П. Я. Гальперин лекции по психологии. После этого договора аккуратно свертывает его тень и кладет себе в пиджак

после этого договора аккуратно свертывает его тень и кладет себе в пиджак. И вот дальше начинаются его приключения, когда он, миллионер, богатый человек, но как только окружающие замечают, что у него нет тени, от него все стараются быть подальше. Тугг, мол, дело явно нечистое. Видимо, тень имеет чрезвычайное значение. Таких обычаев очень много, и они живучи. Это всё проявления первобытного мышления.

Как я уже упоминал, толковались они в двух школах — английской (антропологической) и французской (социологической) — глубоко различно.

Основателем английской антропологической школы был Эдвард Тэйлор (вы, наверное, видели его книжку «Первобытный анимизм», она несколько раз издавалась у нас до революции и даже после революции, потому что она очень богата материалами о первобытных верованиях, которые обычно использовались у нас в антирелигиозной пропаганде).

Эдвард Тэйлор считал, что поскольку дикари мало знают, то когда они пытаются объяснить себе окружающий мир и разные события, они довольствуются аналогией с самими собой. Себя же дикарь понимал как существо двойственное. Почему? Потому что у него есть тело, которое, скажем, может спать, и есть душа, которая в это время может выходить из тела, совершать прогулки, посещать умерших родственников и т. д., т. е. делать что-то такое, что уже не связано с этим спящим телом. Вот и считалось, что каждый человек состоит из двух частей: тела и души. И душа есть активное начало. Когда она выходит, тело спит. Если она отлетает совсем — тело умирает. И вот все вещи окружающего мира тоже наделяются своей душой, своим активным началом. Вот это и есть теория всеобщего одухотворения, первобытного панпсихизма.

Из верования в особое начало души в разных условиях возникают затем причудливые верования в значение имени, значение тени и т. д.

Во французской социологической школе такое объяснение считали наивным. Говорили, что Тэйлор изображает первобытного человека, так называемого первобытного человека (он же совсем не первобытный) как современного человека, только лишенного знаний. Он представляет себе, что первобытный человек — это тоже философ, который сидит и размышляет о причинах вещей, и так как

Ш

пи

он мало знает о мире, а знает только себя, то начинает толковать все окружающее по аналогии с собой. Это наивное толкование. Французские представители выступили с критикой такой наивной точки зрения. Они говорили, что, во-первых, люди примитивных обществ меньше всего задумываются об истолкованиях, они не размышляют о возможных причинах, а непосредственно переживают эти особые магические причины согласно верованиям своего общества. А верования эти установлены в обществе, каждым членом этого общества они усваиваются с рождения, принимаются без критики, потом не обсуждаются, а только непосредственно переживаются.

Французская школа подчеркивала, что это не рационалистические объяснения философского порядка на недостаточном основании, а вещи совершенно другого рода. И в доказательство они указывали на то, что вовсе не так уж наивны первобытные народы в отношении, скажем, сновидений. Они различают, например, сны вещие и сны невещие, сны, которые что-то значат, и сны, которые ничего не значат. И даже значащие сны они тоже переводят по их значению. Многие обычаи имеют вовсе не тот смысл, как описывали английские исследователи. Например, известен обычай класть умершим монеты, деньги. Еще недавно в России умершим клали монеты на глаза: закрывали глаза, и на них клали пятаки. И это часто толковали таким образом, что, мол, умершему дают какую-то сумму денег для того, чтобы он мог обойтись на первое время в загробном мире, т. е. взял деньги с собой на тот свет. Думали, что такого же рода соображения руководят примитивными народами, когда они кладут драгоценные вещи в гроб умершему или в его могилу. А потом оказалось, что значение этого обычая вовсе не такое, что тут имеет значение не столько ценность того, что кладут, сколько особые свойства этих вещей. Это вещи, не поддающиеся уничтожению, сопротивляющиеся разложению. Тайный смысл этого обряда заключался в том, чтобы такие вещи свою устойчивость к разрушению передали телу умершего. И вовсе не так наивно обстояло дело, когда клали умершему в могилу деньги. Это имело значение передачи свойств нефрита, скажем, или меди, которые хорошо сопротивляются разрушению, самому телу. Точно так же и многие вещи, которыми пользовался умерший, клали в могилу не для того, чтобы он пользовался ими в загробном мире, а чтобы то, с чем он соприкасался, не осталось среди живых, потому что на вещах,