2015-05-05
252
Ну, дружок, должна кончать письмо. Дети все тебя нежно целуют. Осыпаю тебя горячими поцелуями, любимый муженек мой.
Навеки твоя старая
Женушка.
Царская ставка. 17 марта 1916 г.
Мое любимое Солнышко!
Это письмо тебе передаст Шуваев — поэтому я надеюсь, что ты его скоро примешь.
Возвращаю также письмо Р., которое очень похоже на присланное им несколько дней тому назад через адмирала Филлимора. Когда я вернусь домой, я его покажу тебе. Три дня подряд мы просидели в густом тумане, и это поистине действует угнетающе. Весна наступает быстро; Днепр прошел вчера и значительно поднялся. Но до сих пор в этой местности еще нет наводнения. Вчера я катался в автомобиле и предпринял одну из моих любимых прошлогодних осенних прогулок по направлению к берегу, к месту, которое и Бэби тоже нравилось. Вид был действительно грандиозный — вся река была полна льдинами; они неслись быстро, но бесшумно, и лишь изредка слышался резкий звук при столкновении двух больших льдин.
Все мы долго стояли и любовались этим зрелищем. Подумать только, я в первый раз в жизни видел такую картину природы — не говоря, конечно, о Неве, — в городе, — что, конечно, совсем другое дело.
Может быть, скоро уже можно будет кататься на лодке!!
Представь себе, на днях маленький адмирал просил Граббе предоставить ему для поездок верхом спокойную казачью лошадь; он в восторге от своих прогулок, чувствует себя прекрасно и лучше спит. Но он всегда выезжает и возвращается таким образом, чтоб мы его не видели на его прогулке, чудак!
Сейчас я должен идти на доклад.
Подумай, Алексеев сказал мне, что я могу съездить на неделю домой! Около 30-го или 31-го сюда прибывают все главнокомандующие, как я тебе уже, кажется, писал раньше. Я очень радуюсь этому неожиданному счастью. Да благословит тебя Бог, мое Солнышко, моя любимая дорогая женушка, моя детка! Нежно тебя и детей целую.
Навеки твой старый муженек
«Династия переживает тяжелые испытания»
В конце марта Царь снова отправляется в действующую армию, где идут последние приготовления к наступлению. Живет он в поезде: Каменец-Подольск, Хотин, Проскуров, а затем ставка. На Кавказском фронте русские войска взяли Трапезунд.
Государь уезжает из Царского Села с тяжелым сердцем. Предательское поведение Хвостова и Белецкого, интриги министров, непрекращающаяся клевета на Распутина, оскорбительные слухи о каких-то особых отношениях Царицы и Распутина, о пьянстве и распутстве самого Царя. Не улучшает настроение Царя моральный климат, сложившийся среди членов Дома Романовых, в частности, желание сестры Ольги развестись со своим мужем принцем Петром Ольденбургским и выйти замуж за его адъютанта Куликовского.
Ц.С. 26 марта 1916 г.
Мой родной, драгоценный, любимый!
Поезд снова унесет тебя от нас, когда ты будешь читать это письмо. Эта неделя пролетела. Какой неожиданной радостью был твой приезд! Ты должен сказать Алексееву, вместе с приветом от меня, что я думаю о нем с благодарным сердцем. Я рада, что Дмитрий сопровождает тебя теперь, это сделает поездку веселее и менее одинокой. Мысль, что ты снова уехал совершенно один, — очень тяжела. Если я каждый раз чувствую это одиночество так ужасно, хотя милые дети со мной, то что же должен чувствовать ты в ставке совершенно один! Приближается Пасха и Страстная неделя, ты будешь грустить, стоя в церкви совершенно один во время этих чудных служб. Да поможет тебе Бог, мой любимый! — Тебе никогда нельзя приехать сюда без того, чтоб не вышло какой-нибудь огорчительной и беспокойно-мучительной истории. Теперь нас угнетают намерения и планы бедняжки Ольги на будущее [797], и я не могу тебе выразить, как велико мое страдание за тебя. Твоя славная родная сестра делает такие вещи!
Я все понимаю и не упрекаю ее за ее стремление прежде всего к свободе, а затем к счастью, но она вынуждает тебя идти против законов семьи, — когда это касается самых близких, это еще больнее. Она — дочь и сестра Государей! Перед всей страной, в такое время, когда династия переживает такие тяжелые испытания и борется против революционных течений, — это грустно. Общество нравственно распадается, и наша семья показывает пример [798] — Павел, Миша и Ольга, не говоря о еще худшем поведении Бориса, Андрея и Сергея. Как можем мы удержать остальных от подобных браков? Как нехорошо, что она ставит тебя в такое ложное положение, и меня огорчает, что новая печаль легла на тебя благодаря ей! Что бы сказал твой отец обо всем этом? Мы были слишком добры и слабы по отношению к семье, а должны были бы во многих случаях приструнить молодых. Пожалуйста, если только будет возможно, найди случай поговорить с Дмитрием о его похождениях в городе, в такое время. Может быть, это нехорошо, но я надеялась, что Петя не даст развода. Это может показаться жестоким, я не хочу быть такой, так как нежно люблю Ольгу, но я прежде всего думаю о тебе и о том, что она заставляет тебя нехорошо поступать.
Чудное солнце. Надеюсь, оно будет светить и на твоем пути. Пожалуйста, передай от меня привет графу Келлеру, спроси о его сыне (от второго брака), — он одно время был с ним, я знаю.
Надеюсь пойти в церковь сегодня вечером, в твое отсутствие будет утешеньем молиться за тебя вместе с другими. Я ненавижу прощанья и эти ужасные разлуки. Ты снова согрел меня своими нежными, любящими ласками, они успокаивают вечно больное сердце. Вся моя глубокая, горячая, непрестанная любовь окружает тебя и все горячие, пламенные молитвы, — сердце и душа не разлучатся вовеки. Мой родной, моя жизнь, мое Сокровище! Бог да благословит и защитит тебя и да пошлет тебе успех во всех начинаниях, да спасет и сохранит тебя от всякого зла! Страстно прижимаю тебя к сердцу, с бесконечной нежностью целую глаза, губы, лоб, грудь, руки, все, что мне принадлежит и что я нежно люблю.
Прощай, Солнечный Свет, счастье мое. Бог даст, разлука не будет слишком долгой.
Главное — это пустота, когда тебя здесь нет, вечера унылы, и мы стараемся рано ложиться спать.
Навсегда твоя, мой Ники, верная женушка
Твоя родная.
Аликс.
Ц.С. 27 марта 1916 г.
Мой родной голубчик!
Чудно греет солнце, надеюсь, там такая же погода. Какое грустное чувство было у меня, когда я проснулась сегодня утром и повернулась, чтоб поцеловать тебя, а твое место оказалось пустым! «Мне это совсем не нравится». Вечер был печален, мы раскладывали пасьянсы и разговаривали.
Была у всенощной и горячо молилась за моего дорогого, с которым только что рассталась в сильном горе. Батюшка говорил проповедь о Марии Египетской.
Бэби с воркотней писал свой дневник. Все они отправляются сегодня после обеда в Анин лазарет послушать пение и посмотреть фокусников; она хотела, чтоб и я пришла, но я не в настроении для этого. После обедни должна это докончить, посмотреть некоторые картины Стреблова [799], переодеться и поехать в лазарет Большого Дворца, где я не была около 4-х месяцев, — затем ехать кататься, так как говорят, что дороги стали лучше. Иза завтракает с нами. Теперь мне надо скорее вставать. Вечно спешу, поэтому письмо будет коротким.
Продолжаешь ли ты читать книгу? О, мое сокровище, как мне грустно без тебя и как я тоскую по тебе! Осыпаю тебя нежными поцелуями. Бог да благословит и хранит тебя! Дети целуют тебя несчетное количество раз.
Мой любимый ангел, навеки твоя старая
Женушка.
Царское Село. 28 марта 1916 г.
Мой родной, бесценный!
Опять чудное утро, дивное солнце. Я рада, потому что снег стает быстрее, и дороги будут лучше. Вчера мы прокатились в Павловск. Я так отвыкла от езды в большом экипаже и вообще от быстрой езды, что у меня разболелась спина, и появилось неприятное чувство (сердцебиение и почки), но через некоторое время это, наверное, пройдет. Я очень редко ездила эти последние годы.
В Анином лазарете было очень мило, представь себе, я все-таки заехала на часок, — я смотрела на все с некоторым интересом, в то время как сердце и душа были далеко от всего этого. Двое маленьких детей замечательно хорошо играли на цимбалах, деревянном инструменте с деревянными молоточками. Затем пела m-me Белинг, у нее, правда, очень миленький голосок. Солдаты были в восторге. Нини сидела рядом со мной и похожа была на гусыню.
Я принимала Кочубея по поводу подарков для пластунов от Бэби — он даст деньги, и тогда наш склад все приготовит к 6-му мая, так как к Пасхе не успеют.
Сегодня я приму священника со «Штандарта». Он приезжал сюда на время говения матросов и теперь едет назад в Режицу. Затем Шагубатов [800] желает представиться. В Большом Дворце вчера я видела 4-х Александр. и 2-х Крымцев, а также одного солдата из твоего 1-го Сибирского полка, — я его видела раненым в прошлую войну. Он сказал, что неделю или две тому назад потери в твоем полку были огромны, убиты или ранены опять почти все офицеры — такой кошмар!
После обеда мы отправились к Знамению и поставили свечи, и молитва там напомнила мне последний день, когда мы, преклонив колени, молились вместе. О, любовь моя, если б ты знал, как тяжко мне твое отсутствие! И как мне хочется заключить тебя в объятия, прижать к сердцу и почувствовать мир и успокоение в твоей неизменной любви!
Теперь я должна кончать — из-за массажистки, а затем еду в наш лазарет.
А. проводит день в городе до 5-ти, так что у меня будет время посетить еще один лазарет и, может быть, взять Изу на прогулку.
Прибыло три новых офицера из Тарнополя, и я сделала им перевязки. Один из них, старый, служил много лет в Литовском полку Бэби и помнит меня, когда я 22 года тому назад приезжала в Симферополь.
После завтрака мы едем в Матф. лазарет.
Мне принесли прелестные иконы, писанные ранеными солдатами, которые раньше никогда не рисовали, а также сделанную ими басму.
Пишу во время завтрака, так как потом у меня прием. Только что получила твою телеграмму из Жмеринки. Рада, что там весенняя погода. Надеюсь, что ты можешь немножко погулять, когда приедешь сегодня вечером.
Теперь прощай, мой милый Ники, мой дорогой муженек. Без конца целую и благословляю.
Навеки твоя старая
Солнышко.
Царское Село. 29 марта 1916 г.
Мой любимый!
Не имею понятия о том, когда и где ты получишь мои письма. Только что мне принесли твою телеграмму из Каменец-Подольска, которая пришла только полчаса тому назад. Здесь тоже сегодня утром серо и уныло.
Мне очень интересно знать, увидишь ли ты где-нибудь моих Крымцев — они приблизительно в 20 верстах от того места, где ты ночевал.
Бедному маленькому Никите [801] вчера делали операцию, но я не знаю подробностей, — ухо; как бы то ни было, доктора, по-видимому, довольны.
Дети работали на льду, а я сидела на солнце около 1/4 часа, глядя на них. Д-р Зуев вернулся, — надеюсь увидать его, он ездил в Дармштадт к Виктории, чтоб отвезти ей мое письмо. Дикки ходит на костылях: он недавно сломал ногу, катаясь на салазках. Пасху он проводит у своих родителей в Кент-Гаузе.
В этом году Пасха совпадает. Луиза опять во Франции в госпитале. Вчера А. читала нам — бедная девочка, она плохо читает и делает бесчисленные ошибки в английском языке.
Любимый мой, покончи с этим вопросом о новых митрополитах; он опять обсуждался в Синоде, — поверь мне, это неправильно, у нас нет людей, и это только повредит церкви. Наши епископы должны стать лучшими людьми прежде, чем думать о том, чтобы сделать их митрополитами. Это слишком рано, принесет много вреда и возбудит еще больше трений в церкви.
Была в лазарете А. и перевязала трех самых тяжелых. Теперь поеду в лазарет улан, а перед этим должна принимать.
Татьяна Андреевна придет к чаю. Увы, Ольга говорит, что она не может прийти к нам. Как грустно, я надеялась поговорить с ней!
Прощай, ангел мой, Бог да благословит и сохранит тебя!
Осыпаю тебя, мой ненаглядный, нежными поцелуями и так стремлюсь к тебе!
Навеки твоя старая
Женушка.
Ц.С. 30 марта 1916 г.
Мое сокровище!
Пишу тебе за завтраком, потому что утром не было времени. Прочла все молитвы, приняла массажистку, ходила в нашу пещерную церковь к обедне (много думала о тебе), а затем в наш лазарет, где сделала 10 перевязок, — теперь чувствую себя усталой. Должна принимать. В 4 еду в Красный Крест, где раздам окончившим курс их дипломы, и они получат крест. Затем у нас обедают т. Ольга, Мавра и Елена, так как в этом году я их еще не видела.
Серый день, собирается идти снег, но не холодно. Поеду кататься с девочками, чтоб немного освежиться. А. уехала на день в город, — виделась с ней в церкви.
Очень благодарна тебе за 2 вчерашних телеграммы, любимый мой.
Мы в восторге, что ты видел нашу сотню.
Приходило трое от кинематогр. «Pate» для поднесения Алексею аппарата и нескольких фильм. Бэби начал лучше играть на балалайке, у Татьяны тоже вчера был урок, — я хочу, чтоб они все научились играть вместе, это будет прелестно.
Сокровище мое, теперь я должна кончать. Бог да благословит и защитит тебя и да сохранит от всякого зла! Покрываю тебя нежными, страстными поцелуями. Навсегда, любимый муженек, твоя старая
Женушка.
Ц.С. 31 марта 1916 г.
Дорогой мой!
Надеюсь, что ты получишь это письмо завтра по приезде. Как я рада, что все сошло так успешно и что погода стала теплее!
Обедали Мавра и Елена, т. Ольге помешала прийти простуда. Сегодня уезжает Христофор [802]. Елена читала нам очень интересное письмо от Веры [803] о тех ужасных днях, которые они пережили в Черногории, и об их чудесном спасении! Она пишет так умно и живо, — настоящий кошмар, — бедняжка. Мавра просит тебя вызвать отсюда Игоря, чтоб вырвать его из дурной среды, — Элла Бенкендорф и т.д.; она снова хочет говорить с Варавкой о здоровье мальчика.
Опять одинокое возвращение в ставку, бедный малютка! Как мне хочется держать тебя в объятиях и осыпать поцелуями, — а тебе?
Я знаю, что Вл. Ник. и Данини разрабатывают планы для института Феодорова, и планы будут посланы ему и Воейкову для выбора, — только, пожалуйста, скажи Феод., что я должна видеть их, так как возможно, что предложу некоторые изменения. И я прошу тебя настоять на том, чтоб Ане было позволено купить тот участок, который она выбрала (от 10 до 12000 р.) и о котором знает Воейков. Только он не будет стоять за Аню, он не настоящий друг ее, когда это ему не подходит. Дай ему и Феод. от твоего и моего имени приказание позволить ей приобрести этот участок теперь, — он им не нужен, у них есть большой участок земли рядом с этим. Это против фотографа, где Ворон [804] упал в воду, немного выше. Она может устроить там огород.
Воейков уговорился о продаже и покупке этих участков с каким-то человеком; он очень упорствует и злится, что А. и Путятин говорили об этом и смотрели участок и уговорились с тем же человеком, что она хотела бы купить его для своего дома инвалидов. До того, как она достанет деньги для стройки, она может развести овощи для своего убежища. Я не хочу, чтоб Вл. Ник., Дер. и Феод. жадничали. Так ты дай это приказание, — Феод. послушается. И то и другое — под моим покровительством, а потому Воейков может дать Харлампову (кажется, так его фамилия) приказание продать тот участок, который Аня уже выбрала (раньше, чем мы подумали о нем для медицинского института и ведь там еще много места), чтоб она могла теперь купить его, а он может написать ей, что мы оба желаем, чтоб она купила этот участок (или мы можем подарить ей его на Пасху от 10 до 12000, — как ты думаешь?) — только, пожалуйста, сделай это сейчас же и не дай им обмануть ее.
Прости, что беспокою тебя, но я знаю, что она очень волнуется по поводу этого участка, и хорошо, что она должна думать о нем, о планах, о посадках и т.д.
Мы выезжаем из дому раньше 10 часов, так как в 10 1/4 назначено освящение часовни при моей школе Нар. Искусства, — затем в 12 1/2 завтрак в Аничковом. В 2 часа у Ольги комитет и прием пожертвований. Я, вероятно, поеду в склад с Татьяной или в лазарет, или к Никите. Он поправляется.
Прекрасное утро. Мне не хотелось бы ехать в город, — эти поездки всегда очень утомительны.
Тебе будет скучно, когда Дмитрий опять уедет. Гр. Палей [805] написала мне длинное письмо с просьбой к тебе держать его [806] подальше от полка, так как здоровье его плохо, и ему очень не хочется уезжать.
Если б можно было найти ему какое-нибудь занятие или послать его в санаторию отдохнуть месяца на два на чистом воздухе, — только не в городе, и чтоб он не шатался без дела.
Теперь я должна встать и одеться. Прощай, мое сокровище, моя радость, мой Солнечный Свет, мой бесценный!
Бог да благословит и сохранит тебя! Целую тебя с «бесконечной, искренней преданностью» и остаюсь твоя старая
Солнышко.
Ц. ставка. 31 марта 1916 г.
Мое любимое Солнышко!
Наконец-то я улучил минутку, чтоб сесть и написать тебе после пятидневного молчания, — письмо заменяет разговор — не то что телеграммы!
Нежно благодарю тебя за твои дорогие письма — как давно полученным кажется твое первое! Какое счастье получать их несколько в один день, по пути, возвращаясь домой!
В дороге я читал с утра до вечера — сначала я окончил «The man who was dead», затем французскую книгу, а сегодня прелестный рассказ о маленьком Голубом Мальчике! Мне он нравится, Дмитрию тоже. Несколько раз пришлось мне прибегать к носовому платку. Я люблю перечитывать отдельные места, хотя их я знаю чуть ли не наизусть — я их нахожу такими правдивыми и красивыми! Не знаю почему, мне это напомнило Кобург и Walton!
Я очень доволен своей поездкой. Слава Богу, все прекрасно сошло. Ты можешь себе представить, как я был приятно удивлен, когда, объезжая войска на большом смотру, увидал наших дорогих казаков, которые, начиная от Жукова и до последнего солдата, ухмылялись и улыбались во весь рот; среди них Шведов и Зборовский. Я передал им приветствие от тебя и девочек!
Они только что вернулись из окопов. Погода была отвратительная — сильный ветер с солнцем, градом и дождем. Твоих Крымцев я, к сожалению, не видел!
Штаб 9-й армии приготовил мне простой завтрак в маленьком городке Хотине, где я также посетил два лазарета. В этот день мы были 9 часов на воздухе. В Каменец-Подольске генералы обедали со мной в поезде. Я много беседовал с Келлером и передал ему твой привет. Он нисколько не изменился. На следующий день, то-есть вчера, я осматривал недавно сформированную дивизию — 3-ю Заамурскую пехотную дивизию. Она производила прекрасное впечатление — великолепные рослые молодцы, совсем гвардейцы. Во время смотра мы слышали обстрел нашими орудиями австрийских аэропланов, которые сбрасывали бомбы на оба наших моста на Днестре. Затем посетил еще 2 лазарета и Лечицкого [807], он начинает поправляться, но еще лежит. Я уехал из Каменец-Подольска после завтрака; погода стала теплой и ясной, и я прибыл сюда сегодня вечером в 9 ч. 30 м. Лег я довольно поздно, потому что должен был приготовиться к военному совету.
1 апреля. Теплое, серое утро после ночного дождя — как раз подходящая погода для продолжительного заседания. Оно началось в 10 ч., продолжалось до завтрака и опять тотчас же возобновится.
Дмитрий сегодня вечером уезжает; он проведет 3 дня дома и затем вернется в свой полк. Я просил его зайти повидать тебя. Забыл тебе сказать, что в КаменецПодольске я два раза видел Мишу. Он выехал раньше меня в свою дивизию, расположенную недалеко от Каменец-Подольска.
Теперь, мой ангел, моя нежная голубка, я должен кончать. Да благословит Бог тебя и детей!
Нежнотебя и их целую.
Навеки твой старый муженек
Ники.
Царское Село. 1 апреля 1916 г.
Мой родной и милый!
Теперь ты снова в ставке и, боюсь, чувствуешь себя ужасно одиноким. Стоять одному в церкви, во время этих чудных служб, будет грустно. С тобой ли, по крайней мере, Георгий?
У меня приоткрыто окно, и я слышу, как чирикает птичка, в Гатчине распустились первые голубые цветочки; сегодня чудное солнце и очень тихо.
Ольга написала тебе все, что мы делали в городе; я только добавлю, где мы с Татьяной были, пока Ольга была в Зимнем Дворце. Мы ездили в новую маленькую церковь Бари во имя Скоропослушницы и видели там дивную икону — такой чудный, кроткий лик, и во время молитвы перед ней охватывает такое хорошее чувство. Я там поставила за тебя свечку, у Каз. Божьей Матери, куда мы ездили, также. Посылаю тебе маленький образок, привезенный мною оттуда, — у тебя их уже много, но когда ты прочтешь надпись на обратной стороне, она, может быть, поможет тебе в твоей трудной работе. Затем были в складе, обошла его весь, — увы! не очень много народа. Затем посидела у Ксении. Я очень давно не была у нее, а потому нашла большие перемены в ее комнате. Никита здоров.
Спала не очень хорошо, что бывает, когда я переутомлена, и все болит, а потому останусь сегодня утром в постели.
Получила вести от Н.П.; он говорит, что там весна, много птиц, прилетело даже 25 аистов. Кирилл провел у них неделю и, по-видимому, уехал с сожалением. Утром они ездили в разные роты, расположенные в нескольких верстах от них, смотрели стрельбу. Ученья у них еще не было, так как дороги невозможные, и все покрыто водой. После завтрака они гуляли в саду, а затем опять уезжали, а вечером играли в бридж. Роты ходят на молитву по очереди, — моя маленькая церковь устроена в амбаре, а потому там очень уютно и не холодно: они могут стоять без шапок. Батюшка очень рад, что может чаще служить. Полушкин не заботился об этом, а на яхте наши к этому привыкли. Я пошлю им и моим уланам маленькую плащаницу. Я очень рада, что старик Иванов будет с тобой. Я помню, что он всегда намекал мне, как это было бы хорошо. Если все будет спокойно, он надеется 16-го приехать на 5 дней. Гротен появился здесь на несколько дней и, кажется, Кусов. Видела мельком в городе Леневича и Дробязгина в ужасно маленькой папахе.
О, милый, как печальны вербы в одиночестве! Мучительна мысль, что ты один, без нас. Те, кто на войне, окружены своими товарищами и солдатами, ты же несешь всю тяжесть ее, и около тебя все такие скучные люди! Я тоскую по тебе, мне недостает тебя больше, чем я могу сказать, мой единственный, мое все, моя жизнь, мой светик, мой родной, совсем, совсем мой.
Сегодня после обеда посижу в саду, пока дети будут работать, а перед тем пойду к Знамению — я чувствую себя спокойнее, когда приношу ей свои молитвы за тебя, мой ангел.
Любимый мой, почему ты не назначишь флигель-адъютантов из различных полков на дежурство при твоей особе на 2–3 недели, это было бы честью для них; время еще спокойное, а они могли бы рассказывать тебе интересные вещи во время твоих прогулок, более веселые, чем Валя, Кира. и даже блаж. Мордвинов и самоуверенный Воейков; пожалуйста, осаживай его иногда, это следует, он слишком самодоволен, — это выводит меня из себя всякий раз, когда я с ним разговариваю. Не позволяй ему снова говорить против нашего митрополита и обращай поменьше внимания на то, что он говорит. Ну, я опять вмешиваюсь, но он такой человек, которого, по моему мнению, всегда нужно держать в руках и следить за ним. Он недостаточно внимателен к другим и думает прежде всего о своей личной безопасности, я хочу сказать, положении.
Прощай, мой дорогой, мальчик милый, муженек любимый.
Чувствуешь ли ты мою горячую любовь и что я молюсь рядом с тобой, когда ты стоишь на коленях со свечой и с вербами в руках?
Не могу себепредставить, как мы будем проводить эти великие дни врозь.
Да обратится твоя жизнь и царствование от горя и забот к славе и радости и да принесет тебе Пасханичем не омраченную благодать!
Прощай, сокровище мое. Мы будем говеть, как всегда, но это будет страшно грустно без тебя.
Прижимаю тебя к груди и держу в нежных объятиях, целуя все любимые мною местечки с нежной, глубочайшей преданностью. Да благословит тебя Господь!
Твоя
Родная.
Царское Село. 2 апреля 1916 г.
Мое родное сокровище!
О, какая это была неожиданная радость, когда Мадлен принесла мне твое драгоценное письмо — я никак не думала, что ты найдешь время написать. Ты, наверное, устал до смерти вчера после этого бесконечного военного совета. Надеюсь, что ты остался доволен всеми планами. Так как тебе понравилась эта милая английская книжка, посылаю тебе другую того же автора, которая нам тоже нравится. Она тоже прелестна и интересна, хотя не так мила, как та о мальчике. Да, милый, это мне напоминает то, что было 22 года назад, и я дорого дала бы за то, чтобы быть с тобой вдвоем в таком саду, — это правда: у каждой женщины есть в чувстве ее к любимому человеку нечто материнское — такова ее природа, если только любовь действительно глубока!
Мне нравятся эти милые слова, и как он сидит у ее ног под деревом, — у него такая чудная, солнечная душа, «мой маленький Голубой Мальчик».
Мы все читали эту повесть со слезами на глазах.
Сегодня Павел будет у нас к чаю; я думаю, что Дмитрий явится завтра, если ему не покажется это скучным. Вчера я лежала на балконе, а А. читала мне вслух. Сегодня я буду сидеть около детей во время занятий.
Мария в дурном настроении, ворчит все время и огрызается, у нее и у Ольги Б. [808] У Ольги настроение стало лучше, по-моему, это показывает, что она чувствует себя крепче.
Я все еще чувствую сильную усталость после города, и все болит. Должна вернуться к 4 часам к докладу с Лили Об? [809] Между прочим, я приняла Берда Кусова вчера на 10 минут — много расспрашивал, загорел и здоров.
Буду еще много раз перечитывать твое письмо. Посылаю тебе через Гротена 3 маленьких плащаницы — от Бэби для его полка, а для улан и Гв. Экип. — от меня. Буду особенно думать о тебе сегодня вечером, когда нам раздадут вербы. О, дорогой мой, благослови и сохрани тебя Бог! Вся моя нежная, страстная любовь с тобой, я так хотела бы крепко, крепко обнять тебя и положить твою голову к себе на грудь, как в постели, чувствовать твое присутствие и любовь и осыпать тебя поцелуями.
Навеки, мой дорогой муженек, твоя старая
Женушка.
Царское Село. 3 апреля 1916 г.
Мой родной, милый!
Я несколько раз перечитывала и целовала твое милое письмо, полученное мною вчера. Да, это похоже на разговор, и целая неделя без единого слова, написанного твоей рукой, была печальна (вполне понятно).
Как бы хотелось иной раз пережить снова счастливые, тихие минуты, подобные тем, когда мы были одни с нашей дивной любовью, когда каждый день приносил все новые ее откровения! Эти постоянные разлуки изнашивают сердце, потому что так сильно страдаешь от этого, но те милые слова в письмах, которые ты, глупый мальчик, стыдишься произносить иначе, как в темноте, наполняют мое сердце тихим счастьем и заставляют меня чувствовать себя моложе. И те немногие ночи, которые мы теперь проводим вместе, так тихи и полны нежной любви. Когда живешь неразлучно много лет, то отвыкаешь проявлять нежность и чувства, а теперь их никак нельзя удержать: они приносят такое невыразимое утешение и радость.
Мария писала тебе про все глупости на катке. Я ездила к Знамению, поставила свечи и принесла цветов св. Деве. Павел пил у нас чай, сегодня у нас с Дмитрием будут тетя Ольга и Христо к обедне и завтраку. Д. приехал с этой противной Марианной [810] и А. в одном поезде. Он в отчаянии, что надо возвращаться в полк, тем более перед праздниками, находит, что пребывание в полку для него бесполезно — дела нет и постоянное пьянство. Стремится уехать на Кавказ, желал бы быть посланным туда, чтоб увидеть что-нибудь другое в теплом климате и исполнить какое-нибудь поручение. Очень разочарован, что его не оставили с тобой в ставке. О, эта молодежь нашей семьи со слабым здоровьем и любовью к удовольствиям вместо долга! Как мне было грустно в церкви без тебя — в прошлом году я была также одна на этой службе. Боюсь, что мальчики выйдут из карантина только к Пасхе, очень досадно, но и мужчины пели очень хорошо. Множество солдат и публики было в церкви; когда мы выходили, там были еще целые толпы, ожидавшие очереди подойти к иконе и получить вербу.
Каков Брусилов? Высказывал ли он свое мнение и нашел ли ты его правильным? Сомневаюсь, способен ли он занимать такое ответственное место — дай-то Бог!
Как мы должны быть благодарны за то, что эти аэропланы принуждены были удалиться — ты был в опасном месте — проклятые, они мешают тебе продвигаться дальше на фронт и к окопам. Газеты говорят, что Вильгельм был ранен осколками у Вердена — не знаю, конечно, правда ли это. Посылаю тебе прошение (через Павла) от m-me Шпейер [811] — нельзя ли ей немного помочь? Павел просит тебя не забыть о генерале Новос. [812] Он желал бы получить место, надеялся быть назначенным на место Гондаки [813], я думаю, что оно для него слишком высоко, но Павел просит для него какого-нибудь места, так как он генерал от кавалерии в отставке.
