2015-05-06
234
Выгибаюсь лежа на кровати, пока внизу живота теплеет из-за появившегося возбуждения.
- Хотите услышать меня? - спрашиваю я. – Вам нравится мысль, что я занимаюсь этим на ваших простынях?
- Вы в моей кровати? – шипит он, звуча сердито. – Мия! Вы что касаетесь себя?
Возбуждение от игры закручивает меня в водоворот событий, одурманивая и доводя до грани. Я помню, как он смотрел на меня сегодня утром, с противоречивостью в глазах, с желанием позаботиться обо мне, прежде чем уйти на работу. Помню ощущение его рта на своей шее, когда он пробрался в кровать вчера вечером, притянул меня к своей груди, и оставался в этой позе всю ночь, как и каждую до нее.
И затем, я едва шепчу:
- О, о, боже мой.
Слышу, как он сыплет ругательствами в телефонную трубку, и практически распадаюсь на части, используя свою руку, представляя, что это его рука, зная, какое удовольствие он доставит мне с её помощью позднее.
Да и Ансель может представить меня сейчас, потому что я уже вытворяла подобное перед ним прежде. Мои ноги трясутся и я хнычу в трубку, подхватываемая жаркой волной оргазма и влажного удовольствия, скользящего по коже. Я выкрикиваю его имя и ещё что-то, хотя не уверена, разобрал ли он слова, однако, уверенная, что он слушает и хотя это всё, что ему дозволено сейчас – никаких прикосновений или ощущений – его присутствие продлевает моё освобождение, до тех пор, пока я судорожно глотаю воздух. Скольжу рукой по бедру и опускаю её вниз, на покрывало, беря в руку телефон.
Улыбаюсь в трубку, сонная и удовлетворенная…теперь.
- Мия.
Моргаю, сглатываю и шепчу:
- О боже мой. Не могу поверить, что сделала это. Мне так жа –..
- Только попробуй сдвинуться с места, - рычит он. – Я скоро буду дома, чтобы проследить за Вами, бесстыдница.
***
Я засыпаю в ожидании Анселя, когда дверь распахивается настежь, а ручка с грохотом ударяется о штукатурку на противоположной стене. Испуганная, сажусь прямо, одёргивая юбку и тру глаза, когда он залетает в спальню.
- Что Вы, блять, здесь вытворяете? – орёт Ансель.
Отползаю к изголовью кровати, сбитая с толку, сердце стучит как заведённое, пока разум подхватывает волны адреналина, пуская его в кровь.
- Я…Вы сказали мне никуда не уходить».
Он идет на меня, останавливаясь у изножья кровати, развязывая галстук, и нетерпеливо срывает его с шеи.
- Вы вломились ко мне в дом…
- Дверь была откр -..
- И пробрались ко мне в кровать.
- Я… - смотрю на него, поражённая. Он выглядит по-настоящему расстроенным, а потом наклоняется, нежно касаясь большим пальцем моей верхней губы, словно напоминая, что всё это – игра.
- Мия, Вы нарушили около сотни правил и пару законов за один вечер. Я уже мог подать на Вас жалобу.
Поднимаюсь на колени, обвивая руками его шею.
- Я не знала как ещё привлечь Ваше внимание.
Он закрывает глаза, скользя пальцами по моему подбородку, шее и голым плечам. На мне только мини-юбка и трусики, он сжимает мои груди в ладошках, а затем одёргивает себя, убирая руки и сжимая их в кулаки.
- Вы думаете, я не замечал Вас на занятиях? – рычит он. – В аудитории, когда Вы целый час не спускали глаз с меня. А эти полные, красные губы, отчего все мои мысли были только о том, как бы они ощущались на моих губах, моей шее и моём члене?
Облизываю губы, прикусив нижнюю.
- Я могу наглядно продемонстрировать.
Он колеблется, прищурившись.
- Меня уволят.
- Обещаю, что никому не скажу
Его сомнение так правдоподобно. Закрытые глаза, сжатая челюсть. А затем, он смотрит на меня вновь и,наклонившись вперед, произносит:
- Если Вы думаете избежать наказания за то, что вломились ко мне в дом…
- Я не… - по выражению моего лица он видит – это обман. Я получила всё, что хотела и, замечая мою лукавую улыбку, он рычит и стискивает мои груди в своих руках.
Кожа воспламеняется в ожидании его прикосновений, а внутри всё сжимается, скручивается, а затем жар растекается в груди, спускаясь вниз живота и между бёдер. Он необходим мне. Я возбуждена и взволнована; неудержимая потребность царапает горло. Запускаю пальчики ему в волосы, притягивая к себе, едва позволяя Анселю вздохнуть, не отрываясь от моей кожи. Но всё это – уловка. Он с легкостью освобождается от моего захвата, и отстраняясь смотрит на меня с неподдельным огнём в глазах.
- У меня была куча работы, когда Вы позвонили со своим маленьким представлением.
- Извините, - шепчу я. Рядом с ним я не могу устоять на ногах, мои внутренности жидкие и расплавленные.
Его ресницы дрожат, пока он жадно втягивает воздух.
- Как Вы думаете, что произошло с моей выдержкой, когда я понял, что Вы думаете обо мне? Касаетесь себя там, где к Вам мог бы прикоснуться я?
Удерживая мой взгляд, в доказательство, он скользит грубой ладонью ко мне в трусики, вводя два пальца, убеждаясь, насколько я мокрая.
- Благодаря кому Вы такая влажная?
Я не отвечаю. Закрываю глаза, прильнув к его руке, пока он неподвижен, а затем, хватаю его за запястье и трахаю его пальцы. Испытываю всепоглощающее желание почувствовать его каждой клеточкой тела, особенно там, где находятся сейчас его пальцы, и потребность в приближающемся оргазме. Он единственный, кто может заставит меня кончить. Резко убрав руку, Ансель кладет пальцы мне в рот, позволяя ощутить собственный вкус на языке. Сжимает мне щеки, надавив пальцами на впадинки, чтобы рот оставался открытым.
- Благодаря. Кому.
- Вам, - выдавливаю я, и он ослабевает захват, теперь уже зажав мою губу между большим и указательным пальцами. - Я думала о Вас целый день, не только когда позвонила.
Смотрю на него, глаза горят огнём, и чувствую себя так, словно не могу дышать. Взгляд Анселя теплеет, и я понимаю, что мы оба запнулись в своих ролях. Я хочу раствориться в нём, почувствовать тепло его тела надо мной.
- Я думала о Вас весь день.
В моих глазах он видит, это – чистая правда и его взгляд опускается на мои губы, пока руки медленно скользят по бокам.
- Правда?
- И мне наплевать на правила, - говорю я ему. – И на то, что у Вас дохрена работы. Я хочу, чтобы Вы игнорировали всё остальное.
Он сжимает челюсти.
И тогда я произношу:
- Я хочу Вас. Семестр скоро подойдет к концу.
- Мия, - я вижу борьбу в его глазах. Чувствует ли он её тоже? Желание настолько сильное, что все остальные чувства, наполнявшие мое сердце, отброшены в дальний уголок. У нас осталось не так много времени. Как я смогу быть вдали от него всего через пару недель?
Что мы будем делать?
Сердце делает тройной кульбит, пульс стучит в висках, прогоняя спокойствие. А сердцебиение подобно тарелочкам, что с грохотом ударяются друг о друга при барабанном марше. Я знаю, что это за чувство. Ему стоит узнать.
Но не слишком ли рано? Я здесь всего месяц.
- Ансель…я –..
Его губы обрушиваются на мои, а язычком он проскальзывает внутрь, проводя по моим зубам. Прижимаюсь к нему, пресытившись его запахом – мужчины, океана и солнца.
- Не говорите этого, - произносит он на моих губах, словно знает, что я собираюсь озвучить что-то неподдельное и глубокое. Отстраняясь, он неистово ищет меня глазами, умоляя, - иначе я не смогу наказать Вас. D’accord ?[ хорошо].
Я тут же киваю, и его зрачки расширяются, словно капля чернил потонула в зелёном цвете и воочию вижу, как его пульс ускоряется.
Он принадлежит мне. На самом деле.
Но как долго это продлится? Навязчивый вопрос делает меня безрассудной, и я тянусь к нему, желая, чтобы он оказался у меня под кожей, чтобы не смог дышать без меня, показывая ему это в виде коротких, постоянных толчков.
Ансель подходит ближе, и хотя его захват на моих волосах не ослабевает, я с жадностью тянусь к его рубашке, выдернув её из штанов. Трясущимися руками расстегиваю каждую пуговку и наконец, гладкая, тёплая грудь появляется в поле моего зрения. Слышу собственный лихорадочный стон, и руки неистово скользят по его коже.
Задаюсь вопросом – каково это – желать его, как сейчас, но не иметь возможности прикоснуться? И тогда, только сегодня – единственной, опасной ночью – позволит ли он мне исследовать грани своего тела, попробовать на вкус и затрахать его до потери сознания?
Я буду дикой. Ненасытной.
Он рычит, когда я теряюсь в неистовых движениях рук, касаясь его груди, царапая маленькие, плоские соски, проводя ноготком по дорожке волос от пупка до штанов. Нетерпеливо, он тянет меня за волосы, толкаясь бёдрами вперёд, и стонет в одобрении, когда я быстро расстегиваю ремень, ширинку, и дергаю штаны до бёдер, освобождая его член.
Ох.
Он прямо передо мной - толстый и тёплый, когда я протягиваю к нему руку, он уже твёрдый в моей ладони. Обхватив обеими руками, сжимаю, скользя по всей длине, мечтая, чтобы Ансель отпустил мои волосы и позволил нагнуться и жадно сосать его член, как я этого хочу. Он тяжело вздыхает, когда я насаживаю его на кулак и затем потягиваю вниз, захватывая губы Анселя в грубом, властном поцелуе. Его губы стирают мои в кровь, а язык неистовствует, пока кулак стискивает копну волос. Он скользит языком внутрь, углубляя поцелуй, трахая меня своим ртом в легко узнаваемом ритме.
- Я не буду нежным, - говорит он мне. – И пробовать не стану.
Во мне разливается удовольствие, и я выкручиваюсь из его захвата, намереваясь лизать его член, до тех пор, пока он не кончит, но сыпля проклятьями, Ансель толкает меня на кровать, достает галстук и сгибает его, чтобы обернуть вокруг моих запястий и закрепить у изголовья кровати.
- Ваше тело для моего наслаждения, - говорит он мне. Глаза тёмные, словно ночь. – Вы в моём доме, дорогая. Я возьму всё, что захочу.
Он сбрасывает штаны и нависает сверху, дергая мои трусики вниз, и задирая юбку до бедер. Не отнимая рук, разводит коленом мои ноги, и нагнувшись вперёд, резко входит в меня.
Облегчение настолько велико, что я кричу; я никогда не чувствовала себя настолько заполненной им. Изнываю и наслаждаюсь, желая, чтобы он остался во мне навсегда. Однако, у Анселя другие намерения. Он выходит и затем врезается снова, ухватившись за изголовье кровати для устойчивости, и трахая меня настолько грубо, что зубы стучат с каждым выдохом.
Я безумна и безрассудна, его тело поверх моего, мои ноги сжимают его талию так сильно, отчего я переживаю – не больно ли ему. Я хочу, чтобы ему было больно, чтобы самым извращённым и болезненным способом каждая эмоция вышла наружу, чтобы он почувствовал всё и сразу: похоть и боль, жажду и наслаждение и да, даже любовь, которую чувствую я.
- Я хотел разобраться с делами сегодня вечером, - шипит он, стискивая мои бёдра. Входит грубо и быстро, трахая меня настолько жёстко, что капли пота с его висков падают мне на грудь.
Его злость пугает, возбуждает и вызывает восхищение.
- Вместо этого мне пришлось примчаться домой, чтобы разобраться с непослушной студенткой,- бёдрами он врезается и врезается в меня, стонет и взгляд его словно дикого животного. Его большие, шершавые ладони тянутся к моей груди, потирая большими пальцами соски.
- Пожалуйста, заставь меня кончить, - шепчу я, правдиво.
Я хочу закончить игру.
Я хочу играть вечность.
Я хочу его дозволение и ярость. Я хочу, чтобы он сжал мои груди в тиски на секунду, а затем был ласков со мной. И он знает это.
- Пожалуйста, - умоляю я. – Я буду послушной.
- Никто не поощряет распущенных учениц. Я буду трахать вас снова и снова, а Вы, между тем, сможете полюбоваться мной.
Он двигается настолько быстро, что под нами скрипит и ходит ходуном кровать. Мы никогда не были такими безудержными. Должно быть, соседи слышат нас, и я закрываю глаза, смакуя знание, что мой муж настолько «заботлив в постели». Я сделаю всё, что угодно.
- Понаблюдайте, как я кончу - шепчет он, отрываясь от меня и крепко сжимая свой член. Его рука двигается вверх и вниз по всей длине, и он сквернословит, глядя мне прямо в глаза. Первый выброс его спермы остается на моей щеке, а затем на шее и груди. Я и не представляла звука сексуальней, чем гортанный стон, что он издает, когда кончает, как стонет мое имя и смотрит на меня. Он наклоняется, потный и бездыханный, взглядом скользит по моему лицу, осматривая, как украсил меня. Подтягивает вниз, чтобы его бедра и пупок оставались на уровне моего лица и прижимает свой член к моим губам, спокойно приказывая:
- Вылижите до последней капли».
Я открываю рот и облизываю кончик, а затем лижу вниз и вдоль мягкой, бархатной кожи.
- Ансель, - шепчу я, отстраняясь, желая, чтобы мы стали собой прямо сейчас. Потому что я хочу его. Настоящего.
В его взгляде – облегчение, и пальцем он очерчивает контур моей нижней губы.
- Тебе нравится это, - шепчет он.
- Нравится.
- Да.
Он отстраняется, целует меня в лоб и заботливо развязывает мне руки.
-Сейчас мы позаботимся о тебе, - шепчет он.
Ансель возвращается с влажным полотенцем, вытирая мою щеку, шею и грудь. Он отбрасывает его в угол, прежде чем медленно поцеловать меня.
- Было хорошо, правда, Cerise? – шепчет он, посасывая мою нижнюю губу, пробираясь язычком ко мне в рот. Тихо стонет, а пальчики танцуют вокруг округлостей моей груди. - Ты была прекрасна. Я обожаю заниматься с тобой любовью таким образом. - Его губы скользят по моей щеке, к ушку и он спрашивает:
- Но теперь-то я могу быть нежным?
Я киваю и беру в руки его лицо. Он извратил меня своей игрой, своим приказом, который с легкостью расплавился в обожании. Закрываю глаза, запуская пальчики ему в волосы, когда он прокладывает дорожку из поцелуев на шее, посасывая груди, пупок, раздвигая мои ноги своими руками.
У меня всё болит после того, как Ансель грубо обошелся со мной несколько минут назад, однако сейчас он заботливо обдувает мою кожу, шепча:
- Позволь мне посмотреть на тебя.
Нагнувшись, он целует мой клитор, облизывая его вокруг.
- Ты заметила, что я обожаю пробовать тебя на вкус?
Я сжимаю руки в кулаки по обе стороны от подушки.
- Думаю, эта сладость только для меня. Притворюсь, что твоя потребность во мне никогда не была столь сильной.
Он погружает в меня один палец, а затем подносит его к моим губам.
- Для любого другого ты никогда не была столь сладкой и приятной на вкус. Признайся в этом.
Я открываю рот и посасываю, мечтая, чтобы эта ночь растянулась на дни вперед. Я одержима Анселем и надеюсь, что он останется рядом со мной. Надеюсь, что он не убежит в офис работать до рассвета.
- Разве не изумителен? – спрашивает он, наблюдая, как я сосу. – Я не был влюблен ни в один женский запах и вкус так, как влюблён в твой.
Он удерживает меня, посасывая мои губы и язык. Ансель снова твёрд, а, быть может, всё ещё твёрд, потираясь о мое бедро.
- Я схожу с ума от него. И страстно желаю тебя. Вожделею и не могу насытиться тобой. Думаю, моя потребность слишком сильна.
Я качаю головой, мечтая сказать ему, что он может желать меня ещё больше и яростнее, однако, слова застревают в горле, когда он возвращает свои губы на мою киску, лижет и посасывает её настолько мастерски сейчас, что я выгибаюсь на кровати, хныча.
- Вот так? – мягко произносит он.
- Да.
Я поднимаю бёдра от матраса, желая ощутить его пальцы во мне.
- Я буду твоим рабом, - шепчет он, скользнув двумя пальцами в меня. – Оставь меня ни с чем, кроме своего рта, киски и тайных слов и я буду твоим рабом, Cerise.
Я не знаю, как или когда это произошло, но он научился безошибочно читать язык моего тела, всегда зная, что сказать. Он дразнит меня, превращая каждое желание в нескончаемую пытку, заставляя ждать оргазма, словно я не испытывала его несколько дней. При помощи своего языка, губ, пальцев и слов, он возносит меня на вершину снова и снова, пока я извиваюсь под ним, потная и просящая.
И в тот момент, когда я думаю, что Ансель, наконец-то, позволит мне кончить, он отстраняется, вытирая рот ладонью, и нависает надо мной.
Приподнимаюсь на локтях, глаза широко распахнуты.
- Ансель -..
- Шшш, мне необходимо быть внутри тебя, когда ты кончишь, - быстрым движением, он переворачивает меня на живот, разводя мои ноги в стороны, и входит в настолько глубоко, что я хватаю ртом воздух, стискивая наволочку. Его стон сотрясает мои кости, заставляя дрожать, и я чувствую его отголоски, когда Ансель начинает двигаться, прижимаясь грудью к моей спине, жарко шепча мне в ухо:
- Я растворяюсь в тебе.
Задыхаюсь и судорожно киваю:
- Я тоже.
Его рука скользит под меня, стимулируя и надавливая на мой клитор. Я почти
почти
почти
и взрываюсь, словно бомба, в ту секунду, когда он прижимает свои губы к моему ушку и шепчет:
- Что ты чувствуешь, Cerise? Потому что я чувствую тоже самое. Блять, Мия, ты не безразлична мне.
ГЛАВА.
Не то чтобы мысли об Анселе, и так, уже не занимали львиную долю моего времени, но после вчерашней ночи он захватил их все. Сидя следующим вечером вместе с Симоной в кафе под открытым небом, у меня чесались ручки проверить – сможет ли он завтра сыграть со мной прогульщика, или же для разнообразия стоит заглянуть на работу к Анселю сегодня. Быть извечным туристом-одиночкой становилось утомительно, однако занятость казалась лучшей альтернативой тому, чтобы застрять в четырёх стенах с собственными мыслями на целый день, когда на задворках подсознания, таймер с нарастающим гулом отсчитывал мое оставшееся время во Франции.
- Чертовски длинный день, - застонала она, бросив ключи в сумку, закопошившись в ней. Наверное, ища испарившуюся пачку сигарет. В компании УжасающейСимон мне на удивление комфортно – девушка настолько отталкивает, что заставляет меня ещё больше полюбить Харлоу и Лолу, с нетерпением ожидая нашей встречи, по возвращении домой. Симона замолкает, глаза её светятся, обнаружив знакомый чёрный мундштук в одном из внутренних карманов сумки.
- Неужели, блять, - поднося его к губам, говорит она, и хмурит брови. – Твою мать. Сука. Куда я дела сигареты?
Я никогда в жизни не чувствовала себя столь никчемно, да и наплевать. Каждый раз подумывая отправиться домой, мой разум отклонялся от курса, отвлечённый чудесной, солнечной жизнью, что разворачивалась у меня на глазах. На руку играло и то, что я могла притвориться, будто денег у меня немерено – не нужно ехать в бизнес-школу, да и с легкостью удавалось заткнуть навязчивый голос, звучащей в голове, рассказывающий о необходимости участвовать в жизни общества.
Ещё всего лишь пару денечков, - говорила я себе. Тогда и побеспокоюсь об этом.
УжасающаяСимон достает помятую пачку сигарет и серебряную зажигалку. Прикуривает и, выпуская дым, издает блаженный стон, словно сигарета лучше кусочка шоколадного торта и всех оргазмов вместе взятых. На секунду, я и правда задумываюсь соблазниться и затянуться.
Она делает ещё один глоток никотина, а кончик сигареты тлеет в тусклом свете оранжевым огоньком.
- Так, когда ты снова уезжаешь? Через три недели? Клянусь Богом, мне бы твою жизнь. Живешь в Париже всё лето, без проблем и забот.
Улыбаюсь, не обращая внимания, и чуть отстраняюсь, едва разглядев её лицо сквозь облако едкого дыма. Собираюсь опробовать слова для запоминания, посмотреть будут ли они звучать всё с такой же ноткой паники в голосе:
- Учеба в бизнес-школе начинается осенью.
Закрываю глаза на мгновенье. Да, ничего не изменилось.
Зажигаются фонари вверх и вниз по улице, освещая тротуар.
Через плечо Симоны я замечаю появившуюся, будто из ниоткуда, знакомую фигуру: высокую и худощавую, бёдра, что кажутся узкими по сравнению с широкими плечами. На мгновенье, я вспоминаю прошлую ночь: как обхватила Анселя руками за узкую талию, когда он двигался сверху, милое выражение его лица при вопросе может ли он быть нежным теперь. В действительности, мне пришлось ухватиться за столик, чтобы устоять на ногах. Ансель поднимает голову, подходя к углу, и заметив меня, переходит на быстрый шаг.
- Привет, - говорит он, наклоняясь и чмокая меня в каждую щёчку. Я, чёрт возьми, обожаю Францию. Замечая глаза по пять копеёк и изумлённое лицо Симоны, отстраняется ровно настолько, чтобы широко улыбнувшись, поцеловать меня снова, на этот раз в губы.
- Ты рано закончил, - бормочу при следующем поцелуе.
- Последние пару дней мне нелегко работать допоздна, - говорит он с полуулыбкой, - не знаешь почему?
Пожимаю плечиками с улыбкой чеширского кота.
- Могу я забрать тебя поужинать? – спрашивает он, протягивая руку и переплетая наши пальцы.
- Привет, - говорит Симона, шаркая подошвой ботинок с шипами по пешеходному переходу и, наконец, Ансель замечает её.
- Ансель, - он традиционно целует её в щёку и я более, чем довольна увидеть её грустное лицо, когда он тут же отстраняется.
- Ансель – мой муж, - добавляю я. Он одаривает меня улыбкой, способной осветить каждый фонарь вдоль улицы Сент-Оноре. – А это - Симона.
- Муж, - вторит она и хлопает глазками, словно впервые видит меня. Переводит взгляд с меня на Анселя, откровенно осматривая его с ног до головы. Она явно впечатлена.
Встряхнув головой, водружает огромную сумку себе на плечо, затем говорит что-то насчёт вечеринки, на которую опаздывает и бросает мне:
- Поздравляю.
- Она была милой, - говорит Ансель, смотря ей вслед.
- На самом деле, нет, - посмеиваюсь я, - но что-то подсказывает мне, что теперь всё может измениться.
Пройдя пару кварталов в приятной тишине, мы сворачиваем на улицу, чересчур узкую, даже по парижским стандартам. Как и многие рестораны в округе, заведеньице маленькое и скромное, что снаружи едва умещаются четыре дубовых столика и большой коричнево-морковный навес, с надписью “Рипай” над ними. Всё отделано декоративными кремовыми панелями, а на меловой доске нацарапаны блюда-дня. Длинные, узкие окна отбрасывают на мощённую улицу мелькающие тени.
Ансель придерживает дверь, и последовав за ним, я встречаюсь с высоким, худым, словно соломинка, официантом с радушной улыбкой, который приветствует нас. Ресторан маленький, но уютный. В воздухе витает запах мяты и чеснока, вдобавок к чему-то загадочному и аппетитному, что я не могу сразу разгадать. Маленькой кучкой столики и стулья заполнили собой единственную комнатку.
- Bonsoir. Une table pour deux? [Добрый вечер. Столик на двоих?], - спрашивает официант, протягивая стопку меню.
- Oui [Да], - отвечаю я, уловив горделивую улыбку Анселя и глубокие ямочки, что сопутствуют ей. Нас провожают к столику почти в конце, и Ансель ждёт, пока сяду я, а затем сам занимает место. – Merci [Спасибо]
По-видимому, моё знание двух основных французских слов - замечательное подспорье, потому что исходя из того, что я владею языком, официант пускается в рассказ о блюдах дня. Ансель привлекает моё внимание, и я улыбаюсь ему, едва заметно покачивая головой, в предвкушении услышать его объяснения чуть позже. Он задает официанту пару вопросов, и наблюдая за ним, я задумываюсь – смогу ли когда-нибудь оставаться спокойной слыша звук его голоса, наблюдая за движениями его рук или, чёрт возьми, хоть к чему-нибудь, что он делает, не посчитав всё это самым сексуальным из когда-либо увиденного.
Господи Боже, да я втюрилась в него.
Когда официант уходит, Ансель склоняется над столом, указывая на различные предметы своими длинными, изящными руками и мне приходится пару раз моргнуть, напоминая себе не витать в облаках.
Мне всегда было крайне сложно разобраться с меню. В этом есть пару подсказок: boeuf/говядина, poulet/курица, veau/телятина, canard/утка и poisson/рыба (мне ужасно стыдно признаться, что это слово я выучила, несметное количество раз пересмотрев “Русалочку”), но с приготовлением блюд или названием разнообразных соусов и овощей в ресторанах, мне всё ещё необходима маленькая помощь.
- Их фирменное блюдо langoustine bisque, то есть….- задумавшись на секунду, Ансель хмурит брови и смотрит в потолок, - эм…омар?
Я ухмыляюсь. Одному богу известно, почему я нахожу его растерянность столь привлекательной.
- Лобстер?
- Да, лобстер, - уверенно говорит он, кивая, - суп с мятой и маленьким кусочком пиццы с кусочками лобстера и сушёными томатами в виде гарнира. Ещё есть говя -
- Суп, - решаю я.
- Не хочешь услышать остальное?
- Думаешь, есть что-то лучше супа и пиццы с лобстером? – я останавливаюсь, начиная понимать, - не считая того, что ты не сможешь поцеловать меня? [ в суп входит чеснок].
- О, за это не переживай, - говорит он, махая рукой, - я могу поцеловать тебя, задержав дыхание.
- Тогда решено. Суп.
- Замечательно. Думаю, я буду рыбу, - говорит он.
Официант возвращается, и они оба терпеливо слушают, пока я делаю собственный заказ, состоящий из обычной тарелки овощей, заправленных маслом и пряностями. С улыбкой, которую ему не удаётся скрыть, Ансель делает свой заказ, не забыв упомянуть о двух бокалах вина, и садится обратно, опираясь на спинку близ стоящего стула.
- Смотри, я вовсе тебе и не нужен.
- Да ну! Откуда ещё, я бы узнала, как попросить огромный фалоиммитатор? Я имею ввиду, видишь, насколько богат теперь мой словарный запас.
Ансель разражается смехом, глаза распахнуты в изумлении и он прикрывает рот руками, заглушая смех. Несколько посетителей оглядываются, дабы посмотреть на нас, но кажется, им безразличен взврыв эмоций Анселя.
- Ты дурно на меня влияешь, - произносит он, успокоившись, и протягивает руку к бокалу с вином.
- Я? Это не я оставила записку с переводом фразы со словом фалоиммитатор однажды утром, так что…чья бы корова мычала, Ямочки.
- Но ты нашла костюмерный магазин, - говорит он мне поверх стакана, - и должен сказать – я в бесконечном долгу перед тобой.
Чувствую, как заливаюсь румянцем под его пристальным взглядом, уловив намек.
- Ты прав, - признаюсь я шёпотом.
Нам приносят еду, и за исключением редких стонов удовольствия и моего высказывания, о том, что я хочу детей от шеф-повара, мы едва ли обмолвились словом.
Пустые тарелки убраны, и Ансель заказывает десерт на двоих «Флирт по правилам и без..», который представляет собой причудливую версию шоколадного кекса с растопленным шоколадом внутри, который делают у нас в США. Подают его тёплым, с ванильным мороженым с перцем. Облизывая ложечку, Ансель издает блаженный стон.
- Немного неприлично наблюдать за тобой во время еды, - говорю я. Сидя напротив, с закрытыми глазами, он мурлычет с ложечкой во рту.
- Моё любимое, - произносит он, - хоть и не сравнится с тем, что готовит мама, когда я навещаю её.
- Всегда забываю, как ты рассказывал, что она ходила в кулинарную школу. Я же не могу вспомнить десерта, который бы моя мать не купила в кулинарии. Я уж точно не назову её Хозяюшкой.
- Однажды, когда я приеду к тебе в Бостон, мы заглянем в её пекарню, и она приготовит для тебя всё, что пожелаешь.
Я практически слышу визг тормозов, что звучит в наших мыслях. Всё больше знаков «стоп» в беседе, которые мигают вызывающе, и их невозможно игнорировать.
- У тебя ещё две недели в запасе? – спрашивает он, - три?
Фраза «попроси меня остаться» неожиданно возникает у меня в голове, прежде чем я заталкиваю её в закрома своей души, ибо нет, это не просто плохая, а отвратительнейшая мысль.
Уставившись на тарелку между нами, помешиваю шоколадный соус в розетке растаявшего сливочного мороженого.
- Скорее всего, две. Нужно найти жилье, выбрать предметы для обучения…,- наверное, стоит позвонить отцу. Найти работу. Завести друзей. Решить, куда пойти дальше. Постараться радоваться своему выбору. Считать секунды до того, как ты приедешь ко мне.
- Даже если ты сама этого не хочешь.
- Нет, - прямо говорю я. – Я не хочу провести ближайшие два года своей жизни в бизнес-школе, чтобы потом стать офисным планктоном, которых я на дух не переношу, работая с людьми, которые предпочли бы быть где угодно, только не в четырёх стенах конференц-зала, где собственно и окажутся однажды.
- Это было довольно подробное описание, - замечает он. – Но я думаю, что твоё представление о бизнес-школе немного… неправильное. Твоя жизнь может быть другой, если ты сделаешь иной выбор.
Опускаю ложечку и откидываюсь на спинку стула.
- Я всю свою жизнь прожила с заядлым управленцем и встретилась со многими его коллегами. Большинство из них…меня страшит одна лишь мысль стать на них похожей.
Приносят счёт, и Ансель тянется за ним, шлёпая меня по руке. Я неодобрительно смотрю на него - я ведь могу пригласить своего мужа на ужин, однако он игнорирует меня, продолжая с того момента, где остановился.
- Не каждый деловой человек, вне зависимости, женщина это или мужчина, подобен твоему отцу. Я всего лишь думаю, что тебе стоит…подумать о других сферах занятости твоей специальности. Ты не должна идти по его стопам.
По дороге домой мы молчим, и я знаю – всё потому, что я не ответила на его высказывание, тогда как Ансель просто не хочет давить на меня. Он прав – люди используют навыки бизнес администрирования во многих отраслях своей деятельности. Проблема в том, что я пока не знаю, чем хочу заниматься.
- Могу я тебя кое о чём спросить?
Он что-то бурчит себе под нос и смотрит на меня.
- Ты устроился на работу в фирму, даже если она тебе совсем не нравится.
Кивая, он ждет пока я закончу.
- Тебе не нравится твоя работа.
- Нет.
