Текущее состояние социальной теории

Для многих учёных-обществоведов текущего периода ещё не доходит осознание объективной закономерности круше­ния социально-политической системы, которая существовала в пределах СССР. Это объясняется тем, что пе­редовая часть производственной подсистемы советского общества в небывало стремительном темпе (1917 - 1949 гг.) прошла формационный путь развития.

Факт обрушения советской системы вызвал поток жалоб со стороны различной степени теоретической подготовленности обществоведов на закосневшее партийное руковод­ство. Но, как говорится, каковы корешки, таковы и вершки.

Сейчас многочисленные представители обще­ственных наук одной частью попрятались за спи­ны различных политических организаций при­кладного назначения, а другой - ушли в глухое подпо­лье, безликой массой затаившейся в ВУЗах.

Видно, те и другие ожидают, что всё как-нибудь само собой уладится и образуется, что прикладная политика имеет высокую вероятность отыскать дорогу в новый социальный уровень и без них. Напрасные ожидания.

Некоторые любители от прикладной политики предлагают вовлекать в диалог по социальным проблемам широкие массы народа.

В каком диалоге может участвовать народ, если научная задача не сформулирована даже в самом узком кругу учёных?

Не уяснив, что является предметом исследования, многие публицисты в агрессивной форме, предлагают варианты, объясняющие, на их собственный взгляд, происхождение и масштабность современного межформационного кризиса. С поразительной лёгкостью оценивается не что иное, как нынешнее состояние общественных наук.

Понятно, что теоретический сектор обязан выдать для практического апробирования параметры социальной конструкции, которая должна иметь определённой мощности подъёмную силу, обеспечивающую поступательное развитие общества.

Последовательность перехода из одного социального уровня в другой каждый раз требует включения новой ступени теоретической компоненты. Если эта ступень не включается, то обществу сообщается возвратное движение, которое сопровождается естественным процессом разрушения.

В данном случае, совершенно бесполезно взывать к здравому смыслу представителей действующего политического режима, поскольку они лишь чисто механически или рефлекторно выполняют функции, по которым можно даже не специалисту судить о поступательной или возвратной направленности движения общества.

Очень незначительным числом ученых данное состояние остро ощущается. Но одно дело видеть последствия негативной ситуации и другое знать, как её изменить на позитивную.

Искать стрелочников из сферы прикладной политики и сваливать на них всю ответственность за развитие социального кризиса в обществе, значит не создавать даже малейшего побудительного мотива для развертывания производственной деятельности в области теоретической, т.е. в общественных науках. А общественные науки являются ведущим органом политической подсистемы, позволяющим осознанно ориентироваться обществу в каждом новом уровне социального пространства.

Стремительное развитие Советского Союза вывело нашу страну на передовые социальные позиции в мире. Перенимать что-либо принципиально нового у других стало нечего, а вот собственного теоретического задела, отвечающего социальным требованиям нового формационного уровня, не оказалось. Спрашивается: кто виноват?

Нет никакого сомнения, что прямая вина как раз и лежит исключительно на представителях общественных наук. Исследование социальных процессов в обществе является их непосредственной специализацией. Так в чём же дело?

Стоит ли удивляться, что в нынешнем виде общественных наук наблюдается конвульсивная форма теоретической деятельности, а в прикладной части вполне закономерно развивается полная социальная дезориентация и спонтанный характер принятия политических решений.

Сейчас почти исключительно все, озабоченные политической деятельностью, кинулись в разные стороны в надежде отыскать критерии политической разумности, принципы социальной справедливости, национальную идею, корни патриотизма, способы борьбы с коррупций, и т.д.

И вот эту жалобную разноголосицу социально заблудившейся публики надо воспринимать как теоретическую деятельность?

Создание видимости политической работы может быть вполне нормальной реакцией со стороны рядовых граждан общества, но никак не специалистов, отвечающих за техническое состояние развивающейся социальной системы.

В настоящие время, мы имеем примерно аналогичную ситуацию той, которая имела место в мировом сообществе при выходе из феодальной формации в капиталистическую. Тогда так же было необходимо преодолевать накопившуюся теоретическую ограниченность в общественных науках. Расширение исследуемого пространства было осуществлено за счёт научного потенциала сосредоточенного в марксизме.

Текущий момент характеризуется усложнением теоретической задачи.

Суть нынешней социальной проблемы состоит в следующем: все прошлые экономические теории, включая марксизм, в области общественных наук имели частичную обработку социального материала, поэтому совокупный идеологический продукт перемещен на стык 2 и 3 тысячелетий в полуфабрикатном виде, т.е. требует соответствующей научной переработки.

Решить эту гигантскую по размерам научную задачу можно только одним способом: развернуть научно-производственную деятельность во всём секторе общественных наук.

Для организации полноценной политической структуры современного уровня необходимо выполнить в последовательном порядке некоторые условия.

На основе запуска в активный производственный режим теоретического сектора, приступить к созданию соответствующего качества прикладной части политической подсистемы.

Следовательно, дело за малым: данный комплекс знаний надо выдать «на гора». Пусть вначале это будет сложное и неполное описание социальной конструкции, необходимой для перемещения общества в новое социальное пространство, но первичные контуры социальной теории должны быть представлены для научного обсуждения.

Соединение данных факторов является необходимым условием для создания дееспособной политической организации.

Да, сначала рождается идея, вернее комплекс нового вида знаний, затем он обязан развиваться по двум направлениям: с одной стороны, - упрощаться и популяризироваться для массового восприятия, а с другой, - являться начальным этапом для развёртывания последующих крупномасштабных исследовательских работ.

Стремиться только к упрощению, значит игнорировать естественный процесс усложнения, т.е. развития теоретической мысли. Смысл упрощения состоит в обучении людей, предрасположенных к восприятию более сложной социальной информации, чем они обладают в каждый настоящий момент. Если какая-то часть находится в устойчиво статичном состоянии, то никакое упрощение не способно изменить ситуацию.

Ещё до развала СССР возникла парадоксальная ситуация: при избытке талантливых ученых в узкой специализации, наблюдался острейший дефицит в специалистах, способных осуществлять крупномасштабные операции синтеза социальных знаний общенаучного значения.

Поэтому нет ничего удивительного, что аналитической обработке событий подвергались и подвергаются только зримые результаты социальных процессов.

Разнообразные мнения о причинах развала СССР, КПСС, производственного комплекса и сельского хозяйства страны напоминают репортажи с места социальной катастрофы. Каждый репортер выстраивает собственную версию произошедшей трагедии, изо всех сил стараясь, чтобы она выглядела максимально правдоподобно.

Действительно, обстановка крайне тяжёлая и опасная для страны. Но во всех текущих политических отчётах даётся чисто субъективная оценка происходящих событий в зонах преобразования социальной системы. Объективным характером осмысления сути кризиса здесь и не пахнет.

Состоявшийся факт развала политической структуры общества, существовавшей в СССР, несёт следующую информацию: из почти 19 млн. человек состоящих в партии, в КПРФ перешло около 550 тыс. человек, что составляет примерно 3% бывшей общей численности партийцев. Что это означает?

Здесь мы имеем ни что иное, как относительно точное представление о соотношении между научной ценностью идеологического продукта, оставшегося от марксизма и накопившейся массой нерешённых общественными науками теоретических проблем.

В то же время, остаточная научная ценность марксизма, никак не связана с тем контингентом людей, которые ныне состоят в КПРФ. В лучшем случае партийцы могут являться добросовестными, но пассивными носителями информации о зарождении и развитии теоретического и прикладного секторов прошлого вида политической подсистемы. Что касается всех остальных российских партий, то в них имеется лишь простой набор частных мнений чисто бытового характера.

В то же время, выход основной массы партийцев из КПСС носит объективный характер. Полное истощение идеологического ресурса создавало закономерные тенденции для распада партии.

В настоящее время считается, что КПРФ является оппозиционной нынешнему режиму. Это неверное утверждение. Структура оппозиционности политических сил в России имеет более сложную конфигурацию, чем это многим представляется.

Момент распада КПСС выявил в этой политической организации наличие общенаучной оппозиционности формационного порядка.

Дефицит политических знаний по отношению к новому социальному уровню составил 95-97%. Вся выделившаяся масса партийцев из КПСС должна была предложить обществу теоретический продукт принципиально нового качества. Как известно, такого события не произошло.

Поэтому, не обладая знаниями нового формационного уровня, часть бывших партийцев под давлением объективных обстоятельств совершила перемещение с теоретических позиций марксизма в сторону экономикс (англ. блок экономических дисциплин). Это нормально обусловленная мотивация поведения теоретически нейтрально заряженных представителей общественных наук.

Вызывает откровенное недоумение, когда представители не только действующих, но вновь образующихся партийных подразделений призывают население перейти к активным действиям по ликвидации существующего режима, вместе с проводимыми им реформами по уничтожению страны.

С позиций обыденного сознания, такое намерение понятно и вполне объяснимо: хочется немедленно прекратить ураганное развитие социального кризиса в обществе. Только вот каким образом? При помощи заклинаний, протестных действий, всенощных молений, восстаний, революций?

Революция, как социальное мероприятие, предполагает наступление момента, когда надо уже не думать или призывать к неосознанным действиям, а чётко знать, что делать.

С тем теоретическим потенциалом, который сейчас имеется в распоряжении общественных наук, нельзя обеспечить развитие общества в новом порядке сложности социальной системы.

Конечно, прятаться за обсуждение теорий, которые имеют уже историческое значение с использованным научным ресурсом можно до бесконечности, но какой из этого толк?

Социальная масштабность современного кризиса, а, следовательно, и степень сложностинаучной задачи и способы её решения, превосходит все прошлые межформационные кризисы вместе взятые.

Причину возникновения социальных противоречий все политики и сочувствующие им, обычно начинают отыскивать в пределах текущеговидаобщественных наук, перекраивая и перетасовывая все прошлые теории и воззрения. Это инстинктивная реакция на остро проявившиеся социальные обстоятельства.

Данная ситуация образуется потому, что производственная подсистема «включает» в активный режим комплекс закономерностей, которые не адаптируются в сфере общественных наук.

Процесс усиливающейся бомбардировки данными закономерностями может закончиться разрушением отдельно взятого участка или всего социума, существующего на Земле в целом.

Таким образом, формируются условия, когда диапазон производственных частот, создаваемых материальными науками не распознаётся, не улавливается, не обрабатывается со стороны общественных наук.

Полное истощение научного потенциала общественных наук приводит к развитию необратимых процессов.

Так, в России, после 1991 года произошло опрокидывание социально-политической конструкции, построенной на основе учения марксизма.

На политической поверхности оказалось её днище или обыденное общественное сознание, которое смешалось с остатками прошлых форм научного мировоззрения.

На базе данного устаревшего теоретического материала и создаются разного рода политические организации текущего периода, образующие соответствующий качественный состав действующего режима и противостоящей ему оппозиции. Между ними наблюдается полная формационная идентичность.

В несколько ином положении находятся партии так называемого патриотического толка, как уже созданные, так и продолжающиеся формироваться. В этих партиях присутствует намерение перейти в новый социальный уровень, но для практического достижения цели нет соответствующих теоретических знаний. В свою очередь, отсутствие необходимых знаний, требуемых со стороны нового социального уровня, приводит к запуску внутрипартийной оппозиционности по всему фронту политических сил.

В итоге получается, что независимо от того, цепляется ли одна сторона, скажем, за марксизм, требуя его нового прочтения, а другая отвергает теоретический продукт, утративший актуальность и былую научную новизну – это не меняет сути дела.

В настоящий момент марксизм уже совершенно ни при чём, поскольку целиком и полностью выполнил научно-историческую миссию и производственные функции.

Это величайший теоретический труд, когда-либо создававшийся представителями общественных наук.

Поэтому нет никакой необходимости обращать внимание, как на сторонников прошлой теоретической точки зрения, так и на ниспровергателей данного учения. Сейчас надо осуществлять производственные функции, аналогичные тем, которые выполнил в своё время Маркс, только на более высоком научном уровне.

Современное общество находится в ситуации, где невозможно удержать социальное равнове­сие. С одной стороны подпирает сложная теоретическая задача, которую во что бы то ни стало надо решить, прежде чем выйти на путь созидания, а с другой - нельзя опереться на идеологический потенциал, име­ющийся в распоряжении текущего вида общественных наук,

Вот из этого противоречия мы никак и не можем выпутаться. В чём конкретно состоит суть проблемы?

В новое социальное пространство советскую по­литическую систему выдавило без всякого теоретического задела.

В образовавшуюся научную пробоину и хлынуло обыденное общественное сознание, обеспечив надеж­ное затопление всей политической системы.

Мельком взглянем на природу этого процесса.

Сейчас ученые не могут договориться о единице измерения временного интервала, в котором об­щество развивается в относительно однородных социальных условиях. Здесь в острейшей форме назрела проблема терминологии.

Одни придерживаются формационного подхода, другие применяют стадийный. Выделяют следующие основные стадии: доиндустриальную, индустриальную и постиндустриальную.

Если эти два метода подвергнуть наложению друг на друга, то получается, что в доиндустриальной ста­дии без всякого различия между собой растворяются первобытнообщинная, рабовладельческая и феодаль­ная формации. Совпадение идет только по индуст­риальной стадии и капиталистической формации.

Такое расхождение недопустимо. Есть социальный период развития общества, который ясно прослежи­вается на уровне производительных сил и есть отра­женная или результативная их форма, проявляющаяся в сфе­ре производственных отношений. Между ними и про­слеживается существенное расхождение.

Советское общество находилось на ост­рие мирового социального движения и первым при­няло на себя удар при столкновении со сложнейшим по содержанию массивом чи­сто научных проблем.

Вначале лопнула внешняя оболочка совет­ской политической системы, выразившаяся в ликвидации СЭВ, Варшавского Договора, резком сокращении мирового влияния, а за­тем последовал развал непосредственно СССР. Теперь на очереди дробление оста­точного ядра бывшей советской системы - России.

Огромные разрушительные последствия, как в СССР, так и в России связаны с тем, что мы врезались производственными отношениями в новый формационный уступ практически вслепую.

Абсолютное большинство из бывших советских обществоведов до сих пор не поняли, что марксизм и экономикс - это разные стороны одной идеологической связки, сформировавшейся в границах уходящей в прошлое капиталистической фармации.

Если под напором новых социальных обстоятельств разрушился передовой отсек формационной идеоло­гии - марксизм, то еще меньше шансов выжить ос­тается у замыкающей ее части - экономикс.

В настоящий момент ничего сверхъестественного непроизошло, просто сила инерции движущегося об­щества выдавила на место смятого марксизма вре­менно уцелевший теоретический сектор - экономикс. И что -это есть повод для неописуемой политичес­кой радости?

Крушение марксизма лишь в открытой форме вскрыло глобальную научную проблему, которую пред­стоит решать современному поколению ученых и ничего более.

Исторический опыт показывает, что каждый новый вид произво­дительных сил, в известные моменты, уходит из зоны видимости статичной формы производственных от­ношений. Если рассматривать данное явление толь­ко в сфере производственных отношений, то обще­ство затягивает в межформационный период, где оно подвергается социальной деформации и разрушению или же реконструкции.

Если происходит обвал в теоретическом сек­торе политики, то это означает, что ударная вол­на, идущая от данного явления уничтожает и при­кладной отсек политической подсистемы общества.

В перспективе речь может идти не о самостоятель­но действующей политической структуре какого-либо общественного образования, а об институте внешнего управления. Здесь включается закон поглощения государств с утраченной идеологической функцией. Окончательная социальная деградация общества является лишь делом времени.

Настала пора откровенно признать, что нынешний вид общественных наук потерпел сокрушительное пора­жение при решении теоретической задачи нового формационного уровня.

Приведу типичный пример. Выпущен учебник под редакцией доктора экономи­ческих наук, профессора, академика, заслуженно­го деятеля науки РСФСР В.Д. Камаева.

В первой главе утверждается: «Переход к изучению «экономикс» - это не смена названия науч­ной дисциплины, но смена парадигмы в препода­вании экономической теории...».

И чуть дальше: «Современная экономическая теория по объекту исследования, по методологии, по проблемам изу­чения, по практическим выводам принципиально отличается от марксистко-ленинской политической экономии.

Почему последняя перестала удовлетворять как учёных, так и практиков? Чем вызван растущий интерес к «экономикс»...? Почему в многочислен­ных научно-исследовательских институтах, изучение экономики России и зарубежных стран про­водится на основе методологии «экономикс»?

На наш взгляд ответ состоит в различиях меж­ду «экономикс» и традиционной политической экономией. Главное отличие состоит в следующем.

«Экономикс» исходит из ограниченности ресур­сов и беспредельных потребностей человека и общества. Тем самым во главу угла ставится человек с его потребностями. Традиционная политическая экономия во главу угла ставит так называемые «объективные экономические законы», которые и выступают предметом её изучения». [10]

В качестве аргумента в пользу данного выска­зывания предлагается следующий довод: «Поведе­ние экономической системы в целом - случайная функция X (t) от действия параметра t - eT. Из это­го следует, что прогнозировать её развитие, осо­бенно на длительный период, с точностью до тон­ны стали, как это пытался делать Госплан, ни тео­ретически, ни, тем более, практически невозможно, да в этом нет и никогда не было реальной необхо­димости». [10]

По этому поводу необходимо заметить следующее: в общее понятие «экономическая система», автор включил различные по своим социальным свойствам подсистемы, т.е. производственную подсистему и подсистему обменных процессов (коммерческую и финансовую). Так вот, поведение первой носит научно-переменный характер, а второй, действительно, - стационарный. Маленькое вро­де бы отличие, но фундаментальное.

Вообще, весьма сложно понять чрезвычайную теоретическую вертлявость бывших советских экономистов. Особенно красиво смотрится пассаж относительно того, что экономикс исходит из ограниченности ресурсов и беспредельных потребностей человека. В этой плоскости мышления находится множество бывших советских экономистов. (См. [11])

О каком роде потребностях идёт речь? О продуктах питания? О количестве драгоценных металлов, которые на себя должен нацепить отдельно взятый человек или все люди вместе взятые, чтобы приобрести статус социального образования? Или разговор идёт о потреблении социального материала? Тогда что это такое?

Если уж совершен переход на позиции экономикс, то, хотя бы для приличия, следует иметь в виду, что данный блок научных дисциплин замыкается исключительно в рамках исследования товарно-денежных отношений в обществе, т.е. сфера обменных процессов устанавливает жёсткие границы применимости границ теорий, представленных в экономикс. На этом же участке сосредоточена и их предельная полезность.

Природа социальных противоречий в экономикс не исследуется, поэтому данный блок имеет ограниченную научную ценность. Авторитетные зарубежные учёные прекрасно осознают локальный характер возможностей экономикс, но открыто об этом не говорят, поскольку вполне резонно считают, что и так всё понятно.

Глава 4.