Судьба риторики как учебной дисциплины и изменение ее предмета в России (XIX В. )

Важно, что примерно до середины прошлого столетия риторика была не только наукой об ораторском искусстве, но и теорией прозы и поэзии, вообще теорией художественной речи. Учение Ломоносова о трех стилях речи - высоком, среднем и низком - зародилось и складывалось именно в границах риторики. В античной риторической традиции было издавна принято такое "трехчленное" описание речи, так что "теория трех штилей" Ломоносова наследует и развивает эту традицию. Ломоносовской "теории трех штилей" мы во многом обязаны самим становлением русского литературного языка, так что даже язык наш испытал влияние риторической теории, складывался под действием риторических идей.

Ломоносов видит в риторике "основу поэтического и прозаического творчества, учение о формах литературного красноречия и о формах его театрально-бытовой реализации в звуке и жесте" - писал в 1929 г. в труде "О художественной прозе" выдающийся филолог-русист XX в. В. В. Виноградов (1895-1969). Значит, в предмет риторики теория собственно ораторского искусства (оратория) входила только как часть общего учения о прозе и поэзии.

Однако постепенно, на протяжении первой половины XIX в., предмет риторики как науки все более суживается: от него одна за другой отпадают то одна, то другая область словесности, обретая отдельность и самостоятельность; обособляется теория поэзии, стилистика (хотя долго еще продолжает излагаться в курсах риторики). Риторика разделяется на общую (т.е. теорию прозы вообще) и частную (рассматривающую отдельные прозаические жанры - "повествовательно-описательные", "поучительно-деловые", "побудительные, или собственно ораторские"). В 30-е годы XIX в. некоторые авторы выделяли три "стиля" - поэтический, прозаический и ораторский, причем последний понимался как "промежуточный" между двумя первыми. Таковы были, например, взгляды Василия Плаксина, который так определил задачу риторики: "Риторика учит сообразоваться с целью, с обстоятельствами, с лицами - с их способностями, степенью образования, с наклонностями; и естественную наготу истины, часто оскорбительную, часто горькую, научает прикрывать и услаждать искусством" (1832).

Судьба риторики, ее история рассмотрены В. В. Виноградовым в уже упомянутом выше труде "О художественной прозе", во второй его части, названной "Поэтика и риторика". По наблюдениям ученого, положение риторики заметно меняется к середине 30-х годов XIX в. Перед литературой натурализма, которая сосредоточивается "на прозаических низких жанрах", "остро встает проблема борьбы с риторикой". Противоположные же натурализму литературные течения стремятся ограничиться только речью поэтической; риторика - тогда уже теория только прозаической речи - и здесь становится помехой. Поэтика и риторика разделяются; риторика как теория вытесняется за пределы литературы. Однако в литературе сохраняются особые "риторические формы" - "ряд приемов построения", рассчитанных на "убеждение" читателя, на его "обработку".

В 40-е годы XIX в. поэтика и риторика окончательно получают различные предметы, и риторика "как отдел теории литературы" умирает. Поэтика рассматривает структуру литературного произведения, отвлекаясь от его воздействия на адресата. Риторика вновь становится лишь учением о приемах убеждения.

В отечественной культуре наиболее яркой фигурой, в чьей публицистической деятельности была развернута целая кампа-

ния настоящего ниспровержения риторики и как науки, и как учебного предмета в гимназиях, был, несомненно, В. Г. Б е-л и н с к и й. Его пламенные инвективы против риторики общеизвестны; они оказали самое прямое влияние на отрицательное мнение об искусстве красноречия, просуществовавшее у нас до последних лет. Возможно, именно Белинскому мы обязаны изменением самого значения слова риторика: "Все лож-ное, пошлое, всякую форму без содержания, все это называют реторикой!" - пишет Белинский в 1844 г.; "реторика -: вздорная наука и вредное знание... сущий вздор", наконец, "вовсе даже и не наука", - восклицает "неистовый Виссарион".

Почему же? Действительно, как мы уже заметили, к середине XIX столетия риторика как научная теоретическая дисциплина во многом исчерпала себя, дав начало нескольким особым областям филологии. Преподавание же этого предмета в гимназиях нередко бывало более чем скучным и отдавало средневековой схоластикой с присущей ей схематичной сухостью и догматизмом. Белинский обвинял риторику в том, что она насаждает в обществе ложь и лицемерие. "Из живого, здорового полнотою чувств ребенка делается рефлектер, резонер, умник, и чем лучше говорит он о чувствах, тем беднее он чувствами, - чем умнее он на словах, тем пустее он внутренне..."; "результат всего этого тот- накаляет страсти критик, - что в мальчишке не остается ничего истинного, что он весь ложен, что <...> он не живет, а рассуждает <...> Вот оно, нравственное растление...". Но вот парадокс: истоки пламенного красноречия самого страстного нашего обличителя школьной и теоретической риторики восходят к хорошей риторической выучке! Вряд ли Белинский, не получив сам традиционной гимназической речевой подготовки, против которой он так ратовал, стал бы тем блистательным публицистом и критиком, каким мы его знаем. Недаром один из его оппонентов заметил: "Это учение ("антириторику" Белинского), вероятно, скорее и ревностнее всех примут ученики гимназий. Жаль, если они будут следовать ему, поступивши в студенты университетов! Беда?- если они будут держаться его, сделавшись преподавателями грамматики, риторики, пиитики!" Однако именно так, к сожалению, и произошло: в русской послереволюционной школе и вузе риторика была решительно отставлена как предмет, якобы мешающий развитию творческой мысли и речи. К.тому были и глубокие социальные причины: как и во времена афинских тиранов (вспомните Кри-тия), в тоталитарном обществе мастерство свободного слова, воздействующего на умы и души сограждан, было более чем опасным. В соответствующих разделах пособия вы прочтете о том, как осуществлялось "падение риторики" в нашей стране. Результаты этого очевидны: немногие наши соотечественники могут похвастаться умением легко и свободно говорить публично, найти нужный тон в беседе, доказательно и доброжелательно убедить в своей правоте в споре... Проблемы, связанные с речевым общением, многочисленны, и каждый решает их сейчас в меру своих сил и дарования, нередко в течение всей своей жизни, не имея возможности опереться на столь необходимую для успешного их преодоления риторическую подготовку.