году, в один год с «Островом» Хаксли, в США вышла книга канадского философа и социолога Маршалла Маклюэна «Понимание медиа». Она, как принято считать, обогнала свое время. Именно Маклюэну принадлежит идея «глобальной деревни» - прообраз сети Интернет. Идеи Маклюэна окажутся крайне важны, если мы поймем, что любая «община» основана на свободном общении - не на безличных критериях «эффективности», «рентабельности» и тому подобном. Главная черта глобальной деревни - чувство вовлеченности, сопричастности, основанное на симпатиях и неформальных связях. Такова «невидимая рука» Интернета, которая действует вопреки привычным законам рынка.

Большая часть контркультурной молодежи, вслед за Хаксли, отвергла компьютеры как средство тоталитарного контроля. Но немногочисленное меньшинство, - не без влияния Маклюэна, - решило сделать их средством освобождения и объединения людей. Именно хакеры создали персональные компьютеры и большую часть программного обеспечения к ним. Они привнесли в бизнес честность и доброжелательность, привлекавшие как продавцов, так и покупателей, что сделало многих из них богатыми и влиятельными в молодые годы. Они же трансформировали американскую военную сеть ARPA в глобальную эпидемию Интернет.

«Имеется некоторое сообщество, некая общая культура, состоящая из опытных программистов и сетевых чародеев, которая ведет свою историю от многолетней давности первых миникомпъютеров и от самых ранних экспериментов с сетью ARPAnet. Члены этой культуры и дали рождение термину " hacker " [хэка]. Хакеры построили Интернет».

Эрик Рэймонд. Как стать хакером

«ДЕРЕВЕНСКИЙ» БИЗНЕС

Просчет власти был в том, что она не потрудилась изучить механизм столь грандиозного «экономического чуда». Возможно, власть вновь подпала под обаяние придворных философов, столетиями трактовавших человека как неисправимого эгоиста, успех - как материальное преуспеяние, культуру - как род коммерции. Как бы то ни было, эксперты не сомневались в грядущей победе своего видения сферы высоких технологий: виртуального рынка для торговли информационным товаром. Считалось, что люди будут покупать онлайновые версии книг, газет, фильмов, фонограмм, программного обеспечения, и, соответственно, продавать продукты своего творчества.

На деле произошло нечто другое. «Упор на персонализированные технические устройства, на интерактивность, на сети, неустанный поиск новых технологических прорывов, даже когда он, казалось бы, не имел особого смысла для бизнеса, совершенно не согласовывался с традицией мира корпораций», - пишет известный исследователь информационного общества Мануэль Кастельс. Благодаря «неисправимой» склонности людей к общению, главным сетевым товаром сделалась не информация, а сама интерактивная среда; программное обеспечение нередко писалось совместно, по принципу «открытых исходников» и распространялось бесплатно; вместо «торговцев информацией» в сети объявился сонм бескорыстных просветителей, задавших тон, моду, кодекс поведения; наконец, совершенно спонтанно большинство людей предпочло торговле интеллектуальной собственностью свободный обмен, для которого пришлось использовать специальный термин - «экономика дарения».

Бурный рост сети, где автор не нуждался в посредниках, разрушал власть медиа-корпораций, а традиционное для ее обитателей презрение к копирайту - саму сердцевину их бизнеса. Как только власть разобралась в этой новой ситуации, последовал мощный ответ. Ошибиться еще раз «медиакратия» не имеет права - это может означать ее закат. Поэтому наступление ведется на всех фронтах: организационном, техническом, пропагандистском. После того, как очередная атака на компьютерный андеграунд была отражена усилиями общественности и сетевого лобби, главным полем битвы вновь стала техника.

«Я был советником президента Французской Республики Франсуа Миттерана в течение почти пяти лет, пока не обнаружил, что главное происходит не в сфере собственно политики, а в сфере техники, в частности, техники изображения и звука».

Режи Дебре, философ, специалист по масс-медиа