Мечта о мщении

Вечером миледи приказала ввести к ней д'Артаньяна, как только он придет. Но он не пришел.

Наутро Кэтти снова пришла к молодому человеку и рассказала все, что случилось накануне. д'Артаньян улыбнулся: ревнивый гнев миледи – этого-то он и добивался своим мщением.

Вечером миледи была еще более раздражена, чем накануне, и снова повторила приказание относительно гасконца, но, как и накануне, она прождала его напрасно.

На следующий день Кэтти явилась к д'Артаньяну, но уже не радостная и оживленная, как в предыдущие два дня, а, напротив, очень грустная. д'Артаньян спросил бедную девушку, что с ней. Вместо ответа она вынула из кармана письмо и протянула ему.

Это письмо было написано рукой миледи, но на этот раз оно было адресовано не графу де Варду, а самому д'Артаньяну.

Он распечатал его и прочитал:

«Любезный господин д'Артаньян, нехорошо забывать своих друзей, особенно когда впереди долгая разлука. Лорд Винтер и я напрасно прождали вас вчера и третьего дня. Неужели это повторится и сегодня?

Признательная вам

леди Кларик.»

– Все вполне понятно, – сказал д'Артаньян, – и я ожидал этого письма.

Мои шансы повышаются по мере того, как падают шансы графа де Варда.

– Так вы пойдете? – спросила Кэтти.

– Послушай, моя дорогая, – сказал гасконец, стараясь оправдать в собственных глазах намерение нарушить слово, данное им Атосу, – пойми, что было бы неблагоразумно не явиться на столь определенное приглашение.

Если я не приду, миледи не поймет, почему я прекратил свои посещения, и, пожалуй, догадается о чем-либо… А кто знает, до чего может дойти мщение женщины такого склада…

– О, боже мой! – вздохнула Кэтти. – Вы умеете представить все в таком свете, что всегда оказываетесь правы, но вы, наверное, опять начнете ухаживать за ней, и если на этот раз вы понравитесь ей под вашим настоящим именем, если ей понравится ваше настоящее лицо, то это будет гораздо хуже, чем в первый раз!

Чутье помогло бедной девушке частично угадать то, что должно было произойти дальше.

Д'Артаньян успокоил ее, насколько мог, и обещал, что не поддастся чарам миледи.

Он поручил Кэтти передать леди Кларик, что как нельзя более благодарен за ее благосклонность и предоставляет себя в ее распоряжение. Однако он не решился написать ей, боясь, что не сумеет так изменить свой почерк, чтобы проницательный взгляд миледи не узнал его.

Ровно в девять часов д'Артаньян был на Королевской площади. Должно быть, слуги, ожидавшие в передней, были предупреждены, ибо, как только д'Артаньян вошел в дом, один из них немедленно побежал доложить о нем миледи, хотя мушкетер даже не успел спросить, принимает ли она.

– Просите, – сказала миледи коротко, но таким пронзительным голосом, что д'Артаньян услыхал его еще в передней.

Лакей проводил его в гостиную.

– Меня ни для кого нет дома, – сказала миледи. – Слышите, ни для кого!

Лакеи вышел.

Д'Артаньян с любопытством взглянул на миледи; она была бледна, и глаза ее казались утомленными – то ли от слез, то ли от бессонных ночей. В комнате было не так светло, как обычно, но, несмотря на этот преднамеренный полумрак, молодой женщине не удалось скрыть следы лихорадочного возбуждения, снедавшего ее в последние два дня.

Д'Артаньян приблизился к ней с таким же любезным видом, как обычно.

Сделав над собой невероятное усилие, она приветливо улыбнулась ему, но эта улыбка плохо вязалась с ее искаженным от волнения лицом.

Д'Артаньян осведомился у миледи, как она себя чувствует.

– Плохо, – ответила она, – очень плохо.

– В таком случае, – сказал д'Артаньян, – я помешал. Вам, конечно, нужен отдых, и я сейчас же уйду.

– О нет! – сказала миледи. – Напротив, останьтесь, господин д'Артаньян, ваше милое общество развлечет меня.

«Ого! – подумал д'Артаньян. – Она никогда не была так любезна, надо быть начеку».

Миледи приняла самый дружеский тон, на какой была способна, и постаралась придать необычайное оживление разговору. Возбуждение, покинувшее ее на короткий миг, вновь вернулось к ней, и глаза ее снова заблестели, щеки покрылись краской, губы порозовели. Перед д'Артаньяном снова была Цирцея,[75]давно уже покорившая его своими чарами. Любовь, которую он считал угасшей, только уснула и теперь вновь пробудилась в его сердце. Миледи улыбалась, и д'Артаньян чувствовал, что он готов погубить свою душу ради этой улыбки.

На миг он почувствовал даже нечто вроде угрызений совести.

Миледи между тем сделалась разговорчивее. Она спросила у д'Артаньяна, есть ли у него любовница.

– Ах! – сказал д'Артаньян самым нежным тоном, на какой только был способен. – Можете ли вы быть настолько жестоки, чтобы предлагать мне подобные вопросы? Ведь с тех пор, как я увидел вас, я дышу только вами и вздыхаю о вас одной!

Миледи улыбнулась странной улыбкой.

– Так вы меня любите? – спросила она.

– Неужели мне надо говорить об этом, неужели вы не заметили этого сами?

– Положим, да, но ведь вы знаете, что чем больше в сердце гордости, тем труднее бывает покорить его.

– О, трудности не пугают меня! – сказал д'Артаньян. – Меня ужасает лишь то, что невозможно.

– Для настоящей любви нет ничего невозможного, – возразила миледи.

– Ничего, сударыня?

– Ничего, – повторила миледи.

«Черт возьми! – подумал д'Артаньян про себя. – Топ совершенно переменился. Уж не влюбилась ли, чего доброго, в меня эта взбалмошная женщина и не собирается ли она подарить мне – мне самому – другой сапфир, вроде того, какой она подарила мнимому де Варду?»

Д'Артаньян поспешно пододвинул свой стул к креслу миледи.

– Послушайте, – сказала она, – что бы вы сделали, чтобы доказать мне любовь, о которой вы говорите?

– Все, чего бы вы от меня ни потребовали. Приказывайте – я готов!

– На все?

– На все! – вскричал д'Артаньян, знавший наперед, что, давая подобное обязательство, он рискует немногим.

– Хорошо! В таком случае – поговорим, – сказала миледи, в свою очередь придвигая свое кресло к стулу д'Артаньяна.

– Я вас слушаю, сударыня, – ответил он.

С минуту миледи молчала, задумавшись и как бы колеблясь, затем, видимо, решилась.

– У меня есть враг, – сказала она.

– У вас, сударыня? – вскричал д'Артаньян, притворяясь удивленным. – Боже мой, возможно ли это? Вы так прекрасны и так добры!

– Смертельный враг.

– В самом деле?

– Враг, который оскорбил меня так жестоко, что теперь между ним и мной война насмерть. Могу я рассчитывать на вас как на помощника?

Д'Артаньян сразу понял, чего хочет от него это мстительное создание.

– Можете, сударыня! – произнес он напыщенно. – Моя шпага и жизнь принадлежат вам вместе с моей любовью!

– В таком случае, – сказала миледи, – если вы так же отважны, как влюблены…

Она замолчала.

– Что же тогда? – спросил д'Артаньян.

– Тогда… – продолжала миледи после минутной паузы, – тогда вы можете с нынешнего же для перестать бояться невозможного.

– Нет, я не вынесу такого счастья! – вскричал д'Артаньян, бросаясь на колени перед миледи и осыпая поцелуями ее руки, которых она не отнимала.

«Отомсти за меня этому презренному де Варду, – стиснув зубы, думала миледи, – а потом я сумею избавиться от тебя, самонадеянный глупец, слепое орудие моей мести!»

«Приди добровольно в мои объятия, лицемерная и опасная женщина! – думал д'Артаньян. – Приди ко мне! И тогда я посмеюсь над тобой за твое прежнее издевательство вместе с тем человеком, которого ты хочешь убить моей рукой».

Д'Артаньян поднял голову.

– Я готов, – сказал он.

– Так, значит, вы поняли меня, милый д'Артаньян? – спросила миледи.

– Я угадал бы ваше желание по одному вашему взгляду.

– Итак, вы согласны обнажить для меня вашу шпагу – шпагу, которая уже приобрела такую известность?

– В любую минуту.

– Но как же я отплачу вам за такую услугу? – сказала миледи. – Я знаю влюбленных: это люди, которые ничего не делают даром.

– Вы знаете, о какой награде я мечтаю, – ответил д'Артаньян, – единственной награде, достойной вас и меня!

И он нежно привлек ее к себе.

Она почти не сопротивлялась.

– Корыстолюбец! – сказала она с улыбкой.

– Ах! – вскричал д'Артаньян, и в самом деле охваченный страстью, которую эта женщина имела дар зажигать в его сердце. – Мое счастье мне кажется невероятным, я все время боюсь, что оно может улететь от меня, как сон, вот почему я спешу превратить его в действительность!

– Так заслужите же это невероятное счастье.

– Я в вашем распоряжении, – сказал д'Артаньян.

– Это правда? – произнесла миледи, отгоняя последнюю тень сомнения.

– Назовите мне того негодяя, который осмелился вызвать слезы на этих прекрасных глазах.

– Кто вам сказал, что я плакала?

– Мне показалось…

– Такие женщины, как я, не плачут, – сказала миледи.

– Тем лучше! Итак, скажите же мне, как его имя.

– Но подумайте, ведь в его имени заключается вся моя тайна.

– Однако должен же я знать это имя.

– Да, должны. Вот видите, как я вам доверяю!

– Я счастлив. Его имя?

– Вы знаете этого человека.

– Знаю?

– Да.

– Надеюсь, это не кто-либо из моих друзей? – спросил д'Артаньян, разыгрывая нерешительность, чтобы заставить миледи поверить в то, что он ничего не знает.

– Так, значит, будь это кто-либо из ваших друзей, вы бы поколебались? – вскричала миледи, и угрожающий огонек блеснул в ее глазах.

– Нет, хотя бы это был мой родной брат! – ответил д'Артаньян как бы в порыве восторга.

Наш гасконец ничем не рисковал, он действовал наверняка.

– Мне нравится ваша преданность, – сказала миледи.

– Увы! Неужели это все, что вам нравится во мне? – спросил д'Артаньян.

– Нет, я люблю и вас, вас! – сказала она, взяв его руку.

И д'Артаньян ощутил жгучее пожатие, от которого он весь затрепетал, словно и ему передалось волнение миледи.

– Вы любите меня! – вскричал он. – О, мне кажется, я схожу с ума!

И он заключил ее в объятия. Она не сделала попытки уклониться от его поцелуя, но и не ответила на него.

Губы ее были холодны: д'Артаньяну показалось, что он поцеловал статую.

И все же он был упоен радостью, воспламенен любовью; он почти поверил в нежные чувства миледи, он почти поверил в преступление де Варда. Если бы де Вард оказался сейчас здесь, возле него, он мог бы его убить.

Миледи воспользовалась этой минутой.

– Его имя… – начала она.

– Де Вард, я знаю! – вскричал д'Артаньян.

– Как вы узнали об этом? – спросила миледи, схватив его за руки и пытаясь проникнуть взглядом в самую глубь его души.

Д'Артаньян понял, что увлекся и совершил ошибку.

– Говорите, говорите! Да говорите же! – повторяла миледи. – Как вы узнали об этом?

– Как я узнал? – переспросил д'Артаньян.

– Да, как?

– Вчера я встретился в одном доме с де Вардом, и он показал мне кольцо, которое, по его словам, было подарено ему вами.

– Подлец! – вскричала миледи.

Это слово, по вполне понятным причинам, отдалось в самом сердце д'Артаньяна.

– Итак? – вопросительно произнесла миледи.

– Итак, я отомщу за вас этому подлецу! – ответил д'Артаньян с самым воинственным видом.

– Благодарю, мой храбрый друг! – сказала миледи. – Когда же я буду отомщена?

– Завтра, сию минуту, когда хотите!

Миледи чуть было не крикнула: «Сию минуту!» – но решила, что проявить подобную поспешность было бы не особенно любезно по отношению к д'Артаньяну.

И тому же ей надо было еще принять тысячу предосторожностей и дать своему защитнику тысячу наставлений относительно того, каким образом избежать объяснений с графом в присутствии секундантов. д'Артаньян рассеял ее сомнения одной фразой.

– Завтра вы будете отомщены, – сказал он, – или я умру!

– Нет! – ответила она. – Вы отомстите за меня, но не умрете. Это трус.

– С женщинами – возможно, но не с мужчинами. Кто-кто, а я кое-что знаю о нем.

– Однако, если не ошибаюсь, в вашей стычке с ним вам не пришлось жаловаться на судьбу.

– Судьба – куртизанка; сегодня она благосклонна, а завтра может повернуться ко мне спиной.

– Другими словами, вы уже колеблетесь.

– Нет, боже сохрани, я не колеблюсь, но справедливо ли будет послать меня на возможную смерть, подарив мне только надежду и ничего больше?

Миледи ответила взглядом, говорившим: «Ах, дело только в этом! Будьте же смелее!»

И она пояснила свой взгляд, с нежностью проговорив:

– Вы правы.

– О, вы ангел! – вскричал д'Артаньян.

– Итак, мы обо всем договорились? – спросила она.

– Кроме того, о чем я прошу вас, моя дорогая.

– Но если я говорю, что вы можете быть уверены в моей любви?

– У меня нет завтрашнего дня, и я не могу ждать.

– Тише! Я слышу шаги брата. Он не должен застать вас здесь.

Она позвонила. Появилась Кэтти.

– Выйдите через эту дверь, – сказала миледи, отворив маленькую потайную дверь, – и возвращайтесь в одиннадцать часов. Мы закончим этот разговор. Кэтти проведет вас ко мне.

При этих словах бедная девушка едва не лишилась чувств.

– Ну, сударыня! Что же вы застыли на месте, словно статуя? Вы слышали? Сегодня в одиннадцать часов вы проведете ко мне господина д'Артаньяна.

«Очевидно, все ее свидания назначаются на одиннадцать часов, – подумал д'Артаньян. – Это вошло у нее в привычку».

Миледи протянула ему руку, которую он нежно поцеловал.

«Однако… – думал он, уходя и едва отвечая на упреки Кэтти, – однако как бы мне не остаться в дураках! Нет сомнения, что эта женщина способна на любое преступление. Будем же осторожны».