Часовни

По данным сотрудников национального парка, в настоящее время на тер-
ритории Кенозерья сохранилось 39 деревянных часовен (из 65).

Часовни были в каждой деревне, составляя едва ли не главную её особен-
ность. Каждый житель деревни (из старожилов) может перечислить все церкви
и часовни Кенозера с их точным названием. Обычно так и следует — название
деревни и рядом название часовни. В Зихнове — Иоанна Богослова, в Майлах-
те — Кирика и Улиты, на Матёре — Варвары Великомученицы, в Спицыне —
Егория Храброго, в Семёнове — Флора и Лавра, в Косицыне — Анастасии Ве-
ликомученицы, в Тырышкине — Успения и Параскевы Пятницы, в Горбачи-
хе — Иоанна Крестителя и т. д.

«Чем отличается церковь от часовни?» — спросила я у Е. М. Мелеховой.—
«В церкви большая служба идёт, а в часовне маленькая, в церкви большие
праздники служат почти что весь день». Часовни имели более камерный харак-
тер, являясь принадлежностью одной, реже двух деревень, к часовенному свято-
му до сих пор относятся как к святому покровителю деревни и её жителей. Это
своего рода домашний молельный дом, где человек оставался наедине с Богом.
Деревенские часовни прежде никогда не закрывались, они были открыты всегда
и для всех, принимая молитвы и «заветы».

Часовня (церковь) составляла гордость деревни, сама постройка считалась
высшим проявлением плотницкого мастерства. Н. П. Капустин (д. Зихново)
вспомнил обычай, слышанный им от стариков: «Бывало, слышал — святые
места делали. Вот старший вставал на самый высокий крест и на все четыре
стороны кланялся, когда всё закончит. А клали без единого гвоздя. Я это ниче-
го не помню. А часовни делали: кумполы с луковицей — это, как у нас, самые
старые, некоторые — с одной звонницей»; подобное предание связывают и с
часовней в д. Рыжково.

Фольклорные рассказы о часовнях и церквях нередко содержат информа-
цию, касающуюся времени и истории их постройки и той особой роли, какую

Часовня Андрея Первозванного на берегу оз. Домашнего в д. Видягино (фото М. Кулешовой)

Культурный ландшафт как объект наследия

они играли в жизни лю-
дей. Действительность и
фольклорное предание
не различаются в созна-
нии. Всё это — история,
и если она сохранена па-
мятью предков, то так
оно и было.

Интерьер часовни Введения Богородицы в д. Рыжково (фото М. Кулешовой)

«На Мамонове и
Зихнове первые часовни
основались. Наша стоит,
а у Мамонова часовня в
честь Ильи Пророка уве-
зена в Карелы» (К. М. Ни-
фонтова, д. Щанниково).
Рассказ Пелагеи Николаевны Ножкиной о том, как увозили часовню, полон
драматизма, порождает чувство вины перед людьми, пытавшимися защитить
часовню, а после поставившими крест на месте часовни. Мы прибыли на Мамо-
нов остров, решили отыскать остатки старой деревни. Продравшись сквозь за-
росли малины, мы обнаружили в центре упавший полусгнивший крест — всё,
что осталось от деревни, давшей, по словам местных жителей, основание всему
кенозерскому заселению.

История основания часовни, как, например, Видягинской в честь апостола
Андрея Первозванного, может иметь и реальную основу: «Наша тётя замуж вы-
шла, а ейный деверь — мужнин брат старший — был доктором в Москве, и он
церковь (имеется в виду часовня.— Н. В.) построил. Их четыре брата было.
У него был кладен завет — заработать и построить церковь — Андрею Перво-
званцу. Его звали Петр Иванович Мартынов. Это было до революции, в 20-х го-
дах. Он ещё до войны деревню от малярии спас — таблеток привёз» (Анна
Фёдоровна Спицына, д. Зихново).

Возведение деревянных часовен изначально предполагает сохранение
сакральных мест, и это не только соблюдение запретов на вырубку деревьев у
часовен, но и поддержание самих построек. Многие из ныне стоящих часовен
подновлены. В часовнях со временем могут появляться новые детали (обшив-
ка, крыльцо и др.). На месте разрушенных или перевезённых часовен строятся
новые. Но для местных жителей важно, что часовня есть и что она обустроена
на святом (прежнем) месте. Святость места часто подтверждена легендами: это
или приплывшая икона, или явление святого. Здесь сошлёмся на Лёкшмозер-
скую легенду, записанную в д. Кукли (Труфаново), как на самый яркий при-
мер: «Это давно было. Деревня стояла, дома близко (друг к другу). И шёл
странник — Пантелей, попросился ночевать, и никто его не пустил. И он ноче-
вал под ёлкой, где сейчас часовня, и утром ушёл. А деревня после того сгорела.
И вот поставили часовню в честь этого Пантелея» (Н. П. Макарова). Тепереш-
няя часовня — новая, поставленная сотрудником Кенозерского национально-
го парка Валентином Васильевичем Портновым на месте прежней разрушен-
ной часовни св. Пантелеимона, у той же ели и «святого» родника, где был

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов

«Йордан». Часовня полна даров — «заветов» — икон, полотенец, пелен; это
значит, что она «жива».

В д. Спицыно во время войны одна из немецких бомб упала на часовню.
Сразу после войны одна из жительниц деревни пожертвовала для часовни «ам-
барушку». Мужики перенесли амбар на место сгоревшей часовни, жители при-
несли иконы — и ожила часовня, принимая «заветы». Часовню эту берегут от
чужих глаз, не помечая её даже крестом, но она полна икон, «заветов» — пелена-
ми, старинными полотенцами увешаны стены, пожертвованные головные
платки парусами закрывают потолок. В деревне Першлахта прежнюю часовню,
посвящённую преподобному Макарию, в колхозные годы увезли в Наволок,
там была обустроена звероферма, и в часовенной постройке держали лисиц. На
месте часовни жителями Першлахты был поставлен крест. Но в 1991 году один
из жителей деревни, Михаил Александрович Денисов, «по завету» своими рука-
ми поставил часовню, нашлись и старинные иконы. Часовня была освящена и
оставила за собой прежнее название — Макарьевской. Таким образом, новей-
шая история часовен продолжает часовенную летопись Кенозерья.

Современные жители с благодарностью вспоминают студентов Архангель-
ского пединститута, которые в 1980-х гг. участвовали в реставрации часовен,
выравнивали фундаменту покосившихся стен, заменяли подгнившие брёвна,
укрепляли луковицы и кресты. Ныне крестьяне с уважением относятся к рестав-
рационной деятельности парка.

В каком месте деревни ставились церкви, а в каком — часовни? Поскольку
со времени постановки церквей и часовен деревни или разрастались или же ис-
чезали, ответить на этот вопрос не всегда легко.

Церкви и часовни часто определяли характер застройки деревни. Можно
думать, что церкви, служившие приходами, ставились всегда на видном, хоро-
шо обозреваемом с воды месте, определяя центр кустовых деревень. Именно
так была поставлена церковь в д. Погост на Ряпусовском берегу. Часовни также
нередко ставили в центре деревни. Часовня Николаю Угоднику в Вершинине
поставлена на холме, возвышающемся над деревней. Ныне она оказалась в
центре деревень всего Кенозерского куста. Посреди деревни стояла часовня на
Мамоновом острове.

В Зихнове часовня стоит на самом высоком угоре, пограничном для дере-
вень Зихново и Горюново. Но сегодня деревня Горюново представлена всего
тремя домами и является, в сущности, краем Зихнова, оттого кажется, что ча-
совня поставлена вцентре деревни. Николай Павлович Капустин, однако, пола-
гал, что именно часовня является центром Зихнова, она определила и изначаль-
ный характер застройки: на часовню «смотрят» все ближние к ней дома. Пло-
щадь около Зихновской часовни как прежде, так и теперь является местом
праздничных гуляний — до войны здесь ещё водили хороводы, танцевали
«портянку» (пляски под припевки).

Но чаще часовни, по мнению местных жителей, ставили на пограничье де-
ревни. «Часовни ставили на отставе, а почему,— говорит Александра Степанов-
на Третьякова (84 г.),— не знаю. И здесь (в Семёнове) на отставе, это потом де-
ревня расстроилась, а так стояла на отставе, и роща потом наросла, народ её не
шевелит». «На отставе» означает в стороне, в начале или конце деревни. Именно

Культурный ландшафт как объект наследия

Придорожная часовня Кирика и Улиты на Почозере (фото М. Кулешовой)

так стояли часовни в Матёре, Сысове
и Майлахте. В Тырышкине также ча-
совни стоят за деревней, в роще у
лахты, в Горбачихе «святая» роща с
часовней тоже находится на краю де-
ревни. В деревнях Печихино и Ми-
нино часовни, поставленные в сто-
роне от деревень, «встретились» на
разделяющем деревни угоре, порос-
шем рощей, но жители различают
их: Печихинская часовня — Егорию
Храброму, а Мининская — Казан-
ской Божией Матери. Таким обра-
зом, часовня часто являлась своего
рода пограничной меткой деревни.
Часовни также ставили в лесу у
дорог. Придорожные часовни — дав-
няя традиция, сохранённая на Кено-
зере. Такие часовни можно видеть на
лесных дорогах, особенно тех, кото-
рые ведут к монастырям или церк-
вям. Часовня Николаю Угоднику
стоит по дороге от Горбачихи в По-
рженский Погост. По дороге отд. Фи-
липповской к Нижнему Устью, за
околицей деревни приметна часовня
Кирика и Улиты. Часовня Тихвинской Божией Матери останавливала богомоль-
цев, идущих в Ошевенский монастырь. Надо полагать, что придорожные часов-
ни — это часовни для путников. Вместе с тем, жители Горбачихи придорожную
часовню Николая Угодника почитают как свою святыню, наравне с часовней
Иоанна Крестителя.

Место у часовни считалось святым, деревья, выросший лес (рощи) запре-
щалось вырубать, даже ягоды и грибы нельзя было собирать. Побывав во всех
часовнях, выслушав рассказы о них, становится очевидным, что сакральность
места определяется всем комплексом, создаваемым людьми и природой: самой
постройкой, деревьями, ручьём, протекающим подле. Всё это вместе всегда
органично, вписано в ландшафт так, что подчас невозможно разделить их —
саму часовню и могучие ели, прикрывающие её. Часовни — это и хранители
«заветов» — просьб, возможно, последней надежды на помощь святого по-
кровителя.

Традиция даров «по завету», которые несли в монастыри, церкви, часовни и
ко крестам, сильна до сих пор. Среди даров особенно много пелен (кусок ткани
или полотенце с нашитым крестом), вышитых полотенец, головных платков.
Можно предположить, что «заветы» по крестам, часовням, церквям и монасты-
рям оставляли по степени серьезности заболевания. Например, снять головную
боль или же освободиться от постоянной хвори,— в одном случае «завет» мог

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов

быть принесён ко кресту, в другом — в церковь или монастырь. Снять кем-то
положенный «завет» считалось большим грехом.

В д. Минино разорение часовни Казанской Божией Матери породило ле-
генду: «В роще в лапту играли, это до войны было. Мой отец ухом прислонился
к дереву и слышит, будто женщина плачет.— «Чего ты плачешь?» (спрашивает
отец) — «А я — Пресвятая Матушка Богородица, у меня всё украли, всё унесли,
даже платка на голову нет». Потом проверили, а все заветы из часовни унес-
ли — украли» (Е. М. Рыжкова, д. Минино).

Каждая церковь или часовня наделялась особой обережной функцией. Чти-
ли святых и, вместе с тем, ожидали от них помощи в делах. При этом почти каж-
дому святому приписывалось особое покровительство во вполне конкретных
случаях. Нередко отмечаются и «двойные» бытовые функции святых покрови-
телей, одна из которых — обережная по отношению к скоту.

«Во время засухи ходили ко Сретенью (д. Погост) (15 февраля) — и тучки
быстро небеса заложат» (А. Ф. Спицына). Илья Пророк (2 августа) — на Мамо-
новом — «тучи уводит» (П. Н. Ножкина).

Иоанн Богослов спасал от пожара, потому зихновцы никогда не горели.
В Зихнове в день Иоанна Богослова, 21 мая, у часовни собирали лошадей, при-
глашали батюшку, который святил воду в чаше у озера, нёс воду наверх и там с
пера птицы кропил лошадей (Бузин, 2000).

«Часовня Параскевы Постной (д. Тырышкино) — 10ноября. Это для скота.
Заветдавали: ничего скоромного не печь, на воде пекли, заветбыл» (Е. К. Ме-
лехова). Параскева же была «помощницей по скотине» (А. С. Третьякова,
д. Семёново), оберегала овец, и потому, если овцы болели, несли шерсть овцы в
часовню (А. Ф. Селуянова, д. Семёново).

Св. Власий (24 февр.) — часовня на Медвежьем острове— также помогал
сохранить овец (А. И. Нифонтова, д. Майлахта).

Егорий Храбрый охранял скот, главным образом, лошадей. «Егория (6 мая)
на Кенозере отмечали в 3 деревнях: Спицыно, Поромском и на Важе-речке — её
уж нет» — (Н. П. Капустин).

Св. Флор и Лавр (31 августа) (часовня в д. Семёново) в славянской тради-
ции почитались покровителями лошадей. На Севере в ряде деревень в этот день
сгоняли лошадей к часовне и окропляли их святой водой. («Коней изымают в
поле, привяжут у часовни и кропят» (А. Ф. Селуянова).

Св. Кирика и Улиту (28 июля) — д. Майлахта — просили защитить от змей.

Св. Иодарий (Афинодор?) Милостивый (20 декабря) — часовня на Тырна-
волоке — «коней кропили».

Часовня в д. Глушево во имя Собора Пресвятой Богородицы в народе счита-
лась поставленной в честь «Богородицы и Жён Мироносиц», сюда ходили буду-
щие матери, молились и ставили свечи перед местной иконой (Харузина, 1906).
Это же подтвердили жители деревни Сысово в 2001 году: «В Глушево церковь
Жён Мироносиц — помощниц в родах. Перед родами бабы ходили просили:
«Жена Мироносица, всему миру помощница, помоги. И всё» (А. Н. Сидорова).

Одна из значимых функций кенозерских святынь — церквей и часо-
вен — консолидирующая, связывающая жителей деревень одного куста и более
отдаленных деревень Кенозера в единое этническое сообщество. Это отражено в

Культурный ландшафт как объект наследия

глубоко утвердившейся традиции «гоститься» — ездить в гости в другие деревни
на местные престольные праздники. Во время таких праздников не только прове-
дывали родных и друзей, но и завязывались новые знакомства, парни присмат-
ривали невест, а девушки — женихов. В престольные праздники всегда ждали
гостей. «Специально не звали, а рюмочку готовили. Кто придёт — тот и гость, то-
го угощают, а праздник без гостей — не праздник» (Н. П. Капустин, д. Зихново).
На Ряпусовском берегу часовенные праздники приходились в основном на ве-
сенне-летний период: в Спицыне — Егорий — 6 мая, в Зихнове — Иоанн Бого-
слов — 21 мая, в Майлахте — Кирики Улита — 28 июля, часть праздников выпа-
дала на зиму: в Майлахте, помимо Кирика и Улиты, «своим» считали Васи-
лия — 14 января, в Матёре отмечали Варвару Великомученицу — 17 декабря.

Таким образом, часовни представляют полифункциональное явление в на-
родной культуре Кенозерья. Будучи знаковым местом в культурном ландшаф-
те, они, выполняя своё основное назначение, плотно вписываются в традицион-
ную культуру.

Отношение кенозеров к разрушению церквей и часовен как к большому
греху, за совершение которого следует возмездие,— это отражение общефольк-
лорной традиции, которая в каждом рассказе преобразуется в достоверную ис-
торию. Рассказывает Анна Григорьевна Шишкина из д. Качикова Горка: «Вот
тут, в то место, стояла часовенка. Колхоз стали складать, так эта женщина сказа-
ла: «У меня жить негде». Вот это взяли часовенку Макарию и сюды привезли, на
Горку. А всё равно у них пользы никакой не вышло, девочку горбатеньку роди-
ла, эк её всю стянуло, и старуха та ослепла. А потому мужик из Бухалова поста-
вил на то место нову часовенку, а эта избушка ему (прп. Макарию) не понрави-
лась, мала, да народ гадит — лес рубит. Вот он, Макарий-то и пошёл искать себе
друго место. Мой свёкор, Ефим Макарович, рассказывал, что один мужик шёл с
Горки и встретил старичка седатого (Макария).— «Ты чего здесь?» — «Я там
жил, а домик мой увезли на Горку. Вот места себе ищу. Вот где я место себе об-
любовал, здесь у берёзок, вот где мой домик будет». Там все старики собрались
сделать хатку, да не сделали, а крест поставили. А он всё тут живе, ходят крещен-
цы молятся, заветы несём к Макарию. В Бухалово идут в рощу, а мы уж ходим
ко кресту».

Лишение святынь — беда, отказ от святынь — тяжкий грех. Об этом рас-
сказ Марии Васильевны Капустиной: «В деревне Есипово (недалеко от деревни
Кузьминской — там Есипово) на Почозере старушка пришла за водой на берег.
Видит, дощечка плавает на берегу. Она взялась уловить. Она взяла палку до-
щечку поймать на дрова, склонилась, взяла, обмыла, а там иконка деревянная,
значится, Иисуса Христа, распятье его. Видала такую? Приколочен на гвоз-
ди.— «Ой, не надо тогда мне тебя, не буду я тебя сжигать, плыви, куда хочешь.
Откуда приплыла, туда и плыви». Отпихнула от берега. И той же ночью легла
спать. И ей приснилось уже под утро: «Ты меня отпихнула, бабка, и живите вы
век свой ни серо, ни бело. Будете всю жизнь в лаптях ходить». Так и вышло.
С тех пор у них нищета… Икона, верно, попала в озеро, когда часовню разруша-
ли. Так они прожили окортя — ничего у них не было. Вот бабка: «Ой, зачем я
икону отпихнула»,— сказала. Бабка пошла искать икону, да не нашла. Померла.
Когда это было? Я уж замуж вышла, 19 лет, а в 28-м родилась, вот считай».

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов

Для жителей Кенозера история часовен и церквей — это и история дере-
вень, возможно, поэтому память так цепко держит всё, что связано с ними. Соз-
даётся впечатление, что в сознании людей определилась прямая связь — пока
стоит часовня (церковь) — будет стоять деревня; судьба церкви, часовни — это
судьба и деревни. Разрушили церковь в Ряпусове — обезлюдела и деревня;
увезли часовню с Мамонова острова — и деревня травой поросла; в Сысове ис-
чезла часовня — от деревни осталось три дома. Не потому ли жители кенозер-
ских деревень пытаются сохранить ещё уцелевшие часовни или же на месте
прежних часовен ставят новые?