2015-04-23
525
ПАРМЕНИД (540-470 до н.э.)
Парменид, ученик Ксенофана и пифагорейца Аминия, был жителем полиса Элея, для которого разработал законы. Его годы творческого расцвета пришлись на 69-ю олимпиаду. Учение Парменида занимает центральное место в философии элейской школы. Он преобразовал понятие единого пантеистического бога Ксенофана в понятие единого, неделимого и неизменного бытия и поставил вопрос о соотношении бытия и мышления. Главное сочинение Парменида — философская поэма «О природе».
Поэма «О ПРИРОДЕ» (стихотворный перевод) //Фрагменты ранних греческих философов. Ч.1. М. 1989. С.290-291.
[ Путь Истины ]
фр.2 Ныне скажу я, а ты восприми мое слово, услышав,
Что за пути изысканья единственно мыслить возможно. Первый гласит, что «есть» и «не быть никак невозможно»: Это — путь Убежденья (которое Истине спутник).
Путь второй — что «не есть» и «не быть должно неизбежно»:
Эта тропа, говорю я тебе, совершенно безвестна, Ибо то, чего нет, нельзя ни познать (не удастся), Ни изъяснить...
фр.З Ибо мыслить — то же, что быть...
фр.6 Можно лишь то говорить и мыслить, что есть; бытие ведь Есть, а ничто не есть: прошу тебя это обдумать. Прежде тебя от сего отвращаю пути изысканья, а затем от того, где люди, лишенные знанья, бродят о двух головах. Беспомощность жалкая правит в их груди заплутавшим умом, а они в изумленьи мечутся, глухи и слепы равно, невнятные толпы, коими «быть» и «не быть» одним признаются и тем же и не тем же, но все идет на попятную тотчас.
фр.7 Нет, никогда не вынудить это: «не-сущее суще». Но отврати свою мысль от сего пути изысканья, да не побудит тебя на него многоопытный навык: оком бесцельным глазеть, и слушать ухом шумящим, и языком ощущать. Рассуди многоспорящий довод
фр.8 Разумом, мной приведенный. Один только путь остается, «Есть» гласящий; на нем — примет очень много различных, что нерожденным должно оно быть и негибнущим также, целым, единородным, бездрожным и совершенным. И не «было» оно, и не «будет», раз ныне все сразу
«Есть», одно, сплошное. Не сыщешь ему ты рожденья. Как, откуда взросло? Из не-сущего? Так не позволю я ни сказать, ни помыслить: немыслимо, невыразимо Есть, что не есть. Да и что за нужда бы его побудила позже скорее, чем раньше, начав с ничего, появляться? Так что иль быть всегда, иль не быть никогда ему должно.
Но и из сущего не разрешит убеждения сила кроме него самого, возникать ничему. Потому-то Правда его не пустила рождаться, ослабив оковы, иль погибать, но держит крепко. Решение — вот в чем:
Есть иль не есть? Так вот, решено, как и необходимо, путь второй отмести как немыслимый и безымянный (ложен сей путь), а первый признать за сущий и верный. Как может «быть потом» то, что есть, как могло бы «быть в прошлом»? «Было» — значит не есть, не есть, если «некогда будет». Так угасло рожденье и без вести гибель пропала.
И неделимо оно, коль скоро всецело подобно:
Тут вот — не больше его ничуть, а там вот — не меньше, что исключило бы сплошность, но все наполнено сущим. Все непрерывно тем самым: сомкнулось сущее с сущим. Но в границах великих оков оно неподвижно, безначально и непрекратимо: рожденье и гибель прочь отброшены — их отразил безошибочный довод. То же, на месте одном, покоясь в себе, пребывает и пребудет так постоянно: мощно Ананкэ держит в оковах границ, что вкруг его запирают, ибо нельзя бытию незаконченным быть и не должно: нет нужды у него, а будь, во всем бы нуждалось.
То же самое — мысль и то, о чем мысль возникает, ибо без бытия, о котором ее изрекают,
Мысли тебе не найти. Ибо нет и не будет другого сверх бытия ничего: судьба его приковала Быть целокупным, недвижным. Поэтому именем будет Все, что приняли люди, за истину то полагая: «быть и не быть», «рождаться на свет и гибнуть бесследно», «перемещаться» и «цвет изменять ослепительно яркий».
Но, поскольку есть крайний предел, оно завершенно отовсюду, подобное глыбе прекруглого Шара, от середины везде равносильное, ибо не больше,
Но и не меньше вот тут должно его быть, чем вон там вот. Ибо нет ни не-сущего, кое ему помешало б с равным смыкаться, ни сущего, так чтобы тут его было больше, меньше — там, раз все оно неуязвимо. Ибо отовсюду равно себе, однородно в границах.
Здесь достоверное слово и мысль мою завершаю я об Истине: мненья смертных отныне учи ты, лживому строю стихов моих нарядных внимая
(7.295-297).
[ Путь Мнения ]
Смертные так порешили: назвать именами две формы, коих одну не должно — и в этом их заблужденье.
Супротив различили по виду и приняли знаки
Врозь меж собою: вот здесь — пламени огнь эфирный, легкий, тонкий весьма, себе тождественный всюду, но не другому. А там — в себе и противоположно знанья лишенную ночь — тяжелое, плотное тело.
Сей мирострой возвещаю тебе вполне вероятный, Да не обскачет тебя какое воззрение смертных.
фр.4 Виждь, однако, умом: от-сущее верно при-суще, ибо не отрубить от сущего сущее в смычке, ни распыляя его повсюду всяко по миру, ни собирая в одно...
фр.9 Но коль скоро все вещи названы «Светом» и «Ночью», качества ж их нареклись отдельно этим и тем вот, все наполнено вместе Светом и темною Ночью, поровну тем и другим, поскольку ничто не причастно ни тому, ни другому.
фр.11 Ты познаешь природу эфира и все, что в эфире, знаки, и чистой лампады дела лучезарного Солнца Незримотворные, также откуда они народились. И круглоокой Луны колобродные также узнаешь ты и дела, и природу, и небо, что все обнимает,
Как и откуда оно родилось, как его приковала Звезд границы стеречь Ананкэ...
(7.297—298).
