Сын Давидов

Ветхий завет ожидал прихода царя, который будет потомком Давида (Иер. 23:5, 33:15). В псалмах Соломона о Господнем помазаннике говорится, что Он — сын Давидов (Пс. Сол. 17:23). В иудаизме, развивавшемся после пришествия Христа, выражение «сын Давидов» часто встречается как наименование Мессии. Согласно Матфея несколько раз Иисуса воспринимали как сына Давидова. У Марка это наименование появляется лишь один раз (10:47), так как для языческой аудитории оно, по-видимому имело меньшее значение, нежели для читателей-иудеев. Тот факт, что Иисус воспринимался как потомок Давидов, явствует из 1-ой главы послания к Римлянам (1:3), где о Нем сказано, что Он родился «от семени Давидова по плоти».

Один отрывок представляет для нас особый интерес. В нем Иисус бросает вызов иудейским вождям, задавая им следующий вопрос: «Как говорят книжники, что Иисус есть Сын Давидов? Ибо сам Давид сказал Духом Святым: «Сказал Господь Господу моему: сиди одесную Меня, доколе положу врагов Твоих В подножие ног Твоих». Итак сам Давид называет Его Господом: как же Он сын ему?» (Мк 12:35-37). Некоторые ученые считают, что в этом отрывке содержится решительное отрицание сыновства по линии Давида, однако это не так, поскольку идея Мессии как потомка по линии Давида никогда не оспаривалась в христианских сочинениях 1-го века. Другие считают, что в данном случае речь идет о том, что в мессианской миссии Иисуса потомство по линии Давида не имело никакой ценности. Есть однако лучшее истолкование, и оно заключается в том, что Иисус обвиняет ученых-книжников в неверном понимании того, что значит Мессия. Да, Он действительно Сын Давидов, однако этого не достаточно. Сам Давид писал: «сиди одесную Меня». Основываясь по крайней мере, на тех предпосылках, из которых исходили книжники, нельзя обоснованно ответить, каким образом Мессия может быть сыном Давида, если Он — Господь его. Здесь Иисус касается подлинной тайны мессианства. В данном отрывке (Мк. 12:35-7) не утверждается, но предполагается, что Иисус — не от этого мира, и что его сыновство не сводится к вопросу о преемственности поколений.

В этом ключ к тому, каким образом Иисус использовал слово «Мессия». Да Он был Мессией, но не тем воинственным завоевателем, который нашел свое отражение в распространившихся в ту пору иудейских надеждах. Он избегал этого наименования, зная6 что для евреев оно обрело националистическую окраску, иногда Он принимал его, но всякий раз переистолковывал, прежде всего благодаря использованию выражения «Сын Человеческий».

С исторической точки зрения есть все основания доверять евангельской традиции. Иисус положил начало движению, которое заставило многих поверить в то, что Он — «Мессия». Он назвал Себя Тем, Кто исполняет мессианские обетования Ветхого Завета (Лк. 4:21, Мф. 11:4-5) и благодаря Кому царство Божье уже присутствует в этом мире (Лк. 11:20, Мф. 12: 28). Попытавшись выяснить не является ли Он на самом деле Мессией, синедрион предал Его Пилату, обвинив в том, что Он выдавал себя за мессианского царя. Именно это и послужило причиной Его распятия. Понятие мессианства играло столь важную роль, что слово «Христос» превратилось в имя собственное, и в церковной памяти Он однозначно воспринимался как Мессия.

Наиболее естественное объяснение всему этому заключается в том, что Иисус в какой-то степени действительно действовал как Мессия, однако как Мессия совершенно не похожий на того, который нашел свое выражение в распространившихся в ту пору еврейских упованиях. Трудно поверить, что Иисус исполнял роль смысла которой Он не осознавал. Он наверняка знал, что Он — Мессия.

Вопрос 32. Иоанн Креститель. Значение Иоанна Крестителя. Мессианские ожидания и Иоанн Креститель. Прерывание пророческого служения в Израиле. Иудейские обряды, связанные с водой. Проповедь и служение Иоанна Крестителя. Иисус Христос и Иоанн Предтеча по всему Четвероевангелию.

Личность Иоанна Предтечи и акт крещения им Иисуса стали очень значимыми для евреев свидетельствами мессианства Христа, поскольку в них увидели осуществление пророчеств.

Илия-пророк: внешне изображается похожим на Иоанна — львиная грива волос, власяница из верблюжьей шкуры

Иоанн Креститель

(македонская икона, XIV век)

Так, новозаветное толкование (Мф. 11:10; Мк. 1:2) относит к Иоанну следующие ветхозаветные пророчества:

«вот, я посылаю ангела Моего, и он приготовит путь предо Мною» (Мал. 3:1);

«глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему» (Ис. 40:3).

Согласно пророку Малахии (Мал. 4:5-6) пришествию мессии должно было предшествовать (или сопутствовать) появление пророка Илии, который должен был помазать мессию и засвидетельствовать его сан. Христианская традиция, считая, что Илия и Енох вернутся во времена Второго Пришествия Христа (Откр. 11:3-12), в целом передаёт функции Илии во время земной жизни Христа (первого пришествия) именно Иоанну Крестителю. Он выступает «в духе и силе Илии» (Лк. 1:17).

Образ Иоанна Крестителя как аскета-пустынника, пророка и обличителя был настолько схож с представлениями об Илии (который должен был вернуться перед приходом Мессии), что Иоанну приходилось даже специально отрицать своё тождество с ним (Ин. 1:21). По ответам Иоанна фарисеям можно составить некоторое представление о том, кем он себя считал — не пророком и не мессией, а, вероятно, человеком, «знавшим, что иудейские законоучители уже к этому времени „подвели черту“, объявив о завершении той эпохи, когда Господь открывался пророкам (к этому времени уже была канонизирована вторая часть иудейского Священного Писания, Танаха, — Невиим), и что теперь людям дано слышать только отзвук Божественного голоса — Бат-Коль. Транслятором и толкователем такого голоса, повторяющего то, что некогда было открыто Исаии, и считал себя, вероятно, Иоанн Креститель».[8]

Может показаться, что Евангелие от Матфея сохраняет следы некоторой неуверенности Иоанна относительно мессианского сана Иисуса (Мф. 11:2-3). Однако, это не так. Во время крещения Иисуса сам Иоанн свидетельствовал о том, что Иисус есть Мессия (Ин. 1:34). А факт послания Иоанном своих учеников к Иисусу объясняется тем, что Иоанн хотел чтобы ученики лично увидели Христа, услышали проповедь, чудеса и уверовали в то, что Иисус есть ожидаемый Мессия. После чего ученики Иоанна должны были последовать за Христом. Иоанн сделал так потому что будучи пророком предвидел скорую свою кончину.

Сам же Христос после казни Иоанна прямо указывает на его предтеченскую миссию: в ответ на вопрос о том, пришёл ли уже Илия, он говорит, что «Илия пришёл, и поступили с ним, как хотели, как написано о нём» (Мк. 9:13); на вопрос учеников о приходе Илии Иисус отвечает, что «Илия уже пришёл, и не узнали его, а поступили с ним, как хотели; так и Сын Человеческий пострадает от них. Тогда ученики поняли, что Он говорил им об Иоанне Крестителе» (Мф. 17:12—13); ср. также: «…он и есть Илия, которому должно придти» (Мф. 11:14), а также что Иоанн «больше пророка» (Мф. 11:9) и он тот, кого обещал Малахия (Мф. 11:10).

Важность признания Иоанном Христа для людей[править | править исходный текст]

По мнению богословов,[31] еврейский народ около 30 года н. э. почитал Иоанна гораздо выше Христа. Иоанн всю свою жизнь проводил в пустыне, был сыном священника, носил необычайную одежду, призывал всех ко крещению и, более того, родился от неплодной матери. Иисус же произошёл от незнатной девушки (рождение от Девы, предсказанное пророками, не было ещё всем известно), воспитывался в обычном доме и носил обычную одежду.

Иисус, пришедший креститься к Иоанну, воспринимался современниками как простой человек, поэтому Иоанн Златоуст пишет:

Вот почему, чтобы такая мысль не утвердилась в народе, тотчас по крещении Иисуса небеса открываются, Дух нисходит и вместе с Духом голос, возвещающий достоинство Иисуса как Единородного.[31]

Ефрем Сирин считает, что через иоанново крещение Иисус получил его священство: «Царское достоинство дома Давидова получил (ещё) через рождение, так как рождён был из дома Давидова, священство же дома Левиина (принял) через второе рождение в крещении сына Ааронова».[32]

В Евангелии от Иоанна (Ин. 3:27-36) приводятся слова Иоанна, ясно свидетельствующие о его убеждённости в мессианском достоинстве Христа, более того, Иоанн сознательно склоняется перед пришедшим в мир Сыном Божиим («Ему должно расти, а мне умаляться. Приходящий свыше и есть выше всех; а сущий от земли земной и есть и говорит, как сущий от земли. Приходящий с небес есть выше всех» (Ин. 3:30-31). В этом же месте Евангелия Иоанн прилагает к Христу и будущей Церкви известный ветхозаветный образ, уподобляющий отношения между Богом и его народом отношениям между любящими супругами («Имеющий невесту есть жених, а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха. Сия-то радость моя исполнилась» (Ин. 3:29)). Ряд авторов видит противоречие между этим местом и отрывком из синоптических Евангелий («Ты ли Тот, Который должен прийти, или ожидать нам другого?» (Мф. 11:3)). При этом, следует отметить, что своим вопросом Иоанн, убеждённый в мессианском достоинстве Иисуса, дал возможность последнему засвидетельствовать о себе.

Иоанн не пил вина и пьянящих напитков (Лк. 1:15), что может свидетельствовать о его назорействе; однако других обязательных признаков назорейского обета, например, отращивания длинных волос (Чис. 6:4), Евангелия не упоминают.

По своему религиозному мировоззрению Иоанн, скорее всего, был близок ессеям, в частности, возможно, членам Кумранской общины. Отмечают подобие образов и личное сходство Иоанна Крестителя с так называемым «Учителем Справедливости» — основателем этой секты, известным по сохранившимся текстам, который, вероятно, мог послужить ему личным примером. Но существуют и идеологические расхождения с ессеями.

Так, например, он подчёркивал разделение людей на праведников и грешников, но, в отличие от кумранитов, считал, что грешники могут спастись через раскаяние. Подобно кумранитам, он толковал стих из Исаии («Глас вопиющего в пустыне…») как призыв удалиться в пустыню, и потому стал отшельником и аскетом сам, но не требовал этого от других. В отличие от кумранитов, он не настаивал на необходимости общего имущества, но говорил о необходимости делиться с нуждающимися.[8] Иоанн не принял подхода ессеев к ограничению круга посвящённых, обвинил их во внесении раскола в народ[10] и предлагал очищение каждому еврею, желавшему того. Вдобавок, в отличие от ессеев, он не требовал от них передать всё их состояние в общую кассу и стать членом религиозной секты, а также отказаться от привычного образа жизни — его интересовало только духовное просветление. Всё это привлекло к нему большое количество последователей.

Исследователи отмечают, что описание причин обряда, приводимое Иосифом Флавием, совпадает практически дословно с описанием подобного обряда в ессейских рукописях Иудейской пустыни. Такая близость Иоанна к ессеям заставляет многих исследователей считать, что «он принадлежал какой-то срок к ессеям и позднее отделился от них по идейным мотивам».[10] В числе следующих признаков сходства называют географическое соседство места (или мест) проповеди Иоанна и крещения им с местом обитания Кумранской общины, одинаковое обоснование и Крестителем, и кумранитами своей деятельности в пустыне, совпадение по времени его деятельности и последних десятилетий существования той общины, а также их этническое тождество и близость многих взглядов, прежде всего, эсхатологических представлений и подхода не только к омовению, но и к покаянию.[10] Скорее всего, в начале пророческой деятельности он находился под влиянием ессеев конкретно эвионитского толка.[19]

Крещение покаяния[править | править исходный текст]

Крещение Христово

(картина Вероккио)

Иоанново крещение покаяния представляло собой обряд, который он совершал над теми, кто принимал несомую им весть о приближении царства небесного. Иоанн крестил пришедших с целью символического смывания греха с тела после очищения души через исповедь и благие дела; «тем самым эта единократная твила приобретала характер инициации, начала новой жизни, духовного обновления в преддверии конца света и скорого пришествия Мессии».[8]

Это крещение имело параллели в иудейском обиходе той эпохи. Во-первых, упоминают о существовании подобного обряда у обычных правоверных иудеев. Омовение проводилось в специальном религиозном бассейне — «микве». Подобные бассейны для ритуального очищения устраивались в каждом зажиточном доме предшествующего периода. Особенно много их было в Иерусалиме (сотни таких бассейнов раскопаны археологами. В аристократическом квартале Иерусалима «Верхнем городе» такие бассейны — микваот — находились в каждом доме). В особо тяжёлых случаях ритуальной нечистоты все евреи должны были пройти очищение в проточной воде реки.[10] Этот иудейский обряд называется твила, от этого слова образовано еврейское прозвище Иоанна Хаматвил («совершающий ритуальное очищение водой»), которое было переведено греческими авторами Евангелий как «Креститель».

Ессеи ужесточили требования к обряду, в отличие от ортодоксальных евреев, считая, что необходимость ритуального очищения возникала не только от прикосновения к ритуально нечистым предметам и животным, но и от дурных поступков. Поэтому если человек проходил обряд погружения в воду без покаяния, по их мнению обряд становился чистой формальностью и не приносил очищения; такая концепция была заметным новшеством. Этот обряд ритуального омовения кумраниты-ессеи толковали не только как символ раскаяния во искупление греха, но одновременно и как обряд посвящения в члены своей общины.

Иоанново крещение отличалось от очистительного омовения прозелитов тем, что совершалось уже над иудеями, а от ежедневных ритуальных омовений ессеев оно отличалось тем, что было однократно и неповторимо.[15]

Казнь[править | править исходный текст]

«Казнь Иоанна Крестителя» (картина Караваджо)

Считается, что Иоанн был заключён Иродом Антипой в крепость Махерон (араб. Эль-Машнак — «Висячий дворец»), развалины которой находятся к востоку от Мёртвого моря, на Моавитском нагорье.[33] Согласно Иосифу Флавию, упоминающему эту крепость и отвергающему историю о танце Саломеи (имя которой известно именно из его труда), Иоанн был арестован и затем обезглавлен по чисто политическим мотивам.[34] В своём свидетельстве Иосиф Флавий совсем не упоминает о мессианских ожиданиях, составлявших значительную часть проповедей Иоанна Крестителя. Многие исследователи, например Д. Штраус и Й. Клаузнер, не сомневались в связи Иоанна Крестителя с мессианскими движениями и расценивали отсутствие у Флавия указания на эту связь как намеренное умолчание в тексте, предназначенном для римлян.[10]

Иосиф Флавий сообщает, что некоторые видели наказание Божье Ироду за казнь Иоанна в том, что в 37 году войска Ирода Антипы были разбиты его тестем, набатейским царем Арефой (Аретой, Хариратой IV), выступившим против него за бесчестье дочери Фазелы (Phasaelis), которую Ирод покинул ради Иродиады. Под надуманным предлогом о якобы участии Антипы в организации заговора против Рима он и его семья были сосланы Калигулой в ссылку в Галлию (37 г н. э.), где он через два года умер в заточении в полной безвестности и нищете.

Точная дата смерти Иоанна не известна. Поскольку Евангелия сообщают, что приговор был вынесен после танца Саломеи на дне рождения отчима, теоретически возможно было бы установить приблизительный день и месяц. Но, к сожалению, дата рождения Ирода Антипы неизвестна. Год смерти Иоанна традиционно считается до распятия Христова, а Иосиф Флавий указывает, что это случилось до 36 года.

Последователи Иоанна Крестителя[править | править исходный текст]

В синоптических евангелиях недвусмысленно сказано, что ученики Иоанна составляли замкнутую организацию, соблюдали посты (Мк. 2:18; Лк. 5:33) и имели особые молитвы (Лк. 11:1). Как свидетельствует Евангелие, двое учеников Иоанна последовали за Христом сразу после крещения (один из них назван по имени — Андрей, см. Ин. 1:35-40), а некоторые, напротив, были удивлены духовной практикой двенадцати апостолов (Мф. 9:14), возможно, что между последователями обоих духовных лидеров в дальнейшем были трения.

Некоторые ученики Иоанна (их называют иоанниты, позже это имя заимствует Мальтийский орден) после его казни не сразу влились в ряды ранних христиан, а долгое время сохраняли специфику своей общины. Одним из последователей Иоанна был некий Аполлос, переехавший из Александрии в Эфес. Вот что рассказано об этом в Деяниях апостолов: «Некто Иудей, именем Аполлос, родом из Александрии, муж красноречивый и сведущий в Писаниях, пришел в Ефес. Он был наставлен в начатках пути Господня и, горя духом, говорил и учил о Господе правильно, зная только крещение Иоанново. Он начал смело говорить в синагоге. Услышав его, Акила и Прискилла приняли его и точнее объяснили ему путь Господень» (Деян. 18:24-26). В дальнейшем Аполлос стал одним из активных христианских проповедников «Ибо он сильно опровергал Иудеев всенародно, доказывая писаниями, что Иисус есть Христос» (Деян. 18:28), был авторитетным наставником общины христиан в Коринфе.[35]

Некоторые авторы, в частности, писатель Зенон Косидовский, полагают, что «в эллинских городах яростно соперничали между собой различные религиозные группировки. Среди них были и почитатели Иоанна Крестителя. При жизни автора „Деяний апостолов“ борьба эта была в разгаре».[36][неавторитетный источник?] Основанием для подобных суждений являются описанные апостолом Павлом разногласия внутри христианской церкви Эллады: «Сделалось мне известным о вас, братия мои, что между вами есть споры. Я разумею то, что у вас говорят: „я Павлов“; „я Аполлосов“; „я Кифин“; „а я Христов“» (1Кор. 1:11-12). Впрочем, каких-либо указаний в Писании, что разногласия между общинами имели основой религиозные, а не организационные противоречия, не имеется.

Соперничество, однако, сохранялось долго. В 350 году христианский писатель описывает встречу сторонников Иоанна, не признавших Иисуса мессией: «Выступил один из учеников Иоанна и сказал, имея в виду Иоанна — „Он — Христос, а не Иисус“». («Откровение Климента», гл. 1, стих 60).

Считается, что в последующие века наследие верований последователей Иоанна, так и не вошедших в христианскую церковь, можно проследить в представлениях гностической секты мандеев, возникшей в I веке и до сих пор сохранившейся в Ираке и Иране. Мандеи почитают Иоанна под именем Йахья и (очевидно, как и первые ученики Крестителя) признают его Мессией, то есть Иисус Христос, по их представлениям, — самозванец. Исследователи отмечают это противоречие: «Итак, мы наблюдаем весьма знаменательную асимметрию в оценках: Иоанн для христиан — величайший пророк и вообще фигура весьма уважаемая, тогда как Иисус для иоаннитов — лжемессия».[37] О том, что некоторые современники Иоанна Крестителя воспринимали его как Мессию, свидетельствуют и Евангелия (Ин. 1:19—20).[8]

Кроме того, по свидетельствам христианского агиографического сочинения 1-й трети III века «Климентин», или «Беседы», (2:23), иудейская секта гемеробаптистов — товлей шахарит (букв. с иврита — «окунающиеся на заре»).[8] считали своим основателем Иоанна Крестителя.

Влияние Иоанна на Иисуса

Исследователи пытаются понять, какую роль сыграл Иоанн в формировании модели поведения Иисуса в начале его проповеднической деятельности.

…несмотря на свою оригинальность, Иисус был подражателем Иоанна, по крайней мере, в течение нескольких недель. Крещение получило благодаря Иоанну большую важность; Иисус счел себя обязанным поступать подобно ему: он крестился, и крестились также его ученики. Превосходство Иоанна было слишком бесспорно, для того чтобы Иисус, ещё не пользовавшийся известностью, мог бы подумать вести с ним борьбу. Он просто хотел окрепнуть в его тени и считал необходимым, для того чтобы привлечь к себе толпу, употреблять те же самые внешние средства, которые доставили Иоанну такой удивительный успех. Когда после заключения Иоанна в темницу Иисус снова начал проповедовать, то первые слова, которые обычно ему приписывают, были повторением одной из обычных фраз Крестителя (Мф. 3:2; 4:17).[38]

— Эрнест Ренан

Иисус подражает Крестителю, по мнению И. Иеремиаса, и «своей манерой держать себя… Как и Креститель, он — в отличие от книжников того времени — проповедует под открытым небом; подобно Крестителю, дает своим ученикам молитву, которая должна выделить и сплотить учеников (Лк. 11:1-4)». При этом даже первых учеников своих Иисус получил от Иоанна (апостол Андрей и ещё один, не названный по имени (Ин. 1:35-39)). Также Ирод, казнивший Иоанна, узнав об Иисусе, сказал: «это Иоанн Креститель; он воскрес из мертвых, и потому чудеса делаются им» (Мф. 14:2).

Другая характерная черта быта первых христиан также, по мнению Д. Флюсера, была введена Иисусом вслед за Иоанном: Иосиф Флавий повествует, что ессеи, отправлявшиеся в другие общины ессеев, не брали с собой ничего, так как во всех таких общинах имелись общие склады с продуктами, одеждой и прочим, и посланцы получали всё необходимое. А Иисус также советует ученикам, которых он посылает распространять учение о Царстве Небесном, не брать с собой ничего.

Противоречия в образе Иоанна[править | править исходный текст]

Встреча Христа с Иоанном Предтечей (миниатюра XV века)

Отмечая, что Иоанн оказал несомненное влияние на Иисуса, исследователи предпринимают попытки восстановить его истинное значение для современников и понять, как именно его образ мог быть скорректирован[39] христианами: что было упущено, добавлено или иначе акцентировано. Подобные попытки анализа, в связи с тем что ставят под сомнение «подлинность и невредимость Евангелий», подчас вызывают неодобрительную реакцию верующих. С их точки зрения, информация в Евангелиях совершенно достоверно описывает отношения между Иисусом Христом и Иоанном Крестителем, а противоречия между текстами четырёх евангелистов значения не имеют.

Учёные, в числе прочих, протестантские богословы и знатоки иудаики, всё же отмечают некоторые несоответствия и выдвигают объясняющие их версии.

Например, согласно Евангелиям Иоанн и Иисус состоят в родстве, так как их матери Мария и Елисавета приходятся друг другу родственницами. Но этот мотив большинством исследователей считается поздним добавлением с целью большего искусственного сближения обеих фигур[40][41], тем более, что в сцене Крещения евангелистами описана встреча двух незнакомых доселе людей, а не кузенов. (Ср. например средневековая концепция Святой родни, по которой кузенами Иисуса оказываются ещё 5 апостолов — такая тенденция объясняется стремлением народного сознания породнить полюбившихся персонажей).

Учёные также указывают, что при других обстоятельствах Иоанн вполне мог не попасть в Новый Завет и не стать значимым святым христианства. Например, по выражению профессора Д. Флюсера, он «был одной из удивительных личностей среди евреев периода Второго Храма: еврей-проповедник и аскет, которому внимали толпы народа, стекавшиеся к нему в пустыню, который „превратился в христианского святого только потому, что одним из тех, кто пришёл к нему, слушал его и делал, как он учил, был Иисус из Нацерета“. Новая религия начинается с появления Иоанна Крестителя, так как Иисус видел в нём своего предшественника, и христианство даже наследовало ему в использовании самой важной ритуальной церемонии — погружения в воду».

Польский писатель Зенон Косидовский даже пишет так:

«Вся история его подчинения новому мессии носит, по всей видимости, характер мифа, который ретроспективно объясняет и санкционирует наличие в христианстве обряда крещения.[36][неавторитетный источник?]»

Противоречия в Евангелиях заметны, в частности, в вопросе распространения обряда Крещения. Согласно синоптикам контакт между Иисусом и Крестителем ограничился только одним эпизодом Крещения. В изложении Евангелия от Иоанна дело обстоит иначе (Ин. 1:26-31). Там говорится об Иисусе как о человеке, не известном многочисленным последователям Крестителя, и «далее сообщается, что Иисус сам совершал крещение наряду с Крестителем (Ин. 3:22 — 4:3)… ставя себя, таким образом, на одну ступень с ним, так что они воспринимаются, как соперники (Ин. 3:26)… после Пасхи первохристианская община начала крестить, — это легче поддаётся объяснению, если уже и сам Иисус практиковал крещение. Правда, в какой-то момент он, должно быть, перестал крестить… Как бы то ни было, отношения Иисуса и Крестителя никоим образом нельзя представить как мимолётные. Легко понять, почему синоптики сократили период их взаимоотношений, ограничив его эпизодом Крещения. Традиция по возможности избегала всего, в чём можно было усмотреть уравнивание или даже подчинение Иисуса Крестителю», — пишет протестантский библеист и доктор богословия И. Иеремиас.

Учитель церкви Ефрем Сирин при этом указывает, что Иисус пришёл к Иоанну, чтобы «крещением Своим положить конец крещению Иоанна, так как Он снова крестил тех, кто были крещены Иоанном. Этим показал и сделал ясным, что Иоанн только до Его прихода совершал крещение, ибо истинное крещение открыто Господом нашим, Который соделал его свободным от наказаний закона [то есть принимающих крещение освободил от наказаний закона]».[32]

Другое противоречие касается признания Иоанном Христа мессией. Согласно наиболее древнему из канонических евангельских текстов — Евангелию от Матфея — сомневающийся Иоанн прислал из темницы двух учеников с запросом: «Ты ли Тот?», тогда как эпизод Крещения рассказывает, что во время него об этом Иоанну уже ясно было дано понять. Существуют мнения, что эпизод с запросом был исключён из Евангелия от Иоанна, чтобы спасти репутацию Крестителя, не решавшегося признать Иисуса избранником Божиим.[37] Также, поскольку существует проблема историчности Иисуса Христа, то попытки построить наиболее правдоподобную теорию о его взаимоотношениях с Иоанном Крестителем (историчность которого не отрицается), в любом случае, на данный момент остаются только недоказуемыми теориями.

Заслуживают внимания указания еврейских авторов, анализирующих историю Иоанна согласно законам Торы и находящих там следующие противоречия: члены семьи иудейского коэна не могли носить имена Елизавета и Иоанн; Захария не мог служить в храме, страдая немотой; а также на некоторые другие несообразности, причинами которых, впрочем, может быть устное искажение истории.

Важное положение Иоанна в христианстве целиком основывается на том уважении, которое неоднократно высказывал ему Иисус, указывая на него как на своего предтечу. Христос говорит о нём, что до Иоанна не было более великого духом из земных людей (но при этом он всё-таки меньше тех, кто пойдет вслед за Сыном Человеческим); с другой стороны, Иисус подчёркивает, что всё, о чём проповедовал Иоанн, уже сказано в Пророках и Законе:

«Истинно говорю вам: из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя; но меньший в Царстве Небесном больше его. От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его; Ибо все Пророки и Закон прорекли до Иоанна

(Мф. 11:11-13)»

Таким образом, Иоанн стоит на рубеже Ветхого и Нового Заветов, и этим в соответствии с христианским пониманием определяется его величие и одновременно ограниченность этого величия.

Вопрос 33. Крещение Господне. Смысл и значение события. Искушения в пустыне. Искушения в пустыне - согласие на мессианское служение и отвержение пути антихриста. Связь события с дальнейшей евангельской историей.

Принятием Иоаннова крещения и прохождением искушения в пустыне заключается первый, назаретский, период земной жизни Христа Спасителя. Победивши искушения, Он выходит на общественное служение. Как уже отмечалось, Господу было в то время, по свидетельству евангелиста Луки (3:23), около тридцати лет.

Встреча Христа и Предтечи на берегах Иордана не была их первою встречей. Тот же евангелист Лука рассказывает в начале своего Евангелия (1:39-56) о их встрече до рождения, когда имевшая во чреве Мария пришла к беременной Елизавете, и Младенец Елизаветы радостно взыграл в ее утробе (ср. стт. 41-44). Елизавета была родственница Марии (Лк. 1:36). Была ли эта встреча единственной, или родственные отношения между Иисусом и Иоанном поддерживались в их детские годы, Евангелие не говорит ничего. Указание Лк. 1:80 (ср. еще Ин. 1:31-33) склоняет чашку весов в пользу первой возможности: Иоанн "был в пустынях до дня явления своего Израилю". В пустыне и был к нему глагол Божий, призвавший его на служение (Лк. 3:2). Образ Иоанна, сохраненный в Евангелии, есть образ пустынного подвижника. Проповедь его звучала в пустыне (Мф. 3:1, Мк. 1:4), и его аскетическая внешность: одежда из верблюжьего волоса, на чреслах, — кожаный пояс, пища — акриды и дикий мед (Мф. 3:4, Мк. 1:6), носила суровую печать пустыни. Но аскетизм Иоанна был строго иудейский. Он отвечал тому что Ангел Господень предсказал о нем его отцу, священнику Захарии (Лк. 1:15). Мы узнаем в этих чертах исполнителя строгого назорейского обета. Для сближения его с ессеями нет никаких оснований. Ессеи, тоже подвизавшиеся в пустыне Иудейской, близ Мертваго моря, представляли собою сложный религиозный продукт, в котором, наряду с традицией законопослушного иудейства, сказались и вне-иудейские религиозные влияния.

Аскетическому облику Иоанна отвечала и его проповедь. Иоанн не был целитель и чудотворец (ср. Ин. 10:41). Он был проповедник покаяния, сопровождавшегося исповеданием грехов и скреплявшегося крещением (Мф. 3:2-6, Мк. 1:4-6, Лк. 3:3). Крещение, как запечатление покаяния, имело символическое значение омовения. По этому признаку, оно, действительно, допускает сопоставление с омовениями ессеев, но в равной мере и с ритуальными омовениями Моисеева закона. Крещению Иоаннову не было присуще сакраментальное значение. Оно имело своею целью прощение грехов (Мк. 1:4, Лк. 3:3), но сам Иоанн прощения не давал. Это вытекает из того, что к Иоанну устремлялись не только народные массы, но и руководители иудейской религиозной жизни (ср. Мф. 3:7): для фарисеев слово Христово Капернаумскому расслабленному: "прощаются тебе грехи твои", звучало непереносимым кощунством, потому что, в глазах фарисеев, право прощения грехов принадлежало исключительно Богу (Лк. 5:20-21 и паралл.). Если и они текли к Иоанну, значит, Иоанн прощения не давал. Крещение Иоанново и не было самоцелью. Оно было средством. Иоанн сознавал себя, как Предтеча. Его служение должно было явить Мессию, подготовить народ к принятию обетованного Спасителя (Ин. 1:31, ср. Лк. 3: 3-6, 15-17, Мк. 1:1-8, Мф. 3:1-3, 11-12). Прощение грехов было делом Мессии. Иоанн к пришествию Мессии готовил народ покаянием.

Влияние Иоанна было чрезвычайно велико. Поднятое им движение захватило широкие народные массы. Общее указание Мк. (1:5): "выходили к Нему вся страна Иудейская и иерусалимляне", уточняется в сопоставлении с Мф. (3:7): как уже было сказано, в числе выходивших к Нему были многие фарисеи и саддукеи. О том же говорят и указания Ин. 1:19-24. В Лк., вместо определения по признаку религиозному, мы имеем общее указание на народ (собственно, толпы, массы), наряду с которым упоминаются мытари и воины (3:10-14).

Проповедь Иоанна сопровождалась призывом к плодам покаяния (Лк. 3:7-9, ср. Мф. 3:7-10). Плоды покаяния Иоанн понимал, как изменение жизни. Евангелист Лука сохранил те наставления, с которыми Предтеча обращался к народным массам, к мытарям и к воинам. Эти наставления между собой не совпадают: каждая группа населения имела свои особенные грехи и подвергалась своим духовным опасностям.

Когда в толпе народа, устремлявшегося к Иоанну, пришел к нему и обетованный Мессия, он тоже, вместе с народом, принял от Иоанна крещение (Мф. 3:13-17, Мк. 1:9-11, Лк. 3:21-22). Как понимать крещение Господне? Крещением Иоанновым запечатлевалось покаяние, оно сопровождалось исповеданием грехов и готовило Израиля к Мессии. Иисус, как безгрешный, в покаянии не нуждался. Он Сам был обетованный Мессия. Евангелист Матфей сохранил недоумение Иоанна (3:14). Недоумение Иоанна Господь отводит указанием на необходимость исполнить всякую правду (Мф. 3:15). Указание — слишком общее — нуждается в разъяснении. Перед лицом вечной Правды, крещение Иоанново имело значение не абсолютное, а временное. Крещения Господня от Иоанна требовали условия данного момента (теперь). Запечатлевая крещением покаяние, Иоанн был Предтечею Мессии на путях Ветхого Завета. Правда, которую исполнял Христос, принимая крещение Иоанново, была правда Ветхого Завета. Обетованный Мессия являл связь утверждаемого Им Нового Завета с Ветхим Заветом. Принимая крещение покаяния, Он выражал Свое единение с народом, грехи которого Он брал на Себя. Но Крещение Господне имело и другое, более существенное, значение. В крещении Господнем совершилось явление Триединого Бога: Крещение Сына, глас Отца, сошествие Духа (Мф. 3:16-17, Мк. 1:9-11, Лк. 3:21-22). Покаянным смыслом крещения значение Богоявления оттеняется с особой силою. Это значение — объективное. По Мф. (3:16) и Мк. (1:10), сошествие Духа наблюдал Господь[4]; только из Четвертого Евангелия мы узнаем, что Духа в образе голубя видел и Иоанн Креститель (Ин. 1:32-33). Значение имел не тот факт, кому открылось присутствие Духа в телесном виде голубя, а Богоявление, как таковое. Богоявлением в Крещении отмечается начало общественного служения Христова. Служение Христово есть Богоявление. Этим определяется место Крещения Господня и Иоанна, как Крестителя, в евангельской истории. Но крещением Господним служение Предтечи не заключается. Иоанн, призывавший к Грядущему, оставался еще некоторое время свидетелем о Пришедшем (Ин. 1:28-36, 5:33 и др.). Свою связь с Иоанном Господь исповедовал до конца Своего земного служения. В иерусалимские дни перед Страстями Свой ответ на вопрос начальников о том, какою властью Он совершает Свои деяния, Господь обусловил их ответом на вопрос, поставленный Им: с небес или от человеков было крещение Иоанново? Не получив на него ответа, Он оставил без ответа и вопрос начальников (Мф. 21:23-27, Мк. 11:27-33, Лк. 20:1-8). Тесную связь между служением Христовым и служением Иоанна мы, конечно, не имеем основания понимать в смысле возведения служения Христова, к служению Иоаннову. Связь Иисуса и Иоанна говорит о едином источнике — в путях божественного промышления. Иоанн, как Предтеча, был воздвигнут Богом. И Сына на землю послал Отец.

Первые ученики Христовы пришли к Нему от Иоанна (Ин. 1:28-42). В настоящей связи, в нашу задачу не входит согласование Иоаннова и синоптического повествований о призвании первых учеников. Факт не подлежит сомнению. Первые два ученика Христовы были учениками Иоанна. На Агнца Божия им указал Иоанн. Один из них, Андрей, привлек ко Христу и брата своего Симона, которого Господь нарек Петром. Возможно, что второй, по имени не названный, был один из сыновей Зеведеевых. Христианские читатели Четвертого Евангелия издревле узнавали в Нем Иоанна, писателя Евангелия, ученика, которого любил Иисус.

После крещения, Дух Святый, явно почивший на Иисусе, выходившем из вод Иордана, возводит Его в пустыню для искушения от диавола (Лк. 4:1-2, ср. Мф. 4:1, Мк. 1:12- 13). Искушение Христово в пустыне, только упомянутое Марком (1:12-13), подробно, хотя и с различиями в частностях, описано Матфеем (4:1-11) и Лукою (4:1-13). Оба знают три искушения, и не имеет существенного значения, что порядок второго и третьего у Матфея и Луки не совпадает. Может быть, и невозможно говорить о последовательности во времени. Замечание Лк. 4:5: "во мгновение времени", об искушении властью, до известной степени, относится и ко всей пустынной борьбе Богочеловека. Вообще говоря, порядок Луки заслуживает предпочтения. К этому выбору нас склоняет даже не столько общая предпосылка, которая усваивает Луке заботу о хронологической точности, сколько то обстоятельство, что в изложении Луки искушения от более грубых и чувственных восходят к более тонким и духовным, что представляется естественным психологически.

Три искушения в начале евангельской истории являют возможности мессианского служения, которые Господь отверг. По окончании искушения, "диавол отошел от Него до времени", как об этом свидетельствует евангелист Лука (4:13). В Третьем Евангелии все земное служение Христово понимается, как борьба с сатаною. Когда Семьдесят, посланные Господом на проповедь, вернулись к Нему с отчетом о своих трудах, Он засвидетельствовал перед ними, что "видел сатану, спадшего с неба, как молнию" (10:18). Исцеляя скорченную женщину, Господь знал, что в течение восемнадцати лет она была связана сатаною (13:16). Подвиг Страстей в Евангелии от Луки тоже понимается, как борьба Христа с сатаною. Предательство Иуды было "делом" сатаны (22:3). С предельною ясностью это понимание развивается в Ин. (ср. 13:2, 26-30). Страдание учеников, в последовании за учителем, по слову Христову, сохраненному евангелистом Лукою (22:31), есть тоже дело сатаны. Если все земное служение Христово было борьбой с сатаною, то, искушая Его в начале служения, сатана поставил перед Ним те возможные осуществления мессианства, которые неизбежно привели бы к его искажению. В трех пустынных искушениях Господь отверг служение материальным ценностям, — искушение хлебом, искание мирского могущества, — искушение властью, и торжество мессианской идеи на путях не любви, а духовного насилия, — искушение чудом. Эти три возможности вновь и вновь вставали перед Господом в дни Его земного служения. Их отвержение в искушении и было, для Евангелистов, как бы осмыслением всего Его служения, — осмыслением в аспекте отрицательном: чем не было и не могло быть служение Христово. Врачуя немощь телесную, проявляя власть и творя чудеса, Господь не в этом полагал цель Своего служения. Его служение было созиданием Царства Божия. По преодолении искушения, Он и выходит на служение.

Вопрос 34. Иисус Христос и Закон. Содержание понятия «Закон», галаха. Использование Господом Закона в Его учении. Отношение Господа к Закону в целом: три речения о главном в Законе, отношение Иисуса Христа к ветхозаветным заповедям о чистоте, о субботе, о храме. Высказывание об «исполнении Закона» (Мф:5,17). Антитезы Нагорной проповеди.

Отношение Иисуса к закону выявляется в 3-х эпизодах. Чрезвычайно важный момент, что самое важное в законе для Иисуса Христа (обязательно знать к экзамену):

I. Речение о наибольшей заповеди. Стремление представить закон не в виде сотней предписаний, но в виде одной главной идеи. Слова о любви: 1. (Второзаконие 6-ая глава). «Слушай, Израилю. Господь Бог Твой Един есть, возлюби Господа Бога всей душой твоей… и всеми силами твоими». Этот текст сохранялся в хранилищах (фарисеев, которых Иисус обличал), где находились Священные тексты и молитвы. 2. Снова древняя заповедь, «Люби ближнего своего как самого себя». Лекит, 19 гл. 3. «Заповедь новую даю вам: да любите друг друга». Противоречие? Ведь эта же заповедь уже была дана в ветхзаветных текстах. Почему тогда она «новая»? С формальной точки зрения действительно противоречие, но эта заповедь, тем не менее, новая, потому что она произносится при прощании с учениками на Тайной Вечери, и это придает ей совершенно иной новый смысл: надо возлюбить так, как возлюбил людей Христос; Свою любовь Иисус явил в крестном исходе, в божественном Своем истощании. Итак, слова о любви Иисус закрепляет собственной кровью. То, что те же слова о любви уже были в Священных текстах, ничему не мешает. Эту же заповедь Иисуса формулирует законник (Лк 10, притча о милосердном самарянине).

Понятно, что поиск квинтесенции, единой и главной заповеди проводился в те времена. Межзаветная литература: 2 в. до н.э. «Завещание 12 патриархов» (неканоническая книга). Речь: «любите Господа всей вашей душою». И другие примеры. Итак, об этом думали и писали: о главнейшей заповеди и о том, не сводится ли она к любви. Филон Александрийский, современник Иисуса, время жизни Филона охватывает период земной жизни Иисуса. У Филона читаем: «Богу – заповедь почитания Бога, в отношении к человеку – заповедь к ближнему и праведность». Итак, Иисус Христос, с одной стороны, находится в традиции, с другой – властно с этой традицией распоряжается, и это «надрывает» любого иудея, потому как не признавая Иисуса Богом, нельзя понять его поступков и слов.

Пророк Михея. «…действовать справедливо, милосердно, смиренномудренно ходить… пред Богом твоим». Тоже практика сведения Божьего волеизъявления к одному. Талмут. Равви Елель. 200 лет до Р. Х. Родственник Гамалеиля (старший современиик ИХ, упоминается в Деяниях), учитель ап. Павла. Елель, 1 в. до н.э.: «чего ты не любишь – не делай того и ближнему твоему – в этом вся тора, прочее – толкование на нее». У Иисуса Христа - та же мысль (главный закон нравственной этики), только в положительную сторону (Мф, 7): «чего хотите», то делайте другим, а не «чего не хотите». «На этой заповеди весь закон и все пророки висят». У Иисуса эта заповедь становится новой, становится отличительным признаком Его учеников, «Имеют любовь между собою» - необходимое и достаточное условие для того, чтобы быть христианином.

II. «Не нарушить пришел закон, но исполнить», Мф 5, 17: вступление к описанию шести евангельских антипод. «Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все».

На Западе считалось, что это – позднейшая вставка. 1. Уникально, потому подозрительно. 2. Доктрина об оправдании верой, протестантизм. В эту доктрину эти слова не вкладываются. «Ни на йоту, ни на черту» - в еврейском алфавите гласных не было, значит - вставка. Там же два раза говорится о пределе: когда все свершится («пока не исполнится все») – говорится не о длительности закона, не значит – навсегда – но устанавливает границу действия закона: он действует пока не произойдет конечного события: «не думайте, что я пришел нарушить». Иисус пришел довершить, выполнить закон.

Приход Мессии завершает и довершает все. Так, пророчества осуществлены. Другое пророчество Иеремии (31:31), «Вот наступают дни, когда заключу Новый Завет… и буду им Богом, и они будут Моим народом…» Появляется термин «Новый завет». Это пророчество знаменует исполнение, завершение закона.

Ап. Павел II Кор.: «Вы – письмо Христово, написанное не буквами, но Духом Святым… буква – убивает, Дух – животворит». Значит, первые христиане действительно считали, что с приходом Христа все исполняется, закон кончается – Спаситель действительно отменяет Ветхий Завет как систему предписаний.

Итак, закон продолжает действовать исторически (в любом кодексе государственных законов есть статьи за убийство, воровство, это от Библии), но закон прекращается онтологически в эсхатологическом исполнении.

6 антитез по принципу: у древних написано, а Я говорю вам (Мф 5). Обсуждаются разные слои предания: об убийстве, прелюбодеянии; о разводе и другие из гражданского законодательства; из Галахии (нет в ВЗ), «Люби ближнего – ненавидь врага», т.е. это истолкование на тему заповеди любви, а Я говорю вам, любите врагов ваших. Итак, в нагорной проповеди Иисус идет дальше нравственных положений. Он противопоставляет правовые нормы («у древних написано», «вы слышали») превосходящим установлением любви.

Итак, Иисус побеждает право уголовное, гражданское, Он, отвергая зло, требует неограниченности добра, противопоставляет ВЗ-ым предписаниям, отклоняет компромисс между правом и злом, который необходим в этом мире. По закону зло остается злом (например, убийцу сажают в тюрьму), а Иисус демонстрирует правильное отношение. В этом и есть Новый завет.

Итак, исторически закон продолжает свое существование. Но Иисус предлагает возможность не грешить, но властвовать над грехом.

Христос – «новый Адам», и его последователи не могут грешить, как сам Адам мог не грешить, а «падший Адам» сразу попадает в закон греха, т.е. не может не грешить. Мог не грешить – не мог не грешить – не мог грешить. Градация. Закон препобеждается во Христе.

Отношение Иисуса Христа к ВЗ-ым заповедям:

1. По поводу клятвы. Отпадает сам ситуация греха.

2. Эпизод о чистоте (Мк 7). «Только исходящее от человека оскверняет его». Чем отчищается всякая пища? Отделенностью от всего нечистого. Иисус говорит «нет ничего нечистого». Рушится вся система: богоизбранный народ, отдельный человек, отдельный храм. Иисус упраздняет это отделение, «что Господь создал, то не почитай нечистым». Это делается ради совершенной ценности и ради внутреннего очищения человека.

Пророк Захария, «Се царь твой грядет, все очистит…» - а Господь упраздняет торгующих из храма. Захария предсказывает, а Христос свободно осуществляет.

Вопрос 35. Чудеса и их мессианское значение. Терминология: чудо, сила, знамение, дело. Чудо - преодоление власти сатаны. Сопоставление синоптических Евангелий с Евангелием от Иоанна. Связь чудес с мессианским провозвестием Господа.