2015-05-06
212
- Так чего бы ты хотел на самом деле?
- Преподавать, - говорит он, пожимая плечами. – Меня пленяет корпоративное право, как и право вообщем. Как люди выстраивают правила морали и нравственности, которые рассеиваются, словно облака при дожде в современном мире развитых технологий. Но я не стану хорошим учителем, пока не наберусь опыта и после этой работы, я смогу заполучить должность преподавателя где угодно.
Ансель держит меня за руку несколько кварталов до нашей квартиры, лишь раз или два останавливаясь, поднося мои пальчики к своим губам, оставляя поцелуй.
Фара от проезжающего скутера бросает отблеск на золотой ободок его обручального кольца, и я чувствую, что мой желудок сжимается, ощущая всеобъемлющий страх. Не то, чтобы я не хотела остаться в Париже – мне нравится здесь, но я не могу отрицать, что скучаю по привычному окружению дома, разговорам с людьми на языке, который я понимаю, моим друзьям, океану. Но ещё – я начинаю понимать, что не хочу расставаться с Анселем.
Он настаивает, чтобы мы заглянули в маленькое бистро на углу, чтобы выпить кофе. Теперь я понимаю, что кофе для европейцев – это маленькие стаканчики обжигающего и удивительного на вкус экспрессо, и за исключением Анселя, по чашечке этого восхитительного напитка я буду скучать больше всего.
Мы сидим за крошечным столиком на улице, любуясь звездным небом. Ансель вплотную пододвигается ко мне на стуле и теперь ему больше некуда положить руку, как мне на плечо, приобнимая.
- Хочешь познакомиться с несколькими моими друзьями на этой неделе? – спрашивает он.
Смотрю на него с удивлением.
- Что?.
- Мои старые знакомые – Кристофер и Мари устраивают вечеринку, чтобы отпраздновать ее повышение. Она работала в одной крупной фирме в моём здании, и я подумал, может, ты захочешь пойти. Они будут очень рады встретиться с моей супругой.
- Звучит хорошо, - я киваю, улыбаясь. – Я надеялась познакомиться с некоторыми твоими друзьями.
- Я понимаю, что должен был сделать это раньше, но…признаю – был эгоистом. У нас так мало времени, чтобы побыть вместе, поэтому я не хотел делить тебя с кем-либо ещё.
- Ты работал, - произношу на выдохе, пока он, по правде говоря, повторяет мой разговор с Харлоу.
Ансель берёт меня за руку, целует костяшки пальцев и кольцо, прежде чем переплести наши пальцы.
- Я хочу похвастаться тобой.
Окей. Познакомиться с друзьями. Быть представленной в качестве жены. Реальной жены. Это то, что делают замужние пары.
- Хорошо, - говорю я запинаясь. – Должно быть весело
Он кивает и наклоняясь, целует меня в губы.
- Спасибо, миссис Гийом» И вау – ямочка тоже видна. А я краснею.
Официант останавливается у нашего столика, и я сажусь обратно на своё место, в то время как Ансель заказывает нам кофе. Компания маленьких девочек – около восьми или девяти лет танцуют под аккомпанемент играющего на гитаре мужчины. Их смешки отскакивают от стен зданий стоящих слишком близко, звонко подпрыгивают над редко проезжающими машинами, и брызгают с фонтаном по ту сторону улицы.
Одна из них кружится, и повернувшись, падает прямо перед нашим столиком.
- Не ушиблась? – спрашиваю я, делая шаг вперед, чтобы помочь ей.
- Oui [Да]- говорит она, стирая грязь с передника пёстрого платьица. Её подруга бежит к нам, и хоть я не уверена, что именно она ей говорит, но по протянутой руке и грозному голоску, думаю, что малышка неправильно сделала поворот.
- Ты пытаешься сделать поворот? – спрашиваю я, однако она не отвечает, попросту разглядывая меня с растерянным выражением лица. – Пируэт?
И тут её глазки оживляются.
- Oui, - возбужденно произносит она. – Piroutte. Tourner [поворот,вращение]
- Покрутись, - предлагает Ансель.
Она выпрямляет руки по бокам, встает на носочки и начинает вращаться, так быстро, что чуть не падает снова.
- Ничего себе, - говорю я, мы оба смеётся, когда я подхватываю её, - быть может, если ты…ум, - выпрямляюсь и хлопаю себя по животу. – Подтянись.
Поворачиваюсь к Анселю, чтобы он перевёл.
- Contracte tes abdominaux [втяни живот]
У неё настолько серьёзное выражение лица, что я предполагаю, она напрягает мышцы живота.
Остальные девочки собираются вместе, чтобы послушать, поэтому мне требуется секунда, чтобы расставить их таким образом, чтобы каждой хватило места.
- Четвёртая позиция, - говорю я, показывая четыре пальца. Указываю на левую ногу, делаю шаг назад, и ставлю правую за неё. – Поднимаем ручки. Одна в сторону, вторая вперёд. Хорошо. А сейчас плие [приседание ]. И согнули ножки.
Каждая из них приседает, и я киваю, ненавязчиво руководя ими.
- Да! Молодцы! – указываю на свои глаза и отступаю на некоторое расстояние, отчасти понимая, что Ансель переводит им, позади меня.
- Вы должны сосредоточиться. Найдите точку и смотрите только на неё. Поэтому, когда закончите вращаться, - выпрямляюсь, сгибая ноги в коленях, а затем поднимаюсь на носочки, перед тем как сделать вращение, приземляясь в плие, - вернётесь в исходную позицию.
Столь знакомое движение, которое уже давно не ощущалось моим телом. Чуть не пропускаю аплодисменты. Ансель хлопает громче всех.
Девочки на практике исполняют вращения и повороты, подбадривая друг друга и обращаясь ко мне за помощью.
Уже поздно и вообще-то, им пора домой. Ансель берёт меня за руку и улыбается. Когда мы уходим, я оглядываюсь. Чувствую, что готова смотреть на них всю ночь.
- Было весело, – говорит он.
Смотрю на него, всё ещё улыбаясь.
- И что же тебя так повеселило?
- Наблюдать за тем, как ты танцуешь.
- Я сделала всего лишь один поворот, Ансель.
- Быть может, это самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел. Вот чем тебе стоит заниматься.
Я вздыхаю.
- Ансель -..
- Кто-то заканчивает бизнес школу и управляет кинотеатрами или ресторанами.А кто-то открывает собственные пекарни или балетные студии.
- И ты не один из них, как и я, – я уже слышала об этом ранее, от Лорелей и всей семьи Харлоу.- Я ничего об этом не знаю.
Он старается заглянуть себе через плечо, смотря в том направлении, откуда мы пришли.
- При всем уважении к тебе, я не согласен».
- Подобные вещи стоят денег. А я ненавижу брать деньги у отца.
- Тогда зачем ты их берешь, коль ненавидишь? – спрашивает он.
Отвечаю ему тем же:
- А разве ты не берешь деньги у своего отца?»
- Беру, - признает он, - но я уже давно понял, что это единственное, в чём он хорош. И пару лет назад, когда я был в твоём возрасте, я не хотел, чтобы моя мать помогала мне материально.
- У меня недостаточно денег, чтобы жить в Бостоне без его поддержки, - говорю я ему, - и я чувствую, что в каком-то смысле он…должен мне, с тех пор как я делаю всё, что он захочет.
- Но если бы ты следовала своим желаниям -
- Это не то, чего я хочу.
Он заставляет нас остановиться и поднимает руку, ни чуть не встревоженный значимостью разговора.
- Знаю. А я на самом деле не в восторге от идеи, что ты скоро оставишь меня. Но отбросив это в сторону, если бы ты поехала в бизнес-школу по своему желанию, это решение принадлежало бы тебе, не ему.
Я вздыхаю, оглядываясь назад.
- Только то, что ты не профессиональная танцовщица не должно останавливать тебя танцевать для своего удовольствия. - Найди точку и смотри только на нее - не это ли ты сказала девочкам? Так где твоя точка? На чем сосредоточена ты, кружась в танце жизни?
Моргаю, смотря на квартал, где девочки все ещё кружатся и смеются. Его точка – обучение праву. Он не сводит с неё глаз с тех пор, как начал крутиться в этой сфере.
- Хорошо, тогда, - он принимает моё молчание, как знак согласия, - может, пойдешь учиться на тренера? Или изучать предпринимательство? Две разные тропинки.
Идея иметь собственную балетную студию порождает противоречивые чувства у меня в животе: бурную радость и страх. Не могу представить ничего лучше, однако, на взаимоотношениях с родными можно будет поставить жирный крест.
- Ансель, - говорю я, качая головой, - даже если бы я хотела собственную студию, пока это лишь мечты. Отец собирался оплатить мою квартиру за всё время обучения. Сейчас, он не разговаривает со мной, и нет ни единого шанса, что он поддержит эту затею. Что-то есть в танцах, что он…словно они ему не нравятся на примитивном уровне. Сейчас я понимаю, что чем бы я не занималась – добьюсь поставленной цели без его помощи, - закрываю глаза и обильно сглатываю. Взяв основательный душевный отдых от реальности моего будущего, уже осталась без сил по вине короткого разговора.
– Я рада, что приехала сюда. В какой-то степени, это моё лучшее решение. Но с другой стороны, оно ещё больше спутало некоторые карты жизни.
Он отклоняется, изучая меня. Обожаю игривого Анселя, подмигивающего мне через всю комнату или ведущего задушевные разговоры с моими бёдрами и грудью. Но думаю, что люблю и того, который, кажется, хочет для меня только самого лучшего. Отважного настолько, чтобы бороться за нас двоих.
- Ты замужем, нет? – спрашивает он. – У тебя есть муж?
- Да.
- Муж, который хорошо зарабатывает сейчас.
Я пожимаю плечами и отвожу взгляд. Этот разговор о деньгах чрезвычайно неуклюж.
Игривый и немного глупенький, каким он иногда бывает, Ансель напрямую спрашивает:
- Тогда зачем тебе находиться на отцовском иждивении, чтобы делать то, что ты хочешь? Ну, коль, у тебя есть муж?
***
Поднявшись в квартиру, я следую за ним за кухню, облокачиваясь на столешницу, пока Ансель лезет в шкаф за баночкой. Разворачивается и высыпает две таблетками ибупрофена мне на руку [обезболивающее], а после передает стакан воды. Смотрю на руки, затем на него.
- Твой стандартный набор, - говорит он, чуть пожав плечами. – После двух бокалов вина ты всегда принимаешь ибупрофен, запивая большим количеством воды, чтобы не было плохо. Ты у меня прямо дюймовочка.
Снова напоминаю себе насколько он наблюдателен, и как ему удаётся заприметить вещи, которым, как я думала, он не придавал значения. Стоит и ждет, пока я глотаю таблетки и ставлю пустой стакан воды на столешницу, подталкивая его бедром.
Каждая секунда без поцелуев и касаний вселяет страх, что вся мягкость комфорта испарится, и он вернется к работе, а я одна в постель.
Но сегодня ночью, пока мы разглядываем друг друга в приглушённом свете единственной лампочки над кухонной плитой, воздух наэлектролизовывается нашей энергетикой. И это столь ощутимо.
Он разминает челюсть, а затем наклоняет голову.
- Ты самая красивая девушка, которую я когда-либо видел.
Желудок подскакивает к горлу.
- Не уверена, что я кра –..
- Останься, - прерывая меня, тяжело шепчет он. – Я с ужасом жду дня твоего отъезда. Теряю рассудок при одной мысли об этом.
Закрываю глаза. Эта часть из того, что я хочу, и до дрожи в коленках, боюсь услышать. Закусываю губу, скрывая улыбку, и вновь смотрю на него.
- Я думала, ты только что посоветовал мне пойти в бизнес-школу, чтобы однажды открыть собственное дело.
- Я думаю, может тебе стоит повременить, пока я не закончу свое. Тогда мы поедем вдвоём. Будем жить вместе. Я буду работать, ты – учиться.
- Как я могу остаться здесь до весны? Что я буду делать? – было бы замечательно, однако, как я проживу ещё девять месяцев праздно, подобно туристу?
- Ты можешь найти работу или просто разузнать, что требуется для открытия балетной студии. Мы будем жить вместе, и ты отсрочишь своё поступление на год.
Мысль ещё безрассуднее моего решения о приезде сюда, если это вообще возможно. Остаться – значит поставить запятую, вместо точки в наших отношениях – никакого аннулирования брака, никакой фальшивой свадьбы – и совершенно новая дорога, указывающая наш путь в будущее.
- Не думаю, что смогу остаться здесь и находиться в одиночестве так много времени..
Он вздрагивает, запуская руку в волосы.
- Если ты хочешь начать сейчас, езжай и я приеду следующей весной. Просто…ты действительно хочешь этого?
Качаю головой, но замечаю, что своим взглядом, он безошибочно читает выражение моего лица, на котором написано «я не знаю».
Первые пару недель во Франции я ощущала себя, как, абсолютно свободной, так и немного привязанной. Но Ансель пригласил меня сюда не только чтобы показаться великодушным или же спасти от ужасного лета в Америке и душевно успокоиться перед началом учебы. Да, этим причинам место быть, но и потому что хотел меня.
- Мия?
- Ммм?
- Ты мне нравишься, - произносит он шёпотом. Голос слегка дрожит и, кажется, я понимаю, что он действительно имеет в виду. Я чувствую слова, словно его теплое дыхание на шеё, однако он не сделал и шага ко мне. Даже не прикоснулся. Руками и бёдрами Ансель опирается на столешницу позади себя.
Это голое признание по какой-то причине интимнее, когда мы на расстоянии в несколько шагов, без охраны из поцелуев или лиц, уткнувшихся в шею.
- Я не хочу, чтобы ты уезжала. Муж и жена – две половинки одного целого. Я всегда был эгоистичен с тобой: попросив переехать сюда или подождать с отъездом, пока не настанет лучшее время для моей карьеры. Но вот она – правда.
Вот она – правда.
Отвожу взгляд и смотрю вниз на свои голые ноги на полу, позволяя буйной барабанной дроби сердцебиения на мгновенье взять вверх над рассудком. Я рада, в ужасе, но…. в основном в эйфории…... Прошлой ночью, он сказал мне, что не сможет притворяться, если я озвучу мысль вслух. И, быть может, тот же страх, продолжает маячить над нами, став тяжёлым бременем через пару недель, если один из нас скажет «люблю».
- Как ты думаешь, я смогу когда-нибудь.. – начинает он, спустя пару секунд молчания. Один из уголков его губ дернулся в улыбке, - понравится тебе?
Моя грудь сжимается при взгляде на реально ранимое выражение его лица. Киваю, сглатывая, что ощущается словно шар для боулинга в горле, прежде чем сказать:
- Ты мне уже нравишься.
В глазах Анселя вспыхивает облегчение, а с губ срывается длинная вереница сбивчивых слов:
- Я куплю тебе новое кольцо. Мы повторим всё ещё раз. Найдем новую квартиру и создадим в ней воспоминания, что будут принадлежать лишь нам.
Смеюсь сквозь внезапный всхлип.
- Мне нравится эта квартира. И кольцо. И пьяные воспоминания о нашей свадьбе. Мне не нужно ничего нового.
Ансель наклоняет голову и, глядя на меня, улыбается, бесстыдно заигрывая на пару с появившейся ямочкой на своём лице, и это всё что мне требуется. Протягивая руку, цепляюсь пальчиком за шлёвку его ремня и тяну к себе.
- Иди сюда.
Ансель делает два шага, вплотную прижимаясь своим телом к моему, и мне приходится запрокинуть голову, чтобы видеть его.
- Тогда, с разговором покончено?- спрашивает он, обнимая меня за талию, поймав в ловушку.
- Ага.
- Чего ты хочешь сейчас? – во взгляде его веселье и жажда.
Проскальзываю рукой между нами, прижимая ладонь к его члену через ткань джинсов, желая почувствовать, как он станет твёрдым под моим прикосновением.
Однако, Ансель уже готов и стонет, когда я сжимаю его. Его ладони скользят вверх по бокам, плечам, обхватив меня за шею.
Прикосновение большого пальца Анселя к моей верхней губе подобно спусковому механизму: во мне разливается тепло, почти моментально обернувшееся раскаленной лавой желания, что я едва ли стою на ногах. Открываю рот, лизнув подушечку его большого пальца, пока он не кладет его мне в ротик и с томным взглядом наблюдает за тем, как я сосу. Он ещё больше увеличивается в моей ладони, дёргаясь.
Ансель направляет меня направо, выводя из кухни, но останавливается, сделав пару шагов, чтобы взяв в ладони моё лицо, целуя произнести:
- Скажешь ещё раз?
Ищу его глазами в догадках, прежде чем понять, о чём он:
- Что ты не нравишься?
Он кивает и улыбается, закрывает глаза и, наклонившись, облизывает кончиком языка губы.
- Что я тебе нравлюсь, - он смотрит на меня из-под пряди волос, что упала ему на лоб, закрывая бровь и удерживая руками за подбородок, наклоняет мою голову назад. - Позволь мне увидеть твою шею. Покажи мне свою великолепную кожу.
Выгибаю шею, когда подушечками пальцев он скользит вдоль линии моих скул, решительно, но нежно.
***
Сперва, он неспешно раздевает меня. Однако, как только моя кожа обнажена, холодный воздух нашей квартиры остужает, а его пламенный взгляд согревает, дёргаю его футболку и неуклюже расстегиваю ремень. Хочу немедленно коснуться руками каждого дюйма его кожи, однако, они, как всегда, тянутся к его голой груди.
Всё, что в этом мире я нахожу сексуальным – прямо передо мной: твёрдые мышцы и тёплая кожа. Сильный стук сердца. Резкие спазмы его эрекции, когда короткими ноготками я царапаю его рёбра. Дорожка мягких волос всегда искушает мои ручки опуститься ниже.
Даже в маленькой квартирке, спальня кажется далеким оазисом в пустыне. Его пальчики спускаются по моей грудной клетке, промчавшись мимо груди, словно это вовсе и не пункт их назначения. Спускаясь к животу и ниже, минуя местечко, где я ожидала, что он скользнёт в меня двумя пальчиками и поиграет со мной. Вместо этого, подушечками он скользит вверх по моему бедру, наблюдая, останавливаясь у шрама, чего я поначалу и не ощущала, поэтому удивлена.
- Быть может, это странно, но я обожаю твой шрам.
Мне приходится напомнить себе, как дышать.
- Ты думала, что я сразу обратил на него внимание, но это не так. Я и не знал, что он существует до полуночи, когда ты опустилась на кровать, и я оставил дорожку из поцелуев от твоей ножки до бедра. Наверно, ты ненавидишь его, но не я. Ты справилась со всем. Я боготворю тебя.
Он немного отстраняется, и становясь на колени, касается своими губами и языком – горячим и влажным - моей кожи. Приоткрываю рот и прикрываю глаза.
Без этого шрама, я бы никогда не оказалась здесь. Скорее всего, никогда бы не встретила Анселя.
Его голос хриплый у моего бедра:
- Для меня, ты - совершенство.
Ансель тянет меня за собой на пол. Обхватив ногами, прижавшись спиною к его груди. Через гостиную, я замечаю наши отражения в тёмном окне - как сижу на нем сверху.
Он ласкает меня, скользя пальцами вверх и вниз по моим лепесткам, подразнивая, но, не входя внутрь. Посасывает и лижет кожу на шее, достигая скулы, и я поверчиваю голову, чтобы он смог поцеловать меня в губы. Его язык проскальзывает внутрь, сплетаясь с моим. Ансель вводит в меня средний палец, и я вскрикиваю, однако он продолжает медленные ласки, словно ощущая каждый мой дюйм.
Освобождая мою губу, что зажал между зубов, спрашивает
- Est-ce bon? [ Тебе хорошо?]
Хорошо ли мне? Столь обыденные слова для описания чего-то, в чём я отчаянно нуждаюсь. Слово «хорошо» кажется настолько пустым и неясным, словно поблекший цвет на бумаге.
Прежде чем понимаю, что отвечаю ему – мой голос наполняет комнату:
- Пожалуйста. Ещё.
Он скользит второй рукой вверх по моему телу, ко рту, положив два пальца мне на язык, и вытаскивает их, смоченные слюной. Кружит ими вокруг моего соска, в том же ритме, что и между ног. Мир сужается до двух точек чувствительности – вершинки моей груди и его пальцев на моём клиторе – и затем сужается ещё сильнее, когда единственными ощущениями становятся вращения, влажность и тепло, а также вибрация от его слов на моей коже.
- Ох, Мия.
Я была беспомощной и раньше – попав в ловушку под машину, слушая язвительные наставления инструктора, сгорев на костре пылкого отцовского презрения. Однако, не так, как сейчас. Этот вид беспомощности снимает ограничения – словно каждое нервное окончание поднялось на поверхность, упиваясь чувствительностью. Это ощущение возникает благодаря прикосновениям человека, которому я доверила своё тело и сердце.
Но я хочу почувствовать его внутри, когда разобьюсь на осколки, ведь освобождение совсем близко. Поднимаю бёдра, схватившись за Анселя, и опускаюсь вниз на всю длину, пока мы оба не испускаем дрожащие вздохи.
Мы неподвижны пару секунд, в то время, как моё тело привыкает к нему.
Я скольжу вперёд и вверх. Назад и вниз. Снова и снова, закрывая глаза, только когда его дрожащий голос:
- Просто…пожалуйста..быстрее, Мия - не срывается, и ладони скользят вверх по моей груди, к шее. Большим пальцем он поглаживает чувствительную кожу горловой впадинки.
Не возможно так беспечно возносить меня к пику блаженства снова и снова, однако когда Ансель роняет одну руку мне на бедро, двигаясь к местечку между бёдер, кружа подушечками пальцев вокруг центра моего естества, рассказывая мне хриплым сексуальным голосом насколько хорошо это ощущается. Я не могу устоять.
- C'est ça, C'est ça, - мне не нужен перевод. Вот оно – говорит он. Ансель в совершенстве владеет моим телом, и оно отвечает ему взаимностью.
Я не знаю, на какой точке сфокусироваться; невозможно прочувствовать что-то, вкусив единожды. Его пальцы сжимают мои бёдра, член задает ритм. Ощущение рта на моей шее – посасывания, посасывания, посасывания так восхитительны, пока я не чувствую крошечные вспышки боли на местах, где он оставил засосы.
Ощущения, словно он овладевает каждой частичкой меня: наполняя мой разум своими действиями, протягивая руку к груди и заставляя сердце биться так часто и быстро, равноцельно внушая страх и вызывая трепет.
Он поднимается подо мной, продолжая движение, я падаю на руки и колени, и мы оба стонем при новом проникновении и новой картинке в окне, на которой он берёт меня сзади. Руками Ансель сжимает мои бёдра, голова откинута назад, глаза закрыты, когда он начинает двигаться. Ансель – образ блаженства, картина олицетворения свободы. Каждая мышца его груди напряжена, украшенная бисеринками пота, однако, он старается выглядеть более расслабленным, медленно наполняя меня, нежели вижу его я.
- Сильнее, - мой голос хриплый и покорный, жаждущий.
Он открывает глаза, похотливо улыбаясь.
Впиваясь пальцами в плоть моих бёдер, он жестко входит в меня раз, останавливается, а затем задает восхитительный ритм наказания.
- Сильнее.
Он хватает меня за бёдра, покачивая их и стонет, толкаясь ещё глубже, попадая в цель.
Я никогда не знала, что могу так пронзительно кричать, зажатая в тиски внезапного оргазма и обескураженная насколько, что не могу пошевелить руками. Падаю на локти, когда Ансель, удерживая меня за бёдра, ритмично врезаясь снова и снова. Пронзительно, глубоко постанывая.
- Мия, - отрывисто произносит он позади меня и вздрагивает, кончая.
Я истощена - тело словно желе, и он прижимает меня к своей груди, укачивая. Я слышу мощные, глубокие удары его сердца.
Ансель перекатывает меня на спину, осторожно выскальзывая, как и всегда, даже если мы оба уже кончили, и смотрит на меня ясным, серьёзным взглядом.
- Было хорошо? – тихо спрашивает он.
Я киваю.
- Я все еще тебе нравлюсь?
- Да.
Наши бёдра медленно раскачиваются в унисон, пытаясь продолжить ночь любви.
ГЛАВА.
- Так в котором часу вечеринка? – бурчу я в подушку. Ансель вплотную прижимается ко мне сзади, грудью к спине, ткань костюма касается моей голой кожи, а волосы щекочут мне лицо. Я начинаю смеяться, силясь стряхнуть его с себя, однако, Анселя это только раззадоривает.
- Мммф. Ты такой тяжелый. У тебя там что – кирпичи в кармане? Отстааань.
- Но ты такая тё-ё-ёпленькая, - хнычет он. – И мягкая. И от тебя так приятно пахнет. Сексом, женщиной и мной. – Он сжимает мои бока и нещадно щекочет до тех пор, пока я не перекатываюсь на спину, а он нависает надо мной, большим пальцем очёрчивая мои губы.
– Вечеринка в семь, - говорит Ансель. Взгляд его глаз, цвета мха, полон отчаяния, что говорит мне, что он за милую душу спалил бы свой костюм, нежели убрался из кровати. – Встретимся здесь и пойдем вместе. Обещаю не задерживаться.
Наклонившись, он целует меня, издавая звуки, звучащие, как нечто среднее, между удовлетворением и возбуждением, и я знаю, что он приказывает себе не увлекаться, словно и поцелуя хватит, а большее мы прибережём на потом. Когда он вернется с работы.
Запускаю ручки под пиджак, вытягивая рубашку из-за пояса брюк, и без зазрения совести ищу голую кожу.
- Я слышу, как ты думаешь, - произношу фразу, которой он подкалывал меня по, меньшей мере, дюжину раз. – Подсчитываешь, сколько времени у тебя осталось?
Он стонет, зарываясь лицом мне в шею.
- Не могу поверить, что было время, когда я вставал и уходил на работу ещё до звонка будильника. А сейчас – совсем не хочу покидать квартиру.
Запускаю пальчики ему в волосы, слегка массируя кожу головы. Ансель удерживает свой вес надо мной, однако, я чувствую, как с каждой секундой, он расслабляется всё больше.
- Je ne veux pas partir, - чуть резче в этот раз повторяет он. – Et je ne veux pas que tu partes. [ Я не хочу оставлять тебя и не хочу, чтобы ты уходила]
И я не хочу, чтобы ты уходил.
Моргнув, смотрю в потолок, желая воспеть в памяти сердца каждую деталь этого момента.
- Не могу дождаться, когда сегодня вечером похвастаюсь тобой, - воодушевленно произносит он, опираясь на локтях, смотря на меня сверху вниз. – Расскажу, как вскружил тебе голову, уговаривая выйти за меня. И пошлём к чертям тот факт, что скоро ты бросишь меня на произвол судьбы.
- Спрячь мой паспорт, и я застряну здесь навсегда.
- Думаешь, эта мысль не приходила мне в голову? Не удивляйся, дорогуша, если однажды ты придёшь домой – а его как и не было, - наклоняясь, он целует меня, прежде чем отстраниться. – Ну ладно, это отвратительно; он наверху кухонного шкафа, где и лежал.
Смеюсь, шлёпая его.
- Иди на работу.
Застонав, он скатывается с меня, падая на кровать.
- Если бы у меня сегодня не была назначена встреча с клиентом, которого я ждал целый месяц, то позвонил бы и сказал, что заболел.
Положив подбородок ему на грудь, заглядываю в глаза.
- Один из важных?
- Очень важных. От исхода сегодняшней встречи зависит, закроем ли мы дело в ближайшие шесть недель или месяцы будем тянуть его за собой.
- Тогда тебе стоит поторопиться.
- Я знаю, - выдыхает он.
- А около семи я буду ждать тебя дома, - не успеваю закончить предложение, как он поворачивается ко мне, снова улыбаясь. – И ты не задержишься.
Он садится, берёт моё лицо в ладошки и глубоко целует, касаясь языком и зубами, пальчики скользят вниз по телу, слегка задевая сосок.
Неожиданно вскакивая, он изображает самую забавную версию робота, произнося механическим голосом:
- Я..не..за..дер..жусь.
- Ты специально сделал это сейчас, чтобы я думала насколько ты потрясающий, даже если задержишься?
- Я не за..дер..жусь, - снова произносит он голосом работа, исполняя «лунную походку». Рыжеватые волосы упали ему на лоб.
- Худший танцор всех времен и народов! – выкрикиваю я. Но это чистая ложь. У него есть грация, и он чувствует ритм, чему невозможно научиться. За настоящими танцорами весело наблюдать, вальсируют они или нет, а этим я готова любоваться часами.
Смеясь, он выкрикивает:
- Веди себя хорошо, жёнушка,- и закрывает входную дверь.
***
И конечно же, он опаздывает.
Пол восьмого Ансель залетает в квартиру, превращаясь в заведённую юлу: скидывает рабочее, запрыгивает в джинсы и наспех одевает обычную рубашку на пуговицах. Быстро целует меня, бросившись на кухню хватает бутылку вина, и затем тянет за собой из квартиры в лифт.
- Привет, - запыхавшись, произносит он, прижимая меня к стене, протягивая руку к кнопке первого этажа.
- Привет, - пищу я, перед тем, как он целует меня. Губы жадные и ищущие, посасывают мою верхнюю губу, подбородок, шею.
- Скажи мне, что ты очень, очень сильно хочешь встретиться с моими друзьями, иначе побежишь раздеваться и я буду трахать тебя, пока не охрипнешь.
Смеясь, слегка отстраняюсь от него, целуя ещё раз точно в губы, перед тем как сказать:
- Я хочу познакомиться с твоими друзьями. А раздеть меня ты сможешь позже.
- Тогда поведай мне сказку о Мадам Алланд, потому что только так я смогу быстро избавиться от стояка.
***
Дом Мари и Кристофера находится всего в паре кварталов от станции метро на которой мы вышли, и когда он маячит в поле нашего зрения, я замираю и смотрю в одну точку. Квартире Анселя каким-то образом удавалось быть маленькой и просторной. Ничего сверх-вычурного: находится в старом здании, легкодоступна и комфортабельна, как и он сам. Это же место… нет.
Каменный фасад здания, которое выглядит сделанным под старину – с лёгкостью смешиваясь с близлежащими постройками – явно было реконструировано и стоит не малых денег. Каждая из квартир верхнего этажа соединена множеством широких лестниц, закрытых красными дверьми с блестящими латунными звонками. На третьем и четвёртом этаже окна с кирпичным сводом выходят на отдельные балконы с декорированным каркасом в виде крошечных металлических цветов, прорезавшихся сквозь запутанные кованные виноградные лозы.
Деревья выстроились в ряд оживленной улицы, и в их радушной тени я, пользуясь моментом, пытаюсь взять себя в руки, чтобы подняться в квартиру, кишащую незнакомцами и разговорами, которых я, наверное, не пойму.
Ансель кладёт ладонь мне на поясницу, шепча:
- Готова?.
Пару недель назад одна мысль об этом – поддержать беседу без Харлоу и Лолы, потеряв Анселя в толпе и дрожа от страха – свела бы меня с ума. Не знаю, как всё сложится наверху, но если громкий смех из окна что-то и значит, то вечеринка в самом разгаре, даже если ещё не за полночь. Просто надеюсь, что каждый человек будет мил, как Ансель и пообещал мне. Уловив наши отражения в окне, слегка вздрагиваю. Вроде, я смотрю на себя в зеркало каждое утро, однако чудесным образом, в окнах здания выгляжу иначе. Волосы длиннее, чёлка рваная, вместо того, чтобы быть подстриженной до бровей. Я немного поправилась, и больше чувствую себя женщиной, нежели пацанкой. Юбка куплена в маленьком магазинчике близ Монматра [холм на севере Парижа. Считается его высочайшей точкой], лицо чистое, лишь с лёгким намёком на макияж, но всё ещё блестит. Всё это соответствует тому, как я выгляжу и чувствую себя. На иной лад. А рядом великан Ансель. Рукой обнимает меня за талию в защитническом жесте, и в отражении, я вижу, как он наклоняется, дабы привлечь моё внимание.
- Эй.
