Симфония рынка

Но вернемся к структурам второго «этажа». Это так называемая «ры­ночная экономика», хорошо известная нашим современникам. На­помним, что Бродель анализирует эти процессы в европейской куль­туре XV-XVIII вв., но многое очень узнаваемо и актуально, ибо «шум рынков достигает наших ушей».

Рынок — это освобождение, прорыв, возможность всплыть на по­верхность. Он сопровождает жизнь людей с древнейших времен, со­храняя традиционность спроса и предложения, охватывает весь мир. Уже одно упоминание слова «рынок» воспроизводит картину мно­жества палаток, выкриков зазывал, ссор и криков покупателей и про­давцов, суровых контролеров и купцов-перекупщиков. Здесь царят свои порядки и отношения.

Этот старый тип обмена был в Древней Греции, в Китае классиче­ской эпохи, в фараоновском Египте, в Мексике и Эфиопии. Рынки притягивались к городам, которые постепенно превращались в цент­ры торговли, приобретая особое значение. Рыночные площади служи­ли источниками информации, здесь оглашались указы и законы, уст­раивались представления и праздники, обсуждались цены и новости.

Рост торговли приводил к тому, что появились специальные «кры­тые рынки» с особой архитектурой. Таким было «чрево Парижа», о котором столь интересно писал Э. Золя.

В 1500-1640 гг. в Англии и Уэльсе было 800 рыночных городов, в орбиту торгового обмена вовлекалось огромное количество населе­ния. К торговцам примыкала целая армия перекупщиков, коммивоя-

14 Зак. 1050

жеров, грузчиков, погонщиков скота, поваров, сборщиков налогов, хозяев кабачков и постоялых дворов — всех не перечесть! В истории культуры еще предстоит создать панораму развития рыночной эко­номики со всеми особенностями быта, норм общения, знакомств и связей, балаганных представлений и типов личности, характерных для разных народов.

Рынки переживали периоды упадка, но всегда возрождались. Со­перниками рынков являлись специализированные лавки ремеслен­ников, которые сочетали производство с продажей в «собственном окне». Торговцы делились на цехи и гильдии со своими нормами по­ведения и иерархией. В XVII в. размах их создания напоминал на­воднение, потоп.

По словам Даниэля Дефо, разрастание лавок было «чудовищ­ным», за несколько десятилетий конца XVII в. их число увеличи­лось в 5-6 раз. Прежние помещения перестраивались, покрывались зеркалами, украшались колоннами и бронзовыми канделябрами. По- • стоянно возрастал доход данных слоев населения, а главным источ­ником обогащения был кредит. Торговец жил в шатком равновесии между теми, кто ему должен, и теми, кому он должен сам. Это бы­ло импульсом развития частной инициативы, стремления выжить, устоять, а не разориться.

К лавочникам примыкала многочисленная «торговля вразнос», преодолевающая расстояния, сбивающая цены. Эта «разбухшая жизнь торговли» обладала огромной способностью к адаптации, вовлекала в свою орбиту контрабандистов, спекулянтов, скупщиков краденого, создавая особую сферу человеческих отношений. В иные времена она вытеснялась организованной торговлей, но в кризисных ситуациях возрождалась вновь.

Выше рынков, лавок, торговли вразнос располагались ярмарки. Они занимают особое место в экономической жизни и своими кор­нями уходят в далекое прошлое. Но их возраст, замечает Бродель, не мешает им быть живым институтом. Каждая ярмарка «имела свой ритм, свой календарь, свои "позывные", иные, чем у соседей». Они имели свои декорации, сопровождались народным празднест­вом, фейерверками, иллюминациями, театрализованными представ­лениями, зрелищами и играми, развлечениями и состязаниями. На них царил дух народного гулянья, вседозволенности, смеха, юмора, «жизни навыворот».

Но ярмарки постепенно угасают, их заменяют другие виды опто­вой распродажи.

Уже в XIV в. возникают биржи в Пизе, Венеции, Флоренции. Их предшественниками были купеческие собрания в Риме еще во II в. В XVII в. в Европе строятся специальные здания биржи, имеющие особую архитектуру, приспособленную для деловых операций мак­леров.

Биржа — рынок денег, финансов, ценных бумаг. Первая фондовая биржа действовала в Амстердаме в XVII в. и занималась продажей акций Ост-Индской компании. Игра на повышение или понижение ценных бумаг приносила огромные доходы, становилась импульсом экономического роста. Масса мелких игроков и крупных спекулян­тов была вовлечена в лихорадочную игру. Появляется особый соци­альный слой — банкиров, маклеров, акционеров, брокеров. Мгновен­ное богатство и столь же катастрофическое разорение, риск и интри­ги, долги и спекуляции, «денежный водопад» и «торговля ветром» стали отличительными чертами жизни крупных европейских горо­дов. Постоянно возрастал кругооборот торговли, заставляя работать «мертвые деньги», создавая сплошные «торговые поверхности».

Прибыли, затраты, издержки, убытки, баланс дебета и кредита — эти понятия входят в лексикон экономической жизни. Возникают зоны торговых связей, купеческие союзы в борьбе за рынки сбыта, торговые дома и крупные компании. Они соперничают друг с дру­гом, вступают в конфликт, организуют самозащиту. Их распростра­нение образует топологию национального и международного торго­вого пространства.

Обмен — соединительное звено экономической жизни, он делает рыночный механизм всеобъемлющим в мире.

Исследователям еще предстоит описать действие данного меха­низма в различных странах, его генезис и эволюцию. Это составит основу культурологической компаративистики, столь необходимой для понимания процесса развития мировой культуры. Общество ни­когда не было единым. Оно представляет собой сплошную совокуп­ность или «множество множеств». Экономика, социальная иерархия, политика, культура — данные четыре системы находятся между со­бой в отношениях многочисленных корреляций, взаимодополняющих друг друга, пронизанных противодействующими потоками, препят­ствиями, то ускоряющими, то тормозящими развитие. В этом мно­жестве конфликтовавших сил утверждался экономический напор рыночной экономики, продвижение которой было неоднозначным в разных странах.