Позитивистская философия и ее влияние на историю

Бурное развитие науки и техники поддерживало веру в технический и социальный прогресс. Сфера влияния романтизма сужалась, проявлялась склонность к реальному изображению человеческой природы и истории. К середине XIX века сложилось позитивистское понимание историзма. Автором термина «позитивизм» считается Огюст Конт (1798 – 1857 гг.), один из учеников Сен-Симона, абсолютизировавший некоторые его идеи. Человечество, по Конту, проходит в своей истории три фазы: теологическую, метафизическую и позитивную. Он полагал, что политические нелепости его времени будут продолжаться до тех пор, пока политика не превратится в позитивную науку, в которую превратилась, например, астрономия или химия. Огюст Конт получил превосходное математическое образование, изучал биологию, астрономию, физику и химию. Он считал, что умственная анархия порождает политическую анархию, поэтому долг позитивистов – обосновать «здоровые» общественные представления о социальном порядке, семье и собственности. Один из томов его позитивистской философии посвящен «социальной физике», которую позже он назвал социологией. Ввести человечество в позитивную фазу развития можно, по Конту, только создав объективную науку об обществе. По его мнению социология для современного мира должна быть тем же, чем теология была для мира средневекового. Специфическим методом социологии он считал исторический метод – метод исторического сравнения различных последовательных состояний человечества. Согласно Конту, между историей и социологией, которую он иногда называл «политической наукой», нет различий. Он хотел доказать, что существуют такие же законы развития человеческого общества, как законы падения камня.

Позитивисты полагали, что научность истории исключает ее обусловленность идеологией, политикой или моралью. Убирая из истории мораль, они отказывались оценивать факты. Это привело к тому, что история стала историей внешних событий. Отождествление истории с политической историей означало игнорирование истории искусства, религии, науки. Попытка провести аналогию между естественнонаучным и историческим фактом исключала постановку вопроса о возможностях исторического знания. Позитивизм поднимал методологию естествознания до уровня общенаучной методологии, он утверждал антропоцентризм рационалистического типа, когда в центр исторической картины помещается рационально мыслящий, сознающий свои цели человек, который предполагался неизменным во все времена.

Согласно остроумному замечанию английского историка Э. Карра, позитивисты считали, что факты, нужные историкам, содержатся в документах, надписях и других источниках, подобно рыбам на прилавке у торговца. Историк собирает их, несет домой и готовит из них блюдо в соответствии с собственным вкусом. Исторические документы рассматривались позитивистами как «кладовые» фактов и единственная основа исторического познания. «Нет документов, нет и истории» - эта формула утверждала безусловный приоритет источников по отношению к историческому мышлению. Роль интеллекта историка сводилась к пассивной регистрации исторических фактов.

Позитиви́зм (фр. positivisme, от лат. positivus — положительный) — философское учение и направление в методологии науки, определяющее единственным источником истинного, действительного знания эмпирические исследования и отрицающее познавательную ценность философского исследования. Позитивизм — основной тезис: все подлинное (позитивное) знание — совокупный результат специальных наук.

Развитие исторической науки во второй половине XIX в. шло очень сложным путем. С одной стороны, на историографию продолжали оказывать влияние романтические идеи (особенно в первые десятилетия этого периода), с другой – на первый план вновь выдвигается рационалистическая концепция, однако уже в значительно преобразованной форме.

В середине XIX в. преобладали попытки подчинения исторического познания социологическому. История не рассматривалась как самостоятельная научная дисциплина с собственным предметом и методами исследования, а при изучении прошлого преимущественное внимание уделялось государственным деятелям и политико-правовым институтам. Исторический материализм оказывал на практику исследований незначительное влияние. Огромную роль в развитии ме-тодологии изучения конкретных отношений и процессов прошлого и настоящего сыграл позитивизм, воспринявший от рационализма XVIII в. веру в безграничный прогресс общества, убеждение в определяющей роли научных и технических знаний для всего исторического развития.

Но в то время как рационализм XVIII в. основывался главным образом на достижениях математики и механики, позитивизм возник в эпоху огромных успехов естественных дисциплин, особенно наук о живой природе. Влияние этих наук, достигших в учении Ч. Дарвина своей наивысшей точки, позволило заменить представление о механическом развитии общества идеей его органического развития. Позитивисты признавали объектом науки только общее в изучаемых явлениях. Моделью них являлось естествознание.

После публикации труда Дарвина «Происхождение видов путём естественного отбора» (1859) представление о природе как статической системе было окончательно отброшено, и коренным образом изменились отношения между историей, имевшей своим предметом развитие, и наукой о природе, предмет которой ранее полагался неизменным. Понятие «эволюция» стало них общим, а методы естествознания казались вполне приемлемыми для изучения исторических процессов. Таким образом, стиралось принципиальное различие между историческим естественнонаучным познанием.

Позитивисты считали, что наука складывается из двух элементов: во-первых, из установления фактов (в их прямом восприятии); во-вторых, из разработки законов, путем обобщения фактов посредством индукции. Философы-позитивисты утверждали, что история, коль скоро она ставит задачей простое открытие фактов, не может адекватно отображать прошлое и перестанет быть научной. Ведь каждая естественная наука также начинает с открытия фактов, но затем переходит к обнаружению причинных связей между ними. Опираясь на представление об объективности исторического познания, позитивисты уподобляли статику и динамику в обществе соответствующим понятиям в физике и ставили задачу обнаружения вечных и неизменных естественных законов общественной динамики, с помощью которых предполагалось не только объяснять прошлое и настоящее, но и предсказывать будущее. Познание закономерностей общественного развития позитивисты объявляли целью истории. Всемирная и национальные истории трактовались как воплощение универсальных законов. Предполагалось, что общество есть сумма действий отдельных личностей, находящихся под давлением общих условий. Вопрос о необходимости про-никновения исследователя в историко-культурный контекст изучаемой эпохи вообще не ставился.

Среди позитивистов господствовал взгляд на историю как сумму изолированных друг от друга событий. Согласно строгой позитивистской формуле, каждое из них должно было рассматриваться не как уникальное, но как событие определённого типа, и объяснить его – значило выявить причину, общую для всех событий данного типа.

Позитивистская философия оказала определяющее и чрезвычайно долговременное влияние на представления об историческом факте.

Исторический факт, согласно полной аналогии с непо-средственно наблюдаемым естественнонаучным фактом, рассматривался как отдельный изолированный объект, независимый от всех остальных и от познающего его исследователя. Считалось, что факты присутствуют в готовом виде в источниках, и каждый из них может быть установлен и исследован без связи с другими. Задача заключалась в том, чтобы их обнаружить, а затем выстроить прочное здание исторической концепции, причём все субъективные моменты, связанные с точкой зрения исследователя и оценкой факта, исключались.

Результатом выполнения первой части позитивистской программы – установления всех фактов – был громадный прирост исторического знания, основанного на пристальном внимании к деталям, предельной точности в исследовании источников. Усилиями историков были изданы и подвергнуты критике многочисленные коллекции источников: королевских указов, надписей, хроник, актов, археологических материалов. Установление новых фактов было делом настолько увлекательным, что реализация второй части этой программы – разработки законов – отходила на задний план.

Один из основоположников позитивизма выдающийся французский философ ОГЮСТ КОНТ (1798–1857) отводил истории вспомогательную роль в научном познании. Он предложил создать новую теоретическую науку – социальную физику, или социологию, которая должна была стать «сверх-историей». В её задачу входил анализ причинных связей между фактами человеческой жизни, которые обнаруживали историки. Именно социологам предстояло научно осмыслить исторические факты, от-крыть законы и тем самым поднять историю до ранга науки. В философии Конта схема общего хода истории представлялась в виде последовательности трёх типов мышления: теологического (фиктивного) – в древности и средневековье, метафизического (отвлечённого) – в XVI–XVIII вв., научного (позитивного), основанного на опытном знании нового времени. Этим типам мышления соответствовали три стадии развития общества. Конт придавал огромное значение влиянию социальных факторов на деятельность человека, социально-политического контекста – на развитие культуры. Одновременно он подчеркивал, что именно идеи управляют миром и «переворачивают» его.

Другой выдающийся представитель позитивизма англичанин ДЖОН СТЮАРТ МИЛЛЬ (1806–1876) заявлял о своей приверженности концепции Вико с его идеями закономерной связи исторических событий и закона прогресса. Он полагал, что закон может быть установлен путем простого перечисления признаков наблюдаемого явления. Милль утверждал, что в общественной жизни люди обладают лишь такими свойствами, которые вытекают из законов природы отдельного человека и могут быть к ним сведены, а сложение причин есть всеобщий закон общественных явлений. При этом считалось, что методология истории должна быть ориентирована не на изучение деятельности индивидов, а на выявление той роли, которую играют общественные отношения и мировоззрение в индивидуальной деятельности исторических личностей. Действия людей представлялись как совокупный результат общих законов человеческой природы и собственного индивидуального характера данного человека.

Идеи Конта были развиты И. Тэном и Г. Спенсером под прямым влиянием успехов биологии. Крупнейший англий-ский философ-позитивист ГЕРБЕРТ СПЕНСЕР (1820–1903) создал целостную модель социальной эволюции. Сопоставив общество с живым организмом, он увидел в процессе дифференциации и усложнения функций основной закон развития всей человеческой истории. Спенсер, как и Конт, указывал на повторяемость явлений прошлого и возможность причинно-следственного объяснения исторических фактов. Он выделял внешние (природные) условия и внутренние (видовые биологические и психологические) факторы развития человечества. Те и другие, выступая как первичные факторы, производят вторичные: взаимодействия между индивидами и обществом, материальные и духовные результаты его развития, изменение природных условий.

Французский историк, литературовед, искусствовед и философ ИППОЛИТ ТЭН (1828–1893) применил к развитию общества дарвиновское учение о борьбе за существование и тезис об определяющей роли окружающей среды, обеспечивающей прогресс. Историческую науку он называл «психологической анатомией». В своём основном историческом труде «Происхождение современной Франции» (1876–1893) он, исходя из разработанного им так называемого «психологического метода», объяснял общественную психологию совокупным взаимодействием «расы» (национальных особенностей), «среды» (природно-географических и социально-политических условий) и исторического момента.

В результате работы философов-позитивистов возникла новая дисциплина – социология, которая стремилась присвоить себе установление общих и непреложных законов всего общественного развития на основании данных истории и путем применения методов естественных наук.

Но независимо от спора между социологами и историками о том, кому принадлежит право открывать законы развития общества, позитивистская историография сформировалась на твердой уверенности в закономерности исторического процесса.

Классическим примером приложения принципов позитивизма к историографии является знаменитый труд ГЕНРИ ТОМАСА БОКЛЯ (1821–1862) «История цивилизации в Англии» (1857–1861). Последователь Конта, Бокль критиковал тех историков, которые полагали, «будто их дело только рассказывать факты». Он подчеркивал научный статус истории и видел её главную задачу в обобщении отдельных фактов и открытии универсальных «законов человеческого духа», которые мыслились им как результат влияния на человека и его деятельность природных факторов. Вся история человечества, согласно взглядам Бокля, – это или история зависимости человека от природы, что имеет место вне Европы, или стремление к господству человека над природой, присущее европейской цивилизации. Таким образом, культурно-исторические традиции оказывались прямыми производными от внешних природных условий. В то же время основным источником исторического прогресса у цивилизованных народов Бокль считал развитие знаний и идей.

Рассматривая, подобно всем позитивистам, историю человечества как продолжение истории природы, Бокль опирался на статистику. Эта наука, анализируя цифры, в которых уравновешиваются и поглощаются проявления индивидуальных действий, мотивов и страстей, лучше всего, по мнению автора, способна раскрыть законы истории общества. Бокль утверждал, что статистика дает самые обширные сведения не только о материальных интересах людей, но и об их нравственных особенностях. Историку нужно заниматься не биографиями отдельных выдающихся личностей, а изучением природной среды, распределения богатств, прироста населения и особенно уровня знаний. Вслед за просветителями XVIII в. Бокль отождествлял прогресс общества с прогрессом науки.

Позитивистская методология истории в целом опиралась на теорию равноправных взаимодействующих факторов и исходила из следующих основополагающих принципов научной работы: особый закон соединяет исторические явления в причинные ряды; эти ряды явлений образуют единый исторический процесс закономерного развития, или эволюции; основной движущей силой развития являются народные массы, а не отдельные личности. В теории позитивистская исто-риография выдвигала принцип беспристрастности научного исследования и исключения оценочных суждений, что далеко не всегда соблюдалось на практике.

Соотечественники Фюстеля де Куланжа – ШАРЛЬ ВИКТОР ЛАНГЛУА (1863–1929) и ШАРЛЬ СЕНЬОБОС (1854–1942), обобщив опыт историографии XIX в., дали в своем знаменитом «Введении в изучение истории» (1897) свод правил критики источников. В этом сочинении, которое долгое время было своеобразной «библией позитивистского историзма», утверждалось: «История пишется по документам. Документы – это следы, оставленные мыслями и действиями некогда живших людей. Лишь очень немногие из человеческих мыслей и поступков оставляют после себя заметные следы; к тому же следы эти редко бывают долговечными: чтобы стереть их, достаточно простой случайности. Всякая же мысль и всякий поступок, не оставившие прямого следа или видимый след которых исчез, навсегда потерян для истории, как если бы он никогда не существовал. За неимением документов, история обширных периодов прошлого человечества останется навсегда неизвестной. Ничто не может заменить документов: нет их, нет и истории».

При этом они обращали особое внимание на то, что каждый документ требует критического исследования с опорой на точный метод и соблюдением многочисленных предосторожностей, а самой этой процедуре должна предшествовать эвристика (поиск и сбор документов, необходимых для изучения того или иного вопроса), которая составляет первую и одну из самых главных частей работы историка. Неполнота источников, даже с применением в их анализе всех предписанных правил, приводит к самым серьезным ошибкам и искажениям. Огромное значение придавалось вспомогательным дисциплинам, их роли в профессиональной подготовке историка. Допускалось два ряда вопросов, соответствующих двум рядам процессов, путем которых составляется документ: во-первых, следовало обнаружить, что его автор действительно думал, потому что он мог быть неискренен («критика достоверности»); во-вторых, надо было определить, что он действительно знал, потому что он мог ошибаться («критика точности»). Когда автор неизвестен, возникает новая проблема: поскольку критика действует, мысленно воспроизводя условия труда автора, то в случае анонимного свидетельства она может воспользоваться только одним приёмом – изучить общий характер документа.

Подчеркивая трудности исторического познания, Ланглуа и Сеньобос заявляли, что прошедшую реальность историк не наблюдает, он знает её только по сходству с существующей реальностью. Одновременно изменилось понятие факта и вера в его абсолютную объективность, а также убежденность в универсальности научного метода. Поскольку исторические факты узнаются только косвенным путем, по оставшимся от них следам, историческое знание, таким образом, не основано на непосредственном наблюдении, то и метод исторической науки должен коренным образом отличаться от метода положительных наук, т. е. всех наук, кроме геологии, которые основаны на непосредственном наблюдении. Действительно, хотя следы прошлого, называемые историческими памятниками, историк наблюдает непосредственно, дальше он действует исключительно путём умозаключений, руководствуясь принципами исторической критики. Если во всех науках, основанных на наблюдении, подчеркивали Ланглуа и Сеньобос, исходной точкой для умозаключений служит сам наблюдаемый факт, то для историка отправной пункт – документ, а конечная цель исследования – факты прошлого. И между этой отправной точкой и конечной целью нужно пройти ряд тесно связанных друг с другом умозаключений, рискуя то и дело впасть в ошибку. Исторический, или косвенный, метод в силу этого гораздо уязвимее метода, основанного на непосредственном наблюдении. Но только он позволяет историкам установить истину.

Наряду с внешней и внутренней критикой источников, считавшихся важнейшей частью исторического метода, Ланглуа Сеньобос специально остановились на проблеме синтеза полученных разрозненных фактов и выстроили целый ряд процедур, необходимых для того, чтобы сгруппировать изолированные факты в научное целое. Во-первых, это создание в воображении историка мысленного образа, максимально похожего на тот, какой могло бы дать непосредственное наблюдение факта прошлого. Во-вторых, это группировка полученных фактов на основе предположения о том, что совокупность явлений настоящего аналогична совокупности явлений прошлого. В-третьих, это заполнение неизбежных пробелов в рядах фактов (ввиду отсутствия следов в сохранившихся источниках) посредством рассуждений и умозаключений, исходя из уже достоверно известных фактов. В-четвёртых, это сведение массы фактов к некоторым формулам, позволяющим выяснить их общие признаки (данный процесс приводит к окончательным выводам и венчает историческое построение с научной точкой зрения). И, наконец, в-пятых, изложение результатов работы.

Дройзен и методология истории

Имя Дройзена — одно из первых и по времени, и по значению в отнюдь не длинном ряду методологов истории XIX века. Приме-

чательно, что, будучи крупным «практикующим» историком, Дройзен оказался одновременно и одним из первых теоретиков только возникающей исторической науки. Основные подходы к трактовке исторического знания Дройзен изложил в речи, произ­несенной при вступлении в Берлинскую Академию наук в 1868 г. Он отметил, что с древних времен над историей «тяготеет предвзя­тое мнение, что она представляет собой занятие, лишенное метода (греч. djuefloSos vXrj), равно как и господствующее в классической античности представление, что она относится к области риторики». Это представление, по его словам, вновь возродилось в тезисе, что история является одновременно и наукой, и искусством38 (сколько еще раз впоследствии воспроизводился этот тезис!). Точно так же Дройзен выступал против сведéния истории к эмпирической работе, призванной лишь поставлять материал для философов:

37 Уже в 1830-е годы Дройзен выступает с крупными историческими работами, публикуя сначала «Историю Александра Великого» (1833), а затем два тома «Истории эллинизма» (1836–1843), которые составили ему репута­цию известного специалиста по античности (обе работы изданы на русском в переводе с авторизованного Дройзеном французского издания 1883–1885 гг., содержавшего дополнения по сравнению с немецким вариантом: Дройзен И. Г. История эллинизма. В 3-х т. Пер. с фр. СПб.: Наука, 1997–1999). Бо­лее 30 последних лет жизни Дройзен отдал сочинению 14-томной «Истории политики Пруссии» (первый том вышел в 1855 г, последний — в 1886 г., уже после смерти Дройзена).

38 Дройзен И. Г. Речь, произнесенная при вступлении в Берлинскую Академию наук [1868] // И. Г. Дройзен. Историка. Пер. с нем. СПб.: Влади­мир Даль, 2004, с. 574-580 (С. 576).

И. М. Савельева, А. В. Полетаев. Становление исторического метода... 89

«Достославная гёттингенская историческая школа39 прошлого столетия, хотя и не первая, попыталась сделать систематический обзор области истории и развить ее научный метод, и с ее сто­роны не было недостатка в наименованиях и изобретательных различениях. Например, в наш обиход вошли от нее такие руб­рики и дистинкции, как всемирная история, всеобщая история, история человечества, исторические элементарные и вспомога­тельные науки. Однако метод, которому она учила, был лишь техникой исторической работы; и воспринятое ею выражение Вольтера “философия истории” было как бы приглашением, ад­ресованным философии»40.

Наконец, Дройзен вступал в открытую полемику с тогдашней «философией истории». Он говорил (это существенно с точки зре­ния современных дискуссий о характере исторического знания), что если бы философы взяли на себя только обоснование истори­ческого процесса познания (курсив наш. — И. С., А. П.), то это «в высшей степени заслуживало бы благодарности». Но философы занялись и созданием субстанциальной философии истории, раз­работкой концепций исторического процесса, что привело к до­вольно плачевным последствиям для исторической науки.

«В одной системе... был сконструирован общий исторический труд всего рода человеческого как самодвижущаяся идея. В другой же системе учили об этом самом общем труде челове­чества, что “всемирная история, собственно говоря, есть только случайная конфигурация и не имеет метафизического значения”. С третьей стороны, требовали в качестве научной легитимизации нашей науки, обозначая как ее задачу, нахож­дение законов, по которым движется и изменяется историче­ская жизнь. Ей рекомендовали заимствовать норму из гео­графических факторов и “первозданной естественности”; в связи с так называемой “позитивной философией” была сде­лана весьма привлекательная попытка “возвести” историю, как заявляли, “в ранг науки”»41.

39 Основатель гёттингенской исторической школы XVIII века — А. Л. Шлёцер (1735–1809). В 1761–1767 гг. он работал в России, с 1765 г. — ординарный профессор истории Петербургской Академии наук, с 1769 г. — профессор Гёттингенского университета. Его историографическая концепция изложена в работе «Понятие всеобщей истории» (1772–1773).

40 Дройзен И. Г. Указ. соч., с. 577.

Историческое знание: теория и практика

Имена Г. Гегеля, О. Конта, Г. Бакля (Бокля в устоявшейся русской транскрипции) и других известных архитекторов филосо­фии истории легко прочитываются в резюме Дройзена, равно как и его отношение к подобным взглядам на прошлое и научное знание о нем.

Неудовлетворенный в разной мере и по разным основаниям всеми этими подходами, Дройзен видел задачу историков своего времени (и в первую очередь свою собственную задачу) в том, чтобы обобщить имеющиеся в распоряжении историков «методы, объединить их в систему, разработать их теорию и таким образом установить не законы истории, а только законы исторического процесса познания и знания»42 (курсив наш. — И. С., А. П.).

Эту цель он попытался реализовать в лекционном курсе, ко­торый неоднократно читал студентам Берлинского университета с 1857 по 1883 г. Полностью этот курс, который Дройзен называл «Энциклопедия и методология истории»43, был издан только в 1936 г., но Дройзен при жизни несколько раз опубликовал краткие тезисы своей концепции под названием «Очерк историки»44.

Свою теорию исторической науки Дройзен именовал «исто-рикой» или «наукоучением истории», и она включала следующие разделы: методика, систематика и топика (изложение) истории (в разное время они компоновались по-разному). Методика делилась на эвристику, критику и интерпретацию (исторического материа­ла), отвечая на вопросы: почему, каким образом, с какой целью. Систематика определяла область применения исторического мето­да, отвечая на вопрос: что может исследовать история. К топике относился анализ форм исторического изложения (план выраже­ния, как сказал бы современный исследователь). И в каждом из указанных разделов мы обнаруживаем идеи, к которым неприме­ним эпитет устар.

42 Там же, с. 578. Здесь и далее цитаты из русских переводов работ Дройзена даются с незначительной стилистической правкой.

43 Назван Дройзеном по образцу курса лекций А. Бёка «Энциклопедия и методология филологических наук», который он прослушал в молодости.

44 «Очерк историки» публиковался при жизни Дройзена два раза на правах рукописи (в 1858 и 1862 гг.) и три раз в составе подготовленного са­мим Дройзеном сборника его статей методологического характера (в 1867, 1875 и 1882 гг.).

И. М. Савельева, А. В. Полетаев. Становление исторического метода... 91

Дройзен, как и Ранке, и Маркс, был последовательным сто­ронником историзма, и рефлексии на эту тему есть в его сочине­нии, но в центре его внимания находится собственно историческая наука и ее методология. Представления Дройзена об исторической науке могут быть суммированы в нескольких его тезисах:

«История — не сумма происшествий, не общий ход всех событий, а некоторое знание о происшедшем».

«Наша наука — не просто история, а iaropia, исследование, и с каждым новым исследованием история становится шире и

глубже»46.

«...Материалом нашего исследования является то, что еще не исчезло из былых времен»47.

«Задача истории есть понимание [прошлого] путем исследова48

ния».

Остановимся на некоторых их этих тезисов чуть более подроб­но. Прежде всего, Дройзен, в соответствии с традициями школы Ранке (который работал в том же Берлинском университете и работы которого Дройзен очень высоко ценил), уделял существенное внимание эмпирическому материалу исторического исследования. Оставляя в стороне его не слишком удачную классификацию ис­точников, можно констатировать, что подход Дройзена к проблеме источников имел, как минимум, три примечательных особенности.

Во-первых, Дройзен использовал необычайно широкую трак­товку исторических источников, не многим отличающуюся от со­временной. К историческому материалу он относил не только ар­хивные «деловые документы» (корреспонденции, счета, юридиче­ские грамоты и т. д.), но также «изложение мыслей, выводов, ду­ховных процессов всякого рода» (мифы, философские и литератур­ные произведения, а также «исторические труды как продукт своего времени»), сказания и исторические песни, речи в суде и парламен­те, публицистические речи и проповеди, воспоминания (мемуары),

45 Дройзен И. Г. Указ. соч., с. 461.

46 Дройзен И. Г. Энциклопедия и методология истории [1857/1936] // И. Г. Дройзен. Историка,. с. 39-448 (С. 63).

47 Там же, с. 64.

48 Там же, с. 70.

49 См., например: Там же, с. 144–145.

Историческое знание: теория и практика

«произведения искусства всякого рода», надписи, медали, монеты и т. д., «произведения, которым дал форму человек (художествен­ные, технические и т. д.)», вплоть до дорог и общинных лугов, «лю­бые монументальные отметки для памяти вплоть до пограничного камня, титула, герба, имени»; наконец, сохранившиеся в настоящем «правовые институты нравственных общностей» (нравы, обычаи и традиции, законы, государственные и церковные установления), и этим список далеко не исчерпывается50.

Во-вторых, говоря об источниках, Дройзен постоянно отмечал их неполноту и фрагментарность, не позволяющую получить пол­ную картину прошлого. Поэтому «мерой достоверности исследова­ния» он полагал «четкость в обозначении пробелов и возможных ошибок». А отсюда вытекает необходимость анализировать разные виды источников, в поисках точки пересечения между ними51.

Наконец, Дройзен всячески выступал против «фетишизации» источников, настойчиво подчеркивая, что источники — это только материал для изучения, их анализ и критика — лишь подготови­тельный этап, а самое сложное в работе историка начинается на стадии собственно исследования.

«Результатом критики [источников] является не “подлинный исторический факт”, а то, что материал подготовлен для полу­чения на его основе относительно точного и конкретного мне­ния. Добросовестность, не идущая дальше результатов крити­ки, заблуждается, предоставляя дальше работать с ними фанта­зии, а надобно было бы поискать для дальнейшего исследова­ния правила, которые гарантируют его корректность»52.

Такая трактовка процесса производства исторического знания непосредственно связана с абсолютно актуальным и четко артику­лированным представлением о предмете исторической науки. Дройзен полагал что, в конечном счете, таковым является не про­шлое, а человеческие действия, совершенные в прошлом (по тер­минологии Дройзена, волевые акты). Подчеркивая важность изу­чения истории «макрофеноменов», в современной терминологии, и

50 Дройзен. Очерк историки, с. 468–469; подробнее см.: Дройзен. Энцик­лопедия.., с. 84–145.

51 Дройзен. Очерк историки, с. 474.

И. М. Савельева, А. В. Полетаев. Становление исторического метода... 93

детально рассматривая проблемы написания истории племен, на­родов и государств; политической, правовой и экономической жизни; искусства, науки и религии и т. д., Дройзен одновременно напоминал: «Когда мы говорим: “Государство, народ, церковь, ис­кусство и т. д. делают то-то и то-то”, то мы имеем в виду “благо­даря волевым актам” [людей]»53.

При такой постановке вопроса Дройзен вступал в прямую по­лемику с позитивистами, полагавшими, что социальная жизнь оп­ределяется историческими законами, а поступками людей можно либо пренебречь, либо искать в них лишь проявления этих самых законов.

Акцент на человеческих действиях как на основу всех явле­ний прошлого приводит Дройзена к проблеме «понимания» в ис­тории. Лишь много позднее эта тема возникла в работах Дильтея, Риккерта и др., вплоть до «понимающей социологии» М. Вебера54. Акцентируя роль «понимания», Дройзен противостоял как естест­веннонаучным методологическим дискуссиям об «описании и объяснении», так и представлениям романтиков о возможности вчувствования, проникновения в мысли людей прошлого. (Как легко заметить, и естественнонаучные, и романтические представ­ления об историческом знании не изжиты полностью по сей день.)

«Сущность исторического метода — понимание путем иссле­дования»; «Понимание является синтетическим и одновременно аналитическим, индукцией и дедукцией»55, — так тезисно сфор­мулировал Дройзен свое представление о «понимании» в «Очерке историки». Расшифровывая эти тезисы в «Энциклопедии и мето­дологии истории», Дройзен пишет:

«Наша задача может заключаться только в том... чтобы попы­таться узнать путем исследований имеющихся у нас материа-

53 Указ. соч., с. 488.

54 При этом указанные авторы совершенно по-разному концептуализи­ровали понятие «понимание» и, строго говоря, вкладывали в него абсолютно разный смысл. В частности, Дильтей и Риккерт принципиально по-разному определяли объект обществознания («науки о духе» и «науки о культуре») и использовали разные немецкие слова для обозначения «понимания» (соот­ветственно, Verstehen и Auffassung).

55 Дройзен. Очерк историки... с. 463, 464.

Историческое знание: теория и практика

лов, чего хотели те люди, которые созидали, действовали, тру­дились, что волновало их Я, что они хотели высказать в тех или иных выражениях и отпечатках своего бытия. Из материа­лов, какими бы фрагментарными они ни были, мы пытаемся познать их воления и деяния, условия их желаний и поступков; из отдельных выражений и образований, которые мы еще мо­жем понять, мы пытаемся реконструировать их Я, или в том случае, если они действовали и созидали сообща, постичь это общее... частицей и выражением которого они являются»56.

При этом следует обратить внимание на слово «пытаться», которое не случайно встречается в процитированном абзаце три раза. Дройзен прекрасно понимал ограниченные возможности и пределы нашего понимания людей прошлого, их мыслей и чувств.

«Необходимо длительное и трудное опосредование, чтобы вникнуть в чуждое, ставшее для нас непонятным, чтобы вос­становить представления и мысли, которыми люди руково­дствовались сто, тысячу лет назад, совершая те или иные по­ступки, по-своему их воспринимая; необходимо как бы понять язык, на котором говорят странные для нас теперь события и социальные отношения»57.

Конечно, сам термин «понимание» ныне выглядит немного архаично и в значительной мере уже ушел из современного науч­ного лексикона. Но, по сути, именно проблему понимания людей прошлого пытается решить современная историческая культурная антропология, возникшая спустя почти сто лет после создания «Историки».

Философия истории в марксизме

Марксизм и его материалистическое понимании истории.

Классики марксизма - К. Маркс (1818-1883), Ф. Энгельс (1820-1895) заложили основание философии, которая должна помочь сделать общество человечным, а человека общественным.

Убежденные в приоритете экономики, Маркс и Энгельс противопоставили, модной по тем временам концепции плюрализма факторов общественного развития, концепцию материалистического понимания истории. Во «Введении. К критике политической экономии» Маркс подчеркивает: «В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие, отношения - производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается политическая и юридическая надстройка и которому соответствует определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обуславливают социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а наоборот, их общественное бытие определяет их сознание». (См.: т. 13. С. 6-7).

История общества предстает как история способов производства, в которых заложены источники общественного развития.

Определенную роль играют производительные силы конкретного способа производства. Что находит свое отражение в Законе соответствия производственных отношений уровню и характеру развития производительных сил. Общество развивается, пока производственные отношения соответствуют производительным силам. Когда же они из формы развития производительных сил превращаются в оковы, возникает необходимость замены способа производства более прогрессивным, с новыми производительными силами и новыми производственными отношениями.

В процессе общественного производства (а это 4! сферы) люди вступая в производственные отношения образуют малые или большие социальные образования, которые отличаются по их месту в системе производства, по их отношению к средствам производства, по способу получения и размерам общественного дохода.

Поскольку за «экономическими отношениями» каждого общества проявляются интересы различных социальных образований, то история общества предстает как история борьбы классов: рабов и рабовладельцев, крепостных и помещиков, рабочих и капиталистов.

Выделение экономических отношений, в качестве определяющих, позволило вскрыть объективные закономерности возникновения и развития социальных организмов и построить свою теорию всемирной истории человечества.

Общество с присущими ему способом производства, Маркс назвал общественно-экономической формацией. 5(!) типам способов производства с присущей взаимосвязью производственных отношений и производительных сил соответствует по Марксу 5 общественно-экономических формаций: первобытнообщинная, античная, феодальная, капиталистическая и коммунистическая. Каждая из них характеризуется своей мерой зависимости от природы; своим уровнем развития производительных сил. Переход от одной общественно-экономической формации к другой осуществляется в ходе социальных революций. Когда производственные отношения из формы развития производительных сил превращается в их оковы, тогда общественное бытие изменяет общественное сознание и подготавливает его к новым ценностям нового бытия. Возникает феномен «низы не хотят жить по старому, верхи не могут управлять по-старому».

Этот переход от одной общественно-экономической формации к другой имеет характер диалектического отрицания (Маркс - младогегельянец). Это отрицание обеспечивает преемственность старого и нового качества.

Достаточно четко просматривается источник развития, противоречие - механизм количественно- качественных изменений и отрицание старого качества новым.

Как представитель классического рационализма К. Маркс продемонстрировал действие всеобщих законов бытия мира и специфику их проявления на уровне развития общества, предложив свою концепцию мировой истории человечества, как истории смены общественно-экономических формаций.

Предложенная картина всемирной истории впечатляет, но не воодушевляет, ибо сохраняет неопределенность.

1. Рационалист Маркс подменил Слово (Логос) Делом, теорию практикой, поставил телегу впереди лошади, подчинил сознание бытию.

Но мы то знаем, что в одних и тех же условиях бытия люди ведут себя по разному и их поступки определяются их индивидуальным сознанием, их избирательной способностью, в основе которой лежит определенная комбинация ценностей.

2. История мыслится у Маркса как линейное, поступательное движение от менее совершенного к более совершенному состоянию. Критерий прогресс - уровень и характер развития производительных сил. Конечная цель неотвратима. Это коммунизм как переход от предыстории к подлинной истории, где реализуется лозунг «от каждого по способностям и каждому по потребностям», где осуществляется «скачок из царства необходимости в царство свободы.

Но и здесь прослеживаются нестыковки:

а) Похоже молодой Маркс был ближе к истине, когда рассматривал коммунизм как идеальное царство земное по аналогии с царством небесным. (См.: Экономико-философские рукописи 1844 г. Соч. Т. 42. Особенно стр. 110-120). После, автор «Манифеста коммунистической партии» обеспечит инверсию идеального проекта в социальный проект. (См.: Критику Готской программы о двух стадиях коммунизма).

Из идеала (ориентира на горизонт) идея коммунизма превратилось в политического идола и ее первым заложником стал Маркс.

Синергетическая концепция развития сложноорганизованных систем только косвенно подтверждает очередной утопизм телеологического характера с ориентиром на финал «по ту сторону материального производства». Но из моего резюме следует только одно. Формула «марксизм не догма, а руководство к действию» сомнительна, но сам марксизм и его концепция материалистического понимания истории бесценна, ибо дает возможность проводить сравнительный анализ с другими концепциями и осуществлять дальнейший поиск в русле «Философии истории».

Историческая концепция Буркхардта

60–80-е гг. XIX в. формируются новые школы и направления. В рамках позитивистской историографии между отдельными школами существовали заметные различия.

Профессор истории искусств Базельского университета ЯКОВ БУРКХАРДТ (1818–1897), воспитав целое поколение историков, создал собственную школу. В своей общеисторической концепции он, в противоположность Ранке, выдвинул на первый план не государство и политику, а историю духовной и материальной культуры человечества – быта, техники, искусства, поэзии, науки. Буркхардт создал схему развития европейской культуры, оказавшую большое влияние на последующую историографию. Ключевое место в его концепции принадлежало эпохе Ренессанса, которой и был посвящен его знаменитый труд «Культура Италии, в эпоху Возрождения» (1860).

Фри́дрих Ви́льгельм Ни́цше (нем. Friedrich Wilhelm Nietzsche, 15 октября 1844, Рёккен, Пруссия — 25 августа 1900, Веймар, Германия) — немецкий мыслитель, создатель самобытного философского учения, которое носит под-чёркнуто неакадемический характер и поэтому имеет широкое распространение, выходящее далеко за пределы научно-философского сообщества. Фундаментальная концепция Ницше включает в себя особые критерии оценки действительности, которые ставят под сомнение базисные принципы действующих форм морали, религии, культуры и общественно-политических отношений. Будучи изложены в афористической манере, большинство трудов Ницше не поддаются однозначной интерпретации и вызывают много споров.

Ф. Ницше об истории как осуществлении «воли к власти».

Фридрих Ницше (1844 -1900) воспринимал свою эпоху как трагическое время переоценки всех «великих ценностей и идеалов», которое сопровождалось «радикальным нигилизмом» на волне убеждения в абсолютной несостоятельности мира, в его «видимости, соблазняющих даже рассудительных».

Основанием нигилизма Ницше считает кризис христианской морали с её любовью к ближнему. В условиях «формальной» рациональности она рождает лишь чувство отвращения к фальши.

Вторая причина нигилизма заключается в человеке. Он уже не является абсолютной ценностью. Он измельчал, демонстрируя статус средства, а не самоценности. Процветает посредственность с характерным лицемерием. Бал правит «стадная добродетель», исключающая проявление индивидуальности.

Волна нигилизма порождает «напряжение культуры» как знака приближающейся катастрофы. Но нигилизм нужен и полезен для того, чтобы осуществить инвентаризацию ценностей, выявить новое и с новых позиций осмыслить прошлое, настоящее и грядущее.

Ф. Ницше ищет основание иерархии ценностей мира и видит его в признании, что «жизнь есть воля к власти» и в первую очередь над собой. Это стремление к самоопределению и утверждению своей индивидуальности, ибо человек - центр силы», мера мира, инструмент его организации.

Вне человека мир - хаос, приобретающий смысл только в процессе ценностно-волевой деятельности человека. Роль разума второстепенная. Разум обобщает, усредняет, регистрирует, определяет, тогда как воля к власти очеловечивает мир, делает его средой для человека. И мерой воли человека является свобода его духа.

Из волюнтаризма Ф. Ницше следует, что не существует бытия как объективной и независимой от человека реальности, Есть только бытие «как жизнь в смысле дышать, желать, действовать». Есть бытие как постоянное становление, доступное пониманию в процессе интерпретации бесконечного толкования. Стало быть, все разговоры об историческом прогрессе не стоят «ломанного гроша». История предстает как процесс вечного становления, где периоды упадка «воли к власти» сменяются «возростанием воли к власти» и наоборот. Через проекцию смены упадка и подъема в осуществлении «воли к власти», Ф. Ницше рассматривает время XVI- XIX веков и делает вывод об «убывании жизненной силы», о пренебрежительном отношении к человеку как ценности, о формировании нигилизма.

Нигилизм Ницше делит на «активный» и «усталый». Первый знак мощи духа, который находит себя в насилии и размышлении. Второй - знамение истощения духа, что проявляется через потерю веры в себя и желанием одеть «маску», используя механизм компенсации - алкоголь, наркотики, сиюминутные забавы.

Нигилизм создает социальную проблему в форме пороков и преступлений, отчуждения от всего и самого себя, но он необходим как условие жизненного роста. Он создает кризис, а кризис очищает и разрушает противоречия, обеспечивая предпосылки к оздоровлению и общества, и человека.

Если процесс «очеловечивания» сможет преодолеть формы проявления нигилизма, то «восхождение жизни», рост «воли к власти» можно оценить как прогресс, выстраивание мира по меркам человека, которому не нужно больше обманывать и самообманываться, который ощущает способность «постоять за себя».

Таким образом, философские воззрения Ф. Ницше основываются на принципе антропологизма волюнтаристического толка. Человек, существенной характеристикой которого является «воля к власти», единственное в мире существо, способное к осмыслению и истолкованию действительности, что равнозначно её созиданию. «Воля к жизни» автономна и ничем не обусловлена извне. Источник жизненной активности находится в самой воле. «Очеловечивание» мира тождественно конструированию его символов.

Пафос философии Ницше заключается в защите и утверждении субъективного, индивидуально-личностного начала в человеке, который в акте волевой оценки пересотворяет мир по своему образу и подобию.

Поэтому понятие истории применимо только к человеку, который в процессе своей жизнедеятельности создает культурные ценности. Иными словами, история - это история культуры, чей смысл, направление, хронология определяется и осуществляется человеком, и где все уникально и неповторимо.

Ницше не приемлет просветительскую концепцию истории как процесс «преодоления ошибок» на пути совершенствования человечества. Не разделяет он и гегелевский телеологизм, утверждавший приоритет разума. Не принимает он и оптимистический натурализм эволюционной концепции Г. Спенсера.

Для него история возможна только как проявление «жизненных сил» человека, периодически приходящего в состояние подъема или упадка. Причины «ритма» для Ницше загадка, которая не поддается разумному пониманию. Вполне возможно, что эту загадку Ницше разгадал Л. Чижевский в своей концепции о ритмах Вселенной, но это уже было после. Ф. Ницше обосновал закономерность становления нигилизма и переоценки ценностей в результате смены упадка подъемом «воли к власти». Между упадком и подъемом существует переходный период «обессмысливания», рождающий потребность и условия формирования новых смыслов.

Теория понимания Дильтея

В. Дильтей о переживании и понимании истории.

Предметом истории по Вильгельму Дильтею (1833 - 1911) выступают человеческие переживания, которые находят свое выражение в «жизненных откровениях». Переживание как сумма воли и чувств, побуждений и устремлений составляет жизнь человека в многообразии его отношений к миру. Причем жизнь каждого человека «творит сама из себя свой собственный мир». Из размышления над жизнью формируется жизненный опыт, как обобщение конкретных, уникальных событий. Но при всей уникальности жизненного опыта в нем есть нечто общее для всех. Это «нечто» включает понимание непрочности бытия, силы случая, угрозы смерти и так далее, а в своей сумме общее определяет значение смысла жизни в постоянно сменяющихся данных эмпирического опыта.

Жизненный опыт является основой формирования индивидуального мировоззрения, направленного на разрешение возникающих противоречий. Отправной точкой отсчета формирования индивидуального мировоззрения является его архетипы: религия, искусство и философия. Их востребованность осуществляется по необходимости. От философии человек ждёт дееспособного метода постижения прошлого, настоящего и будущего; метода легализации переживания и истолкования исторических событий, имеющих внешнюю и внутреннюю стороны. Внешняя сторона – это объективная реальность, не зависящая от воли человека и его сознания.

Что касается внутренней стороны, то она представлена мотивами, побуждениями, интересами действующих людей. Это те неявленные параметры, от которых зависит конечный результат - событие; это то, что делает историческое реальностью.

Философия предложила в качестве освоения «внутренней стороны исторического события», - метод герменевтики. Он обеспечивает возможность «вжиться», «пережить» жизненный опыт исторических деятелей, сформировать мировоззрение.

Мировоззрение есть целостная система взглядов на мир, основу которой составляет «определенная картина мира», как производная от космоцентризма до панрационализма и его последующего отрицания.

Над этой картиной мира, созданной нашим сознанием, выстраивается своя шкала ценностей мира, оценка и понимание жизни, благодаря чему жизнь наделяется определенным смыслом. На основе оценки жизни и понимания мира формируется идеал (идеальное отношение к миру), придающий мировоззрению практическую направленность, выбор целей и средств их обеспечения. Мировоззрение по Дильтею и есть подлинное творение истории. Поэтому всякое историческое исследование предполагает обращение к герменевтике - искусству толкования событий на основе «переживания» жизненного опыта ключевых личностей.

Обращаясь к истории религии, искусству и философии Дильтей отмечает, что между ними есть взаимодействие, но нет преемственности. Каждый тип мировоззрения строится на своей основе, имеет свои принципы. Факт различных типов мировоззрения объясняется различием их жизнеощущений, воспринимающих мир под своим углом.

Необходимость выявления общего в различных жизненных опытах, служит для В. Дильтея профилактикой релятивизма, почвой которого является признание безусловной ценности индивидуального, а стало быть, и неповторимого жизнеощущения.

Баденская школа

БАДЕНСКАЯ (ФРЕЙБУРГСКАЯ, ЮГО-ЗАПАДНО-ГЕРМАНСКАЯ) ШКОЛА — направление в неокантианстве, основывающееся на трансцендентально-психологической интерпретации учения Канта. Сложилось в конце 19 — начале 20 вв. Свое название получило от земли Баден, на территории которой находится Фрейбургский университет, где работали основные представители школы — Виндельбанд и Риккерт.

ВИЛЬГЕЛЬМ ВИНДЕЛЬБАНД (1848–1915) решительно противопоставил естествознание (номотетическую науку об общем) и историю (идеографическую науку об индивидуальном). В задачу естествознания входит формулировка общих законов, в задачу истории – описание индивидуальных фактов. Историческая действительность виделась как мир единичных неповторимых событий.

Интерпретация Г. Спенсером истории в духе эволюционизма, почерпнутого из биологии; замена О. Контом философии истории социологией подверглись критике со стороны неокантианцев.

В своей речи при вступлении в должность ректора Страсбургского университета В. Виндельбанд (1848-1915) предложил развести историю и естествознание не по предмету исследования, а по методу. Номотетический метод обеспечивает установление общих законов. Идеографический метод позволяет установить особенное, выявить специфическое.

Первый ориентирован на вскрытие связей между фактами и установление общих законов развития природы. (прерогатива естествознания).

Второй - ориентирован на определение ценности однократного события. (Это прерогатива истории).

С точки зрения Виндельбанда вся предшествующая философия истории опиралась на номотетический метод познания, игнорируя идеографический метод освоения исторических событий на предмет установления их непреходящей ценности, работающий на уровне вычленения и описания особенного.

Идеи В. Виндельбанда систематизирует и развивает Генрих Риккерт (1836-1936). Унаследовав от И. Канта идею активности сознания, Риккерт отказался от идеи непознаваемой «вещи в себе».

«Бытие всякой действительности» Г. Риккерт рассматривает как «бытие в сознании», не мучаясь и не гадая, какой она (действительность) есть на самом деле. Это связано с тем, что:

• наука, приступая к исследованию, уже имеет дело с донаучными понятиями;

• имея перед собой многообразие мира, человек упрощает это многообразие явлений в логических понятиях, редуцируя историческое до логического.

Таким образом, познание - это не кантовское «воспроизведение» и не марксистское «отображение», а преобразующее их понимание. И последнее особенно значимо для истории.

В отличие от позитивистски ориентированных историков, видевших свою задачу в том, чтобы фиксировать исторические события «как они происходили на самом деле», стараясь исключить свое субъективное суждение о них, Г. Риккерт убежден в другом (обратном).

Историческое исследование предполагает выбор историком тех событий, которые представляются для него существенными. А это возможно только в случае соотнесения этих событий с определенной системой ценностей, ибо никакой историк, даже если он стремится к объективности и беспристрастию, не может избежать собственной оценки рассматриваемых событий. И эти оценки обязательно определят иерархию излагаемого материала, акценты.

С точки зрения Г. Риккерта объектом исторического исследования являются объекты культуры, которые прямо или опосредовано связаны с ценностями, ибо они имеют социальную значимость.

Целью истории как науки о культуре является фиксирование единичного в его неповторимости, а объектами исследования выступают культурные ценности как ценности культуры. Что касается принципов освоения исторического, то это прерогатива философии истории. Доминировавший прежде номотетический метод ориентировал историков на поиск общих законов развития общества с претензиями на статус универсальных законов, все остальное превращалось в декларацию, в подтверждение универсальности при потере своей уникальности и неповторимости. При таком подходе философия истории теряла свою самодостаточность и поэтому легко была заменена социологией. (См.: О. Конт и сотоварищи).

Но эта замена оказалась неадекватной, ибо обращение О. Конта к проблеме «прогресса-регресса» выходит за рамки предмета социологии, несет на себе печать аксиологической интерпретации, что является в чистом виде прерогативой философии истории. Определить феномен прогресса или регресса, можно только через критерий ценности. Кроме того, возникает еще одна проблема. Критерием ценности является должное, но как таковое оно не проходит по реестру неизбежного и, стало быть, не является законом.*

Прогресс - это новое качество, а новое не может быть законом, ибо Закон то, что повторяется любое число раз. Таким образом «закон» О. Конта является на самом деле «формулой ценности» со значением абсолютного идеала.

Только понятие ценности может конституировать понятие исторического универсума. Только ценности могут объединить фрагменты, части в историческое целое.

Поэтому Философия истории имеет право быть прежде всего учением о ценностях, обеспечивающих единство исторического и логического, а при необходимости и его расчленение на части в рамках исторического анализа.

Но многообразие ценностей ставит под сомнение не только универсальные, всеобщие законы истории, но и смысл мирового исторического развития.

Философия истории не только обосновывает, что принципами исторического являются ценности, не только расшифровывает эти ценности, но и выполняет критическую миссию, определяя меру влияния тех или других ценностей на истолкование смысла истории в конкретной философской системе.

Например, «марксисткое понимание истории» претендует на открытие объективных законов общественного развития. Поскольку центральной ценностью марксизма является «победа пролетариата над буржуазией», то и смысл истории сводится к борьбе классов. Целью борьбы является политическое господство и обладание экономическим могуществом, вследствие чего экономическая и политическая жизнь представляется чем-то более существенным чем вся остальная культурная жизнь.

Абсолютизация экономического начала, резюмирует Г. Риккерт, - сомнительное основание для определения смысла мировой истории, «поскольку многообразие иного рода человеческих поступков и стремлений лишается всякого смысла».

Ценностный подход рефлексии в философии истории позволяет профилактировать предвзятость, абсолютизацию одной из ценностей. Признание разнообразных систем ценностей ставит перед исследователем важную и сложную задачу: построить свою систему принципов исторического, определить приоритетные ценности, идентифицировать их через ценности в истории философии и всемирной истории. Осуществление этой задачи поможет решить и задачу поиска смысла истории.

Г. Риккерт понимает, что это «сверхзадача», но её можно решить при условии, что философия - это учение о всеобщих ценностях культуры. Создав критически обоснованную систему всеобщих ценностей культуры, философия обеспечит возможность расчленить историческое целое на составляющие эпохи и построить их таким образом, чтобы смысл истории не превратился в абсолютную формулу и заявил о себе конкретно.

Критерием выделения эпох (исторических периодов) выступают только те ценности, которые найдут свое обоснование в качестве ключевых во всеобщей системе. Философия истории через ценностный подход обретает понятие прогресса. Новое качество прогресса как воплощенной ценности позволяет философии истории оценивать прошлое через соотнесенность с настоящим. Что собой представляет историческое состояние прогресса или регресса, подъема или упадка - это решает конкретное историческое исследование.

По Г. Риккерту во всемирной истории можно выделить три эпохи:

• Время догматизма. Оно охватывает период господства христианской идеи всемирной истории, где Бог рассматривается как абсолютная ценность.

• Период скептицизма, обусловленный учением Дж. Бруно о бесконечности Вселенной, не ограниченной ни во времени, ни в пространстве. Поскольку понятие исторического целого обретает проблематичность, то и выражение «всемирная история» теряет свое значение.

• Этап критицизма, основу которого заложила философия И. Канта, вернувшая человеку статус «центра мира». Действительность мира не существует сама по себе, а определена субъективными формами её освоения. Обладая разумом, человек уверен как в своей свободе, так и в истинном смысле мира и его истории.

Высоко оценивая безусловные ценности Разума и Свободы в немецкой классике Г. Риккерт протестует против онтологизации ценностей, ибо признание «метафизического» бытия ценностей приводит к идее двух родов бытия - один из них истинный и находится по ту сторону реальности; - второй, где как раз и раскручиваются исторические события, - есть бытие призраков и иллюзий, бытие относительной истины, - демонстрация ничтожества исторического перед лицом трансцендентного. И тогда не ясно, зачем люди ломают копья, если «игра не стоит свеч». Для историка такой подход неприемлем, поскольку в непосредственной жизни общества он и видит единственно подлинную реальность.

И всё же признание безусловной шкалы ценностей по Риккерту необходимо, ибо эта шкала задаёт должное, являясь критерием конкретно-исторических ценностей.

Общий вывод из философии истории неокантианства:

• Философия истории должна обосновать, что история есть идеографическое изображение единичного развития культуры через ее ценности;

• Принципами исторического развития являются ценности культуры;

• Отношение человека к миру не субъектно-объектное, противостоящее миру, а событийное, ибо человек включен в мир реальности. И важным является не столько объяснения «что есть что», сколько понимание - «почему», «во имя чего»;

• Всё, к чему «прикоснулся» человек, все, что несёт печать человеческих интересов, есть культура.

• Относительный конкретно-исторический характер ценностей культуры свидетельствует о том, что история не представляется процессом развертывания, проявления некой субстанции вне времени и вне пространства.

• Культурная природа ценностей исключает универсальные законы всемирной истории и ставит под сомнение смысл всемирной истории, но нацеливает на осмысление конкретного исторического и уточнение его смысла.

За этим следует опасность релятивизма, и чтобы его блокировать наряду с ценностями конкретного исторического должна существовать система безусловных, общезначимых, внеисторических ценностей - трансцендентного характера. Они задают должное поведение, являясь идеалом осмысления единичного через конкретное, историческое.

ВИЛЬГЕЛЬМ ВИНДЕЛЬБАНД (1848–1915) решительно противопоставил естествознание (номотетическую науку об общем) и историю (идеографическую науку об индивидуальном). В задачу естествознания входит формулировка общих законов, в задачу истории – описание индивидуальных фактов. Историческая действительность виделась как мир единичных неповторимых событий.

Близкая точка зрения была высказана ГЕНРИХОМ РИККЕРТОМ (1863–1936): история – разновидность наук о духе, идеографическое знание, отличающееся от наук о природе, номотетического знания и не подчинённое ни философии, ни социологии. Философ полагал, что фактически Виндельбанд устанавливает не одно, а два различия между наукой и историей. Первое заключается в разграничении обобщающей и индивидуализирующей мысли; второе – в дифференциации мысли оценочной и неоценочной. Объединяя их, он выделял четыре типа наук: неоценочная и обобщающая, или чистая естественная, наука; неоценочные и необобщающие квазиисторические науки о природе, например геология; оценочные и обобщающие квазинаучные исторические дисциплины, такие, как социология или экономика; оценочная и индивидуализирующая наука, или история в собственном смысле слова.

Таким образом, четыре типа наук образуют единую шкалу, на одном конце которой – предельный случай абстрактного мышления, а на другом – предельный случай знания реальности в её индивидуальном существовании. И специфика исторического исследования состоит в том, что его результаты выражаются не в обобщённых суждениях, а в групповых понятиях с индивидуальным содержанием, к тому же следствие не вытекает с прямой необходимостью из причины. Оценка результатов исторического исследования происходит в соответствии с некоторыми донаучными критериями и системой ценностей, на которой основано понимание существенного и несущественного.

Риккерт решительно отверг как существование исторических законов, так и способность исторической науки их понять. Он доказывал, что понятие исторического развития и понятие закона исключают друг друга, так как в законе есть то, что повторяется любое число раз, а в историю развитие входит как возникновение нового, не существовавшего ранее. По мнению Риккерта, задача истории, в противоположность естествознанию, направленному на исследование общего и открытие законов, заключается в изображении действительности во всем её бесконечном разнообразии. История должна изучать в реальной действительности не общее, а единичное, и от этого она нисколько не утратит своего научного значения.

Отвергая идею закономерности как руководящего принципа исторического познания и ограничивая область исторических исследований единичными явлениями, а их задачу – систематизацией этих явлений, неокантианцы разработали учение о ценностях, призванное вывести историческое познание за пределы субъективного. В классификации Виндельбанд высшими объявлялись религиозные ценности, за ними следовали ценности эстетические, этические и логические. Важнейший момент состоял в том, что ценности понимались как априорные и имеющие всеобщий характер, поскольку признаются всеми членами культурного сообщества. Именно на этой всеобщности культ