Ты думаешь, что это так

Существует ли такая штука, как "окно в Вечность", в которое мы можем

заглянуть и вынести оттуда воспоминания?

Ответ... да. И снова... да. Я знаю это из опыта.

Вечером 8 января 1980 года я ужасно поскандалил со своей тогдашней

женой. Несомненно, виноват был именно я. В те дни так оно обычно и

случалось. Я был довольно тяжелым человеком. Мне хотелось стать поуживчивее.

Искренне хотелось. Но, казалось, я ничего не могу с собой поделать, я был не

в состоянии положить всему этому конец.

Теперь я уже даже не помню, почему мы сцепились. Какая-то мелочь.

Возможно, выясняли, чья очередь выносить мусор. Не важно. Но я очень хорошо

помню, что случилось После этого. Нечто, о чем я никогда не забуду.

Посреди нашего бурного спора я просто отмахнулся от жены, удалился из

гостиной и, хлопнув дверью, скрылся в спальне.

В полном отчаянии я повалился на кровать, уставился в потолок и

заплакал. ".Иисусе, -- думал я, -- почему мы не можем ужиться? Что нужно

людям для того, чтобы просто ладить друг с другом?"

На моем счету уже было два неудачных брака, и я не мог понять, что же я

делаю не так. "Что нужно? -- спрашивал я у Бога. -- Что нужно для счастья?"

Я уткнулся лицом в подушку и захныкал: "Пожалуйста, Боже, помоги мне. Я

не хочу быть человеком, который скандалит из-за пустяков. Помоги мне.

Помоги..."

Совершенно выбившись из сил, я заметил, что быстро соскальзываю в сон.

Словно кто-то подключил ко мне разъем и вытянул всю энергию. Я просто

расслабился и почувствовал, как проваливаюсь в матрац, в подушку. Помню

последнюю мысль, промелькнувшую у меня в голове прежде, чем я совсем заснул:

"Это будет самый глубокий сон в моей жизни". Так и вышло.

Где-то посреди сна -- может быть, через час, через минуту, через

полночи, не знаю -- я проснулся от странного ощущения. Словно что-то

вытягивало меня из постели. Вам когда-нибудь казалось, что вы падаете с

кровати? Так вот, это то же самое, только наоборот. Не вниз, а вверх.

. Попробую описать иначе. Представьте себе, что на столе очень спокойно

сидит муха. Потом кто-то подходит с пылесосным шлангом и ухитряется накрыть

муху открытым концом. Затем говорит: "0'кей!" -- и включает пылесос.

Я чувствовал именно то, что ощутила бы муха. Я лежал на животе и вдруг

почувствовал, что меня буквально всосало, и через миг я оказался над

матрацем. Перехватило дух.

Глаза испуганно раскрылись, но еще больше я испугался, когда увидел,

что вишу над кроватью и смотрю на огромный кусок глины, из которого

вылеплена моя точная копия. "Но это не я, -- сказал я себе, -- поскольку я

здесь, наверху, и я смотрю вниз". Кроме того, в этом знакомом теле на

кровати нет жизни. Нет жизненной энергии. Оно безжизненно.

В этот миг на меня спустилось первое из важных откровений, которые я

вынес из этого опыта.

"Боже мои, я -- не вон то тело, -- сказал я себе. -- Я -- это. ЭТО.

Я--эта... сущность, эта... энергия... которая сейчас НАБЛЮДАЕТ вон то

тело".

Может быть, эта мысль покажется вам элементарной, но Тогда она была для

меня огромным откровением. И оно, Несомненно, оказало на меня колоссальное

воздействие, поскольку было не просто идеей или теорией, но опытом, который

я обрел прямо там и тогда.

Едва я осознал и принял этот факт, как меня развернуло лицом к потолку

и -- фьють -- вынесло прочь через крышу.

Я сразу же очутился в каком-то темном месте, будто бы в туннеле, что-то

толкнуло или потянуло меня вперед и понесло вперед на бешеной скорости.

Страха не было абсолютно, лишь ощущение невероятной скорости.

Скоро впереди показалась крохотная искорка, и я понял, что мчусь именно

к ней. Искорка все росла и росла, пока я внезапно не вылетел из туннеля.

Меня выстрелило прямо в этот свет.

А сейчас кое-что интересное. Я был в свете и, казалось, одновременно

вне его -- смотрел на него со стороны. Я очень остро помню, что смотреть на

него было почти невозможно -- так прекрасен он был.

Не знаю, смогу ли объяснить, как свет может быть прекрасным, поскольку

свет -- он и есть свет, правильно? Правильно, но только этот свет был

прекрасен. Может быть, дело в том, как я ou^yu^aл его. Не знаю. Знаю только,

что красота была необъятная. Этот свет был слишком велик, слишком

восхитителен, чтобы его могло объять человеческое сознание. А я чувствовал

себя таким маленьким и растерянным. Помню, мне подумалось:

"Нет, только не я. Я недостоин быть в этом свете. Я недостоин того,

чтобы видеть его. После всего, что я сделал, после того, как запятнал свою

душу, после того, как столько раз предавал себя и других, -- нет, я

недостоин".

Затем я устыдился, ибо, подумав обо всех этих вещах, вспомнил их во

всех подробностях. И я заплакал от стыда и чувства вины. Сотрясался в

рыданиях. Почему я не вел себя лучше? Почему так часто делал наихудший

выбор⁷ Как 1лу-бока была моя печаль... Я и не помню, чтобы

когда-нибудь так горько сожалел о чем-то. И тут меня наполнило -- в to!

самый миг, -- наполнило чувство, описать которое я не в силах. Я не раз

пытался подобрать слова, но так и не нашел подходящих. Сейчас я сказал бы,

что мне был дарован мир, истинный мир, полный мир -- впервые в моей жизни. Я

почувствовал, словно огромный ласковый палец прикоснулся к моему подбородку

и заставил поднять голову. И в моем сердце прогремели слова:

-- Ты совершенен, такой, как ты есть. Ты неописуемо прекрасен, и Я

люблю тебя безо всяких условий. Ты --Мое дитя, и Я очень рад тебе.

Я почувствовал, что меня обняли и баюкают. Теперь свет был со всех

сторон, и я мягко колыхался в его центре. Вся печаль ушла. Даже раскаяние

исчезло. Я исцелился и обрел целостность. Душа исполнилась благодарности,

сердце -- любви.

Затем пришло второе осознание:

"Я никогда не получу прощения за все, что я сделал".

Как бы я ни сожалел о своих действиях и решениях, как бы ни каялся, я

не получу прощения.

Потому что в прощении нет необходимости.

Я --Божье дитя, отпрыск Божественного, и я не способен нанести

Божественному ущерб, ибо Божественное совершенно неуязвимо, причини гь ему

вред просто невозможно. Я всегда желанный гость в сердце и в доме Божьем,

мне позволено учиться на своих ошибках, позволено приближаться к тому, Кто Я

Действительно Есть, любым путем, какой я изберу, -- даже во вред себе и

окружающим. Ибо ни мне, ни окружающим причинить вред тоже невозможно. Нам

только кажется, что мы можем сделать это.

Это откровение несомненно оказало на меня колоссальное воздействие,

поскольку было не просто идеей или теорией, но опытом, который я обрел прямо

там и тогда.

Осознав это, я сразу же оказался в третьей реальности. Меня окружали

миллионы, нет, сотни миллионов крохотных... частичек энергии -- иначе это и

не опишешь. Они были везде. Передо мной, позади, справа, слева. Они

напоминали мне крохотные клетки, молекулы. У каждой своя форма и цвет.

А что за цвета! Господи! -- поразительно, изумительно, захватывающе

красивые цвета. Синейшая синь, чистейшая зелень, воплощение красного и самые

дивные сочетания и оттенки, каких я прежде и не видел. А для меня это

что-нибудь да значит... я, видите ли, дальтоник...

Так что для меня это было поистине захватывающее зрелище.

Итак, передо мной и вокруг танцевали эти частички цвета. Танцевали,

окружив меня мерцающим пологом красоты, который скрывал собой все -- он и

был Всем.

Я знал: то, что я вижу, -- Сущность Всей Жизни. Это была жизнь в ее

суб-суб-суб-молекулярной форме. Ее мельчайшие частицы. Ее основа. Ее корень.

А дальше я увидел нечто совершенно очаровательное.

Глядя, как танцуют и мерцают передо мной эти изумительные частички

света, я заметил, что они все время изменяются! Казалось, они загораются и

гаснут, сами себя поглощают и возникают снова --в новой форме и новом цвете.

И с изменением формы и цвета каждой частички изменяли цвет и форму и все

окружающие, взаимоприспосабливаясь и стремясь дополнять друг друга. А затем

частички, окружающие эти частички, и дальше, дальше, дальше... и тогда я

понял, что все это -- постоянно изменяющаяся, обновляющаяся и при этом

всегда целостная головоломка-мозаика Пульсирующая, дрожащая мозаика чистой

энергии.

Меня переполнило желание прикоснуться к этим невыразимо прекрасным

частичкам, стать с ними одним. Я хотел с ними слиться. Растаять в них. Не

знаю почему. Это был внутренний зов, внутренняя страсть, зародившаяся где-то

в самой глубине моего существа.

Я попытался приблизиться к частичкам, но с каждым моим движением

мозаика отстранялась. Я пытался "перехитрить" частички, двинулся вперед, а

потом, внезапно, в сторону. Не сработало. Я не мог обмануть матрицу. Она

понимала каждое мое движение. На самом деле она их просто предвидела.

Я не мог к ней приблизиться и заплакал. Этот отказ, этот запрет так

опечалил меня, что казалось, я просто не переживу. А потом печаль сразу

прошла, ибо я осознал: я не могу приблизиться к этой энергии, поскольку я

сам и есть эта энергия! Когда двигаюсь я, движется и она. Конечно. Я уже

слился с нею!

Все вещи -- Одна Вещь Есть Только Одна Вещь, и нет Ничего, что не было

бы Частью этой Одной Вещи.

Это откровение, несомненно, оказало на меня колоссальное воздействие,

поскольку было не просто идеей или теорией, но опытом, который я обрел прямо

там и тогда.

И снова, едва я это понял, реальность сменилась. Теперь я стоял перед

огромной книгой. Она была вдвое, нет, втрое больше, чем самая большая из

книг, которые я видел прежде. Она была как сотня телефонных справочников

Манхэттена, склеенных вместе. А шрифт настолько мелкий, что на каждой

странице -- на каждой странице -- вмещалась информация сотни энциклопедий.

Я стоял перед этой громадиной, и тут снова услышал голос, говоривший со

мной, когда я оказался в объятиях света. Очень нежно, почти снисходительно,

но ни в коем случае не насмешливо Он сказал...

-- Ладно, Нил, ладно. Ты всю свою жизнь искал ответы на вопросы. Все

искал и искал -- и это был истинный, искренний, честный поиск Итак, вот они

Вот ответы

Туг страницы замелькали, словно их пролистывал некий гигантский палец

или священный ветер. Все это произошло очень быстро, и весь документ прошел

передо мною за малую долю секунды. И все-таки я сумел прочесть и впитать

каждое слово на каждой странице.

И я узнал. Узнал все, что люди знали прежде, знают сейчас и узнают в

будущем. Я постиг вселенскую космологию и тайну всей жизни. Я увидел,

насколько все просто. Абсолютная, очень элегантная простота.

Это откровение несомненно оказало на меня колоссальное воздействие,

поскольку было не просто идеей или теорией, но опытом, который я обрел прямо

там и тогда.

Это четвертое, что я осознал. И, когда передо мной промелькнула

последняя страница книги и хлопнула тяжелая обложка, я сказал...

-- Конечно.

Вот и все, что я сказал. Просто:

-- Конечно.

И тогда я проснулся. Я снова оказался в своем теле, и оно было тяжелым

как никогда. Казалось, что один только мизинец весит тонну. Я хотел

дотянуться до столика и взять бумагу и ручку, -- чтобы записать все, что мне

довелось пережить, чтобы не забыть, чтобы получить какое-то подтверждение

своего опыта. Но не сумел пошевелить рукой. Все, что я мог, -- моргать.

И тогда я снова услышал тот голос, мои Особый Голос, который обращался

ко мне во время этого сна, этого путешествия, этого, этого... что бы это ни

было. Голос сказал:

-- В этом нет нужды. Неужели ты думаешь, что забудешь случившееся? И

все равно, доказать ты ничего не сможешь, да это и не нужно. Истину нельзя

ни доказать, ни опровергнуть. Она просто есть.

И тогда я заснул.

Наутро я проснулся в состоянии эйфории. Пританцовывая, я направился в

душ, открыл кран, и на меня хлынул поток холодной воды, -- но я был совсем

не против. Холодный поток захватывал дух и бодрил. Я добавил горячей воды и

стоял, глядя, как она падает из душа на мое тело.

Я чувствовал, что я -- Одно с водой, Одно с душем, Одно с кафелем

душевой. Я чувствовал, что я -- Одно со всем сущим, и подумал, что, должно

быть, именно так ощущают себя люди под психоделиками. Я растопырил пальцы на

руке и прижал ладонь к стене, ожидая, что она пройдет сквозь кафель, ибо я

видел молекулы плиток и молекулы руки и понял, что проходить сквозь стены

можно, -- нужно лишь расположить молекулы своего тела так, чтобы они

проходили там, где нет молекул стены. На это способен каждый проницательный

человек. То есть тот, кто может проникать в суть вещей, кто видит их

насквозь.

Я все стоял под душем и силился вспомни ты, что я прочел, что увидел в

той книге. Про себя я называл ее Большой Книгой и сейчас пытался припомни ты

хоть одно слово из того, что прочел в пей.

И тогда ко мне снова обратился голос:

-- Тебе нельзя помнить.

...И мне было дано понимание того, что, если бы я попытался сохранить в

сознании все увиденное, у меня бы просто "перегорела" схема. Слишком много,

как бы это сказать... электричества... слишком много энергии... для такого

небольшою физического образования, как мой мозг.

Потом я услышал:

-- Просто знай, что ты знаешь. И знай, что каждый знает Все, что тебе

нужно для того, чтобы вспомнить конкретную вещь, необходимую тебе в

конкретный момент, -- обратиться к своей внутренней мудрости. И ты

вспомнишь.

Оставшееся у меня после этого чувство слишком невероятно, чтобы даже

описывать его. Я стоял в душе еще двадцать минут, осознавая каждую отдельную

капельку, которая на меня падала. Затем вышел из душевой, и мое тело

приветствовал прохладный воздух. Словно на меня вылили бутылку свежей

искрящейся жизни. Во всем теле ощущалось покалывание, душа широко

раскрылась. Я вытирался, наслаждаясь тем, как необычайно отчетливо чувствую

каждое волоконце своего полотенца.

На работе в тот день всем было любопытно, отчего это я такой странный.

Одна сотрудница все поглядывала на меня с момента моего прихода и наконец

подошла и спросила...

-- Что у тебя произошло? Ты как будто на двадцать лет помолодел.

-- Правда? -- спросил я.

-- Просто посмотри на себя в зеркало, -- был ответ.

Ощущение того, что я "в мире, но не от мира сего" оставалось со мной

еще не одну неделю. Со временем оно понемногу блекло, но на каком-то уровне

сохранялось довольно долго. И все эти годы с того дня и до сих пор я

способен вернуть то ощущение и нестерпимую радость своего опыта, просто

вспомнив обо всем.

Это мой опыт. Я могу хранить его в тайнике души, могу прикоснуться к

нему, могу пережить его заново. Голос был прав: я этого никогда не забуду.

Итак, я говорю вам из опыта: путешествия души, вроде того, что

случилось сорок лет назад с Джейсоном Гардхемом, не просто возможны, они

случаются постоянно. Их предпринимает каждый из нас. Каждый. Ибо ни одна

душа не остается в теле постоянно от рождения до физической смерти.

Когда душа покидает тело -- либо во сне, либо в моменты, которые люди

называют медитативным "трансом", либо Просто во время прогулки по лесу (или

в темной спальне), -- тут нечего бояться, беспокоиться, смущаться, и нечего

утаивать друг от друга.

Об этом стоит говорить. Ибо это --Моменты Благодати, и, делясь таким

опытом с окружающими, мы дарим миру частицу чуда, магии, частицу энергии,

которая изменяет жизнь.

Как изменилась жизнь Джона Стара, однажды пережившего интереснейший

опыт на берегу озера Мичиган..

МИР ТЕНЕЙ

Джон Стар сидел за кухонным столом, обхватив голову руками. На столе

стыл завтрак.

-- Нет аппетита, Джон? -- спросила мать. Она заметила, что в последние

дни сын хандрит, безучастно бродит по дому... Все это на него не похоже.

-- Мам, я ничего не могу понять, -- Джон решил поделиться своими

тревогами с матерью, хотя ему и не хотелось ее беспокоить. -- Мне кажется,

что я никуда не двигаюсь. И в последнее время меня постоянно преследуют все

эти вопросы... просто не выходят из головы. Важные вопросы... например, что

действительно имеет значение? Почему я здесь? Откуда я? -- он умоляюще

посмотрел на мать. -- Я не пойму, почему мне нет покоя. И при этом мне как

будто бы не хватает энергии.

Она села около сына.

Родной мой, эти вопросы всю жизнь преследуют каждого из нас. Ты должен

дать себе время. В конце концов, ты ведь только что закончил школу. У тебя

впереди целое лето -- вот и подумаешь как следует. Для того чтобы

проработать все это, нужно время. И помни, что большинство людей так и не

находят ответы.

Джон вздохнул. "Милая мамочка, -- подумал он, -- она все правильно

говорит. Но от всех этих слов не так уж много проку".

Вдруг мама оживилась:

-- А пойди-ка поплавай! Это всегда поправляло тебе настроение.

"Действительно, -- подумал Джон, -- почему бы и нет? Все равно делать

нечего. Можно немного поупражняться".

В это время года озеро Мичиган всегда теплое. Но в тот день небо было

укрыто облаками, и вода выглядела скорее серой, чем голубой. Джон плавал

хорошо. С самого детства он чувствовал себя в воде как рыба. Много лет

выступал на соревнованиях по плаванию за городскую команду. Ему нравилось

заплывать за волнорезы --в полумиле от берега вода была прохладнее и чище.

Юноша быстро и ровно поплыл свободным стилем. Пронзая волны, он вошел в

то особое состояние сознания, которое всегда так успокаивало его: не думаешь

ни о чем, просто сливаешься с водой, скользишь в ней, растеряв все мысли,

доверившись силе своих рук. и ног, и видишь лишь формы подводного мира и

тени, отбрасываемые ими на дно. Это было место, которое Атлеты называют

Зоной.

Но в тот день воды озера были неспокойны. В очередной раз вынырнув из

воды, чтобы набрать воздуха, Джон захлебнулся встречной волной. Пока он

отплевывался и пытался восстановить дыхание, его захлестнула еще одна. Джон

был хорошим пловцом и все же знал, что сейчас ему есть о чем беспокоиться.

До берега было больше полумили, плыть вперед ему стало тяжело. Он

развернулся и отправился обратно.

Не успел он проплыть и десятка метров, как в ушах зазвенело, голова

закружилась. Вдруг позади раздался громкий

щелчок. Волны сразу же улеглись. Джон остановился и посмотрел на небо.

Небо прояснилось, над головой ярко светило солнце. Вода в озере стала

голубой.

"А это еще как понимать?" -- удивленно подумал Джон, глядя в ясное

небо. Казалось, солнце ярче, чем обычно, но смотреть на него было не больно.

Вдруг что-то словно подтолкнуло его посмотреть вниз. Взгляду открылась

невероятная картина.

Там, под ним, к берегу плыло его тело. Оно неслось прямо и быстро,

словно моторная лодка. Джон смотрел на все это в страхе и изумлении. Он был

тут, его сознание -- тут, так где же он на самом, деле и что с ним

происходит?

Казалось, сзади на него падает свет. Особый свет, свет, в котором...

есть чувство. Джон повернулся к нему лицом. Восхитительно! Свет омыл его

удивительнейшим теплом, юноша впитывал его, как губка. И тут им овладело

чувство полнейшей свободы. Словно он полностью освободился от любого

жизненного груза. Наконец открылся некий клапан, внутреннее давление упало.

Он снова мог дышать свободно.

В него потекла энергия, освобождая и смягчая те части его существа, о

которых Джон прежде и не ведал. Юноша испытал изумительное, радостное

чувство. Он знал, что когда-то, когда-то он уже ощущал подобное, но не мог

вспомнить когда. Он словно... вернулся домой.

Казалось, само время размягчилось. Ибо, насколько помнилось Джону,

минуты, дни и годы его жизни всегда были величинами неизменными -- как

отметки на линейке. Сейчас линейка времени стала мягкой и эластичной. Она

растягивалась и сокращалась, как резиновая лента.

Он мог видеть события своего прошлого, рассматривать их более четко и

подробно, "чем в те моменты, когда они, собственно, происходили, и

оставаться в этих воспоминаниях сколь угодно долго. При этом казалось, что

время не идет вообще. ^

Джон глубоко окунался в эпизоды своего прошлого, а затем возвращался к

свету. Может быть, мир, который он знал прежде, отступал в небытие? Жизнь,

которую он считал единственной реальностью... несомненные факты, сомнения,

гордость и стыд, удовольствия и страхи... все они таяли. Единственное, что

оставалось, -- свет и благоговейное чувство благополучия, которое он в себе

нес.

Это было похоже на пробуждение -- словно Джон глубоко спал и ему снился

яркий подробный сон, а теперь он проснулся и сон развеялся.

Глаза медленно приспосабливались к яркому сиянию, и Джон стал различать

в свете очертания. Вокруг него стояли люди! Люди, которых он знал и любил.

Более того, само это место было ему хорошо знакомо.

-- Ну как тебе понравилось путешествие? -- спросил один из друзей. Все

остальные задорно расхохотались. Они подшучивали над ним. Джон интуитивно

почувствовал, что они спрашивают у него не о путешествии в это дивное место,

но о земных блужданиях. И он рассмеялся вместе с ними.

Как здорово смеяться так свободно! Он снова жил полной жизнью --жизнью

без начала и конца, жизнью вечной.

Космический мир, в который он вступил, казался теперь настолько же

прочным и реальным, как тот, что Джон оставил позади. Но по-прежнему было

видно, что мир этот соткан из света. Это живой свет. Он просто сфокусирован

в виде живых существ, как при помощи лупы можно собрать в точку солнечные

лучи. Были тут и цвета. Не только цвета,

встречавшиеся ему на Земле, но и целая палитра красок, которых он

прежде никогда не видел.

Всех его друзей, и вообще все живое, окружали цвета, -- замысловатые

геометрические узоры, и каждый из них был оригинален и уникален. Все краски

и узоры пропитаны звуком -- неисчислимые октавы. Казалось, эти цвета можно

слышать. Звуки были очень слабыми, почти неощутимыми, но они достигали

вечности.

На весь этот богатый жизнепорождающий гул накладывалась мелодия,

составленная из личных звуков каждого существа. Свет, и звук, и цвет, и

геометрические узоры --вместе складывались венскую целостность, в

гармоничное совершенство.

Возможно, прошли годы. Годы, или часы, или минуты -- тут не определишь.

Осталась лишь реальность бытия. Быть-ия, неотделимого от текущего момента,

от вечного сейчас, от жизни, которая во всех существах.

И хотя этот мир так же устойчив и реален, как оставленный позади, тут

нет временных и пространственных ограничений. Здесь нет мнений, суждений,

верований. Здесь лишь внушающие благоговение красота и радость.

Затем в сознании Джона стали пробегать образы из его другой жизни, --

вначале они были мимолетны, но постепенно становились все устойчивее и

отчетливее. Ему явились милые сердцу люди, явилось все, что он хотел увидеть

и сделать. Наконец, из глубины его существа пробился настойчивый голос...

Достаточно. Ты посмотрел на вечность. Еще не время оставаться тут Пора

вернуться в Мир Теней привычных, Иди туда, где игры смертных ждут

"Ш-ш-ш-ш-урх, ш-ш-ш-ш-урх", -- Джон поднял голову, чтобы посмотреть,

откуда этот звук. На краю зеркальной водной глади плескались крохотные

волны, шурша мелкой прибрежной галькой. Он лежал на берегу озера Мичиган

всего в нескольких дюймах от воды. Ощущение было просто невероятное -- он

чувствовал себя таким отдохнувшим, как никогда прежде. Юноша встал на ноги и

поглядел вокруг.

На западном горизонте вырисовывался Чикаго, его дома, омытые лучами

красно-оранжевого солнца, отражались в воде. Он посмотрел на небо -- никогда

прежде ему не доводилось видеть такой глубокой сини, посмотрел на деревья --

какая чистая зелень. Словно с глаз его спала пелена. Как долго он

отсутствовал? Минуты? Годы? Он чувствовал себя как человек, проживший долгую

бурную жизнь и вернувшийся в места своей молодости, чтобы бросить взгляд на

некогда знакомые пейзажи... все вокруг было таким, как и прежде, и все же

что-то изменилось.

"Это был сон? -- спросил он себя. -- Или я просто увидел, что значит

настоящее, истинное бодрствование, а теперь снова заснул?"

Он шел домой, прохладный ветерок ласкал его влажное тело. Теперь он

больше не задавал себе вопросов о собственном месте в мире. Джон увидел свое

место в Космосе, и оно было совершенным.

Он вошел через заднюю дверь. Мама возилась на кухне.

-- Привет, мам, -- прощебетал он.

-- Привет, родной Как искупался?

-- Космически! -- ответил Джон, широко улыбнувшись. -- Космически!

Когда я в первый раз прочел историю Джона, меня изумило то, насколько

все это похоже на происшествия со мной и с Джейсоном. Каждое из этих

"посещений" "потустороннего мира", или "высшей реальности" -- называйте, как

хотите, --сопровождалось видением невероятно прекрасного, вселяющего

благоговение света и неописуемых цветов.

И я, и Джон видели энергию в форме уникальных и оригинальных

геометрических узоров. Вместе с энергетическими узорами Джону являлись звуки

-- довольно распространенная особенность подобных переживаний. Мистики

издавна утверждают, что у Вселенной и у Самой Жизни есть свой специфический

звук -- Ом.

Слушая рассказы о подобных переживаниях или вспоминая свой собственный

опыт, я всегда возвращаюсь к ключевому посланию, которое то и дело всплывает

на полутора тысячах страниц книг из серии "С Богом": мы все -- одно.

Все и вся сделано из совершеннейших кирпичиков, которые только можно

себе вообразить. Я видел это единство. Я пережил его. Однако для того, чтобы

впустить его в свою реальность, не обязательно его видеть. Нужно просто

ощутить его в своем сердце и обнять душой. И это легко. Это решение, а не

реагирование. Как любовь. Любовь -- это решение, хотя большинство людей

считают, что это реагирование.

И еще одно поразило меня в опыте Джона: момент, когда он познал, что

"осталась лишь реальность быть-ия". Это прекрасно гармонизирует с последним

из трех утверждений первой книги "Бесед с Богом":

1. Мы все --одно.

2. Всего достаточно.

3. Нет ничего, что нам нужно было бы делать

Все, что нужно, --Быть. Разница между "быть-ностью" и "деланием"

подобна разнице между днем и ночью. Большинство людей всю свою жизнь глубоко

вовлечены в "делание". Они бегают туда-сюда, делают то, делают это, делают

то, делают это, и единственным результатом всей этой возни оказывается

огромная куча каких-то нелепых делать-делать

В ближайшие пятьдесят лет на нашей планете появится новый тип человека

-- Новый Человек, и родится он не из "делания", но из "быть-ности" в каждый

момент времени Многие совершают эту трансформацию уже сейчас. Это возможно

даже в обычном мире --дома, на работе, в транспорте. Для этого не нужно на

двадцать лет уединяться в пещере или медитировать по девять часов в день

--ничего подобного. Нет, это все вовсе не плохой опыт. Просто в нем не!

необходимости.

Для того чтобы ощутить, как в вас и через вас выражается блаженство

Быть-ности нет нужды становиться отшельником, нет нужды "уходить от мира".

Вы можете испытать то же самое, выполняя свою повседневную мирскую работу,

фактически, благодаря своей мирской работе.

Вы даже можете использовать процесс обретения Быть-ности как средство

найти свое Дело Жизни (Right Livelihood) Все, что нужно для этого знать, --

кем вы хотите "быть". То есть какое состояние или состояния бытия вы хотите

переживать и выражать собой и через себя? Сделав этот выбор, просто

откажитесь от любой деятельности (и, конечно, oт любой работы), которая не

сулит вам возможность выражать это.

Как работает этот процесс и как он может привести человека к делу eт о

мечты, дать ему наконец Дело Жизни, описано в маленькой книжке "Носители

света", которую можно прочесть буквально за сорок минут. Я написал эту

книжечку в ответ на просьбы сотен людей из разных уголков мира, которые

прочли в "Беседах с Богом" о Быть-ности и захотели узнать о ней побольше.

Есть тысячи людей, переживших Быть-ность во время путешествий за

пределы тела, и их рассказы во многом похожи на то, что описали Джексон,

Джон и я. Может быть, вы тоже знаете кого-то, кто это пережил. Может быть,

вы пережили это сами. Я привел здесь эти истории для того, чтобы люди,

которым знаком подобный опыт, отбросили любые возможные сомнения в

собственном психическом здоровье. И я снова повторяю: подобный опыт не так

уж редок и совершенно нормален.

Однако небесная почта не все1да отправляет Моменты Благодати к дверям

нашей души в таких огромных красочных ящиках Иногда они приходят в выцветших

конвертиках или крошечных коробочках Мне не хотелось бы, чтобы вы

чувствовали себя обделенным и считали, что ваша жизнь лишена Моментов

Благодати только оттого, что у вас никогда не было подобных Потрясающих

Переживаний.

Люди, пережившие что-то подобное тому, что описали Джексон, Джон и я,

ничем особенным от остальных не отличаются --разве что, возможно, мы

несколько любознательнее! Мне и вправду нередко кажется, что люди,

бесконечно задающие внутри себя вопросы о космической реальности, тем самым

притягивают к себе Моменты Благодати того типа, о котором мы говорим. Однако

этот тип не единственный и не обязательно наилучший. Многие приносили из

подобных путешествий больше вопросов, чем ответов, и запутывались еще

сильнее, чем прежде!

Бог творит Моменты Благодати по-разному, и для того, чтобы подзарядить

нас электричеством, вовсе не нужен эффектный удар молнии. Момент Благодати

может привести вас к колоссальным переменам в жизни, а может просто помочь

сделать незначительное на первый взгляд открытие. И то, и другое может очень

сказаться на том, как вы проживете остаток своих дней.

Вот послущайте-ка, что рассказывает Маргарет Хиллер из Эшленда, штат

Орегон...

ВИДЕТЬ СВЯЩЕННОЕ В КАЖДОМ МОМЕНТЕ

Один великий учитель показал мне, что любое путешествие священно -- и

не важно, с чего оно начинается. Я называю этого учителя святым Энтони. Он

-- маленький мальчик.

Жизненное путешествие Энтони началось довольно тревожно. Он родился

наркоманом, и его сразу же взяли под свою опеку бабушка с дедушкой, но врачи

сказали, что, если Энтони выживет, это будет чудом.

-- Что значит чудо? Что вы имеете в виду? -- спросила бабушка.

Врачи объяснили, что для того, чтобы ребенок остался в живых, первые

два года нужно заботиться о нем практически круглосуточно. Примерно столько

времени нужно крохотному тельцу, чтобы исцелиться.

Ни секунды не колеблясь, бабушка сказала:

-- О Боже, это я могу!

И смогла.

У бабушки с дедушкой Энтони жилось прекрасно. Они буквально окружили

его любовью. К тому же это были люди глубоко духовные, так что тут мальчику

тоже повезло. Итак, с первого дня на Земле жизнь Энтони была полна

духовности и ничем не обусловленной любви. Естественно, в такой атмосфере он

расцвел и был очень счастлив. Ребенок не мог знать, что вскоре ему предстоит

радикальная перемена в жизни -- смена семьи.

Когда Энтони было шесть лет, его бабушка умерла от рака. Оказавшись в

группе поддержки, которая работала с умирающей женщиной, я провела в доме

этих людей немало вечеров, много общаясь с Энтони. Конечно, происходящее его

печалило, но, несмотря па столь юный возраст (всего шесть лет), мальчик уже

обладал достаточно богатой духовностью, чтобы понимать: его бабушка уходит в

иной прекрасный мир, и тут уместна не только печаль о ней, но и радость за

нее.

Через несколько месяцев умер и дедушка. Иногда мне кажется, что он

просто не вынес разлуки. Некоторых детей это могло бы привести в полное

отчаяние, но, опять-таки, не Энтони. Та безграничная любовь, которой были

полны первые годы его жизни, должно быть, научила мальчика чувствовать себя

очень уверенно в этом мире, и он достойно прошел через этот трудный период в

своей судьбе.

Его вера в мир была сразу же вознаграждена: нам сообщили, что его

готовы усыновить дядя и тетя, --несмотря на то, что в самом начале своей

совместной жизни они приняли решение не иметь детей.

Поскольку я во всей этой истории принимала самое непосредственное

участие, мне выпала честь отвезти Энтони в его новую семью. Я чувствовала,

что сопровождаю мудрую зрелую душу, которая станет достойным учителем для

своих новых опекунов. Учил Энтони и меня. Его вопросы и страхи вскрывали мои

собственные вопросы и страхи, и вместе нам

было легче обрести душевный покой, нарушенный трагическими событиями

последних месяцев.

Нам предстояло сделать пересадку в Дэнвере, но наш самолет опоздал, и

мы вполне оценили "удовольствие" от пробежки от одного терминала к другому,

-- конечно же, они оказались в разных концах аэровокзала.

Одной рукой я держала за руку Энтони, в другой у меня были сумки с

вещами мальчика. Мы во всю прыть мчались по коридору, и я кричала работникам

пассажирского контроля:

-- Позвоните на борт, пожалуйста, попросите их задержать рейс!

Контролеры смотрели на меня как на сумасшедшую, и, конечно же, рейс

никто откладывать не стал.

Энтони посмотрел мне в лицо (должна признать, оно тогда было далеко не

похоже на ангельский лик) и сказал:

-- Что, Маргарет, трудный у нас выдался денек? Беготня?

-- Да! -- сказала я раздосадовано. -- Ты совершенно прав. Именно

беготня!

Мы примчались к терминалу как раз вовремя, чтобы увидеть, как

выруливает наш самолет. (Знаете, что это такое -- правда, весело?) Затем

направились к билетной кассе и выяснили, что следующий рейс будет через пять

-- повторяю, пять --часов.

В голове моей промелькнула мысль (а в тот момент я была явно далека от

своего Священного Я)... "И мне придется провести пять часов в аэропорту с

шестилетним ребенком? Боже, Ты что, шутишь?" Я могла только вообразить себе,

насколько "интересными" будут эти пять часов.

И тут начался урок о том, что Все Священно.

Кассир спросил:

-- Может быть, талоны на обед скрасят ваше ожидание?

Энтони охотно потянулся за талонами, полагая, что на его долю выпала

огромная удача -- считай, счастливый лотерейный билет! И вот мы сидели в

кафе и поедали наш "выигрыш", причем я кипела от злости, а мальчишка так и

лучился счастьем. Трапеза заняла целых полчаса.

Потом мы отправились в полупустой зал ожидания... где нам предстояло

проторчать четыре с половиной часа. Меня эта перспектива не особенно

радовала, поскольку я не очень хорошо себе представляла, чем занять

шестилетнего мальчишку. К тому же я забыла задать себе один важный вопрос...

"Для чего Бог дал мне этот опыт?" (Это первое, что нужно делать, чтобы

узреть в любом опыте Священное.)

Однако Энтони ожидание ничуть не пугало. Он открыл свой рюкзак и извлек

из него всех этих пластмассовых солдатиков, машинки, книжки-раскраски и

карандаши, которые мы туда упаковали. Затем он сделал из всех этих

"священных предметов" большой круг на полу, улегся на живот в самом его

центре и стал раскрашивать картинки.

"Это продлится минут десять", -- сказала я себе.

На самом деле это священнодействие продолжалось четыре с половиной

часа.

В другом конце зала ожидания заплакал ребенок -- это был именно тот

рев, который унять невозможно, что бы ни делали родители. Энтони встал,

посмотрел на ревущего малыша и энергично поманил его пальцем.

Под пристальным взглядом родителей карапуз, не прекращая выть, робко

направился через зал и остановился у края круга, выложенного Энтони. Тот

пытливо смотрел на пришедшего.

-- У тебя что, нет книжек-раскрасок? -- поинтересовался он.

-- Нет, -- ответил малыш, всхлипнув.

--Ага!.. -- сказал Энтони несколько удивленным тоном, вырвал из своей

книжки страницу, положил ее вместе с несколькими карандашами около себя в

круге и жестом предложил карапузу войти. (Любопытно, что малыш не входил в

Священный Круг, пока его не пригласили.)

Затем Энтони спросил:

-- И сколько же тебе лет?

-- Три, -- ответил малыш, еще продолжая всхлипывать и вытирая рукавом

слезы.

-- Возрастное! -- прошептал Энтони, обернувшись ко мне и закатив глаза.

В следующие часы к священному кругу Энтони подходили все новые дети.

Каждый становился у края и ждал приглашения войти. Круг рос, его края

раздвигались, чтобы вместить прибывающих.

Вскоре стали собираться и родители. Забыв о своих книгах и о досаде по

поводу несостоявшихся пересадок, мы все вместе увлеченно наблюдали эту

сцену. Мы перенеслись в священный момент, в вечный момент, где нет времени,

где есть только любовь, только мир, только то, что важно.

Я осознала, что никогда больше не повторятся эти счастливые часы с

шестилетним Энтони -- эта редчайшая возможность, когда мы способны узреть

Возлюбленного и побыть рядом с ним, независимо от обстоятельств и от того,

Какие внешние формы обретает Возлюбленный.

И тут я вспомнила, что все наше путешествие священно, что каждый опыт

предназначен для того, чтобы научить нас, чтобы раскрылось и

восторжествовало наше священное Я -- кто мы действительно есть. Вспомнить об

этом помог мне "святой Энтони".

Остается с радостью сказать вам, что дядя и тетя мальчика, которые, как

я уже говорила, никогда не хотели детей, теперь считают, что с Энтони их

жизнь стала полнее. И мальчишка у них просто расцвел! Эмоционально,

психически, умственно, духовно --расцвел!

Желаю всем благословения в этом жизненном путешествии -- и не забывайте

брать с собой книжки-раскраски и цветные карандаши!

Правда, не забывайте!

Я хочу поблагодарить Маргарет за то, что она прислала мне эту историю.

Они с мужем Дэвидом уже приняли Приглашение (о котором я подробно расскажу

вам в конце книги). Маргарет и Дэвид путешествуют из города в город, из

церкви в церковь, из аудитории в аудиторию, от человека к человеку и делятся

с людьми своим опытом быстротечных мгновений, вмещающих великие истины. То,

что я называю Моментами Благодати.

В этой истории много чудесных уроков. Один из них о том, что каждый

момент священен и может нести нам дивные сокровища и великие учения. Второй

урок о том, что люди (любого возраста), окруженные глубокой заботой и

искренней любовью, исключительно хорошо приспособлены к любым трудностям

жизни.

Третий урок: будь источником. Это очень важное послание, и оно вновь и

вновь повторяется во всех книгах серии

"С Богом". Если хочешь пережить что-то сам, будь источником этого

переживания для другого.

Я не думаю, что маленький Энтони делал это сознательно (хотя, кто его

знает, -- ведь мальчик очень развит в духовном отношении), но, сам того не

ведая, он применил именно этот духовный принцип. Я уверен, что он хотел

избавиться от своего страха перед новым домом, новой семьей. И когда Энтони

увидел в другом конце зала плачущего карапуза, он прогнал страх этого малыша

и тем самым развеял собственный.

Так работает этот процесс, и, если вы научитесь использовать его

сознательно, считайте, что овладели великой тайной жизни. Если вы хотите

счастья, сделайте счастливым другого. Если вам надоело одиночество, станьте

кому-то товарищем, чтобы этот человек не чувствовал себя одиноким. Если вы

хотите радости, радуйте дру1 их. На самом деле не важно, что вы хотите

пережить. Самый близкий путь к этому -- дать то же переживание другим.

Не ждите, пока мир предоставит вам то, чего вы хотите Будьте источником

для других. Именно это сделал в аэропорту Энтони. Сами подумайте, какому

ребенку хочется четыре часа скучать? Вот он и сделал так, чтобы не скучали

другие дети. А теперь угадайте, кто в результат е скучал меньше всех?..

Это магия. Это магическая формула.

И в истории про маленького Энтони есть, по меньшей мере, еще один урок.

Часто, когда с хорошим человеком случается что-то плохое (и особенно

если этот хороший человек -- ребенок), мы удивляемся, почему так вышло. Мы

спрашиваем: "Ах, ну что же это такое творится?" Мы ставим под сомнение

бесконечную любовь Вселенной. Однако я понял: дело в том, что душа вышивает

на ткани Космоса дивный узор.

Если мы посмотрим на вышивку с одной стороны, то увидим лишь мешанину

спутанных ниток и цветов -- совершенно бессмысленную и даже уродливую.

Достаточно взглянуть с другой -- и нам откроется нечто совершенно иное Мы

увидим красивый узор, изумимся чудесному замыслу и поймем необходимость

мешанины.

Доктор Элизабет Кюблер-Росс -- выдающийся психолог и психиатр;

исследователь-первопроходец проблем горя и утрат, смерти и умирания; одна из

наиболее любимых в мире духовных учителей --нашла очень красивый образ для

того, о чем я говорю:

"Если укрыть скалы от ветра, кто тогда выточит все эти дивные рельефы?"

Мне не забыть этих слов.

Возможность работать в команде Элизабет стала одним из величайших

Моментов Благодати в моей жизни. Она сумела обнять целый мир -- своим

сочувствием, своим глубоким пониманием положения человека, своей любовью ко

всем людям.

Иногда меня спрашивают:

-- Есть ли ангелы на земле? Ходят ли среди нас ангелы?

--Да! -- отвечаю я. -- Одну из них я даже знаю!

Я считаю, что Элизабет Кюблер-Росс -- ангел, несущий исцеление многим.

Опыт, пережитый Дэвидом Хиллером, был именно косвенным результатом

работы Элизабет. Это чудесный пример того, как благотворный процесс,

запущенный одним человеком, может набрать силу и принести пользу тысячам.

Принять благословение никогда не поздно

Если вы в жизни попадали в ситуацию, когда близкие люди были вам не

рады, вы знаете, каким ударом это может стать для человека. Многие потом

долго не могут от этого оправиться. Есть люди, которых это мучает всю жизнь.

До недавнего времени Дэвид Хиллер глубоко страдал от чувства, что ему

не рады, -- хотя само травмирующее переживание случилось много лет назад,

ему тогда было всего девятнадцать. Перемена в его жизни произошла, когда ему

было без малого пятьдесят два. Недавно он рассказал мне об этом. Вот его

рассказ.

В июне 2000 года мы с женой Маргарет выступали в штаб-квартире Единой

Церкви (Unity Church) в Юнити-Виллидж, Канзас-Сити. Мы представляли один из

наших целительских семинаров, с которыми путешествовали по церквам всей

страны. Называлась программа "Мышление: Сдвиг к Чудесам".

Мы были рады, что нам удалось в этот день помочь многим людям совершить

значительный шаг к исцелению. Однако мы еще не знали, что на той же неделе

свои шаг к исцелению предстоит сделать и мне. Это случилось во время

семинара одного нашего коллеги.

Программу представлял священник Единой Церкви, Скаи Сент-Джон, и

называлась она "Возвращение домой" Скай поведал нам, как учился проводить

эти семинары у Элизабет Кюблер-Росс.

Элизабет тогда рассказала историю, которая глубоко тронула сердце Ская

(а когда Скай пересказал ее нам, раскрыла и мою душу). Вот рассказ Элизабет:

В одной ее семинарской группе было много ветеранов вьетнамской войны.

Элизабет попросила ветеранов выйти из аудитории, чтобы объяснить оставшимся,

что делать дальше. Итак, ветераны вышли и ждали в соседней комнате, когда их

позовут.

Тем временем Элизабет рассказала остальным членам группы, что бывшим

солдатам нужна помощь. Эти ребята исполнены печали. Когда они вернулись из

Вьегнама в Америку, страна не дала им ни любви, ни поддержки. Им тут были не

рады. А теперь настало время излечить их глубокие душевные раны.

Она попросила группу поприветствовать ветеранов так, словно они только

что вернулись с воины. Поприветствовать их с любовью, радостью и почестями.

Шепнуть им на ухо нежные исцеляющие слова, ободрить их и благословить, когда

они вернутся в комнату, -- иными словами, оказать ветеранам радостный прием,

чтобы пронять их до самой глубины души. Группа согласилась, и Элизабет

пригласила ветеранов войти.

Едва те вошли в зал, как аудитория стала приветственно махать им

руками, хлопать в ладоши, петь песни, неся этим людям поощрение и

целительную энергию. По щекам бывших солдат потекли слезы. Их переполняли

сильнейшие чувства, некоторые упали на колени и зарыдали в ладони. Многим из

них было трудно вместить целительную энергию благословения. И все-таки они

были благодарны. Кто-то заиграл на пианино марш, и вокруг ветеранов

образовалось кольцо приветствующих.

Элизабет попросила ветеранов пройти по кругу, обняться с каждым и

принять личное благословение и приветствие. Некоторые солдаты были настолько

переполнены радостью, что просто не могли стоять на ногах. Они ползли по

кругу на коленях, и опять -- совершенно по-новому -- переживали возвращение

домой. У всех были слезы на глазах. Церемония исцеления тронула каждого. В

тог день исцеление пришло не только к ветеранам -- этот опыт дал радость

всей группе.

Пересказав эту дивную историю со свойственной ему проникновенностью,

Скай добавил, что рассказ Элизабет пробудил в нем глубочайшее желание, чтобы

каждый из нас встречал в своей жизни только радушный и сердечный прием.

Когда он обращался к нашей группе в Юнити-Виллидж, мы почти физически

ощущали его сильнейшее духовное стремление помочь и кому-то из нас пережить

этот целительный опыт Возвращения Домой.

Затем Скай спросил, не было ли и у кого-нибудь из нас случаев, когда бы

мы не получили вовремя необходимого нам ободрения, когда нам были не рады

наши родители или другие люди. Возможно, в каких-то ситуациях на с не

признали, не оценили, не поддержали.

Он сказал, что программа "Возвращение Домой" дает нам возможность

трансформировать свой негативный опыт и раз и навсегда залечить эти

незаживающие раны души, ибо

радостная встреча -- мощнейшее лекарство. Итак, те, кто хотел принять

целительное благословение "возвращения домой", должны были собраться в одной

части зала, а все остальные -- в другой.

Приветствующих набралось человек 150. Я, как ведущий одного из

семинаров на этой конференции и коллега Ская, вначале тоже думал

присоединиться к группе приветствующих. Но тут ко мне обратился внутренний

голос: "Дэвид, тебе нужно в другую группу. В твоей жизни есть некоторые

нерешенные проблемы, а их источник в том, что некогда ты. не получил любви и

поддержки".

Голос прозвучал громко и отчетливо, к тому же он был прав, и я ему

поверил. Я пошел к другой группе, хотя еще и не знал толком, что сказать,

когда наступит мой черед. Я смотрел, как люди по очереди подходят к

микрофону и рассказывают приветствующей группе об обстоятельствах, когда им

были не рады. Каждый задавал "приветствующей группе" установку, например "вы

будете представлять моих родителей, или сестер с братьями, или сотрудников"

-- в общем, тех людей, которые в свое время не дали этому человеку тепла и

поддержки.

Закончив свою речь, каждый направлялся к приветствующим, и те

радовались ему, аплодировали, обнимали, щедро даря положительные эмоции.

Скай говорил: "Ты вернулся домой", -- и эти слова оказывали на сердце

человека глубокое целительное воздействие.

Итак, я наблюдал за этим интенсивнейшим эмоциональным опытом других люд

ей, а между тем приближалась и моя очередь. Я не знал еще, что сказать в

микрофон, но по-прежнему чувствовал, что все это для меня очень важно.

„ Тут настал и мой черед. Направляясь к микрофону, я вновь

услышал внутренний голос: "Дэвид, ты тоже воевал во Вьетнаме, и воспоминания

о боли, которую принес тебе этот опыт, до сих пор еще не отпустили тебя.

Дома тебе не были лады. Твоя страна о тебе забыла, и это мучает твою душу по

сей день. Сейчас у тебя есть шанс покончить со всем этим".,; Тогда, дрожа,

я подошел к микрофону, взял его в руку и с трудом вымолвил:

у -- Я был одним из этих солдат во Вьетнаме. Моя страна добыла обо мне,

когда я воевал там. Вернувшись домой, я почувствовал, что мне не рады. Это

мучило меня все время,.ц я видел боль многих других ветеранов. Теперь

настало время исцеления. Настало время исцеления.

Вся группа разразилась аплодисментами и приветствен-1аыми возгласами!

Люди из группы приветствия бросились to мне, касались меня и шептали: "Добро

пожаловать домой. 'Как мы рады, что ты вернулся. Мы по тебе скучали. Спасибо

тебе, ты воевал за всех нас".

Скай подбежал к пианино и торжественно заиграл "Боже, благослови

Америку". Меня переполнили чувства. По щекам потекли слезы. Я упал на

колени. Затем встал, но идти было трудно. Казалось, время застыло на месте.

Какое сильное чувство! Я его никогда не забуду.

Стоило мне сделать очередной шаг, как меня окружали все новые и новые

люди, благословляли, обнимали, приветствовали. Скай сказал:

-- Ты вернулся домой. Тебя любят, тебе рады.

Его слова тронули меня до самой глубины души. Этот;, опыт пропитал

каждую клеточку моего существа.

Я шел через группу, меня била дрожь, но я совершенно отчетливо

чувствовал, как боль уходит из моего тела. Груз, так долго лежавший на моих

плечах, упал. Меня обнимали любящие руки, и все раны затягивались. Я

почувствовал радость встречи, -- то, чего так ждал от своей страны, -- и

сумел принять этот дар радости!

Я видел на глазах приветствующих меня людей слезы, и знал, что их

любовь и поддержка искренни. Это было величайшее исцеление, какое мне только

приходилось обрести в своей жизни.

Многие подходили ко мне после семинара и рассказывали о том, что

пережили во Вьетнаме дорогие их сердцу люди, и о тех трудностях, с которыми

они столкнулись, вернувшись домой. Этим отцам, матерям и супругам ветеранов

Вьетнама тоже нужно было исцеление, прощение и понимание. Они были

благодарны за возможность меня приветствовать, потому что я представлял

дорогих им людей, -- тех, кому тоже нужна была радушная встреча и любовь их

страны. Так что церемония приветствия ветерана нужна была этим людям не

меньше, чем мне!

Я никогда не понимал, зачем оказался во Вьетнаме, а теперь знаю -- для

того, чтобы постичь самому и передать другим: никогда, никогда, никогда не

поздно принять благословение, какие бы предубеждения нам ни мешали, какие бы

обстоятельства ни препятствовали.

Никогда не поздно принять радушную встречу, обрести любовь и поддержку,

вылечить старые раны и прогнать тяжкие воспоминания. Никогда не поздно! Не

забывайте об этом. Откуда я знаю? Потому что это было со мной. И если я

почувствую, что могу смягчить чье-то сердце и помочь ему вспомнить эту

великую истину, я готов.

Я благодарю Бога. Я благодарю всех ветеранов. Я благодарю Ская

Сент-Джона. Я благодарю Элизабет Кюблер-Росс за то, что она сделала эту

замечательную вещь, которую нужно было сделать уже давно. Да благословит их

Бог. Да благословит Бог ветеранов. И -- да благословит Бог вас.

Этот рассказ согревает сердце. Он напоминает нам о том, насколько

прекрасна жизнь, когда мы просто уделяем больше внимания тем мелочам,

которые говорим друг другу и делаем друг для друга. Ибо на самом деле это не

мелочи -- в жизни души они очень велики и значительны.

Хочется верить, что рядом со мной никто не почувствует, что ему не

рады. Хочется верить, что рядом с вами этого тоже никогда не случится.

От начала времен мы все по-настоящему хотим лишь одного -- любить и

быть любимыми. Притом все, чего добилось за свою историю общество, --

практически лишило людей этой возможности.

Мы установили разнообразнейшие религиозные ограничения, племенные табу,

общественные стратегии, групповые соглашения, нормы общежития, границы,

законы, правила и директивы -- указывающие нам, кого, когда, где, как и

почему нам позволено любить, а кого, когда, где, как и почему -- не

позволено.

К сожалению, второй список гораздо длиннее первого.

В вопросах регуляции того опыта, который называется человеческой

любовью, мы ставим осуждение прежде приятия, проклятие прежде сочувствия,

месть прежде прощения, ограничения прежде свободы. Одним словом, мы окружили

любовь множеством условий, и тем самым начисто лишили ее всякого значения и

заменили дешевой подделкой. Это не любовь.

Однако еще не поздно (никогда не поздно) открыть свои сердца и растаять

в любви -- дать ее и принять. Именно это мы делаем, благословляя друг друга.

Именно это произошло с Дэвидом Киллером в описанном тут опыте. Группа

благословила Дэвида, и сама в свою очередь получила благословение. Так

бывает всегда, ибо благословить -- значит замкнуть круг любви.

Благословение -- естественная вещь, когда мы постигаем, Кто Мы

Действительно Есть. В "Дружбе с Богом говорится":

В момент твоего полного знания (а этот момент может наступить для тебя

в любое время) ты будешь чувствовать себя так же, как Я Себя чувствую

всегда: абсолютно радостным, любящим, принимающим, благословляющим и

благодарным.

Это Пять Позиций Бога, и Я обещал тебе, что еще прежде, чем мы завершим

этот диалог, Я покажу тебе, как применение этих позиций в твоей нынешней

жизни может -- и должно -- привести тебя к Божественному.

Позвольте мне повторить: никогда не поздно обрести благословение и

никогда не поздно его дать. Даже если наши сердца обретают исцеление в самый

последний миг жизни, мы можем почувствовать, что жизнь стоила того, чтобы ее

прожить.

Если нас благословили, значит, нас приняли, значит, нам рады. Как

здорово, что Давид Хиллер так красиво и трогательно описал для нас процесс

"Возвращения Домой". Ол Элизабет Кюблер-Росс через Ская Сент-Джона, через

Дэвида Хиллера этот метод пришел к вам -- к вам всем, и с его помощью кто-то

из вас может заняться целительской рабо

той или принять в ней участие, кто-то сможет включить этот процесс в

свои уже разработанные программы, в свою деятельность, в свои личные

средства самовыражения в этом мире. И не считайте это плагиатом. Создатели

не рассердятся на вас за то, что вы "присвоили" идею. Они хотят этого.

Почему? Потому, что настало время исцелять масштабно, исцелять людей,

которые когда-либо почувствовали, что им не рады. Люди во всем мире просили

меня донести до них послание "Бесед с Богом". От Осло до Хорватии, от

Копенгагена до Йоханнесбурга, от Торонто до Токио -- везде я отчетливо вижу

тягу к любви, поиск истины, жажду понимания, стремление к исцелению и поиск

счастья.

Я чувствовал это на руинах Мачу-Пикчу и в Ватикане, на Великой

Китайской Стене и в демилитаризованной зоне между Кореями, и везде -- везде

-- одно и то же: страстное желание мира, гармонии и единства; и стремление

покончить наконец со всем, что нас разделяет и порождает конфликты.

И хотя наш коллективный разум все еще не может отказаться от склонности

судить, не умеет еще обходиться без своих предрассудков, гнева и

воображаемых потребностей;

частички нашего общего сердца уже направились к точке согласия: люди

разных веровании и культур, с разным цветом кожи и сексуальными

предпочтениями, разных религий и политических убеждений, -- в глубине своих

сердец совершенно одинаковы. И всех их в тот или иной момент, в том или ином

месте объявляли порочными или нечестивыми. Настало время сделать так, чтобы

больше никогда, и нигде, и никоим, образом не торжествовала нетерпимость,

чтобы люди не чувствовали, что им не рады, -- а тем более что они в беде. А

иначе мы --не мы. Иначе мы не можем пpeтендовать на звание самых

высокоразвитых существ на планете, а тем более -- во Вселенной.

Итак, сейчас, в первое десятилетие двадцать первого века, наша задача

состоит в том, чтобы шире открыться для новых идей, новых возможностей и

новых путей, позволяющих лучше понять друг друга и Бога -- и принять

бесчисленные Божьи дары.

Включая...

ДАР ПРОРОЧЕСТВА

Однажды утром, когда Моника Росалес проснулась, по щекам ее текли

слезы. Ей приснилось, что умерла мать.

Сон достаточно неприятный для любого, а для Моники -- вдвойне. Дело в

том, что в прошлом многие ее сны сбывались, -- как, например, сон о

воссоединении с человеком, которого она любила тринадцать лет, но почти

шесть лет не видела. Итак, Моника сразу поняла, что ей нужно позвонить маме

и выяснить, все ли с ней в порядке.

-- Мама? Как дела, у тебя все хорошо? -- Моника пыталась прогнать свое

волнение и говорить как можно беззаботнее.

Зачем, ну зачем ей эта способность видеть вещие сны? "Даже не знаю,

счастье это или проклятие", -- думала она горестно.

-- Конечно, прелесть моя, а почему ты спрашиваешь⁷ -- мать

знала о странных способностях Моники, так что ей тоже стало не по себе.

Повесив трубку, она задумалась, что бы мог значить этот сон. Обычно интуиция

дочку не подводила.

Следующей ночью Монике снова приснилась смерть матери. На этот раз она

ей не звонила -- не хотела тревожить. Носила страх в себе.

Через два месяца пришло объяснение. У матери обнаружили рак левой почки

-- последняя стадия.

-- Боже мой, детка, ты была права, -- сказала мама.

Теперь Моника чувствовала себя почти виноватой за такой "дар".

-- Ой, мама, прости.

-- При чем тут ты, радость моя? Ты просто увидела неизбежное. Зато я

успела подготовиться. Пожалуйста, не вини себя.

Моника заботливо ухаживала за матерью до самого конца, моля Бога, чтобы

Он дал им сил вытерпеть эту боль. Через несколько месяцев мамы не стало.

Не в силах побороть свою печаль, Моника ночь за ночью без сна

ворочалась в постели. Ей не легче от этих снов. Она чувствовала, что после

следующего сна об утрате любимого человека начнет оплакивать его еще до

смерти.

"Боже, почему я не вижу ХОРОШИХ снов?" -- жалобно спрашивала она.

И такой сон ей приснился. Скоро Монике во сне явилась мать и сказала:

"Я здорова и счастлива". С тех пор нашей героине спалось легче.

Несколько лет спустя, -- Моника тогда жила в Германии, -- ей снова

приснилась мама.

-- Ты должна показаться доктору, Моника, -- сказала она ей, -- у тебя

три кисты вокруг яичников.

-- Я умру, мама?

-- Нет, не волнуйся. Но немедленно покажись доктору.

Несмотря на утешительный прогноз матери, Моника проснулась в панике.

По-немецки она говорила плохо, и поэтому позвонила говорящей по-английски

подруге, чтобы та

помогла ей записаться на прием. Время до назначенного дня текло слишком

медленно.

На приеме Моника пыталась объяснить врачу, что сказала ей мать. Доктор