2015-05-05
501
Надо отметить, что в разное историческое времяв окрестностях Лёкшмозе-
ра и Кенозера находилось четыре монастыря, выполнявших важнейшую роль в
формировании и организации культурного ландшафта. Это были Макарьев-
ский Хергозерский (Макария Унженского), Кириллово-Челмогорский, Нагли-
мозерский и Пахомиев Кенский монастыри (Критский, Синяговский, 2002).
Кроме того, весьма исторически и функционально значимой была связь с Алек-
сандрово-Ошевенским монастырём, расположенным несколько восточнее рас-
сматриваемой территории, но находящимся в системе её основных сакральных
маркёров (Мороз, 2002). Такое представительное «собрание» монастырей на
столь небольшой по площади территории служит одним из признаков её ис-
ключительности в религиозной жизни средневекового Русского Севера. Многие
из этих монастырей в XVIII веке были упразднены, а их храмы переданы цер-
ковным приходам. До 20-х годов XX века просуществовали только Кирилло-
во-Челмогорская пустынь и Александрово-Ошевенский монастырь.
|
|
|
Интересна семантическая и историко-географическая связь между ними.
Иноком одного из Новгородских монастырей (Антониева монастыря) Кирил-
лом основывается на Лёкшмозере первое, самое древнее монастырское поселе-
ние — Кириллово-Челмогорская пустынь (XIV в.). Однако не она становится
центром последующего монастырского освоения территории. Инок Кирилло-
во-Белозерского монастыря Александр основывает монастырь в Ошевенске
(XV в.). Именно этот сакральный центр определяет будущее монастырского
влияния в Кенозерье, поскольку его иноки оказались наиболее географически
мобильными. Так, преподобный Пахомий после смерти Александра Ошевен-
ского уходит из обители и основывает Кенский Пахомиев монастырь (XV в.),
иноки Сергий и Логгин становятся основателями Макарьевского Хергозерского
монастыря (XVII в.), инок Тимофей — Наглимозерской пустыни (XVII в.). По-
стриженик Кенского Пахомиева монастыря Антоний становится позднее осно-
вателем известного Антониева Сийского монастыря (XVI в.) под Архангель-
ском (Критский, Синяговский, 2002; Макаров, 2002).
Типологическое разнообразие культурных ландшафтов
Наиболее почитаемым у жителей Лёкшмозерья и Кенозерья был Макарь-
евский монастырь, разместившийся в лесной глуши, у малых озёр, на заболо-
ченных водоразделах между Кенозером и Лёкшмозером. Это интереснейший
культурный феномен: монастырь, основанный в XVII веке и посвящённый
нижегородскому святому — Макарию Унженскому и Желтоводскому, по пре-
данию бывавшему в этих местах, был упразднён уже в XVIII веке, как и боль-
шинство малых монастырей. На его месте основан церковный приход с двумя
храмами (Троицким и Введенским), к которому, помимо существовавшего
здесь поселения, были приписаны также деревни и храмы Порженского погос-
та (с Георгиевской церковью) и Думинского расселенческого куста (с церко-
вью Тихвинской Божией Матери), находящиеся на значительном удалении
(12–15 км). Место это стало называться «Макарий», у жителей множества окре-
стных деревень оно продолжало пользоваться уникальной популярностью,
люди продолжали «ходить к Макарию» вплоть до середины XX века, когда
храмы были закрыты, а позднее и поселение прекратило своё существование.
Современные жители кенозерских и лёкшмозерских деревень, вспоминая своё
детство, рассказывают о своем хождении «к Макарию» как о наиболее распро-
странённой религиозной практике (см. следующий подраздел). Упразднённый
Макарьевский монастырь продолжал быть крупнейшим для данного района
религиозным центром. Это означало, что, находясь в лесной глуши, он держал
мощную систему коммуникаций — дорог и обеспечивал информационные и
вещественно-энергетические взаимосвязи между многочисленными поселе-
ниями на огромной территории. Отсюда шли дороги на Ошевенск, на Куче-
палду и Лядины, к Кириллово-Челмогорской пустыни (через Труфановский
куст деревень), к Морщихинской (современный центр расселения Лёкшмозе-
рья), к Масельге, Думино и Порженскому погосту (обезлюдевшие или остав-
ленные ныне жителями расселенческие кусты), к д. Спицино (своеобразное
Макарьевское подворье на Кенозере, где существовала Макарьевская часовня и
откуда начиналось «хождение»). В дальних кенозерских лахтах, откуда ходить
«к Макарию» было непросто, ставились посвящённые ему часовни (в Бухало-
во, Першлахте). Уничтожение этого сакрального центра повлекло за собой на-
рушение исторически сложившейся системы коммуникаций: большинство
дорог теперь заросло или едва прослеживается, возникла изоляция между
смежными расселенческими системами. Ныне на его месте — руины Троицко-
го храма (церковь Введения Богородицы уничтожена), заросли лугового высо-
котравья да покосившиеся кладбищенские кресты. Тем не менее, Макарьев-
ский монастырь до сегодняшнего дня продолжает оставаться важной частью
духовной жизни местного населения. О нём не забыли, и он продолжает отчас-
ти нести свои ментальные функции. Вопрос о восстановлении этого цент-
ра — не только проблема реставрации архитектурного памятника (как обычно
полагают). Это и проблема возрождения пространственно-организующей ро-
ли важного планировочного узла и духовного центра.
|
|
|
Бывшие монастыри и пустыни размещались в значимых в геосистемном от-
ношении местах — на автоморфных и гидроморфных узлах природного каркаса
территории (см. раздел 1.4). Роль автоморфных узлов здесь выполняли острова и
высокие холмы на озёрных системах, которые соответствовали крупным геомор-
Культурный ландшафт как объект наследия
фологическим и тектоническим структурам — грядам, уступам рельефа, протя-
женным депрессиям. На островах и полуостровах расположены Макарьевский
монастырь (на Хергозере, или оз. Макарьевском) и Наглимозерская пустынь
(на Наглимозере). Тихвинская церковь Наглимозерской пустыни, кроме того,
стояла на вершине крутосклонного холма. Роль гидроморфных узлов выполня-
ют истоки из озёр крупных водотоков — реки Кена и Лёкшма. Близ истока Кены
из Кенозера, в четырёх километрах вниз по течению (теперь д. Коровники), был
расположен Пахомиев Кенский монастырь — когда-то крупнейший в этих мес-
тах «землевладелец», при котором было три храма — Никольский, Рождества
Богородицы и Преображенский, от которых ничего не сохранилось (Макаров,
2002). У истока р. Лёкшмы, которая в своей верхней части между Лёкшмозером и
оз. Монастырским носит название Чолма, на возвышенном береговом уступе над
Чолмой, находилась Кириллово-Челмогорская пустынь с двумя храмами —
Богоявленским и Успенским. Интересно отметить, что три пустыни (Кирил-
лово-Челмогорская, Наглимозерская и Макарьевская) возникли в достаточно
безлюдных местах, а поселения при них и сельскохозяйственные угодья сформи-
ровались как производные структуры. При закрытии и уничтожении храмов бы-
ли уничтожены семантические центры культурного пространства, и тогда, как
это ни удивительно, сами поселения обезлюдели либо полностью прекратили
своё существование. Это пример того, как сакральные функции в ряде случаев
выполняют ведущую роль по отношению к экономическим и социальным
функциям места в архаичных сообществах. Сегодня там, где стояли храмы Ки-
риллово-Челмогорской и Наглимозерской пустыней,— заросли кустарников и
мелколиственных средневозрастных лесов. Места уничтоженных храмов отме-
чены крестами с памятными табличками.
|
|
|
У каждого из относительно крупных озёр или озёрных систем формирова-
лась своя группа поселений, иногда состоящая из нескольких кустов деревень, и
был свой храм — основной сакральный центр системы, как правило, совпадаю-
щий с административно-хозяйственным центром. Каждая группа поселений
имела также отдельное кладбище. Храмы и кладбища помогают сегодня иден-
тифицировать расселенческие группы. В регионе сохраняются часовни и церк-
ви XVIII–XX вв., поставленные на государственную охрану как памятники дере-
вянного зодчества. Широко распространены так называемые клетские часовни с
колокольнями и расписными небесами. Однако многие часовни имеют доста-
точно скромный вид и, если бы не изящная луковка или венчающий их крест,
их можно было бы принять за амбары.
На Кенозере было несколько храмов (Преображенский на Погосте в д. Вер-
шинино, Сретенский в д. Погост, Ильи Пророка в д. Видягино, были церкви в
Усть-Поче и за Першлахтой — в д. Коровники, где когда-то стоял Пахомиев
Кенский монастырь), были характерны островные (о-ва Ряпусный, Боровой) и
угловые на мысах (Скоморошье, «К Ивану») кладбища, существовало порядка
десяти кустов деревень только на Кенозере (см. раздел 3.5). Индивидуальным,
«личным», сакральным центром деревни служила часовня.
|
|
|
В Лёкшмозерье храмы располагались с трёх сторон озера — в д. Морщи-
хинской (церковь Петра и Павла, находится в реставрации),в д. Казариновской,
принадлежащей Труфановской группе деревень (основной объём сохранился),
Типологическое разнообразие культурных ландшафтов
в Кириллово-Челмогорской пустыни (Богоявленская и Успенская церкви — не
сохранились). Богоявленская церковь, судя по старым фотографиям, была
очень похожа на церковь Петра и Павла, и в паре они могли восприниматься
как отражение друг друга через озеро. С западной стороны, в Орловской группе
деревень, храма не было, но в деревнях до сих пор сохраняются небольшие ча-
совни. Кладбища расположены в Морщихинской и на месте Кириллово-Челмо-
горской пустыни, то есть Орловская и Труфановская группы поселений имеют
общее кладбище, а значит— более тесные взаимосвязи друг с другом, нежели с
Морщихинской. Планировочная структура Морщихинской уникальна для рас-
сматриваемой территории — фактически, это конгломерат мелких сросшихся
деревень, которые можно рассматривать как «околки» единого поселения, со-
хранившие свои индивидуальные наименования. Труфаново и Орлово также
состоят из групп деревень, но они пространственно чётко разделяются, как и
кенозерские деревни, образующие кустовые системы (хотя эти последние не об-
ладают, за редким исключением, общими «кустовыми» топонимами).
На малых озёрных системах группы поселений обязательно имели храм,
и находился он во всех случаях на возвышенном месте, формируя своим силу-
этом высотную доминанту в центре культурного ландшафта. Помимо храмов,
принадлежащих бывшим пустыням, следует назвать церкви Александра Свир-
ского на Хижгоре (Масельгская озёрная система), Тихвинской Божией Матери
(Долгозерская озёрная система), Георгиевскую (Порженская озёрная система),
Усекновения главы Иоанна Предтечи и Происхождения Честных древ Живо-
творящего Креста Господня (Почозерская озёрная система). Вблизи перечис-
ленных храмов находятся кладбища.
|
| Церковь Александра Свирского на Хижгоре у оз. Масельгского (фото М. Кулешовой) |
Часовня или храм — сак-
ральные центры ландшафта —
в системе внутренней организа-
ции культурного ландшафта в
большинстве случаев занимают
возвышенное местоположение
и соответствуют его централь-
ной части — собственно дерев-
не с прилегающими полями.
Наиболее яркие примеры —
Никольская часовня в Верши-
нино, часовня Иоанна Богосло-
ва в Зихново, Сретенская цер-
ковь в д. Погост, Власьевская часовня на Медвежьем острове. Их архитектура увеличивает высотные градиенты местности, они служат высотными доминантами и ориентирами. Храмы центрируют пространст-во не столько собственной деревни, сколько всего куста деревень. Это
Культурный ландшафт как объект наследия
свойственно и Кенозерью, и Лёкшмозерью с Масельгой, и Почозеру, и Поржен-
скому погосту. Некоторые часовни, стоящие в стороне от деревень, на основных
дорогах, имеют скромные, если не миниатюрные, размеры и часто «прячутся» в
«святых» рощах. Зато силуэты «святых» рощ, как правило, очень хорошо выде-
ляются даже с большого расстояния из-за преобладания в них старовозрастных
хвойных деревьев, ещё различимых среди полей и мелколесий. Малые придо-
рожные часовни предназначены для тех, кто отправляется в путь, а значит, не ну-
ждаются в особой аттрактивности и больших размерах.
Часовни и храмы, занимающие возвышенные местоположения, избирают
приметные точки рельефа, очень часто — уступы рельефа. Такие позиции не-
редко совпадают с геоэнергетически активными зонами природного каркаса
(см. раздел 1.4). Помимо уступов рельефа и высотных доминант, к геоэнергети-
чески активным зонам относятся береговые мысы, крупные острова и полуост-
рова, места впадения в озёра крупных водотоков. Надо отметить, что в Кенозе-
рье можно увидеть храмы и часовни в подобных местах. Такова часовня Свято-
го Духа в Глазово, стоящая как бы на водах, а именно — на узкой перемычке
протяжённого полуострова, расположенного между двумя лахтами, которая в
половодье подтопляется, и оконечность полуострова может превратиться в ост-
ров. С трёх сторон от часовни, по береговым склонам, как по амфитеатру, раз-
мещались деревни — Глазово, Гора и Лепёхино, из них фрагментарно сохрани-
лась только первая. Со слов кенозерских старожилов, уровень воды в Кенозере
был заметно выше в те времена, когда воду держали многочисленные мельнич-
ные плотины, поэтому часовня Святого Духа стояла на протоке между лахтами,
а оконечность полуострова была островом. Здесь интересно тяготение сакраль-
ной семантики к местоположению, к воде.
| Часовня Святого Духа в д. Глазово (фото М. Кулешовой) |
На оконечности протяжённого полуострова, на низкой озёрной террасе,
стоит главный храм Кенозерья — церковь Преображения на Погосте в Верши-
нино. Эта местность в прошлом существовала как остров, при храме было клад-
бище (под современной застройкой), место именовалась Погостом (теперь это
часть д. Вершинино). Существовала здесь также и деревянная церковь, в «подо-
Типологическое разнообразие культурных ландшафтов
бие каменной» (Гунн, 1984). Данный участок — один из ключевых в природном
каркасе, здесь противоположные берега Кенозера подходят очень близко друг к
другу и почти разделяют озёрную гладь на две части — западную и восточную.
Другой пример — часовня св. Феодория в Тырнаволоке. Она стоит на неболь-
шом протяжённом полуострове, на низком берегу у воды, и обросла со всех сто-
рон осинником. В д. Першлахта дома и хозяйственные постройки амфитеатром
окружают часовню Макария Унженского, которая расположена в депрессии
рельефа, близко к воде. Находясь на относительно низких гипсометрических
уровнях, такие сакральные объекты, тем не менее, центрируют пространство
вокруг себя. В других ситуациях они могут занимать более укромные, но не ме-
нее значимые в пространственной организации деревни места, в частности, на
выходе за её пределы. Так, в низком месте на околице деревни Ившенская
(Кукли) у ручья стоит восстановленная часовня великомученика Пантелеймо-
на, в аналогичных местоположениях — часовня Ильи Пророкавд. Свиноеи ча-
совня преподобного Антония Сийского и преподобного Пахомия Кенского в
Пормском. Тяготение к околоводным геоэнергетически активным зонам де-
монстрируют и бывшие монастыри, о чём уже говорилось.
У «краевых» по отношению к деревне часовен обычно располагаются «свя-
тые» рощи, при «центральных» часовнях остаются лишь группы «заветных» де-
ревьев. Очень характерна ситуация, когда «святая» роща находится на границе
бывших общинных полей деревни, непосредственно примыкающих к деревне.
За ней начинались частные семейные владения — поляны — или общинные
поля другой деревни. Таким образом, «святые» рощи нередко служат маркёра-
ми исторической планировочной структуры землепользования (рощи в Ты-
рышкино с часовнями Параскевы Пятницы и Крест-Успение, в Тамбичлахте с
часовней Пречистой Богородицы, в Горбачихе с часовней Николая Угодника, в
Тырнаволоке с часовней-крест, в Бухалово с крестом на месте перевезённой Ма-
карьевской часовни, между д. Шишкино и д. Горы с крестом на месте разрушен-
ной Тихвинской часовни, между д. Телицыно и д. Сивцево с крестами на месте
перевезённой Вознесенской часовни, между д. Мининоид. Печихино с часовня-
ми Казанской Божией Матери и Георгиевской, в Карпово с часовней св. Пахо-
мия, в Майлахте и т. д.).
Очевидна связь между «святыми» рощами и часовнями. Однако не всегда
они сопутствуют друг другу. Если в роще отсутствует часовня, то нередко там
находится крест. В ряде случаев кресты поставлены на месте разрушенных часо-
вен (в рощах у деревень Шишкино, Телицыно, Бухалово), но они могут быть
поставлены в роще и вне связи с часовней (крест в «святой» роще на о. Медвежь-
ем). Случается и так, что ни часовни, ни креста в роще нет и, по свидетельству
местных жителей, не было (или не сохранилось в их памяти), но роща иденти-
фицируется как «святая» (рощи в Майлахте, Карпово). Следовательно, выделе-
ние сакрального места не всегда связано с православной святыней. Передается
ли эта сакральность с языческих времён, являются ли нынешние кресты и ча-
совни в рощах наследниками иных культовых представлений — однозначно
ответить трудно, для этого необходимы дополнительные этнографические и
археологические исследования. Однако нельзя исключить ситуации (см. сле-
дующий подраздел), когда роща постепенно наросла у часовни, поскольку само
Культурный ландшафт как объект наследия
место унаследовало от часовни сакральный статус и получило «право» зарас-
тать деревьями. Утверждать же можно только то, что известные «святые» рощи
всегда соседствуют с деревнями и относятся к важнейшим элементам их про-
странственной композиции.
При храмах рощи отсутствуют, за исключением случаев, когда при храме
находится кладбище — рощи на Порженском погосте, в Думино, на Почозер-
ском погосте. Группа старовозрастных елей, возможно, остатки «святой» рощи,
сохраняется при церкви Петра и Павла на Лёкшмозере в д. Морщихинской, при
которой также находилось кладбище. Однако при церкви преподобного Алек-
сандра Свирского на Хижгоре находятся два различных кладбища, но нет старо-
возрастной «святой» рощи (или она не сохранилась в памяти местного населе-
ния), современный лесной массив относится к средневозрастным и сформиро-
вался (по воспоминаниям местных жителей) на месте открытых угодий.
Интересно также, что упомянутая церковь находится не в деревне, а между дву-
мя деревнями, Масельгой и Гужово, на крупном, возвышающемся над водной
гладью, озовом холме, с северного берега оз. Масельга. «Святые» рощи являют-
ся характерной физиономической чертой культурного ландшафта в окрестно-
стях Кенозера и в центральных районах между Кенозером и Лёкшмозером, но
они почти не встречаются в окрестностях Лёкшмозера.
|
| Интерьеры часовни св. Анастасии в д. Косицыно. На ближнем плане — хранительница часовни А. С. Богданова у оз. Масельгского (фото М. Кулешовой) |
Лесотаксационное обследование «святых» рощ Кенозерья, проводившееся
Архангельской лесоустроительной экспедицией в 2000 г. (Инвентаризация
«святых» рощ…, 2000), показывает, что по породному составу среди них преоб-
ладают еловые и сосновые, редко встречаются лиственничные и осиновые, но
лиственница, осина, берёза довольно часто встречаются в примеси к основной
породе. Среди рощ особо выдающиеся по местоположению, состоянию, сак-
ральному статусу — в д. Тырышкино с часовнями Параскевы Пятницы и
Крест-Успение, в Тамбичлахте с часовней Пречистой Богородицы, в д. Горбачи-
хе с часовней Иоанна Крестителя, на п-ове Сунгин при д. Мыза, между дд. Ми-
нино и Печихино с ча-
совнями Георгиевской
и Божией Матери Ка-
занской, в дд. Телицы-
но, Шишкино, Карпово,
Думино, на Поржен-
ском и Почозерском
погостах. Этические за-
преты на любые формы
природопользования в
«святых» рощах созда-
ли условия сохранения
коренных лесных био-
ценозов, которые сего-
дня можно рассматри-
вать как эталонные
участки средней тайги
(Инвентаризация «свя-
256
Типологическое разнообразие культурных ландшафтов
тых» рощ…, 2000). Любой местный житель очень хорошо осведомлен об этих
запретах. Очень редки и поэтому очень интересны сведения, когда «вторжение»
в рощу всё же допускалось. Можно было взять, к примеру, упавшее дерево на
дрова, но взамен в часовне оставить деньги — то есть при соблюдении опре-
делённых условий материальной компенсации этически допускалась процеду-
ра изъятия необходимого ресурса («Положат денежек в часовне, а дрова уве-
зут…» — записано от А. С. Богдановой, д. Косицыно). Есть также немногочис-
ленные сведения, что рощи периодически чистили и убирали упавшие сучья и
деревья — по весне, или перед часовенными праздниками — то есть существо-
вал временной регламент на «вторжение» (информация А. Ф Сивцевой, д. Пер-
шлахта и А. С. Богдановой, д. Косицыно).
|
Помимо того, что роща как отдельный компонент ландшафта тяготеет к
его возвышенным местоположениям, в частности, небольшим холмам или бе-
реговым уступам, во многих случаях она размещается там, где есть водные ис-
точники — ручьи и родники. При ручьях и родниках, на высоких берегах Кено-
зера в «святых» рощах расположены часовни Параскевы Пятницы в д. Тырыш-
кино, Варваринская в д. Матёра, Иоанна Крестителя в д. Горбачиха, часовня
Косьмы и Дамиана в д. Чолма, часовня-крест в Тырнаволоке. Ручьи и родники
при этом также приобретают сакральный статус. В Шишкинской роще, где ко-
гда-то находилась часовня Божией Матери Тихвинской, рядом с часовней была
вырыта купель (теперь это сырая канава, заваленная мусором). Следует отме-
тить, что сакрализация отдельных природных объектов — водных источников,
камней и отдельных деревьев — далеко не массовое явление в Кенозерье, но,
тем не менее, такие объекты регистрируются. Так, из камней-следовиков широ-
кой известностью пользуется
Николин камень в Морщихин-
ской, несколько меньшей —
камни в бывшей д. Бор («Бог
ступил») и на о-ве Мамонов.
Это — крупные моренные ва-
луны, лежащие среди группы
аналогичных, но меньшего раз-
мера, камней на склонах, по
эрозионным ложбинам или в
береговой зоне. Из «святых» де-
ревьев можно назвать два —
старую сосну близ бывшей
д. Чолма, с развешенными по
веткам тряпицами-заветами, и
уникальный по форме и возрас-
ту можжевельник близ д. Тели-
цыно с несколькими поклонны-
ми крестами при нём.
| Группа поклонных крестов у «святого» дерева — старого можжевельника (фото М. Кулешовой) |
Целостность системы куль-
турных ландшафтов была час-
тично нарушена вследствие утраты
Культурный ландшафт как объект наследия
отдельных важных системообразующих элементов и признаков. В некото-
рых случаях о существовании культурных ландшафтов напоминают только
открытые луговые пространства, поскольку уже нет деревень, разрушились и
исчезли деревянные часовни и кресты. Однако многие культурные ландшафты
хорошо сохранили свою историческую пространственную и функциональную
структуру, разнообразные природные и историко-культурные элементы, при-
знанные памятниками природы, архитектуры и истории. В их границах про-
должают жить люди — носители традиционной культуры, потомки тех, кто ко-
гда-то создавал это природно-культурное разнообразие. Именно культурные
ландшафты Кенозерья определяют его уникальную ценность как объекта куль-
турного и природного наследия федерального и мирового значения.
Крестьянский ландшафт Кенозерья как центрическая
полизональная структура
В результате ряда обследований культурных ландшафтов, проводившихся
Институтом Наследия совместно с сотрудниками Кенозерского национального
парка в 1999–2001 гг., были осуществлены их идентификация, дифференциа-
ция, и даны рекомендации по их сохранению в качестве объектов наследия, че-
му посвящены отдельные разделы этого издания. Проведение ландшафтного
описания нескольких модельных деревень в рамках составления их истори-
ко-архитектурных опорных планов (опорные планы выполнены И. Г. Семёно-
вой) позволило более пристально исследовать индивидуальную структуру
культурно-ландшафтного комплекса.
 Принципиальная модель культурного ландшафта Кенозерья
|
|
Крестьянский ландшафт
Кенозерья имеет центриче-
скую полизональную струк-
туру. Во всех случаях поселе-
ния граничат с озером. Цен-
тром является собственно
деревня в границах застрой-
ки, которая огораживается
традиционными способами.
Вокруг деревни формируется
несколько зон, различаемых
по характеру природополь-
зования. Очевидно, что
ближними к ней будут аква-
тория озера (поскольку мы
имеем дело с поозёрным ти-
пом расселения) и массивы
общинных полей с неболь-
шими перелесками, образую-
щие вместе с озером пояс от-
крытого пространства. Сле-
дующая, весьма обширная,
Типологическое разнообразие культурных ландшафтов
зона — мозаичное чередование полян и лесов. Зона имеет радиально-лучевую
структуру. Поляны и луга сосредоточены вдоль основных дорог, соединяющих
поселения либо уводящих к дальним озёрам с рыболовными и охотничьими
угодьями. Лесо-луговые угодья сменяются лесными и озёрно-лесными промы-
словыми угодьями. Периферийная зона лесов, болот и малых озёр — обяза-
тельная составляющая культурного ландшафта.
Зона акваториальная — у деревень Кенозерья, стоящих на одном водо-
ёме,— общая. Тем не менее, определённые секторы Кенозера и Лёкшмозера тя-
готеют к определённым расселенческим кустам, в особенности в лахтах на Ке-
нозере — глубоко вдающихся в сушу заливах, рисунок которых подчиняется
сетке тектонических разломов. Акваториальная зона культурного ландшафта,
непосредственно примыкающая к деревне, включает различные по хозяйствен-
ной и планировочной роли участки. Это и рыболовные угодья, и водные пути
сообщения. К акваториальной зоне на Кенозере относятся и островные кладби-
ща, используемые определёнными группами деревень. Островной тип захоро-
нений и архаичные его формы достаточно характерны для Кенозера. Сохраня-
ется обрядовость проводов усопшего в последний путь и архаичные способы
захоронения, когда под гроб в могилу настилается пол, а сверху сооружается по-
толок. Акватория озера пространственно разъединяет, но визуально объединя-
ет различные кусты деревень. В прошлом существовали и звуковые связи — ко-
локольные звоны в дни часовенных праздников, в эти дни жители соседних де-
ревень собирались вместе.
Поселения сохраняют традиционную планировку, застройку, структуру и
даже художественный декор (резьба по дереву и раскраска) жилищ. Формирова-
нию архитектурно-пространственной среды северорусских поселений и, в част-
ности, кенозерских деревень, посвящена фундаментальная работа Ю. А. Ушако-
ва (1982). Тем не менее, проведённое обследование позволило выявить новые
особенности их организации и уточнить некоторые ранее сделанные обобщения.
Если деревни образуют расселенческий куст, между ними, как правило, су-
ществуют хорошие коммуникационные связи и визуальная «перекличка», то
естьвКенозерьеонивизуальнодоступныдругдругусосновныхвысотныхдоми-
нант. Между расселенческими кустами также наличествуют визуальные связи
благодаря поозёрному типу размещения и отнесённости к склоновым поверхно-
стям, когда планировка деревни развёрнута по вертикали: от приозёрных террас
вверх по угору. По угорам расположена преобладающая часть деревень, что осо-
бенно отчётливо просматривается на Кенозере. Благодаря сетке тектонических
разломов, на которую попадает этот водоём, и деятельности ледника, конфигу-
рация озера весьма сложна и причудлива. Оно членится многочисленными ост-
ровами и полуостровами, имеет множество далеко вдающихся в сушу лахт, его
береговая линия чрезвычайно изрезана. Тем не менее, деревни размещены таким
образом, что имеют максимально возможный внешний обзор, а их сакральные
центры — часовни и «святые» рощи — нередко выполняют роль визуальных до-
минант на дальних берегах и маркируют собой места размещения поселений.
Немногие деревни на Кенозере занимают относительно низкие и плоские
местоположения — аккумулятивные мысы-наволоки (например Тырнаволок,
Видягино, Погост), приустьевые острова и полуострова (Пормское, Тамбичлах-
| Культурный ландшафт как объект наследия |
| Глубокая лахта Кенозера, вид от д. Косицыно в сторону д. Видягино (фото М. Кулешовой) |
та). Их положение соответствует гидроморфным узловым структурам природ-
ного каркаса территории.
Лёкшмозеро, в отличие от Кенозера, имеет довольно обширные и не высокие
приозёрные террасы, на которых разместились три лёкшмозерских расселенче-
ских куста. Из-за невыразительного рельефа их силуэты с озера слабо вычленя-
ются, хотя правильная форма озёрной котловины обеспечивает визуальную дос-
тупность между этими группами поселений. Единственными планировочными
акцентами, формирующими силуэт поселений, здесь служили храмы, из кото-
рых сохранилось два (в д. Морщихинской и Казариновской).
Размер деревень относительно невелик — в среднем 20–25 домов (до сере-
дины прошлого века их число составляло 40–60), причём число круглогодично
обитающих в них жителей исчисляется на сегодня единицами. Планировка де-
ревень достаточно компактная и подчиняется конфигурации береговой линии,
рельефу и географической экспозиции. В планировке преобладают линейные
формы с ориентацией на водоём и южную экспозицию. Под линейными фор-
мами здесь подразумеваются не геометрически прямые линии, а линии, подчи-
няющиеся гипсометрии рельефа или контуру берега. В большинстве случаев
есть одна основная планировочная ось, формирующая основную линию за-
стройки. За её пределами застройка разрежена и достаточно свободна. Общая
композиция всегда живописна и нередко производит впечатление свободной
застройки из-за почти полного отсутствия прямолинейных осей. Одна из
градостроительных особенностей — мобильность деревенских домов, которые
не только периодически перебирали, меняли их внутреннюю планировку, но и
перемещали в другие места. Особенно активизировался этот процесс в связи с
укрупнением центральных и запустением периферийных деревень — не толь-
ко люди, но и дома стали переезжать. Одновременно в периферийных деревнях
освободилось пространство и произошли внутренние перемещения. Таким об-
разом, возраст дома далеко не всегда совпадает со временем его нахождения в
конкретном месте — у домов бывают сложные «биографии».
Типологическое разнообразие культурных ландшафтов
|
| Главная улица деревни Рыжково (фото М. Кулешовой) |
Конфигурация бере-
говой линии, соотнося-
щаяся с экспозицией, яв-
ляется ведущим факто-
ром планировки. Как
правило, основная улица
прослеживается во всех
поселениях и параллель-
на берегу. Излюбленное
положение деревни на
Кенозере — на мысу или
на углу, между основной
акваторией Кенозера и
его отчленёнными секто-
рами и лахтами. В этом
случае предпочтение от-
даётся не основной аква-
тории Кенозера, а глубоко вдающейся лахте или небольшому заливу, которые
определяют основную планировочную ось деревни. В ситуациях, когда факто-
ры географической экспозиции и отнесённости к линии берега «конфликтуют»,
возникает более свободная и менее детерминированная планировка. При-
мер — д. Горбачиха, расположенная на углу между лахтой и основной аквато-
рией. При этом склон лахты имеет северо-западную экспозицию.
По представлениям местного сообщества, основные или боковые фасады
домов должны быть ориентированы на сакральный центр — церковь или ча-
совню. Такая зависимость действительно прослеживается, но она, по нашим на-
блюдениям, имеет вторичное происхождение. Деревня разворачивается фасада-
ми домов прежде всего на юг и восток, реже — на юго-запад, никогда — на се-
вер. Часовня или храм могут быть поставлены с учётом этого обстоятельства, то
есть южнее основного пятна застройки, но жёсткой зависимости в их взаимо-
размещении нет. Например, в д. Погост (Ряпусовский берег) Сретенская цер-
ковь стоит вверх по склону восточнее основной застройки, а фасады домов ори-
ентированы на юг и запад (озеро). Аналогичная планировочная ситуация на-
блюдается с часовней Косьмы и Дамиана в д. Карпово. В д. Косицыно часовня
св. Анастасии поставлена с северного края деревни — то есть совсем не с фасад-
ной стороны. В подобных ситуациях, тем не менее, этика отношений с сакраль-
ным объектом поддерживается путём размещения его в иных «достойных» в
планировочном отношении местах — это может быть доминирующая высота
(д. Погост) или замыкание (завершение) основной планировочной оси деревни
(д. Косицыно). Кенозерские жители утверждают, что часовни обычно ставятся
на краю деревни или даже за пределами застройки — это подтверждается и ре-
зультатами обследования. Положение часовни редко совпадает с планировоч-
ным центром. Обычно она находится на окраине деревни. Что касается храмов,
то они также стоят с краю, но обязательно имеют обширный визуальный бас-
сейн на сторону основного водоёма и центрируют окружающее пространство,
будучи расположены на наиболее значимых по рельефу и планировке местах.
Культурный ландшафт как объект наследия
Ориентация храма или часовни относительно деревни может быть различной,
они могут располагаться с любой стороны света без особых предпочтений. Но
деревня разрастается, и дома обступают часовню или храм (часовни Иоанна Бо-
гослова в Зихново, Фрола и Лавра в Семёново, Никольская в Усть-Поче), кото-
рые таким образом с течением времени становятся не только сакральным цент-
ром и/или высотной доминантой, но и планировочно-функциональным цент-
ром, где проводятся праздники, гуляния, ярмарки, сходы.
На облике культурного ландшафта отразились и особенности традицион-
ного природопользования. До конца 1940-х годов здесь применялась архаичная
система подсечно-огневого земледелия. Впоследствии рубить лес под поляны
местному населению запретили. Значит, площадь и конфигурация сельскохо-
зяйственных земель до середины прошлого века были подвержены флуктуаци-
ям — отдельные участки то освобождались из-под леса, то вновь зарастали. Это
увеличивало мозаику ландшафта за счёт наличия серии сукцессионных произ-
водных биоценозов. Кроме того, здесь традиционно существовали общинные
поля и частные поляны, что определило мозаичную структуру ландшафта, ко-
торая сохранилась до настоящего времени. Колхозный строй изменил отноше-
ния собственности, но не повлиял на пропорции исторического ландшафта.
Именно исторические общинные поля образуют плотное кольцо открытых
угодий вокруг деревни. Это зона наиболее ценных ухоженных земель, иона бы-
ла достаточно стабильной. Личные угодья — поляны — размещались дальше,
и их затейливый рисунок позволяет выявить лесо-полевую зону культурного
ландшафта. Устойчиво различаемые местным населением до настоящего вре-
мени топосы — поля и поляны — позволяют проникнуть в историю культур-
ного ландшафта Кенозерья. Лесо-полевая зона должна была отличаться наи-
большей подвижностью, поскольку «жизнь» поляны зависела от намерений и
возможностей отдельной семьи, а не деревенского сообщества. Сегодня значи-
тельная их часть, бывшие пашни и пожни, возвращается к исходному состоя-
нию — зарастает лесом (ольшаниками и березняками).
Переход от деревни как жилого и застроенного места с селитебными, сак-
ральными и хозяйственными функциями к окружающим угодьям с преимуще-
ственно хозяйственными и локально сакральными функциями, а затем к даль-
ним угодьям с преимущественно лесохозяйственными и локально сельскохозяй-
ственными функциями достаточно постепенен, имеет диффузный характер.
Постепенно изменяется соотношение между полем и лесом в пользу последнего.
В то же время границы деревни как населённого пункта достаточно чётко фикси-
руются на местности. Результаты экспедиционных обследований показывают,
что границы поселений, как правило, совпадают с большими и малыми природ-
ными рубежами — берегами водоёмов, водотоками, сырыми логами и распадка-
ми, уступами рельефа, лесными опушками. Что касается лесных опушек, то этот
рубеж вторичный и имеет природно-культурный генезис, но он коррелирует с
природными градиентами, например с изменением почвенно-грунтовых усло-
вий, особенностей морфоструктуры рельефа, гидрологических и гидрогеологи-
ческих показателей. Если нет однозначно чёткой границы в каком-то секторе, то
она маркируется местными жителями, устанавливающими изгородь. Основное
и прямое назначение изгороди — препятствовать нежелательным перемещениям
Типологическое разнообразие культурных ландшафтов
|
| Лесная поляна у д. Спицыно (фото М. Кулешовой) |
домашнего скота, од-
нако при исследовании
структуры культурного
ландшафта она важна как
способ идентификации
местным сообществом
своего жилого места. Из-
городи — существенная
физиономическая черта
ландшафта. Они диффе-
ренцируют внутреннее
пространство деревни,
определяют его ритм и соразмерность наряду с постройками, разделяют
различные функциональные локусы.
В социокультурном аспекте территория деревни имеет наиболее сложную
структуру, здесь наиболее заметно проявляются полифункциональность,
полицентричность, иерархическая упорядоченность культурного ландшафта.
Объекты и структуры, возникавшие в силу прагматической целесообразности,
впоследствии получали семантическое наполнение и объяснение. Система ду-
ховных регламентов упорядочивала материальное жизненное пространство,
развитие которого, в свою очередь, требовало интерпретации, осмысления,
оценки в рамках принятой духовной культуры и традиции. Особое значение
имело пограничье деревни. То, что находилось на её порубежье, несло, поми-
мо своих прямых функций, дополнительную семантическую нагрузку, связан-
ную с пограничным положением. При выходах и входах в деревню нередко
стоят часовни и кресты, сакральные функции которых довольно разнообраз-
ны, но в планировочном отношении они имеют порубежное назначение, а в
символически-знаковом — охраны входов на основных планировочных осях,
по которым происходит наиболее интенсивный вещественно-энергетический
обмен с внешним миром.
На краю деревни или за её пределами стояли мельницы и кузницы, которые
сохранились в единичных экземплярах и в полуразрушенном виде, поскольку
их утилитарные функции на сегодня исчерпаны. В народном сознании эти объ-
екты имели не только хозяйственную, но и определённого рода сакральную,
«хтоническую» окраску, может быть, из-за их прагматически предопределённо-
го положения в краевой, маргинальной зоне. Мельницы ставились на ручьях и
речках, которые нередко служили границей деревни (например, водяные мель-
ницы в Зихново, где одна из них сохранилась в нерабочем состоянии, в Горба-
чихе, в Росляково; в Матёре сохранился мельничный камень, в Фёдоров-
ской — тоже). Размещались мельницы и на некотором удалении от деревень, на
удобных водотоках — у истока и близ устья р. Порженки (на месте верхней
мельницы сохранились мельничные камни и запруда), в устье и среднем тече-
нии (при впадении Коргручья)р. Виленкии на многих иных водотоках, форми-
Культурный ландшафт как объект наследия
|
| На месте водяной мельницы в верховьях речки Порженки (фото М. Кулешовой) |
рующих оси природного кар-
каса территории, по которо-
му происходит активный ве-
щественно-энергетический
обмен. Водяные мельницы —
наливные и подошвенные —
существовали в массовом ко-
личестве, при этом располо-
женные в поселениях на не-
больших ручьях имели сезон-
ный характер использования,
связанный с динамикой годо-
вого водного стока. Мельни-
цы служили важнейшим ти-
пичным элементом культур-
ного ландшафта — в сово-
купности они оказывали зна-
чительное влияние на колеба-
ния уровня воды в озёрах, поддерживая его на 1–1,5 м выше. Помимо водяных,
известны были в Кенозерье и ветряные мельницы, однако ни одной из них, и да-
же их следов, не сохранилось.
Сельскохозяйственные угодья вокруг деревни, составляющие основную
площадь культурного ландшафта, членятся на ближние (зона полей) и дальние
(лесо-полевая зона, или зона полян). Переход между ними визуально постепе-
нен, но он может быть зафиксирован в количественных показателях — в изме-
нении пропорции между открытыми и лесными угодьями, в изменении плот-
ности суммарной длины линии опушек на единицу площади, в изменении воз-
растных и породных характеристик древостоев. Определённые закономерности
должны были существовать и в характере пространственного распределения
основных выращиваемых культур, однако в современном ландшафте они не
просматриваются, поскольку распашка земель либо не производится, либо про-
изводится ограниченно и только для выращивания кормовых трав. Между тем,
до середины XX века здесь высевали рожь, ячмень, овёс, пшеницу, лён, горох,
коноплю, высаживали картофель, капусту, репу. Выращивание льна прекрати-
лось лишь в 50-е годы. Надо отметить, что эта культура, в силу её колористиче-
ских особенностей, придавала ландшафту особую выразительность. Лён сеяли в
первые годы после вырубки леса, под эту культуру отводились не лучшие зем-
ли. Наиболее плодородные поля занимали под зерновые — овёс, ячмень, пше-
ницу, рожь. У овсяных полей часто кормились медведи.
В ближней, прилегающей к деревне зоне ведущая роль в формировании
культурного ландшафта принадлежала земледельцу и пастуху. Поля и пожни
здесь чередуются с перелесками и мелколесьями, но первые преобладают или
равноценны по площади вторым. Поля и пожни отличаются крупными и ок-
руглыми контурами, лески и перелески — мелкоконтурностью, причудливо-
стью очертаний, множественностью линейных форм, поскольку в их распреде-
лении большое значение имеет рельеф. Это зона исторического общинного
Типологическое разнообразие культурных ландшафтов
земледелия, плотным кольцом опоясывающая деревню. Смежные с деревней
участки межевались под огороды, а теперь они стали использоваться также для
выпаса скота и сенокошения, поскольку распашка земель прекратилась. Инте-
ресная деталь этой зоны — её обособление изгородью как от селитебной части
(зоны застройки), так и с внешней стороны — от зоны полян и лесов. Именно
тут, у внешней границы, нередко расположены «святые» рощи с часовнями. Из-
городи сохранились фрагментарно и не образуют сплошного кольца, тем не ме-
нее, их фрагменты с очевидностью указывают на закономерности пространст-
венной дифференциации сложившейся системы землепользования. В границы
зоны общинного земледелия попадают также и участки леса, которые когда-то
были пожнями или полями,— например, в деревне Зихново изгородь вокруг
деревни идёт по сосновому бору, выросшему на оставленных полях (по свиде-
тельству местных жителей).
В настоящее время кенозерские земли не распахиваются, и бывшие пашни
используются как покосы и выпасы, мало чем отличаясь от сложившихся луго-
вых биоценозов, а многие луговые экосистемы эволюционируют в сторону лес-
ных. Если же сравнить существующие схемы землепользования с положением
земельных выделов в рельефе, то обращает на себя внимание, что бывшие поля
и поляны соответствуют, главным образом, выпуклым обширным склонам и
вершинам невысоких холмов, а луга — крутосклонам, ложбинам, западинам,
низменным и околоводным участкам. Именно эти участки, если они выпадают
из традиционного использования, в первую очередь зарастают кустарниками и
мелколесьем — ивой, ольхой, осиной, берёзой, рябиной. Процессы вторичного
облесения отмечаются по закраинам лугов, вдоль опушек, по сырым западинам,
на заброшенных полянах. В недавнем прошлом крупные поляны распахива-
лись, малые использовались под сенокосы, по ближним лескам пасли скот.
Что касается уже сложившихся лесных сообществ, то они тяготеют к анало-
гичным местоположениям (биотопам) — крутым приозёрным склонам, доли-
нам ручьёв, но также занимают и холмы, и низкие пологие склоны, и равнин-
ные участки. Многие из них — бывшие поля, о чем свидетельствуют терра-
сированные склоны холмов (д. Видягино) и следы обваловки бывших полей
(д. Тырышкино). Процессы преобразования леса в поле или поля в лес в различ-
ных социально-экономических условиях меняют свою направленность. Можно
полагать, что при этом существуют устойчиво и постоянно воспроизводимые
лесные участки и участки полевых угодий (локусы леса и локусы поля), конти-
нуальность перехода между которыми обеспечивает целая гамма их модифика-
ций и флуктуаций состояния.
В настоящее время наблюдается интенсивное зарастание полян и полей ле-
сом. И в прошлые века периодически могли наблюдаться подобные процессы в
результате депопуляции и упадка крестьянского хозяйства. Полоса лесков и
мелколесий постоянно пульсировала. Смены поля лесом и наоборот были свой-
ственны системе подсечного земледелия, которое в данном регионе было тради-
ционным. Однако наблюдаемые сегодня процессы вряд ли можно отнести к
простой флуктуации. Образ жизни и хозяйства перешёл в состояние реликта,
а реликты всегда особенно уязвимы. По-видимому, в наименьшей степени под-
вержены зарастанию и упорно поддерживаются местным сообществом поля,
Культурный ландшафт как объект наследия
образующие своеобразный хозяйственный каркас культурного ландшафта.
В травостоях этих полей преобладают различные злаки, в ряде случаев — бобо-
вые. При отсутствии должного ухода возрастает роль щучки, бодяков, лютиков,
купыря, таволги, крапивы.
Поля и поляны до настоящего времени сохраняют свои названия — часто по
прозвищу собственника. Топонимия полей и полян исключительно богато пред-
ставлена в Кенозерье, благодаря её сохранности можно узнать об уже утраченных
и поросших лесом угодьях. В зависимости от демографической ситуации пло-
щадь полян расширялась или сокращалась, то есть данная зона меняла свои очер-
тания, в отличие от достаточно устойчивой зоны общинного земледелия. На раз-
вилках дорог, у окраин полян ставились кресты — для защиты скота и урожая.
Если обратиться к карте лесов Кенозерского национального парка, то все
отмеченные выше количественные параметры различий между ближними и
дальними системами угодий просматриваются на карте. Так, окрестности дере-
вень отличаются попородно-возрастному составу лесов. На карте фиксируются
преобладающие по площади формации, поэтому реального разнообразия она
не отражает, но на ней чётко видна зона с преобладанием молодых березняков,
которые преимущественно и формируются на месте бывших сельскохозяйст-
венных угодий. На дальних угодьях пропорции и рисунок открытого и закры-
того (лесного) пространства меняются. Поля, луга, поляны имеют более слож-
ную конфигурацию. В породном составе древостоев также преобладает берёза,
но более старших возрастов. Была ли вся эта территория совершенно открытым
пространством? Конечно, нет. Но в периоды наиболее интенсивного развития
земледельческого хозяйства она была значительно более открытой, с неболь-
шими лесками и перелесками, создававшими кулисы, подчеркивавшими выра-
зительные линии рельефа и формировавшими систему последовательно рас-
крывавшихся панорам.
|
| Архаичная форма охотничьей избушки (фото М. Кулешовой) |
Наряду с земледелием, сенокошением, скотоводством здесь развивались
разнообразные лесные промыслы, роль которых увеличивалась в маргинальных
областях культурного ландшафта. Сетка лесных троп и дорог «держала» про-
странственную структуру
этих угодий. Такой специ-
фичный промысел, как охо-
та, определял пограничье
культурного ландшафта, его
лесную окантовку, практи-
чески лишенную физионо-
мических культурных черт
(если не считать редких
охотничьих избушек). По-
граничье осваивалось кре-
стьянской культурой мен-
тально и прагматически.
Ментальное освоение при-
Мудрозеро вело к персонификации, созданию одухотворённых
Типологическое разнообразие культурных ландшафтов
образов мира дикой природы и упорядочило отношения с ним. Физический же
облик периферии крестьянского культурного ландшафта определяется чисто
природными зависимостями и закономерностями.
Иногда на лесных тропах можно встретить поклонный крест — кто-то по-
ставил по обету, например, по случаю чудесного спасения от лесного зверя или
по иному поводу. Эта зона также пульсирует — наиболее дальние тропы и до-
рожки заросли, а промысловые угодья оставлены. Культурная составляющая
ландшафта в этой зоне часто представлена только в виртуальной форме —
в памяти местных старожилов, в их фольклоре.
Многие кенозерские деревни покинуты местными жителями, другие оби-
таемы только сезонно, в летнее время. Те деревни, что обладают немногочис-
ленным постоянным населением, тяготеют к двум основным расселенческим
центрам Кенозерья — Вершинину и Морщихинской. Эти населённые пункты
имели и имеют определённые функционально-планировочные преимущества
и потому сформировали систему субцентров живого культурного ландшафта.
С точки зрения ландшафтной целостности, репрезентативности и этнографи-
ческой представительности, субцентры с их культурно-ландшафтными ком-
плексами обладают чрезвычайно большой ценностью. В то же время многие
наиболее интересные культовые памятники, образцы жилой архитектуры и
планировочного устройства деревень нередко представлены в населённых
пунктах, оставленных местными жителями ввиду их периферийного по отно-
шению к расселенческим центрам планировочного положения. Их культур-
но-ландшафтные комплексы интенсивно сокращают свою площадь и посте-
пенно переходят из состояния реликта в состояние ископаемого ландшафта.
Так, в лесных урочищах вблизи таких деревень можно встретить следы обва-
ловки полей, террасированные склоны, забытые кладбища.
Современная экономическая ситуация в России очень сложна и не способ-
ствует экономическому возрождению традиционных форм природопользова-
ния, которые необходимы для поддержания и воспроизводства основных черт
культурного ландшафта. Практически повсеместно идёт сокращение площади
сельхозугодий и замещение их древесно-кустарниковыми растительными со-
обществами, продолжается разрушение традиционной системы расселения и
отмирание традиционной сети поселений. Однако на этом фоне отмечаются
также и позитивные тенденции, способные в дальнейшем обеспечить обрати-
мость наблюдаемых деструктивных процессов. Это усиление культурной само-
идентификации, интерес к своим историческим корням и традициям, уважение
и приобщение к религиозным духовным ценностям. Восстанавливаются полу-
разрушенные часовни, освящаются вновь алтари осквернённых когда-то хра-
мов, устанавливаются новые и сберегаются старые кресты в сакральных точках
пространства. Силами жителей Кенозерья восстановлены ранее уничтоженные
часовни Макария Многомилостивого в Першлахте, Александра Невского в
д. Мыза, поставлена новая часовня — Ксении Петербуржской у д. Морщихин-
ской, продолжается установление крестов в святых местах. Культурный ланд-
шафт продолжает жить и развиваться сообразно своим внутренним законам,
хотя и отличается чрезвычайной уязвимостью, как любой культурный реликт.
Проблема сохранения культурного ландшафта Кенозерья не в том, что
Культурный ландшафт как объект наследия
невозможно восстановить его таким, каким он был в начале ХХ века. Функцио-
нальная и планировочная периферия ландшафта всегда будет претерпевать из-
менения, адаптируясь к общим цивилизационным процессам. Но важно сохра-
нить его ключевые структуры, формы и функции, которые определяют его
индивидуальность и признанную мировым сообществом историко-культур-
ную исключительность.
Модели описания культурного ландшафта
отдельных деревень Кенозерья
Деревня Зихново. В 60-е годы ХХ в. насчитывала более четырёх десятков домов, из них сохранилось — 14, круглогодично проживают в шести. Два дома приобретены и отреставрированы администрацией национального парка.
Деревня и её угодья расположены на юго-восточном берегу Кенозера, на
склонах южной и юго-западной экспозиции, в зоне контакта песчаных вод-
но-ледниковых холмов и приозёрных террас. Основная планировочная ось
ландшафтного комплекса простирается с запада на восток примерно парал-
лельно отчленённому от озера мелководному и интенсивно зарастающему за-
ливу — Озерку, соединённому с основной акваторией довольно узкой прото-
кой. Лодочные причалы находятся преимущественно на берегу закрытого зали-
ва, на который обращена «фасадная» часть деревни. Причал для катеров,
именуемый Зайчиха, расположен с севера, за околицей деревни, на основной
акватории.
Рельеф местности сложный, многоярусный. Сложенные песками водно-
ледниковые холмы, обступающие деревню с северо-востока, занимают верхний
высотный уровень (достигая 30–35 м высоты от уреза воды). Они заняты травя-
ными и зеленомошными сосновыми борами со значительным участием мож-
жевельника в подлеске и лишайников в напочвенном покрове. Ниже по склону
идут фестончатые, разных уровней (10–20 м над урезом воды), выпуклые скло-
новые поверхности и низкие холмы, на их относительно выположенных участ-
ках размещается большая часть жилых и хозяйственных построек с прилегаю-
| Вид на д. Зихново от Озерка (фото М. Кулешовой) |
Типологическое разнообразие культурных ландшафтов
щими огородами, а на локальных западинах, перепадах высот и депресси-
ях — лужки, пустоши, отдельные хозяйственные постройки.
Приозёрные террасы выражены в рельефе фрагментарно и формируют
нижний уровень (3–5 м) достаточно плоских поверхностей, где ещё размещает-
ся застройка. Останцы террас представлены также на полуостровах, отчленяю-
щих Озерко от основной акватории озера. Характерно использование террас
под сенокосы.
Чрезвычайно выразительный рельеф определяет особую ландшафтную
привлекательность деревни, несмотря на то, что застройка её достаточно орди-
нарна. Одна деревенская улица идёт вдоль берега залива, другая — вдоль подно-
жия высоких песчаных холмов. Улицы сходятся при часовне Иоанна Богослова,
которая занимает наиболее возвышенный в границах застройки выположенный
участок и стоит у бровки крутого берегового склона, являясь планировочной до-
минантой местности и планировочным центром деревни. На крутом береговом
| Схема ландшафтного комплекса деревни Зихново |
Культурный ландшафт как объект наследия
уступе под часовней сохранилась группа старых «заветных» елей с сосной. Это
место резко выделяется, так как в непосредственной близости от него произра-
стают только чистые сосновые боры на песках, имеющие другой силуэт кроно-
вой поверхности. Примечательно, что почвы здесь содержат алевритовую при-
месь, не отмеченную более нигде в границах деревни, почвы которой имеют пес-
чаный и супесчаный механический состав. Ландшафтное положение часовни и
планировочная структура сохранившейся застройки дают основание полагать,
что наиболее старая часть деревни тяготеет к заливу, а застройка вдоль дороги
появилась позднее. Несколько хозяйственных сооружений близ часовни на более
высоких гипсометрических отметках — недавнее планировочное «приобрете-
ние» — нарушают иерархическую структуру пространства. Многие дома разру-
шены, их печное место маркируют заросли крапивы.
Улица, обращённая к заливу, имеет сейчас однорядную застройку (раньше
здесь размещались два ряда домов) и ориентирована фасадами на юг, на залив.
За прилегающими к ней с севера огородами находится небольшая, но чётко
оконтуренная сырая балка, которая и служит границей застройки. За ней про-
стираются низкие открытые холмы, прорезаемые долиной Мудр-ручья,— это
бывшие пашни, а теперь выпасы для овец с хорошей плотной дерниной. Вторая
улица сформировалась вдоль дороги, соединяющей приозёрные деревни Ряпу-
совского куста поселений, она имеет условно двухрядный порядок домов с
юго-западной и юго-восточной ориентацией фасадов. Один из домов приоб-
ретён и отреставрирован администрацией национального парка. Улица возник-
ла уже на памяти местных жителей, в прошлом здесь находилась околица де-
ревни и стояли гумна. Она начинается от пересечения дороги с Мудр-ручьём,
который служит здесь северным пограничьем деревни. Исходя из некоторых
планировочных особенностей застройки и косвенных свидетельств местных
жителей, есть основания полагать, что дорога проходила иначе и пересекалась с
основной планировочной осью деревни западнее, то есть перекрёсток находил-
ся не с севера, а с запада от часовни.
Выходя из Мудрозера, находящегося в 3-х км восточнее деревни, долина
Мудр-ручья занимаетпротяжённую депрессию между высокими грядами мо-
ренных холмов (до 170 м) и попадаетв озеро Оньково, откуда уже идёт по глу-
бокому каньонообразному эрозионному врезу меж песчаных холмов более
низкого уровня, поросших светлыми сосновыми борами, примыкающими к де-
ревне. С приближением к Кенозеру долина ручья выполаживается и занимает
плоское понижение между зарослей кустарников, сырых луговин и болотин,
прилегающих к низким открытым холмам за деревней. От устья ручья и с Кено-
зера должна бы хорошо просматриваться часовня, если бы не заросли кустарни-
ка и мелколесья по правому борту ручья и по сырой западине между деревен-
скими улицами. Отрицательные формы мезорельефа, с одной стороны, позво-
ляют раскрыть панораму для визуального восприятия сакрального центра
деревни от Кенозера, но в то же время они подвержены наиболее интенсивному
зарастанию древесно-кустарниковой растительностью, закрывающей ключе-
вые точки ландшафта. По свидетельству местных жителей, на Мудр-ручье в
прошлом стояла подошвенная мельница и существовала плотина с достаточно
протяжённым водоёмом, от которых ничего не сохранилось. В последующем
| Типологическое разнообразие культурных ландшафтов |
| Ближние поля и пожни д. Зихново при долине Мудр-ручья. Просматривается пристань «Зайчиха» (фото М. Кулешовой) |
мельница, но уже не подошвенная, а наливная, была построена на другом ручье,
замыкающем территорию деревни с юга.
От часовни, где улицы сходятся, дальше на восток дорога идёт вдоль под-
ножия крутосклонного водно-ледникового холма, резко «подрубает» его, созда-
вая песчаные осыпи вверх по склону, и выходит на другой, восточный, конец
деревни, к росстанному кресту и водяной мельнице. Параллельно дороге, не-
сколькими метрами ниже по склону, от часовни к мельнице проходит тропа
(старая дорога), вдоль которой на выположенных сухих участках террас сохра-
нилось только два дома (один из них приобретён администрацией парка). От
соснового бора вниз по склону распространяется молодой подрост сосны и в
перспективе этот процесс приведёт к нарушению единого визуального бассейна
деревни, сосновый лес перекроет панораму вдоль склона. Крест на росстани —
периферийный сакральный маркёр, здесь дорога разделяется — одна уходит в
поля на восток, другая идёт к югу мимо мельницы, огибает залив и устремляет-
ся к следующей деревне, Спицыно. При кресте — старая приметная сосна, свое-
образный «рефрен».
Несколько домов (два из них относительно недавней постройки) размес-
тились в «хтонической» зоне, за перекрёстком, на выходе в поля, рядом с мель-
ницей. В прошлом у мельницы существовала запруда, а на месте нынешних
дачного типа домиков стоял большой двухэтажный дом, использовавшийся
под школу, а впоследствии перемещённый в Вершинино (с недавнего време-
ни он приобрет её администрацией национального парка для организации
визит-центра).
С южной стороны пространство деревни ограничивает Мельничный ру-
чей, впадающий в Озерко. Этот небольшой ручей выходит из сырых логов ибо-
лотин меж невысоких лесных моренных холмов и имеет искусственное соеди-
нение со следующим, ближним к д. Спицыно и более протяжённым, Кук-ручь-
ём. Для работы мельницы необходим был более мощный поток воды, чем давал
Культурный ландшафт как объект наследия
Мельничный ручей, поэтому к нему был подсоединен донор. В настоящее вре-
мя система находится в нерабочем состоянии, но перехват стока сохраняется,
судя по наблюдаемому расходу воды в обоих ручьях. В нижней, приустьевой,
части долина ручья образует обширную сырую низину (Клочковатик), исполь-
зовавшуюся под покосы. В настоящее время вдоль русла отмечается интенсив-
ное зарастание древесно-кустарниковой растительностью. За ручьём от основ-
ной дороги отходят тропы, ведущие к даль
