Я убежден как раз в обратном. Только большое количество людей, с которыми государству приходилось идти на компромисс, и позволяло ему существовать

Тоталитарное государство, где все граждане полностью подчинены лидеру, в результате состоит из накормленных, обутых, одетых, хорошо функционирующих трупов, знающих только как умирать, а не как жить. Но такое государство и его граждане должны быстро исчезнуть.

Конечная цель тоталитарной системы - деперсонализация, причем политика уничтожения логически следует из этой цели. Подобная политика - наиболее отталкивающее и наиболее характерное выражение сути системы. По документам, найденным после войны, можно проследить процесс дегуманизации, крайней точкой которого стали лагеря смерти. В настоящее время эти факты общеизвестны, я хотел бы прокомментировать только некоторые моменты.

Отдельные расовые и евгенические представления гитлеровских идеологов начали проявляться в лагерях уже в 1937 году. В то время стерилизации подверглись не более дюжины заключенных, в основном сексуальные извращенцы и гомосексуалисты. Впоследствии стерилизация, призванная улучшить расу, постепенно заменялась уничтожением тех, у кого подозревали наличие нежелательных генов.

Первый опыт не вызвал возмущения ни внутри Германии, ни вне ее. Это прибавило смелости, нацисты стали действовать более открыто. Чем более усиливался режим, тем меньше он сталкивался со свободным общественным мнением. И, в конце концов, государство перешло к прямой реализации своих принципов путем неограниченной антигуманной практики.

Наиболее явно эти принципы претворялись в жизнь в концентрационных лагерях. С каждым годом становилось все понятнее, как осуществляется задача "стирания" индивидуальности. Тирании прошлого, обрекая человека на страдания, предполагали, что страдания как-то воздействуют на него как на личность. В нацистских концентрационных лагерях даже мучения и смерть более не имели прямой связи с жизнью определенного человека или конкретным событием.

Например, однажды заключенный, которому полагалась порка, был освобожден до ее исполнения. Новенькому заключенному присвоили его номер, а затем он получил и порку, поскольку вся акция числилась за номером.

Экзекутор совершенно не интересовался, за что и кому полагается наказание. Пороли просто "заключенного". Конечно, такое наказание имело определенную цель: увеличить число наказанных, унизить и напугать заключенных, дать гестапо еще раз почувствовать свою власть. Для таких целей подходил любой заключенный, поэтому даже самые сильные страдания заключенного вовсе не должны были быть связаны с ним как таковым.