Твардовский Александр Трифонович, (1910-1971), русский советский поэт

Родился в деревне Загорье (Смоленская губерния) в семье крестьянина-кузнеца. Учился в сельской школе, затем в Смоленском педагогическом институте, но с третьего курса ушёл и в 1939 окончил Московский институт философии, литературы и истории.

Писать стихи начал рано: в 14 лет отважился послать их в смоленскую газету «Рабочий путь», где тогда работал М. Исаковский, который помог юному поэту напечататься.

В 1936 была издана первая его крупная поэма «Страна Муравия». Она получила широкую известность.

В 1939 был призван в Красную Армию, участвовал в завоевании Западной Белоруссии. С началом войны с Финляндией уже в офицерском звании находился на фронте в качестве военного корреспондента. В годы Великой Отечественной войны работал во фронтовых газетах.

Очень широкую известность получила поэма Твардовского «Василий Теркин» (1941-1945). Это произведение стало главным в творчестве поэта. В 1946 закончил начатую ещё в войну поэму «Дом у дороги». В 1950-1960 была написана поэма «За далью – даль». Наряду со стихами Твардовский писал прозу: в 1947 опубликовал книгу о минувшей войне «Родина и чужбина».

В 1950 -1954, 1958 -1970 был главным редактором журнала «Новый мир», мужественно отстаивал право на публикацию каждого талантливого произведения, попадавшего в редакцию.

Вскоре после снятия с поста и практически полной смены редакции журнала умер от рака легких.

Анализ поэмы Твардовского «Дом у дороги» Уже в начальные месяцы “годины горькой” появились у Твардовского части поэмы “Дом у дороги”, которую он завершил и опубликовал только после войны - в 1946 г. Стихотворный эпос приобрел в этой поэме иные признаки, чем в “Василии Теркине”. С одной стороны, автор более обстоятелен в освещении общечеловеческих и национальных черт и исторических реалий 1940-х годов, с другой - в его подходе к теме обнаруживаются элементы символистской поэтики, творческая манера Твардовского в “Доме у дороги” обогащается освоением традиций античного эпоса, некрасовской и блоковской поэзии. Образ дома у дороги Твардовский пронес через войну как символ России, ее постоянной приближенности к процессам мировой истории. Летописец народной трагедии вслед за предшественниками не может петь о строительстве нового дома, пока русская муза требует воплощения того, что выношено душой в огне войны. “Та боль не отмщена и не прошла с победой”. В каждой строфе, посвященной довоенному дому, содержатся приметы изначально “райского” пребывания на земле. Сад, палисадник, грядки, чистота, уют, радость общения с близкими составляют это утерянное счастье. Повышенная, хотя и сдерживаемая эмоциональность пронизывает все произведение, наполняя его лирической взволнованностью, импрессионистской проникновенностью. Помытый пол блестит в домуОпрятностью такою,Что просто радость по немуСтупить босой ногою. И хорошо за стол свой сестьВ кругу родном и тесном,И отдыхая, хлеб свой есть,И день хвалить чудесный. Звук косьбы (”Коси, коса, | Пока роса…”) выступает как некий сквозной мотив, символ мирного благоденствия. Когда рубеж войны перечеркнул мир, даже коса в руках Анны зазвучала иначе: “Не та коса, не та роса, | Не та трава, казалось”. Автор назвал свое произведение “плачем о родине”, “песнью ее судьбы суровой”. Формулировка напоминает нам название драматической поэмы А. Блока - “Песня Судьбы”. Образ блоковской России соединяет глобальную метаисторическую сущность и интимный мир личностного переживания, надреальное и непосредственно чувствуемое. Значимость поэмы и ее “интимность” Твардовский подчеркнул в предисловии. Обратившись к читателю, он косвенно опять напомнил о параллели Русь - жена: И как вернуться ты не могС войны к жене-солдатке,Так я не могВесь этот срокВернуться к той тетрадке. На Россию надвигается в поэме некто он - фантастически страшная сила, еще более ужасающая, нежели “недвижный кто-то, черный кто-то” или дракон, который, “разинув пасть, томится жаждой”. Он вмешивается в самые основы жизни, превращая мир в абсурдную свалку разъятых частей:Ломал и путал фронт и тылОт моря и до моря,Кровавым заревом светил,В ночи смыкая зори. Как на картинах сюрреалистов, на передний план вдруг выступает группа случайно объединенных и уравненных друг с другом элементов разорванного бытия: И столько вывалило вдругГуртов, возов, трехтонок,Коней, подвод, детей, старух,Узлов, тряпья, котомок… Поток видений и голосов уже не поддается логической регламентации, во всем только предвестье всеобщей катастрофы: “Смешалось все, одной беды - | Войны знаменьем было…” Очень многие сцены, картины, эпизоды, ситуации, детали, проходные и сквозные образы имеют второй (а иногда и третий) план. Как хочет русская женщина всех пожалеть и всех спасти и как страшится, что не убережет даже и собственных детей. Ряд эпитетов в перечислении головок ребят, страдающих от жажды под палящим зноем, говорит о том, как долго Анна смотрит на них, тоскуя. Выводит из рефлексии напоминание о мере сочувствия и мере ответственности:Нет, ты смотреть не выходиРебят на водопое.Скорей своих прижми к груди,Пока они с тобою. Как бы споря с новейшими педагогическими установками и теориями, Твардовский возвращает читателя к мудрости, выверенной вековым опытом. Есть ли для детей место лучше, чем родительский дом? Авторское мнение о благе и благополучии на этот счет однозначно: Пока с тобой,В семье родной,Они, пускай не в холе,В любой нужде,В своем гнезде -Еще на зависть доля. Твардовский-художник показывает, как много сваливается на женские плечи, как часто ждут женщину трудности, перед которыми она слаба и беззащитна, но обязана выстоять: Велел детей и дом беречь, -Жена за все в ответе. Монолог русской жены явно выпадает из правил сталинского отношения к пленникам: “Ты не стыдись меня, | Что вниз сползли обмотки, | Что, может, без ремня, | И, может, без пилотки. | И я не попрекну | Тебя, что под конвоем | Идешь. И за войну, | Живой, не стал героем”. Во время трогательной встречи с мужем в купе Анна искренне переживает: “Не на нее ли он сердит | За этот стыд и муку?” Женские милые промахи порой служат поводом для глубочайшего обобщения, скрывают полемический подтекст. 1946 год. Сталинский режим чрезвычайно строг к тем, кто попал под оккупацию. Горечь и оттенок трагической иронии звучит в авторском голосе: а не хозяин ли виноват в этой беде, да своей вины не видит? За словом “хозяин” почти неприметная аллюзия: Ну что ж, солдат, взыщи с нее,С жены своей, солдатки,За то, что, может быть, жильеРодное не в порядке. За все с того, кто виноват,По всем статьям уставаВзыщи со строгостью, солдат,Твое, хозяин, право. В поэме описывается рождение ребенка в плену. Эта глава приводит читателя к размышлениям о горьких курьезах русской истории, силе жизни и ее хрупкости, уязвимости, об устойчивой власти естества и противоестественных сдвигах в психике человека XX в. Голос ребенка, на которого будут смотреть только как на лишний рот, смущает своим недетским упреком (за ним звучит голос самого автора): Быть может, счастьем был бы яТвоим, твой горький, лишний,Ведь все большие сыновьяИз маленьких повышли.

Шукшин Василий Макарович
(25.7.1929 - 2.10.1974)

Шукшин Василий Макарович (25.7.1929, с. Сростки Бийского района Алтайского края, - 2.10.1974, станица Клетская Волгоградской обл., похоронен в Москве), русский советский писатель, кинорежиссёр, актёр, заслуженный деятель искусств РСФСР (1969). Член КПСС с 1955.
Родился в крестьянской семье. Окончил режиссёрский факультет ВГИКа (1960). Начал печататься в 1959.
В 1963 опубликовал сборник рассказов "Сельские жители".
В 1964 по сценарию Ш. поставлен фильм "Живёт такой парень".
В образе главного героя, типичного для раннего творчества Ш., писателя привлекали непосредственность чувств, неприятие формализма в человеческих отношениях, полнота жизненных сил. С течением времени взгляд Ш. на своих героев усложняется; определённее звучит отношение автора к "озорникам", усиливается полемика с "людьми-фантомами", с умело приспособившимися к жизни демагогами и бюрократами (сборник "Там, вдали", 1968; фильм "Печки-лавочки", 1973).
Интерес Ш. к крупным народным характерам по-разному отразился в историко-революционном романе "Любавины" (1965; фильм "Конец Любавиных", 1972), в киноромане о Степане Разине "Я пришёл дать вам волю" (1971), в циклах рассказов (сборник "Характеры", 1973; фильмы "Ваш сын и брат", 1966, "Странные люди", 1971).
Тема противостояния души человека бездуховности мещанского сознания достигает большой силы художественного воплощения в киноповести "Калина красная" (1973) и одноименном фильме, поставлен Ш. по собственному сценарию и с его участием в качестве главного героя.
Как актёр снимался также в фильмах: "Два Фёдора", "Прошу слова", "Они сражались за Родину" и др.
Режиссёрскую манеру Ш. отличают реалистическая фактурность, бытовая детализация, психологическая глубина в сочетании с поэтическим восприятием родной природы и людей, живущих в единстве с ней.
Особенность творчества Ш. - стремление увидеть мир в многообразии национальных и социально-психологических типов, внимание к культурной и нравственной дифференциации современного общества, отражающей сложность происходящих жизненных процессов. Государственная премия СССР за исполнение роли Черных в фильме режиссера С. Герасимова "У озера" (1971). Ленинская премия (1976, посмертно). Награжден орденом Трудового Красного Знамени.