Глава 5. Грейнджер – хранитель тайны, а Уизли – крестный отец

Глава 5.

Грейнджер – хранитель тайны, а Уизли – крестный отец. Драко не знает, что хуже.
Даже полгода спустя в офис Поттера прилетают совы с надутыми волшебными воздушными шариками и полными ненависти письмами. «Кто она?!» - вопрошают одни, «Я люблю тебя, Гарри Поттер!» – уверяют другие.
Драко - не женщина, да он и не любит Поттера, но всё же все эти дамы и девицы, и изредка юнцы, требуют открыть правду о тайной жене и матери его ребенка, которую, по утверждению Ежедневного Пророка, Поттер прячет в маггловском пригороде. Его смешит этот ажиотаж, но он собирает все письма в большую коричневую коробку, стоящую в гостевой спальне, и перечитывает их, когда ему скучно.
С Рождества они ни словом не обмолвились о том поцелуе. О тех поцелуях, напоминает он себе. Они живут параллельно, живут в одном доме, едят одну и ту же пищу, занимаются ребенком, но никогда ничего не делают вместе. Не такую жизнь вели его родители, его первая семья. Мать и отец целовались бы, касались друг друга, танцевали и разговаривали обо всем от магии до политики, философии, новостей. А что сейчас у него? Погода, результаты квиддитчных матчей, нестиранное белье Поттера и груды потных, грязных мантий по всему дому.
Если бы он женился на Панси, возможно, он жил бы именно так, как мечтает глубоко в душе. Она бы сюсюкалась с ним, целовала, баловала, перебирала его волосы. В школе она постоянно прикасалась к нему. Тогда он отмахивался от этого, а сейчас думает, что не возражал бы, если бы его обнимали за талию. Временами, когда Поттер сидит вечером перед говорящей коробкой, Драко хочется просунуть свою руку между гриффиндорцем и спинкой дивана, но он никогда не осмеливается на такое.
Он не знает, чего хочет больше. Драко замечает, что его взгляд задерживается на Поттере, который выходит утром из душа в одном лишь полотенце, низко сидящем на бедрах. Он нетерпеливо ждет по вечерам момента, когда гриффиндорец придет домой с едой, чтобы рассказать, чем сегодня занималась Пирра (ведь у него то нет никаких занятий). Он хочет, чтобы брюнет смеялся его шуткам и улыбался ему, а не бросал на него время от времени беглые взгляды.
Драко не ушел из дома Поттера. Он жаждет узнать, чего хочет гриффиндорец: конечно, он не может оставаться здесь до тех пор, пока Пирра не пойдет в школу. А она обязательно пойдет, Драко знает это. В их семье не было сквибов со времен двоюродного дядюшки Флавиуса, который прожил запертым на чердаке добрых сорок лет, но о нем в семье никогда не упоминали.
Драко жаждет внимания. Глядя на груду писем и записок в коробке он задумывается, а не пойти ли ему в редакцию Ежедневного Пророка со своей историей? Но без сомнений, они потребуют доказательств, а он не собирается никому, даже Поттеру, показывать то, что с ним сделало зелье.

* * *

Завтра его двадцать первый день рождения. Интересно, в курсе ли Поттер. Драко, как всякий волшебник, с ранних лет знает, когда день рождения Спасителя Магического Мира, но он не думает, что остался кто-нибудь, кто помнит, когда этот праздник у последнего из Малфоев. Во-первых, члены его семьи мертвы, а друзья отреклись от него, и, во-вторых, он был объявлен без вести пропавшим Пожирателем Смерти, вооруженным и опасным.
Они никогда этого не обсуждали, но Поттер уверен, что Драко был Пожирателем Смерти, а Малфой не пытался разуверить в этом гриффиндорца. Он не хочет признаться брюнету, что всегда был трусом, не решавшимся убить ни Дамблдора, ни магглов. Он был слаб, жалок, и именно это привело к смерти членов его семьи. Вина поедала его изнутри, даже годы спустя, после долгих напряженных раздумий.
Когда он видит сияющие глазки дочери и ее обращенную к нему беззубую улыбку, он забывает о несправедливости жизни.
Сейчас у нее прекрасные белокурые волосы. Черные же, похожие на пух, выпали несколько месяцев назад. И это заставило его запаниковать до такой степени, что он был готов сдаться Министерству, лишь бы отвести ее к Целителю в Сент-Мунго и убедиться, что она не подхватила никакой маггловской болезни. Но Уизли - чтоб его! – сказал Поттеру, что у нескольких его братьев в младенчестве тоже были черные волосы, которые потом выпали.
Драко опасался худшего: что его единственный живой родственник будет рыжим, как все Уизли, но когда у нее выросли волосы, подобные позолоченной короне, он вздохнул от облегчения.
В половине восьмого в дверном проеме появляется Поттер и говорит какую-то ерунду, но Драко перебивает его. Он два проклятых часа прождал обеда и, когда гриффиндорец появился дома без пакета с едой, поинтересовался у того:
- Черт возьми, что происходит, Поттер? И что я, по-твоему, должен теперь есть?
Поттер закатывает глаза и проходит мимо Драко. Он потрудился лишь бросить взгляд на ребенка, радостно лепечущего посреди ковра с жующей игрушкой, похожей на выдрессированную собаку. Он опускает сумку и плащ на кухонный пол и достает пиво из холодильника.
- Ну, - орет Драко, - я хочу есть!
- Тогда закажи чертову пиццу! – раздраженно отвечает Поттер. – Я должен все делать за тебя?
- Я не понимаю, о чем ты говоришь, - сухо говорит блондин, глядя на стол где находится звонящий аппарат. Ненавидя шум, и не зная, что надо сделать для того, чтобы это маггловское изобретение затихло – Поттер никогда ему этого не объяснял, – он наложил на него заклинание Тишины.
Поттер заказывает пиццу, и спустя час Драко наконец ест жирную, отвратительную еду, которая переваривается в его животе лишь тогда, когда он ложится спать. За открытым окном – теплая ночь, но он дрожит под простынями, уверенный, что Поттер возненавидел его еще сильнее, чем раньше. Стоит ему только закрыть глаза, как перед ним появляется раздраженный гриффиндорец. «Я должен все делать за тебя? Что ты делаешь? Ты подмешал мне наркотики, Малфой!»
Драко уснул лишь на рассвете, а час спустя, когда просыпается Пирра, требуя, чтобы ее покормили, поменяли подгузник и развлекли, он с трудом открывает глаза, совершенно забыв, какой сегодня день. Поттер уехал на работу, Драко даже рад этому, ему хочется побыть одному.
Он дремлет, когда гриффиндорец возвращается домой. На маггловских часах Поттера, четыре часа дня. Драко скучает по дедовским часам в их Поместье. Механические часы были привычнее и действовали успокаивающе, гораздо лучше, чем это враждебное маггловское устройство.
Кто-то трясет его за плечо, и он трет глаза. Перед ним стоит Поттер, держа на руках Пирру.
- Вставай, - говорит он.
- Зачем?
- Просто вставай, - снова произносит он.
Драко вздыхает и пытается пригладить волосы, чувствуя, что они торчат во все стороны. Правая щека, на которой он спал, слегка горит. Спустившись на кухню, он хмурится и понимает, как ужасно выглядит в глазах Грейнджер и Уизли, находящихся там и от неловкости с огромным интересом уставившихся на аппарат по изготовлению тостов.
- Вот, - говорит Поттер, вручая ребенка Грейнджер.
У Драко все внутри сжимается, видя, как она, берет его ребенка, касается Пиры своими грязными руками, но, стиснув зубы, он не произносит ни слова до тех пор, пока Поттер не передает ей и сумку с детскими вещами
- Что ты делаешь? – шипит Драко брюнету.
Губы Грейнджер дергаются, а Уизли прищуривается. Поттер пожимает плечами и отвечает:
- Рон с Гермионой согласились понянчить ее сегодня вечером.
- Но… зачем? – спрашивает он, пытаясь скрыть неуверенность презрительной усмешкой, обращенной к Грейнджер, которая продолжает кидать на него взгляды, странные даже после полугода прожитого в доме Поттера.
- Разве сегодня не твой день рожденья? – интересуется брюнет, небрежно прислоняясь к кухонному столу.
О. Вот оно что.
Драко моргает и бормочет себе под нос. Вид Пирры, улыбающейся ему, сидя на руке Грейнджер, и как они вместе с Уизли уходят из дома, вызывает раздражение, но это чувство сменяется на совершенно другое, когда Поттер обнимает его за талию. Все внутри него замирает, он не может пошевелиться, а внизу живота расцветает что-то теплое и легкое. Но когда он поворачивается, чтобы что-нибудь сказать брюнету, блеск в глазах Поттера и то как брюнет смотрит на его рот, заставляет мир остановить свое движение.
- Я… я хочу сказать, мы одни и с тех пор… Ну, я подумал, что тебе могло бы понравиться… - Поттер прикусывает губу, качает головой, и его рука соскальзывает с талии Драко. – То есть, я имею в виду, если ты не хочешь, то я…
Блондину потребовалось всего лишь мгновение, чтобы понять, о чем именно говорит гриффиндорец. Он видит как розовеют у того щеки и чувствует на своем бедре дрожащие пальцы. Он кивает и говорит:
- Да.
Они вдвоем сидят на диване. Поттер закрывает шторы и смотрит на него, играющая на губах брюнета небрежная улыбка сходит на нет. Он дотрагивается до подбородка Драко, и по спине того бегут мурашки, поскольку никто и никогда не касался его кожи так невесомо, словно призрак, но в тоже время это было так по-живому тепло.
Когда он подсыпал Поттеру наркотики, все было по-другому. Ни блеска в глазах, ни предварительных контактов. С колена рука перемещается выше и выше, пока Драко не качает головой. Большой палец дотрагивается до его рта. Губы касаются его уха, а страстный язычок исследует все повороты и впадинки в раковине. Раньше все делалось с определенной целью. Сейчас цели нет, есть только они.
Драко не знает, что думать об этом. Вместо этого он открывает рот навстречу, и язык гриффиндорца, словно танцуя, медленно проникает внутрь. Поттер валит Драко на диванные подушки, придавливает его своей тяжестью и удобнее устраивается сверху. Брюнет встает на колени рядом с ним, а своими руками, пальцами и ртом касается тела блондина, исследуя, наблюдая и узнавая.
Время застыло. Драко считает минуты, трепеща под Поттером; когда тот отстраняется, его глаза сияют, а губы блестят от слюны. Он считает часы, пока пальцы гриффиндорца осторожно пробираются ему под рубашку. Драко задыхается от прикосновений… Это слишком интимно, и он не может придумать ничего лучше, как втянуть в себя живот и пробормотать «Нет». Он не хочет, чтобы Поттер видел рубцы, не хочет, чтобы брюнет зашел так далеко, потому что уж тело Драко-то хочет, а он знает, что как только гриффиндорец увидит, почувствует и узнает, что у него там, все сразу же будет разрушено.
Они отстраняются друг от друга, как только слышат голоса снаружи. Драко приглаживает свои непослушные волосы, а вот Поттер вместо того, чтобы взволноваться, радостно отправляется впускать в дом Грейнджер и Уизли, нисколько не смущаясь измятой рубашки и порозовевших щек. Не глядя на них и не говоря ни слова, Драко относит спящую Пирру в кровать.
- Грязная магглокровка тебя заразила чем-нибудь? – шепчет он, проверяя нет ли на ней каких-либо признаков сумасшествия или маггловости.
Ее подгузник немного свободен, пижама слегка сбилась. Он хмурится и укладывает ее спать в корзину, которая с каждым днем становится ей все меньше и меньше.
Ему снится Поттер, целующий его до потери дыхания, и зеленые глаза, смотрящие прямо в душу. Он просыпается посреди ночи, дрожа, а его живот оказывается липким от спермы.

* * *

Иногда Поттер готовит ужин. Обычно это неравномерно поджаренный бекон и тост, изредка омлет или жареный цыпленок с горошком, слишком мягким на вкус Драко и именно поэтому тот старается приучить к нему Пирру. Она очень любит этот вид бобовых, но все же большая часть из них попадает на рубашку блондина, а не в животик девочки.
Изредка в выходные они гуляют в ближайшем парке. Драко толкает коляску, вцепившись в нее так, что костяшки пальцев белеют, и молчит, язык не шевелится от страха, что его может кто-нибудь увидеть, будь то волшебник или маггл. Он не хочет оказаться в Азкабане, даже несмотря на уверения Поттера, что в связи с грядущими выборами Министра Магического Мира, магам не до поисков слизеринца. Он не хочет, чтобы и магглы, увидев его с Поттером и ребенком, подумали «Чертовы гомики!», ведь брюнет идет слишком близко, наклоняется и либо шепчет что-нибудь, либо говорит таким низким голосом, что они уподобляется возлюбленным, оставшимся наедине. И дома он делает некоторые вещи, что и гомики, но Драко – не из них, ему лишь нравится, когда Поттер рядом.
Бывает, что они долго не ложатся спать и целуются. На диване, на кухне, на ступеньках лестницы. Он может пахнуть и детской рвотой, и тальком, и горошком, но гриффиндорец никогда ничего не говорит, не жалуется. На вкус Поттер напоминает смесь из чеснока, шоколада, Cheery-Os и изредка карри. А еще сюда добавляется чай и тыквенный сок. Драко прислоняется к стене, хватает Поттера за волосы, потому что именно в этот момент язык брюнета путешествует по его шее, челюсти, плечам. Блондину хочется растаять. Действия гриффиндорца заставляют колени Драко слабеть, и он крепко впивается пальцами в спину брюнета. Поттер делает его слабым, потому что блондин хочет этого и хочет гораздо большего.
Они спотыкаются о верхнюю ступеньку и врезаются в стену, ударяясь зубами и носами. Драко отступает назад и шипит «Осторожнее!». Поттер бормочет извинение, но все оказывается неважным, стоит только почувствовать, как рука гриффиндорца опускается на бедро блондина, а чужой язык, такой горячий, влажный и на вкус напоминающий сегодняшний ужин, проникает в его рот. Губы Поттера жесткие, язык гладкий, а сам он трется о бедро Драко.
Ему нравится ощущать прижатый к себе член гриффиндорца, потому что это означает, что Поттер достаточно возбужден и хочет его. Ему нравится чувствовать твердость сквозь брюки брюнета. Он становится смелее и, протиснув руку между их телами, сжимает член Поттера пальцами, и тот открывает рот и ловит воздух, положив голову ему на плечо.
Поттер уверенно тянет Драко в спальню. Его руки спокойно стаскивают брюки и расстегивают рубашку. Драко мимоходом наблюдает как одежда падает на пол, и не отрывает глаз от Поттера, который залезает на кровать и целует его неистово, собственнически и немного грубо. Трусы гриффиндорца топорщатся и он все быстрее трется о блондина, толкаясь и наклоняя свои бедра, как если бы это был секс, а не просто трение. Он уже видел Поттера раньше, но тогда все происходило в темноте, да и он закрыл глаза, пытаясь покончить с этим как можно быстрее.
Теперь же ему нравится ладонями касаться груди гриффиндорца. Ему нравятся соленые капельки пота, выступающие над верхней губой брюнета. Ему нравится ощущать тяжесть Поттера и видеть его порозовевшие щеки.
Но когда Поттер протискивает руку между ними, чтобы разобраться с пуговицами на мантии Драко, тот его отодвигает.
- Не надо! – шипит он. – Не делай этого!
Гриффиндорец возвращает на место свои очки и качает головой.
- Я думал, ты хочешь…
Секунду Драко молчит. А затем садится и бормочет:
- Просто не надо, Поттер.
Брюнет дотрагивается до его плеча, но тот не обращает внимания и говорит:
- Отвали.
Ребенок спит, и Драко кажется, что если бы не она, потемневшие глаза Поттера сулили бы ему одно из двух – либо проклятие, либо крик. Но вместо этого тот лишь фыркает, на его губах появляется презрительная усмешка, и брюнет произносит:
- Тогда уходи.
Драко лежит на спине, слушая стрекотание сверчков на лужайке под окном. Он касается своего члена под простынями, задумываясь над тем, что бы он ощутил, если бы вместо собственных предсказуемых движений до его члена дотрагивался Поттер. Но позади своих яичек он всегда ощущает кое-что еще и знает, что даже если бы Поттер хотел его, парня, он пожелал бы, чтобы этот парень был нормальным.

* * *

Эта игра повторяется раз за разом. Они целуются, касаются друг друга, Поттер тянет Драко в свою спальню, стараясь получить чувство интимности и комфорта, блондин паникует, брюнет сердится, и они не разговаривают, не обнимаются и вообще ничего не делают в течение трех дней. А потом все начинается по-новой. Конечно, они разговаривают, но только о Пирре. Драко садится и нервно придвигает к себе тарелку с едой, приготовленной Поттером. Он ненавидит спагетти, но у него слишком большое чувство собственного достоинства, чтобы сказать это Поттеру, когда тот не в настроении.
Теперь они ещё и спорят. Когда слизеринец отталкивает гриффиндорца, тот говорит «Какого черта ты это делаешь, если я могу чувствовать твою реакцию под одеждой?».
Драко сам знает, что тоже возбуждается, однако, предпочитает, чтобы никто кроме его собственной руки не касался его. Он разбивает вдребезги лампу или срывает ужасные часы Поттера со стены и швыряет их на пол и, топая, выходит из комнаты.
До тех пор, пока не проходят три дня.
Это продолжается в течение месяца, может, чуть больше. Вполне возможно, что это замечает девочка. Она теперь капризна, раздражительна, и Драко не знает, то ли из-за ссор, то ли из-за режущихся зубов.
В понедельник, вернувшийся с работы Поттер, сжато сообщает, что идет завтра отмечать свой день рожденья вместе с Грейнджер и Уизли. Он не смотрит блондину в глаза. Он раз за разом втыкает в рыбу нож, пока не превращает ее в пюре. Он достает из холодильника пиво и открывает вторую бутылку еще до того, как закончилась первая.
Драко лежит на влажной и неуютной кровати. Он оставил открытым окно в гостевой спальне на весь день, а с утра и до вечера, не переставая, шел дождь. И вот, лежа тут, он расплачивается, его живот сердито урчит, а вокруг его пупка образовываются холодные мурашки. Вчера вечером они снова поспорили. В этот раз кричал именно Поттер:
- Какого черта я должен беспокоиться о тебе? Ты как был трусом, так со школы и не изменился!
Драко настолько рассердился, что позади него вдребезги разлетелось окно, но все же слова Поттера до сих пор отдаются эхом в его мыслях.
Он не хочет быть трусом и боится, что гриффиндорец скоро вышвырнет его за шкирку из дома так же, как и из своей спальни. У него ничего нет, кроме этого дома. Он мечется и крутится, и стащенная у Поттера пижама липнет к его ногам. Утомленный и доведенный до отчаяния, он cмог сомкнуть глаза и уснуть лишь на рассвете.
Пока гриффиндорец на работе, Драко размышляет об этом. Он никогда не действовал импульсивно. Отец всегда говорил, что лучше сначала подумать, а потом уже сделать, и Драко с этим согласен, если только ты не Лонгоботтом и у тебя отсутствует то, чем можно думать. Он чувствует, что совершенно глупо думать об этом, но после того как брюнет в спешке возвращается домой, опускает на пол пакет с едой, переодевается и аппарирует, слизеринец направляется в душ.
Прохладная вода течет по разгоряченному телу. Он практически может видеть, как поднимается пар от его бледной не тронутой загаром, оттого, что почти не выходит из дома, кожи. Драко не покидает мысль «А если что-то пойдет не так, как надо», но член твердеет, и он начинает касаться себя, перебирая в ладони яички, проводя большим пальцем по головке, до того момента, пока не кончает, прислонившись к отделанной плиткой стене, и, задыхаясь, произносит имя, которое боится сказать громко.
Пирра крепко спит в гостевой спальне. Он на цыпочках подходит к ней, чтобы проверить ее, а затем также тихо уходит в комнату гриффиндорца. Даже в темноте видно, что в ней нет ничего лишнего. Кроме неоднократно разбитых и восстановленных лампы с часами, в ней только кровать Поттера, стоящая посередине, и висящий на стене календарь. На полу валяется одежда. Драко поднимает рубашку, нюхает ее, глубоко вдыхая запах. Она пахнет потом и карри, дешевым одеколоном и мылом, зубной пастой и чем-то еще, и все это, смешавшись вместе, дает мускусный сильный запах.
«Этого я хочу?» - думает он. У него нет ответа, но все же он снимает мантию, залезает под одеяло Поттера, скользя ногами по прохладным простыням. Лежа нагим в кровати, он получает совершенно другие ощущения, чем обычно. Он ощущает себя очень чувственным, рука опускается между ног, задерживается там на мгновение, прежде чем он убирает ее.
Он наблюдает за сменой цифр на часах. В 23:56 до него доносится звук осторожно открываемой входной двери. Затаив дыхание, Драко лежит, не двигаясь, словно бревно, прислушиваясь к тихим шагам Поттера, поднимающегося по лестнице. Но слышит лишь собственное сердце, которое так и норовит вырваться из его груди.
Открывается дверь, и в спальню попадает слабый свет из коридора. Какое-то мгновение гриффиндорец не двигается с места, загораживая свет, а затем спрашивает:
- Малфой?
Мысленно он уже подготовил небольшую речь. Я голый. Я готов. Это твой день рождения. А теперь сделай кое-что раньше, чем я передумаю. Но он чувствует такую слабость и в то же время вялость, смущение, беспокойство и невероятное волнение, ожидая, что Поттер начнет кричать или, наоборот, упадет на пол напившийся, словно лесник в Хогвартсе, что в состоянии произнести лишь «Я голый».
Брюнет молчит. Закрыв за собой дверь, он твердой походкой пересекает комнату. Его одежда пахнет пивом и чем-то жареным из паба, он раздевается и остается таким же нагим, как и Драко.
- Я… - он вздыхает. – Чего бы ты ни хотел, все будет хорошо.
- Сегодня твой день рождения, - хрипло произносит Драко.
Он прокашливается, чтобы вновь подать голос, но Поттер подносит палец к его губам и качает головой.
- Заткнись, Малфой, - говорит он.
Гриффиндорец приподнимает простыню достаточно высоко, чтобы залезть под нее, но недостаточно для того, чтобы увидеть под ней блондина. Драко спокоен, только задержал дыхание, и он начинает дышать только в тот момент, когда его язык встречается с языком Поттера, а затем он задыхается, ощущая вкус алкоголя, который пил гриффиндорец.
Поттер хочет его. Поттер хочет это. Он чувствует как член брюнета прижимается к его бедру, и сам начинает возбуждаться, ведь сознание Поттера не замутнено, Поттер контролирует свои действия, а смуглые руки опускаются на бедра блондина. Горячими вспотевшими ладонями гриффиндорец дотрагивается до него, а его колено находится между ног слизеринца. Ртом, губами и языком исследуется кожа на шее Драко. Блондин стонет и обнимает Поттера руками, потому что боится сорваться, боится, что может захотеть этого слишком сильно.
Простыни сбиваются под его спиной, он выгибается навстречу гриффиндорцу, и затем тот ложится на него. В комнате царит темнота, и Поттер не может видеть действия зелья, но Драко-то чувствует эту «метку», знает, что она все еще там, и поэтому волнуется, замечает ли ее брюнет. Он тяжело дышит и не видит ничего, кроме черноволосой головы, от которой, как и от одежды брюнета, пахнет табачным дымом. Он стонет, и обхватив Поттера ногами сжимает его так, будто это жизненно важно, не прекращая этого даже в тот момент, когда чувствует между ног чужие пальцы.
Драко зажмуривается, его сердце пропускает несколько ударов, и шипит, когда Поттер слегка дотрагивается носом до его болезненно твердого и разгоряченного члена. А стоит кончикам пальцев брюнета дотронуться до того теплого места позади его яичек, которого у него не должно быть, он замирает. Но испытываемые им шок и страх уступают место страсти, когда Поттер сначала вводит туда пальцы, а затем выводит так же медленно и уверенно, как в этот момент его язык исследует член блондина.
Горячий, гладкий, его тело вздрагивает, еще какое-то мгновение, прежде чем с его губ срывается «Поттер!», а черные волосы оказываются зажатыми в его кулаках.
Он очень осторожно и на неслушающихся коленях вылезает из-под простыней и садится между коленей гриффиндорца, упираясь в бедра того ладонями, но Поттер отодвигает его.
- Нет, нет… Я хочу… - он замолкает, но рук не убирает, кончиками пальцев собирая капельки пота на бледной груди. – Сегодня вечером я хочу лишь быть в тебе.
- Не в моей заднице, - шепчет Драко, ужасаясь от мысли, что брюнет может решить, что он – гомик.
- Хорошо, - бормочет тот, снова оказываясь на слизеринце.
Его горячее дыхание касается уха Драко, посылая по телу блондина мурашки. Он хочет, чтобы Поттер что-нибудь нашептывал ему, заставляя светлые волоски на шее подниматься и изгибать спину дугой, но Драко молчит, поскольку в этот момент гриффиндорец опускается на него, двигаясь и извиваясь вокруг блондина, сжатого в его объятьях, словно змея.
Он стал влажным внутри, готовый принять Поттера. Его бедра уже скользкие от его спермы, но главным образом – именно из-за внутренней влаги. Там все немеет и болит, и он на самом деле просит брюнета взять его и удовлетворить сладкую боль. Драко водит кончиками пальцев по гладкой спине любовника и в перерывах между поцелуями ощущает кончиком языка витающий в комнате запах секса и желания.
Поттер надавливает на него, и это происходит уже не по пьяни, как в первый раз. Гриффиндорец входит в него, и Драко знает, что Поттер там, он чувствует внутри себя пульсирующий член любовника. Брюнет тяжело дышит, на его лице выступили горячие и вязкие капельки пота, которые слизеринец собирает кончиками пальцев. Драко облизывает их, а потом сжимает себя. Поттер задыхается и падает на локти, продолжая двигаться внутри блондина.
Драко пылает огнем внутри, медленно и уверенно, не спеша остыть, только приятное чувство нарастает настолько, что он хочет освободиться, скоро, но не сейчас. Он стонет под Поттером, сжав его бедрами и откинув голову на подушки, но гриффиндорец сдается первым и, задыхаясь и содрогаясь, бьет горячей струей глубоко внутрь любовника.
Поттер лежит на его груди, и Драко запуская пальцы во влажные черные волосы, незаметно перебирает их.
И шепчет:
- С днем рождения, Поттер.