Кто еще претендует на него?

«У него есть родители, они говорят «мой мальчик» и да­же теперь все еще хотят ему указывать, каким он должен быть. Еще я думаю о его шефе, который говорит: «Мой служащий и сотрудник». Он купил свое право на собст­венность тем жалованьем, которое платит ему.

Но, думаю я, какая же часть моего партнера принадле­жит ему самому? Прежде чем я вышла за него замуж, у него были друзья, с которыми он делил радости и невзго­ды. Неужели оттого, что прошлое моего партнера едва ли можно отделить от них, неужели поэтому он принадлежит им? Но ведь еще есть и государство, которое делает его своим гражданином, возлагает на него обязанности, притя­зает даже на какую-то часть его личности. Он должен чув­ствовать себя немцем, американцем, австрийцем, итальян­цем, испанцем и т.д. Разве из-за этого он собственность го­сударства, которое может требовать от него жертв?

Наконец, он находится в сфере действия какой-либо религиозной традиции или мировоззрения, чувствует свою принадлежность к ним. Неужели он принадлежит своей религии и мировоззрению? Неужели мой партнер что-то вроде акционерного общества, акции которого принадлежат многим собственникам? Или же, несмотря на всю многозначность слова «принадлежать», это не то слово, которое нужно? Как всегда, я не могу сказать по-другому и не знаю, как еще можно это выразить, кроме как словами: он остается моим партнером».