Практическая этика

Вернемся, однако, к предмету прикладной этики. Неудовлетворительность его определения связана, для меня, со словами «предметно определенная деятельность». Здесь возникает вопрос, возможна ли этика, т.е. рациональное нормирование и регулирование «предметно определенной деятельности» вне профессии.

Для ответа на этот вопрос надо было бы определиться, что такое профессия – как социальный феномен и как фактор личностной мотивации. В литературе мы встречаем различные подходы к этой задаче. Например, Р.К.Хорн в качестве существенных характеристик профессии выделяет следующие: а) приверженность высоким моральным стандартам, б) альтруистическая ориентация, в) обязательная образовательная подготовка, г) обязательное продолжающееся образование, д) наличие формальной ассоциации или общества, е) относительная независимость, ж) общественное признание. Иначе, в совершенно разных идейно-мировоззренческих рамках, однако методологически сопоставимо, принимая во внимание сословно-классовые референции анализа, представляют профессию В.И.Бакштановский и Ю.В.Согомонов – через анализ самоопределения профессионалов в отношении ценностей «среднего класса» – и О.П.Зубец – через анализ процесса ценностной самоорганизации так называемого «мещанского этоса». Думается, что анализ профессии должен был бы исходить из допущения, что профессия сопряжена со специализированной, предметно-определенной и целе-ориентированной деятельностью.

Но даже до такого анализа можно сказать, принимая во внимание имеющуюся литературу, что существуют области практики, как публичной, так и частной, не связанные с профессиями, но по отношению, к которым возникают и развиваются специализированные моральные требования. Наиболее очевидным и разительно отличающимся примером такого рода может быть сексуальная этика – не как прикладная область исследований, а именно как некоторые требования и правила, регулирующие отношения полов. И речь здесь идет не об эротической составляющей этих отношений, которая вряд ли может быть предметом морального регулирования (хотя это не значит, что не может быть предметом регулирования вообще, например, «гедонистического», праксеологического или пруденциального), но о возможном риске, с которым сопряжены такие отношения. Если рассматривать конкретные («сегментные») моральные нормы как конкретизации общих, то в области отношений полов актуализируется принцип «Не навреди» («Не причиняй вреда»). Эти нормы могут быть и частью профессиональной этики, если признать профессией предоставление сексуальных услуг.

Другим и уже не таким очевидным примером является военная этика – не как раздел прикладной этики, в котором анализируются этические проблемы, связанные с проведением военных операций (в широком смысле, включающем как войны, так и любые действия государства, связанные с применением вооруженной силы), – но как совокупность принципов и норм, регулирующих принятие решений и задающих критерии оценки решений и действий, связанных с проведением военных операций. Поскольку в рамках военной этики предметом моральной оценки оказываются решения не только военных, но и политиков, и эти принципы задают основания действий не только военных, но и политиков, то вряд ли мы можем говорить о военной этике как о профессиональной, – в отличие от воинской этики как этики профессиональной.

То же можно сказать об этике космических исследований, опять-таки не как о прикладной области исследований, а как о принципах и нормах, регулирующих принятие решений и задающих критерии оценки решений и действий, связанных с освоением и использованием космического пространства.

Иным примером является корпоративная этика – принципы и нормы, определяющие поведение членов корпорации как добровольного и социально закрытого объединения, созданного для ведения специализированной деятельности и имеющего в этом качестве юридический статус. Корпоративная этика может пересекаться с профессиональной этикой в той мере, в какой в корпорации работают люди разных профессий. Мера соотношения их и степень действенности в разных случаях будет разной в зависимости от характера конкретной корпорации.

Особый случай представляет политическая этика – не как раздел прикладной этики, в котором анализируются этические проблемы политики, а как принципы и нормы, регулирующие политическую деятельность. Особость этой этики в том, что политика – это профессия особого рода: в сравнении с представителями других профессий политики в наибольшей степени подотчетны обществу, здесь в большей степени, в особенности на уровне местного самоуправления, наблюдается ротация кадров и сопутствующая ей интерференция различных нормативно-этических профессиональных традиций. На уровне законодательных органов и правительственных кабинетов политическая этика может приобретать черты корпоративной нормативной системы.

Еще более своеобразной является экологическая этика, нормы которой на уровне практики оказываются элементом самых разных профессиональных, корпоративных и даже технологических требований.

Выстраивание в один ряд нормативно-этических систем, связанных с различными видами практической деятельности побуждает объединить их единым понятием «практическая этика» и рассматривать последнюю как совокупность разнообразных систем моральных норм – с различной степенью систематизированности, рационализированности, композиции (соотношения принципов и правил) и институциональной поддержки.

Возвращаясь к определению прикладной этики, можно теперь уточнить ее предмет: это анализ моральной практики – императивного и ценностного содержания конкретных видов деятельности, точнее, тех отношений, в которые вольно или невольно вступает человек в процессе осуществления различных конкретных видов деятельности, а также ее социокультурные условия, ее этос, нормативный состав и те социальные устройства и механизмы, посредством которых обеспечивается его действенность.

Отношение прикладной этики к философской этике и нормативной этике, думается, ясно. А к дескриптивной – нет. Не ясно в силу неопределенности предмета и статуса самой дескриптивной этики. При традиционном понимании содержания и структуры этического знания (при всей условности предлагаемой в учебниках и словарях конструкциях) дескриптивная этика как будто бы выполняла функцию обеспечения знания о реально существующих нравах и моральном опыте, на основе которых философская этика могла бы делать свои обобщения на уровне понятия морали. С развитием прикладной этики не только как знания о том, как обнаруживается мораль в различных конкретных практиках, но и как знания, сориентированного, в конечном счете, на содействие этим практикам, меняется содержание и роль дескриптивной этики. В той мере, в какой прикладная этика описывает конкретные области моральной практики, она, конечно, сама выполняет дескриптивные функции.

Впрочем, все эти деления имеют формальный характер и к существу дела, т.е. к исследованию морали, построению теории морали, критике ее содержания и содействия улучшению моральной практики, не имеют отношения. Поэтому выше я и отметил, что, говоря о «делении» этического знания, правильнее иметь в виду не разделы, а аспекты знания о морали. Концептуальные предложения по поводу морали должны подразумевать как соответствующий моральный опыт, на основе которых эти предложения делаются, так и их содержательные моральные импликации и «аппликации».

Как формируются, устроены и функционируют
практические этики?

Вопрос о формировании практических этик неоднозначен, в особенности, если принять во внимание их неоднородность. В выше цитировавшейся словарной статье про профессиональную этику говорится, что профессиональная этика складывается в «тех видах специализированной деятельности, в которых объектом труда оказывается непосредственно человек. Особые моральные кодексы складываются и в тех видах деятельности, которые связаны с выполнением каких-то специфических общественных функций (напр., в воинской и милицейской службах, в спорте, в сфере деятельности общественно-политических организаций и др.)».

Насколько точно соотнесение потребности в профессиональных этиках с направленностью соответствующих конкретных видов деятельности на человека? В той же статье указывается на разнообразие видов профессиональной этики. Это – управленчески-административная этика, медицинская этика, этика правоохранительной деятельности, инженерно-техническая этика, этика науки, этика журналистов и других видов творческой деятельности, педагогическая этика, этика работников сервиса. Современные источники указывают на самые разные виды профессиональной этики, в частности, такие, как этика библиотечных работников, финансовых служащих, переводчиков на конференциях, консультантов и т.д.

По-видимому, не всегда профессиональные этики призваны регулировать профессиональную деятельность в ее гуманитарном измерении. Тем более это касается практических этик в широком диапазоне. Инженерная этика, этика науки, этика творческих видов деятельности (из тех, что названы в «Словаре по этике»), этика переводчиков и финансовых служащих, а также экологическая этика или этика освоения космического пространства, – не всегда и не во всем касаются человека непосредственно. Т.е. гуманитарная ориентированность профессии – это важная, но лишь одна сторона профессиональной этики. Разные авторы совершенно справедливо указывают на то, что профессиональная этика снимает или опосредствует напряжения и противоречия, которые нередко возникают между общими моральными принципами и теми решениями, которые человек вынужден принимать, исполняя свои профессиональные обязанности. Однако анализ различных профессиональных моральных кодексов показывает, что они в первую очередь привносят в профессию измерение социальной ответственности, они оринетируют профессиональную деятельность на общее благо. Думаю, ориентация на общее благо является определяющей характеристикой профессиональной этики. Причем ориентация на общее благо может проявляться и косвенно, через ориентацию на частное благо отдельных групп, чьи интересы оказываются затронутыми, прямо или косвенно, данной профессиональной деятельностью самим фактом осуществления этой деятельности или ее результатами.

В связи с последним актуализируется вопрос о том, кто является субъектом и объектом в профессиональной этике? Что касается объекта, то это ясно: профессионалы. А ответ на вопрос о субъекте неоднозначен. В той мере, в какой мы говорим о морали, будет обоснованно предположить, что и субъектом являются профессионалы. Но мы говорим не просто о морали, но о профессиональной морали, тем более профессиональной этике, и здесь помимо «неформального субъекта» в лице самих индивидов, действующих в профессии, следует принимать во внимание и профессиональные ассоциации или любые другие профессиональные организации, авторитетно и легитимно выполняющие координирующие и регулирующие функции внутри профессии. Вспомним, что Р.Хорн указывал на формальную ассоциацию или общество как один из существенных показателей профессии. Правда, профессии могут быть организованы различным образом. Тем более это касается организации профессий в разных обществах – обществах с разными культурными, социальными и гражданскими традициями. Так что для уточнения того, кто является субъектом норм профессиональной этики, необходимы широкие и сравнительные полевые исследования.

Вернемся к характеристикам профессии, даваемые Хорном, и обратим внимание на последнюю характеристику – общественное признание профессии. Признание обществом какой-либо деятельности в качестве профессии должно как-то удостоверяться. Одной из форм, возможно, неинституциональной, этого удостоверения можно считать признание обществом за профессией определенных прав и наделение ее определенными обязанностями. Как моральные права и обязанности они могут признаваться «по умолчанию», по факту самого удостоверения профессии со стороны общества. То же можно сказать о корпоративных этиках.

Картина меняется существенным образом в случае непрофессиональных и некорпоративных видов практической этики, например, этики войны, экологической этики или этики освоения и использования космического пространства. Назовем их условно «отраслевой этикой», имея в виду, что они возникают на почве обособленных по предмету, но не по профессии, организации или ведомству деятельности. Возьмем, к примеру, такую часть военной этики, как принципы справедливой войны. Это – принципы, задающие определенные основания принятия политических решений о начале военных действий и военных решений о ведении военных действий. Эти принципы могут быть трансформированы в правила для офицеров и солдат. Но, в общем, эти принципы задают основания политических и стратегических решений. Однако помимо оснований решений они задают определенные критерии для оценки политических и стратегических решений, а также результатов проведения военных действий. И это – критерии оценки для общества. Строго говоря, никакие политики и тем более военные сами не возьмут на себя бремя руководствоваться принципами справедливой войны. Но общество в лице разных своих агентов (общественных организаций, средств массовой информации, просто отдельных граждан), оценивая действия власти и военных по определенным критериям, одновременно предъявляет власти и военным требование вести себя сообразно этим критериям.

То же самое касается других названных видов практической этики.

Посмотрим в свете этого на этические комитеты. Этические комитеты существуют при корпорациях, в различных учреждениях, деятельность которых сопряжена моральными коллизиями. Это могут быть полностью независимые комитеты или комитеты, в состав которых входят независимые эксперты. В качестве независимых экспертов они оказываются представителями общества.

Помимо вопроса о субъекте и объекте практической этики важен вопрос о санкциях, без которых никакая этика не может действенной. Наличие профессиональных ассоциаций, какими бы они ни были, так существенно, поскольку именно они (а не общество) могут непосредственно и со знанием дела контролировать своих ассоциатов. Но для этого профессиональные ассоциации сами должны утверждать себя в качестве авторитета. Проблематичность последнего обусловлена такой, упоминавшейся выше показательной характеристикой профессии, как автономия. Если профессия по определению должна быть автономной, то как возможно установление, пусть и внутри нее, авторитета? Думается, контроверсия, как будто обнаруживающаяся здесь, во многом мнимая: автономия касается именно профессии, причем профессии в ее отношениях с обществом (автономия не противоречит социальной ответственности профессии); авторитетом же должна обладать ассоциация, создаваемая профессионалами и призванная – именно соблюдая социальную ответственность – следить за сохранением качества и достоинства профессии. Не исключено, что особенность профессиональной этики, в отличие от других видов практической этики, связана именно со способом санкционирования, осуществляемого профессиональными ассоциациями. Но не исключено, что в действительности различные профессиональные нормативные системы существуют в разных режимах. Это также должно проясниться в эмпирических исследованиях.

Конечно, в идеале профессионалы сами должны следить за выполнением требований профессиональных этических кодексов. Но для этого в обществе должна быть уверенность, что профессионалы, в самом деле, служат общественному благу. И эта уверенность может утверждаться и поддерживаться тем, что общество фактически осуществляет постоянный контроль над профессионалами, который стимулирует такое качество профессиональной деятельности, которое может вызывать доверие общества.

Еще один значимый вопрос касается того, как удостоверяются общий интерес или интересы общественных групп, или стейкхолдеров, в особенности, если принять во внимание реальные различия в интересах и, стало быть, в понимании общего блага? В общем виде ответ найдем в теориях общественного дискурса и этики дискурса. Общее благо каждый раз заново проясняется в процессе согласования, взаимоограничения и взаимонавязывания различных частных интересов. Интересы выявляются и манифестируются в порядке обсуждения, частного или публичного, открытого или закрытого (для общественности). А также косвенно, в процессе социального взаимодействия или конкуренции различных групп. Особую институциональную форму этот процесс приобретает в органах законодательной власти.

Минимальной формой объективации систем практической этики, будь то профессиональная, корпоративная или «отраслевая» этика, является заявление со стороны потенциального объекта профессиональной этики о признании определенных принципов. Более значительной – кодекс. Однако система практической этики становится действенной при наличии соответствующих институтов, посредством которых принципы и нормы кодекса и претворяются в жизнь.

Особый пример космической этики

Этика освоения и использования космического пространства, или, для краткости, космическая этика, представляет особый интерес как динамично развивающаяся – вслед за самим освоением космического пространства – область нормативной рефлексии и опыта этического регулирования деятельности.

Я обращаюсь к этому примеру не в силу его экзотичности, но потому, что у меня на руках материалы Подкомиссии по этике космической политики КОМЭНТ. Эта подкомиссия под руководством Алана Помпиду работает совместно с Рабочей группой по этике космического пространства (the Ethics of Outer Space), созданной в конце 1998 по инициативе генеральных директоров ЮНЕСКО и Европейского Космического агентства (ESA), и Комитетом ООН по мирному использованию космического пространства (UN-COPUOS). Работа подкомиссии не завершена и тем лучше видна кухня разработки конкретной практической этики.

Схема формирования практической этики в данном случае выглядит такой: а) в экспертном анализе выделяются значимые в этическом плане аспекты конкретной профессионально-отраслевой деятельности; б) по их поводу высказываются рекомендации в соотнесении с определенными моральными принципами; в) формулируются принципы и формируется кодекс для данной области. Подкомиссия КОМЭНТ прошла две стадии этого пути.

При анализе деятельности по освоению космического пространства в ней были выделены следующие этически значимые аспекты, по отношению к каждому из которых был сформулирован ряд рекомендаций:

1) Космос является этической проблемой.

Поэтому а) в регламентировании деятельности по использованию космического пространства этические принципы должны быть приоритетными по отношению к правовым; они должны определять принципы политики в этой области; б) работа с биологическими материалами должна проводится со всеми мерами предосторожности; в) космонавты на орбитальной станции должны придерживаться тех же правил, что и на земле.

2) Конечной целью всех исследований космоса является расширение человеческого опыта и знаний в проекции к исследованию земли.

Поэтому а) космос в целом и в отдельных своих частях не может становиться предметом собственности (и это предусмотрено договором 1967 года); каждый имеет свободу доступа в космос; космос должен приносить пользу всему человечеству; б) все заинтересованные стороны должны прилагать усилия по сокращению космического мусора; в международное право должны быть введены нормы, обеспечивающие равную обязанность всех космических держав за ограничение космического мусора.

3) Космос является площадкой использования различных технологий, потенциальный риск которых для человечества значителен.

Поэтому а) развитие космических технологий должно способствовать благу всего человечества; данные, полученные из космоса и благодаря космическим исследованиям, должны служить всем людям; б) при этом надо различать три вида данных: научные данные и данные, касающиеся состояния окружающей среды, в отличие от коммерческой информации; должны быть предметом общего достояния; в) конфиденциальность информации, передаваемой космическими средствами, должна тщательно соблюдаться; г) следует соблюдать политические свободы и культурную идентичность; д) космические исследования должны координироваться на всемирном уровне.

4) Космос является предметом общественного мнения.

Поэтому а) необходимо широкое общественное обсуждение проблем, связанных с освоением космического пространства, – диалог, к которому надо готовить в системе университетского и, в частности, журналистского образования; б) начиная со школы надо формировать в людях культуру космоса.

Можно предположить, что члены комиссии ориентировались на какие-то дискуссии, ведущиеся в обществе по вопросам освоения и использования космического пространства, в том числе по неким конфликтным ситуациям и противоречивым проблемам, – эта предварительная работа, если она была, не отражена в наличных материалах. Приведенные результаты работы оставляют впечатление недостаточной стройности. Специфическая предметность данного варианта выстраивающейся космической этики не вполне отчетлива. Но это – незавершенный пока опыт, и этим он интересен.

Есть два момента в деятельности КОМЭНТ, один, частный, настораживает, другой, общий, обнадеживает. Что настораживает в проспекте разработок этой Подкомиссии по этике космической политики и в этом проекте космической этики, как, кстати, и других опытах КОМЭНТ такого рода, например по созданию Кодекса ученого или Кодекса экологической этики, так это отсутствие каких-либо гипотез относительно форм институционализации таких кодексов и механизмов их санкционирования. Эта практическая сторона практических этик не просто важна, она является определяющей в обеспечении действенности принимаемых кодексов, деклараций и клятв.

Обнадеживает же то, что КОМЭНТ наряду с работами в области нормативно-этических проблем науки и техники выделила в качестве одного из своих приоритетов развитие этического образования, и приняла Программу преподавания этики. В ней, в частности, предусматривается развитие этического образования, внедрение этической проблематики в научно-техническое образование и, шире, распространение и углубление этической культуры. Дело за тем, чтобы разрабатываемые КОМЭНТ стандарты преподавания этики отразили не только нормативно-когнитивные, но и нормативно-институциональные аспекты практической этики во всей их полноте.