Индивидуальная работа со сновидениями

Индивидуальное консультирование, как правило, концен­трируется на проблемах личностного роста, межличностных отношении к одной из главных его целей является активиза­ция ресурсов для гармонизации личности, поскольку истока­ми данных проблем является невротизация личности и, как следствие, высокий уровень тревожности.

Следует отметить, что любой индивид с рождения нахо­дится под влиянием родительской семьи. Но это не един­ственное социокультурное образование, под чье давление попадает человек, появившийся в этом мире. На него влия­ют также: родовой" миф, социальный статус семьи, вероис­поведание, национальный и культурный факторы.

Таким образом, одной из глубинных личностных проблем является проблема осознания «Кто Я такой?» и «Что Я хочу на самом деле?», которые в своих истоках можно обозначить как проявление подлинного «Я».

Для достижения положительных результатов можно при­менять различные техники, в зависимости от предпочтений консультанта, специфики личности клиента и его проблемы. Одним их эффективных методов, который будет рассмотрен подробнее, является анализ сновидений. В данном параграфе будет дан подробный анализ сновидческой культуре, а также предложены две авторские методики работы со сновидения­ми в рамках индивидуального консультирования.

В течение всей истории развития цивилизации многие проблемы субъектов, к которым возможно отнести и состоя­ние повышенной тревожности, решались многообразно, ис­ходя из конкретного социокультурного контекста. Одним из методов, пережившим все исторические метаморфозы, яв­ляется анализ сновидений: в Древней Греции¹¹⁴ существова­ли специальные храмы, в которых желающие могли получить ответы на свеж вопросы посредством сновидений; «вещие сны» использовались в шаманской практике¹¹⁵, в магии, народ ной медицине; в настоящее время они активно применяются в психологии и психотерапии.

¹¹³ Коаесниковв Г.И. Лепестки хризантемы е хрустальной вазе. — Ново­сибирск, 2001.

¹¹⁴ Лосев А.Ф. Типы античного мышления // Философия. Мифология. Культура. — М., 1991. С. 453-474.

¹¹⁵ Тайлор Э.Б. Первобытная культура / Пер. с англ. — М., 1989

Имея, таким образом, культурологическое значение, сновидческая реальность подвергалась препарированию на про­тяжении всей истории человеческого общества, став объек­том тщательного исследования литераторов, психологов, философов.

Современные исследователи уделяют больше внимания цели сновидений, чем их причине, оставляя сновидцу спо­собность избегать скрытого, самообмана и стремления к само­оправданию. Большинство школ, работающих со сновиде­ниями, считают, что сновидения представляют собой один из способов самовыражения личности.

Существует общее мнение, что содержание сновидений имеет три источника: биологический, психологический и куль­турный. Работа со сновидениями для правильного постиже­ния как психики сновидца, так и мира, окружающего его, должна включать в себя все эти источники. Ульман резюми­ровал принципы своей работы со сновидениями, которыми он руководствуется уже многие годы, а мы считаем весьма значимыми, по крайней мере в рамках данного исследова­ния, следующим образом:

• во-первых: сновидения являются сообщениями, прихо­дящими из внутреннего мира, они могут раскрывать определенные истины о жизни сновидца. Эти истины можно сделать доступными после пробуждения сно­видца;

• во-вторых, если мы вспоминаем сновидение, то в из­вестном смысле мы готовы встретиться с содержащей­ся в нем информацией;

• в-третьих, если позволить этой конфронтации про­исходить надлежащим образом, результат будет цели­тельным и способствующим движению к целостности;

• в-четвертых, несмотря на то, что сновидения содер­жат сообщения частного характера, их совместное рас­смотрение в щадящей, поддерживающей обстановке может создать прекрасные возможности для терапии и излечения;

• в-пятых, сновидения можно сделать доступными.

Любой человек, у которого есть достаточно мотивации и интереса, может обучаться, совершенствоваться и разделять с другими людьми искусство работы со сновидениями.

Мы думаем, что в данном контексте весьма уместным бу­дет вспомнить мысль, высказанную еще в 1975 году Дональ­дом Маккиннон¹¹⁶ о том, что понятие «творчество» является просто общепринятым ярлыком для обозначения ряда про­цессов (мотивационных, эмоциональных, познавательных), создающих нечто совершенно новое. Это тем более интерес­но, что данный комплекс, состоящий из восприятия, мыш­ления, планирования, памяти, воображения, оценки, при­нятия решений, тождественен комплексу, необходимому для создания сновидений, и присутствует у каждого субъекта. Одним из важных моментов в творческом подходе к пробле­мам, как и при создании сновидческой реальности, являет­ся момент распознавания паттернов (устойчивых конфигу­раций объектов или событий в пространстве или во време­ни). В процессе распознавания паттернов у человека имеет­ся ряд предположений о правильном ответе. Он отвергает те ответы, которые не согласуются с предположениями, и дает ответ тогда, когда появляются подтверждения его предполо­жения. И здесь мы уже можем говорить о существовании не­кого внутреннего, неосознанного знания. Знания, находя­щегося вне сознания и проявляющегося тогда, когда в реаль­ности появляются феномены, его подтверждающие. Яркой иллюстрацией этого явления может служить библейский сю­жет об Иосифе и царском сне о семи колосьях.

Одним из способов работы со сновидениями является оп­ределение, через анализ зрительных образов, сновидческих паттернов. Сравнение их с подобными паттернами дневной жизни дает представление о проблеме, существующей в ре альной жизни, которая требует решения, взывая к индивиду через сновидения. Возможно использование паттернов сно­видений для предвидения грядущего развития событий. Эти знания, как правило, доступны, но не распознаются рацио­нальным умом. Но в сновидениях все обстоит по-другому. Иначе: то, что показывают сновидения, является, по своей сути, тенью той мудрости, которая существует в человеке и на уровне осознаваемой реальности бытия проявляет себя в представлениях о долге, судьбе и ответственности.

Тема судьбы и взаимоотношений человека достаточно де­тально проработана в древнегреческой философской мысли¹¹⁷

Мы можем сказать, что одна из ее ценностей состоит именно в становлении и утверждении категории закона, необходи­мости и случайности. Именно эти идеи в наибольшей степе­ни были подготовлены древнегреческой мифологией, в рам­ках которой, задолго до возникновения науки и

¹¹⁶ MacKinnon D.W. In search of human effectiveness: Identifying and developing creativity. — Buffalo, N. Y., 1978.

¹¹⁷ Горан В.П. Древнегреческая мифологема сдобы. — Новосибирец, 1990.

философии, существовали развитые представления о Судьбе (миф об Эди­пе). Роль древнегреческой мифологемы судьбы, как пред­восхищения идеи закона, прежде всего состоит в том, что в ней представлена такая существенная черта закона как не­обходимость. Ахейское (или микенское) слово «айса» в «Или­ада» и «Одиссее» означает «судьба». Греческое слово «мойра» в значении «часть», «доля» в гомеровском эпосе, в его пос­леднем значении, является главным термином для обозначе­ния судьбы. Также у Гомера встречаются выражения: «на­значенный день», «предопределенный день», «судьбин день», непосредственно выражающие идею представления, которая составляет центральный пункт в размышлениях о судьбе, а именно, день, в отличие от остальных, который изменить нельзя.

В работе Даниила Андреева «Роза Мира» дано представле­ние о Пути, как постоянно возникающих диадах¹¹⁸, после вы­бора одной из которых дальнейший путь предопределен до последующей диады. То же мы находим и у Борхеса в новел­ле «Сад расходящихся тропок»: та же идея о диадах, но про грессирующая в том смысле, что проблемы выбора, как та­кового, не существует, так как выбираются сразу все вариан­ты. Уже в греческой философской системе темы предопреде­ленности (миф об Ахиллесе) и выбора (миф о Дедале) — одни из основных тем.

Существовало в древнегреческой философии и такое По­нятие как «Кера», которая, по представлениям древнегре­ческих философов и мистиков, давалась человеку в момент его рождения и сопровождала его всю жизнь (Ангел-храни­тель, Демон-искуситель, Кера-Карма). Но каждая Кера от­вечала за реализацию только одного жизненного пути (здесь «путь» надо понимать как «ведущий к определенному концу», то есть имеющий определенное завершение (свершение). У Ахилла, например, две Керы и, следовательно, два воз­можных жизненных пути. Как писал Платон в своем труде «Государство»: «Добродетель не есть достояние кого-либо од­ного: почитая или не почитая ее, каждый приобщится к ней больше или меньше. Это вина избирающего: бог — невино­вен». И через столетия в унисон звучат слова: «...отдает каж­дому человеку во владение его бытие и возлагает на него пол­ную ответственность за существование». Мы не ошибемся, если скажем, что оба эти автора, несмотря на разделяющие их временные пространства, сходятся во мнении, полагая, что свободой выбора душа обладает только перед выбором об­разчика своей будущей жизни, а затем этот выбор обуслав­ливает фатальность существования человеческой судьби со­звучно идеи Д. Андреева в «Розе Мира».

В греческой народной вере герой был духом умершего, который еще при жизни обладал силами, далеко превосходя­щими силы любого обыкновенного смертного¹¹⁹. Таким об­разом, смерть как бы еще больше увеличивала силы героя, еще при жизни возвышавшегося над другими людьми. Ге­рой приобретал свою силу в смерти («вырваться из круга пе­рерождений» — эта тема является одной из основополагаю­щих в «Тибетской книге мертвых»¹²⁰, и ее же мы видим в основе философской системы герметиков). Очевидно, что воспринятая подобным образом смерть не только и не столько обнажала индивидуальность человека, но, в известной мере, •, и определяла ее: Отсюда: не только рождение, но и смерть определяет удел человека (родиться мало — необходимо еще достойно завершить жизненный путь). Преодоление жизни через продление жизни посредством рождения новых и но­вых поколений — это главное для рода. А для индивида, разумеется индивида, достигшего определенного уровня Лич­ностного самосознания, главным в его жизненном пути яв­ляется встреча со смертью, так как она выявляет его индивидуальность (то есть характер смерти) (Ахилл и Эвхенор). Соб­ственно рождение не столь важно для индивида, поскольку он застает себя уже живущим на Земле, и, следовательно, само физическое рождение не было для него объектом непос­редственного переживания. Следовательно, главными пере­живаниями для его сознания становятся Жизнь (Путь), ду­ховное рождение, происходящее в процессе осознания сути этого Пути, и Смерть, как логическое завершение жизни, призванное венчать ее. Смерть принимается безропотно толь­ко при том условии, что она возвеличит героя (человека), выявив его индивидуальность, станет средством утвержде­ния его воли в определении судьбы. Таким образом, через смерть, через принятие своей смерти, человек становится;; творцом и своей жизни и ее финала, обретает жизнь вечную. Например, в скандинавских мифах, ушедший из мира в бою, с оружием в руках, попадает к Одину на пир. Данное пред­ставление определяет и уклад жизни и ее цель.

¹¹⁸ Андреев Д.Л. Роза Мира. — М„ 1992.

¹¹⁹ Ранк. Миф о рождении героя / Пер. с ажл. — И., 1997.

¹²⁰ Тибетская книга мертвых / Пер. с англ. — СПб., 1992

Одна из самых ярких особенностей древнегреческих пред­ставлений о судьбе состоит в том, что судьба предстает не просто как весь жизненный путь человека от рождения до смер­ти, но индивидуальная, неповторимая жизненная доля, ко­торая у каждого человека своя. Здесь возникает тесная связь концепта судьбы с идеей справедливости (женихи Пенело­пы) и идей справедливости с темой возмездия: Дика — богиня правосудия; Немезида — богиня возмездия. Дика и Не­мезида олицетворяют принцип справедливости, который •имеет разумное оправдание в самом себе, в собственном содержании. Справедливость и есть разумное основание, внут­ренний закон. (Древняя Греция — идея справедливости; Индия — карма; герметики, христианство — принцип равно­весия). Но идея подчинения безличностной необходимости формировалась лишь в той мере, в какой выкристаллизовы­валась идея свободы, идея человеческой личности (напри­мер» контраст рабской доли и доли свободного человека).

Таким образом, в развитии мифологемы судьбы можно выделить три главные тенденции:

1) безличностно-фаталистическую;

2) личностно-волюнтаристическую;

3) равенство сил судьбы и личности.

Сходные мысли можно найти и у Адлера, чью концепцию о неразрывной связи между жизненным стилем в бодрство­вании и стилем сновидений мы положили в основу нашего исследования, соединив ее с Юнговской техникой ампли­фикации и методом контент-анализа. Кроме того, для нас, в рамках⁴ данного исследования, интересными оказались ре­зультаты, полученные Домино в 1985 году. А именно: Доми­но¹²¹ вывел прямую зависимость между творческими способ­ностями и способностью видеть сны. Он объяснял этот ре­зультат тем, что творческое поведение и погружение в сно­видение включают в себя способность к расслаблению, кото­рая и освобождает личность от повседневного рационального сознания. Эти данные и послужили критерием для отбора в группу реципиентов, а именно:

1) наличие законченного высшего образования;

2) способность видеть и запоминать сновидения.

Наше феноменологическое исследование имело две цели.

Первую — практическую, основанную на предшествующих изысканиях в области сновидений, — через работу со снови­дениями сфокусировать внимание реципиентов на внутрен­нем мире, через это восстановить утраченные и (или) создать новые связи с подсознанием, и, как следствие, привести к гармонизации личности, улучшению ее взаимоотношений с внешним миром, разрешению проблем личностного роста. Сновидения в этом случае выполняли две функции:

1) «отвлечение» сознания от проблем реальности, что должно способствовать «снятию» психологических барьеров и внутреннему раскрепощению;

2) роль «экрана» для диагностики и отслеживания психоэмоционального состояния реципиенте» в ходе эксперимента.

С этой целью реципиентам было дано задание: в течение трех недель вести дневники сновидений, в которых записы­вать сны, приснившиеся за это время, или те, которые они вспомнят по каким-либо причинам, а также эмоции, сопро­вождающие их во время и после окончания сновидения, со­бытия, происходящие в реальности, в том случае, если ис­пытуемые находили какую-либо взаимосвязь между ними и сюжетом сновидения. Кроме того, все задействованные в эк­сперименте были обследованы до и после его окончания. Им были предложены:

1) опросник Джерсайлда—для вскрытия проблем лично­сти и отслеживания возможных ш разрешений;

2) опросник Цунга надепрессивность — с целью опреде­ления психоэмоционального состояния реципиентов;

3) тест УСК для определения уровня субъективного конт­роля;

4) составленный нами опросник для выявления существу­ющих взаимосвязей между сновидениями и реальностью и сопровождающих их эмоций (гнев, отвращение, страх, радость, грусть, удивление, презрение).

Данные эмоции были выделены в результате многочис­ленных межкультуральных экспериментов и определены ис­следователями как универсальные, межкультуральные и вне-исторические и положены в основу различных методов по оценке и измерению экспрессии. Например: FAST, FACS, метод П. Экмана и У. Фризена (PFA, 1976), JACFEE (усо­вершенствованный П. Экманом и Д. Матсимотой PFA в 1988 году¹²²).

¹²¹ Domino G. Primary process thinking in dream reports as related to crea­tive achievement//Journal of Consulting and Clinical Psychology. 1976.» 44. P. 929-932

¹²² Практикум по общей и экспериментальной психологии / Под ред. А.А. Крылова, С.М. Маничева. — СПб., 2000. С. 468.