Глава 9. Накануне Великой Отечественной войны 1 страница

Девятая глава мемуаров Георгия Константиновича дает нам уникальную возможность: сравнить то, что писалось в первоначальном варианте, с тем, что было дописано фальсификаторами. Вот цитаты из этой главы, в которых речь идет о развитии тяжелой и оборонной промышленности в последний предвоенный год и о роли Сталина в этом процессе.

Исходный вариант книги:

И. В. Сталин сам вел большую работу с оборонными предприятиями, хорошо знал десятки директоров заводов, парторгов, главных инженеров, часто встречался с ними, добиваясь с присущей ему настойчивостью выполнения намеченных планов^[259].

* * *

И. В. Сталин считал артиллерию важнейшим средством войны, много уделял внимания ее совершенствованию. Наркомом вооружения во время войны был Д. Ф. Устинов, наркомом боеприпасов до войны и во время войны – Б. Л. Ванников, главными конструкторами артиллерийских систем – генералы И. И. Иванов, В. Г. Грабин. Всех этих людей И. В. Сталин знал хорошо, часто с ними встречался и целиком доверял их деловым качествам^[260].

* * *

В конце 1940-го – начале 1941 года развертывается борьба за ускоренное серийное освоение лучших типов самолетов. ЦК ВКП(б), И. В. Сталин много времени и внимания уделяют авиационным конструкторам. Можно сказать, что авиация была даже в какой-то степени увлечением И. В. Сталина^[261].

На страницах воспоминаний разных мемуаристов, в том числе Грабина, Ванникова, Устинова и многих других, дается оценка роли Сталина в предвоенном промышленном и военном строительстве. Вырезать цитаты Жукова, в которых он также высоко оценивает вклад главы СССР во все это, из его уже напечатанных мемуаров не представляется возможным. Но мы же помним про метод с ложкой дегтя, которая волшебным образом превращает в деготь целую бочку меда. Смотрите, как это делается. Как говорится – следите за руками. Вернее – за ложкой…

Перестроечный вариант (добавленный фальсификаторами текст выделен курсивом):

Военных часто ругали за то, что они слишком настойчиво просили ускорить принятие того или иного образца на вооружение. Им говорили: «Что вы порете горячку? Когда надо будет – мы вас забросаем самолетами, танками, снарядами».

– Сейчас вы нас ругаете, – отвечали военные, – за то, что мы настойчиво требуем, а если война случится, вы тогда будете говорить – почему плохо требовали.

Конечно, тогда мы, военные руководители, понимали, что в стране много первостепенных задач и все надо решать, исходя из большой политики. Но оказалось, что большая политика, руководителем которой был И. В. Сталин, в своих оценках угрозы войны исходила из ошибочных предположений ^[262].

И вот уже Сталин, который лично продвигал многие образцы вооружений, вроде бы даже их и тормозит. И прямо-таки собирался «забрасывать» самолетами и танками военных. Что подумает, прочитав эту ложь, молодой житель России? Он же знает, что Жуков был великим полководцем. А про Сталина он знает только, что тот был «эффективным менеджером». Мнение Жукова авторитетно. И вот уже от лица Жукова дописывают целые страницы текста

Перестроечный вариант:

В конце мая 1941 года меня и С. К. Тимошенко срочно вызвали в Политбюро. Мы считали, что, видимо, наконец оно дало разрешение на приведение приграничных военных округов в наивысшую боевую готовность. Но каково же было наше удивление, когда И. В. Сталин нам сказал:

– К нам обратился посол Германии фон Шуленбург и передал просьбу германского правительства разрешить им произвести розыск могил солдат и офицеров, погибших в Первую мировую войну в боях со старой русской армией. Для розыска могил немцы создали несколько групп, которые прибудут в пункты согласно вот этой погранкарте. Вам надлежит обеспечить такой контроль, чтобы немцы не распространяли свои розыски глубже и шире отмеченных районов. Прикажите округам установить тесный контакт с нашими пограничниками, которым уже даны указания.

Мы с внутренним недоумением восприняли эти слова И. В. Сталина. Мы были поражены, с одной стороны, наглостью и цинизмом германского правительства, бесцеремонно решившего произвести разведку местности и рубежей на важнейших оперативных направлениях, и, с другой стороны, непонятной доверчивостью И. В. Сталина.

Видимо, угадав наши мысли, А. А. Жданов заметил:

– По-моему, товарищи мрачно встретили просьбу германского правительства. Может быть, вы хотите что-то сказать?

– Немцы просто собираются посмотреть участки местности, где они будут наносить удары, – сказал я, – а их версия насчет розыска могил слишком примитивна.

Нарком добавил:

– Последнее время немцы слишком часто нарушают наше воздушное пространство и производят глубокие облеты нашей территории. Мы с Жуковым считаем, что надо сбивать немецкие самолеты.

– Германский посол заверил нас от имени Гитлера, что у них сейчас в авиации очень много молодежи, которая профессионально слабо подготовлена. Молодые летчики плохо ориентируются в воздухе. Поэтому посол просил нас не обращать особого внимания на их блуждающие самолеты, – возразил И. В. Сталин.

Мы не согласились с этим доводом и продолжали доказывать, что самолеты умышленно летают над нашими важнейшими объектами и спускаются до непозволительной высоты явно, чтобы лучше их рассмотреть.

– Ну что же, – вдруг сказал И. В. Сталин, – в таком случае надо срочно подготовить ноту по этому вопросу и потребовать от Гитлера, чтобы он прекратил самоуправство военных. Я неуверен; что Гитлер знает про эти полеты.

В июне немцы еще больше усилили разведывательную деятельность своей авиации. Различные диверсионные и разведывательные группы все чаще проникали через границу вглубь нашей территории ^[263].

А лет через двадцать эти цитаты войдут в книги нового поколения историков. Потом шагнут в учебники. Именно для этого мемуары Жукова и фальсифицировались – это выстрел в наше будущее.

Дописывая целые куски, иногда целые страницы, фальсификаторы истории не гнушаются и чуть подправлять Жукова. Не стесняются работать по мелочам. Вот яркий пример тому.

Перестроечный вариант (добавленный фальсификаторами текст выделен курсивом):

Серьезным просчетом И. В. Сталина и Наркомата военно-морского флота явилась недооценка роли Северного флота, которому суждено было в войне сыграть крупнейшую роль, к которой он не был полностью подготовлен. В целом же накануне войны советский Военно-Морской Флот производил внушительное впечатление и достойно встретил противника^[264].

Также разительно отличаются и образы Сталина, которые описывают «два Жукова» в трагический день 22 июня 1941 года в главе 10 «Начало войны». Принцип тот же: добавить лишь мелкие детали, но как сильно они меняют отношение читателя к изображаемому персонажу Жуков описывает, как сразу после начала Германией боевых действий против СССР он звонит Сталину – и тот после небольшой паузы отвечает.

Перестроечный вариант (добавленный фальсификаторами текст выделен курсивом):

Наконец, как будто очнувшись, И. В. Сталин спросил:

– Где нарком?

Фразы как будто очнувшись в первоначальном варианте мемуаров нет^[265].

А вот в следующем примере фальсификация просто филигранная.

Перестроечный вариант (добавленный фальсификаторами текст выделен курсивом):

И. В. Сталин был бледен и сидел за столом, держа в руках не набитую табаком трубку^[266].

Одно слово добавили. Даже не слово, одну частице не. А Сталин выглядит совершенно растерянным и стушевавшимся…

Просто нет возможности привести все, что сфальсифицировали «десталинизаторы» в мемуарах Жукова. Целая книга получится. Читаешь все это – и поражаешься только одному: какой же масштабной фигурой нужно было быть Сталину, как ему потребовалось насолить всем нашим геополитическим друзьям, чтобы через пятьдесят лет после его смерти они так тщательно старались его опорочить?

Чтобы понять, почему враги России так ненавидят Сталина, мы должны снова вернуться к его биографии…

Глава 6
Биография Сталина и история страны: 1938–1943

На целый период времени для Германии возможны только два союзника в Европе: Англия и Италия.

А. Гитлер. Майн Кампф

Мы просто хотели остаться в живых, а наши соседи хотели видеть нас мертвыми. Это не оставляло больших возможностей для компромисса.

Голда Мейер

Предвоенные годы прошли под знаком попыток Сталина избежать будущей войны. Сценарий ее и цель были для руководства СССР вполне очевидны. То, что Гитлер был приведен к власти Западом с целью нападения на СССР, было ясно и понятно Сталину. И он многократно об этом заявлял совершенно открыто. Поэтому чтобы понять политику Советского Союза в предвоенный период, нужно учитывать фактор надвигающейся агрессии против нашей страны, которую тщательно готовили политики Великобритании, Франции и США. Заявления о том, что именно Сталин и СССР старались развязать войну, помогали нацистам взять власть – это примерно то же самое, что сегодня утверждать о том, что «Аль-Каиду» и исламских экстремистов создал Борис Ельцин с целью захватить весь мир. Очевидная глупость такого утверждения будет ясна современнику – мы ведь прекрасно знаем, что ельцинская Россия просто не имела ресурсов для борьбы за мировую гегемонию в должном количестве. Нет таких ресурсов и у России сегодняшней. А вот о том, что Советский Союз в 1930-е годы вовсе не был сверхдержавой, помнят и знают немногие.

Сейчас много говорят о том, что СССР вооружал Германию. Так говорить можно только от серости либо от глупости. У Советского Союза не было собственных военных разработок должного уровня. А как же наши знаменитые танки и самолеты, спросят читатели? Они были. Только позже. Факты таковы – военное сотрудничество СССР и Германии продолжалось только до прихода к власти Гитлера. И в самом ограниченном количестве. Все программы были свернуты по приказу фюрера в 1933 году, и отношения между странами начали резко ухудшаться. Так вот, до 1933 года никаких великих военных разработок у СССР, которые бы могли позаимствовать немцы, просто не было! Поэтому вооружать Германию Советскому Союзу было нечем, и этого никогда и не происходило.

Журналистка одного известного «рукопожатного» радио любит повторять другую популярную в либеральной среде ложь – якобы СССР обучал германских летчиков и танкистов. Чтобы осуществить такое обучение, нужно иметь теорию, которой в СССР не было по простой причине: не было танков отечественного производства и самолетов должного уровня. Передовые модели того времени – сплошь английские и французские. То есть советским летчикам и танкистам было нечему учить немецких коллег. Что же было в реальности? СССР предоставил территорию, а немцы, не имевшие права, согласно Версальскому договору, иметь тяжелое вооружение, притащили новейшие образцы техники к нам. И мы учились вместе с ними пользоваться тогдашними новейшими образцами военной техники. В 1933 году все это закончилось. Итогом сотрудничества стало обучение в танковой школе в Казани трех выпусков немецких слушателей: в 1929–1930 годах – 10, в 1931–1932 годах – 11 и в 1933 году – 9 человек^[267]. Итого: 30 курсантов. Надо пояснять, что этого, мягко говоря, мало на все танковые войска Третьего рейха.

В Липецке работала летная школа. Полноценные занятия начались лишь во второй половине 1926 года. Обратите внимание – в парке авиашколы исключительно зарубежные самолеты: 34 истребителя «Фоккер», 8 разведчиков «Хейнкель», учебные самолеты «Альбатрос», «Хейнкель», «Юнкере» и еще один транспортный «Юнкере». Почему? Да потому что в 1926 году «агрессивный» и «жаждущий мирового господства» СССР еще был не в состоянии производить хорошие самолеты. Индустриализация ведь была еще впереди. К 1932 году численность авиашколы достигла 303 человек, в том числе немцев – 43, советских военных летчиков – 26, советских рабочих, техников и служащих – 234. Всего в летной школе в Липецке было обучено или переподготовлено 120 немецких летчиков-истребителей и 100 летчиков-наблюдателей^[268]. Крохи. Основная часть германских летчиков будет подготовлена на территории самой Германии под видом гражданских пилотов – ведь гражданская авиация в Германии не была запрещена. К 1932 году в нелегальных военных авиашколах в Брауншвейге и Рехлине были подготовлены около 2000 будущих пилотов люфтваффе^[269].

Что важно для войны середины XX века? Нефть – та война была войной моторов. Веймарская Германия получала нефтепродукты из СССР. Но с началом войны эти поставки ведь прекратятся. Нужны другие источники углеводородов. Румынские месторождения, которые потом будут «кормить» немецкую технику, в тот момент для Гитлера так же далеки, как и нефть Баку и Грозного. Поэтому Германия «вдруг» начинает получать нефтепродукты из США и Великобритании: «Накануне войны примерно одна треть заправочных пунктов в Третьем рейхе принадлежала Германо-американской нефтяной компании… Четверть средств немецкого общества “Газолин” принадлежала “Стандард ойл” остальная часть – “ИГ Фарбениндустри” и английскому тресту “Роял-датч шелл”. “Стандард ойл” помогла создать запасы первосортного горючего на 20 млн долл., а перед самой войной построить завод авиационного бензина»^[270].

В апреле 1933 года, а также 10 августа и 1 ноября 1934 года были подписаны новые англо-германские соглашения – об угле, валютное, торговое и платежное. Согласно последнему, на каждые 55 фунтов стерлингов, потраченных Германией на закупку британских товаров, Англия обязалась купить германской продукции на 100 фунтов стерлингов^[271]. Это не что иное, как обеспечение заказа для возрождающейся германской промышленности. Что еще нужно для войны, кроме нефти и работающих заводов? Деньги. Без них воевать невозможно. Так вот, именно с приходом Гитлера правительство Великобритании стало усиленно закачивать в немецкую экономику деньги.

Сталин все это видел и не мог не реагировать. Наблюдая неуклонное продвижение нацистов к границам СССР, он пытался предотвратить войну. Призывая Англию и Францию остановить агрессора «в зародыше». Посмотрите на карту. Все гитлеровские приобретения (Чехословакия, Австрия) – все это движение исключительно на Восток. Кстати, продвижение Японии, которая в начале 1930-х годов вторглась в Китай, также происходило в направлении нашей территории. Идея Запада была классическими «клещами» – одновременный удар по России с двух сторон: Германии из Европы, а Японии из Азии^[272].

Ярким примером сталинской политики может стать ситуация вокруг Чехословакии. 29–30 сентября 1938 года в столице Баварии Германия, Франция, Италия и Великобритания подписали Мюнхенский договор, согласно которому почти половина территории Чехословакии передавалась Гитлеру Что характерно – самих чехов на переговоры никто не звал, их ознакомили с решением постфактум. Причина раздела Чехословакии – немецкое население Судет, которое требовало воссоединения с рейхом. При этом нужно заметить, что армия Чехословакии практически не уступала вооруженным силам Германии, а Франция и Великобритания имели с ней союзный договор, который обязывал их оказывать военную помощь Праге. Помимо этого Чехословакия обладала великолепной укрепленной линией. «На учебных стрельбах специалисты изумленно констатировали, что наше оружие, которое мы собирались использовать против этих укреплений, не возымело бы ожидаемого действия»^[273], – дипломатично напишет в своих мемуарах министр вооружений Третьего рейха Альберт Шпеер. Гитлер ни за что не рискнул бы воевать с чехами, если бы Запад продемонстрировал решимость их защищать^[274]. Но вместо этого западные дипломаты давление оказали… на чехов. Буквально заставив их отдать Гитлеру Судеты^[275].

У СССР тоже был союзный договор с Чехословакией, и, готовясь выполнять свои обязательства, Сталин придвинул войска к границам^[276]. Москва была готова воевать с Гитлером за Чехословакию, потому что прекрасно понимала, куда в конечном итоге направят германскую агрессию. Однако более никто, включая самих чехов, территориальную целостность этой страны защищать не собирался. После чего Сталину стало ясно, что единственным партнером по переговорам для СССР может быть… Германия. Так как Великобритания и Франция настойчиво и целенаправленно ведут Гитлера к войне с Советским Союзом, а вся остальная «державная мелочь» вообще не имеет и не может иметь независимой позиции.

10 марта 1939 года с трибуны XVIII съезда партии Сталин практически напрямую обратился к главе Германии^[277]. Почти прямым текстом он говорил о том, что планирует Запад. Речь Сталина – это призыв к Гитлеру одуматься и не быть слепым орудием в руках Великобритании. Раз нельзя договориться с хозяевами пса, Сталин решает прикормить саму собаку. Зачем воевать с СССР – долго и сложно, – когда ты уже получил от своих хозяев все, что тебе нужно? Ведь они хотят после взаимного обескровливания Германии и России выступить последними и продиктовать миру свои условия. Можно и отказаться от своих обещаний – вот посыл, который он делает главе Германии. Выступление Сталина на XVIII съезде партии – поистине шедевр дипломатии и ораторского искусства. Он сумел включить в эту речь все, что нужно было туда включить. Обратиться ко всем, к кому надо, – и к сидящим в зале делегатам, и к Адольфу Гитлеру в далеком Берлине^[278].

Характерная черта новой империалистической войны состоит в том, что она не стала еще всеобщей, мировой войной. Войну ведут государства-агрессоры, всячески ущемляя интересы неагрессивных государств, прежде всего Англии, Франции, США, а последние пятятся назад и отступают, давая агрессорам уступку за уступкой. Таким образом, на наших глазах происходит открытый передел мира и сфер влияния за счет интересов неагрессивных государств без каких-либо попыток отпора и даже при некотором попустительстве со стороны последних.

Невероятно, но факт. Чем объяснить такой однобокий и странный характер новой империалистической войны? Как могло случиться, что неагрессивные страны, располагающие громадными возможностями, так легко и без отпора отказались от своих позиций и своих обязательств в угоду агрессорам? Не объясняется ли это слабостью неагрессивных государств? Конечно, нет! Неагрессивные, демократические государства, взятые вместе, бесспорно, сильнее фашистских государств и в экономическом, и в военном отношении.

Чем же объяснить в таком случае систематические уступки этих государств агрессорам?

Это можно было бы объяснить, например, чувством боязни перед революцией, которая может разыграться, если неагрессивные государства вступят в войну и война примет мировой характер. Буржуазные политики, конечно, знают, что первая мировая империалистическая война дала победу революции в одной из самых больших стран. Они боятся, что вторая мировая империалистическая война может повести также к победе революции в одной или в нескольких странах.

Но это сейчас не единственная и даже не главная причина. Главная причина состоит в отказе большинства неагрессивных стран, и прежде всего Англии и Франции, от политики коллективного отпора агрессорам, в переходе их на позицию невмешательства, на позицию «нейтралитета». Формально политику невмешательства можно было бы охарактеризовать таким образом: «Пусть каждая страна защищается от агрессоров, как хочет и как может, наше дело – сторона, мы будем торговать и с агрессорами, и с их жертвами». На деле, однако, политика невмешательства означает попустительство агрессии, развязывание войны, следовательно, превращение ее в мировую войну. В политике невмешательства сквозит стремление, желание не мешать агрессорам творить свое черное дело, не мешать, скажем, Японии впутаться в войну с Китаем, а еще лучше с Советским Союзом, не мешать, скажем, Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут, выступить на сцену со свежими силами – выступить, конечно, «в интересах мира» и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия. И дешево, и мило!

…Или, например, взять Германию. Уступили ей Австрию, несмотря на наличие обязательства защищать ее самостоятельность, уступили Судетскую область, бросили на произвол судьбы Чехословакию, нарушив все и всякие обязательства, а потом стали крикливо лгать в печати о «слабости русской армии», о «разложении русской авиации», о «беспорядках» в Советском Союзе, толкая немцев дальше на восток, обещая им легкую добычу и приговаривая: вы только начните войну с большевиками, а дальше все пойдет хорошо. Нужно признать, что это тоже очень похоже на подталкивание, на поощрение агрессора^[279].

Время и место сталинского выступления не случайны – Сталин знает, что Гитлер вот-вот проглотит остаток Чехословакии, которая уже фактически распадается на Чехию и Словакию. А в составе последней – Закарпатская Украина. Именно этот факт, по планам Лондона, и должен привести к войне. И Сталин прямо говорит, что именно наличие «двух Украин» у Германии и России хотят сделать поводом к военному столкновению. Он призывает Гитлера одуматься и остановиться.

Характерен шум, который подняла англо-французская и североамериканская пресса по поводу Советской Украины. Деятели этой прессы до хрипоты кричали, что немцы идут на Советскую Украину, что они имеют теперь в руках так называемую Карпатскую Украину, насчитывающую около 700 тысяч населения, что немцы не далее, как весной этого года, присоединят Советскую Украину, имеющую более 30 миллионов, к так называемой Карпатской Украине. Похоже на то, что этот подозрительный шум имел своей целью поднять ярость Советского Союза против Германии, отравить атмосферу и спровоцировать конфликт с Германией без видимых на то оснований.

Конечно, вполне возможно, что в Германии имеются сумасшедшие, мечтающие присоединить слона, то есть Советскую Украину, к козявке, то есть к так называемой Карпатской Украине. И если действительно имеются там такие сумасброды, можно не сомневаться, что в нашей стране найдется необходимое количество смирительных рубах для таких сумасшедших. Но если отбросить прочь сумасшедших и обратиться к нормальным людям, то разве не ясно, что смешно и глупо говорить серьезно о присоединении Советской Украины к так называемой Карпатской Украине? Пришла козявка к слону и говорит ему, подбоченясь: «Эх ты, братец ты мой, до чего мне тебя жалко… Живешь ты без помещиков, без капиталистов, без национального гнета, без фашистских заправил, – какая ж это жизнь… Гляжу я на тебя и не могу не заметить, – нет тебе спасения, кроме как присоединиться ко мне… Ну что ж, так и быть, разрешаю тебе присоединить свою небольшую территорию к моей необъятной территории…»

Еще более характерно, что некоторые политики и деятели прессы Европы и США, потеряв терпение в ожидании «похода на Советскую Украину», сами начинают разоблачать действительную подоплеку политики невмешательства. Они прямо говорят и пишут черным по белому, что немцы жестоко их «разочаровали», так как вместо того, чтобы двинуться дальше на восток, против Советского Союза, они, видите ли, повернули на запад и требуют себе колоний. Можно подумать, что немцам отдали районы Чехословакии как цену за обязательство начать войну с Советским Союзом, а немцы отказываются теперь платить по векселю, посылая их куда-то подальше.

Я далек от того, чтобы морализировать по поводу политики невмешательства, говорить об «измене», о предательстве и т. п. Наивно читать мораль людям, не признающим человеческой морали. Политика есть политика, как говорят старые прожженные буржуазные дипломаты. Необходимо, однако, заметить, что большая и опасная политическая игра, начатая сторонниками политики невмешательства, может окончиться для них серьезным провалом. Таково действительное лицо господствующей ныне политики невмешательства. Такова политическая обстановка в капиталистических странах^[280].

И Гитлер услышал. После захвата остатков Чехословакии Закарпатская Украина была передана в состав… Венгрии. Повод для войны таким образом был ликвидирован^[281]. Блестящее сталинское выступление сорвало планы Запада развязать войну против нашей страны уже в 1939 году. 3 мая 1939 года Сталин делает еще один важный шаг – он окончательно берет контроль в стране в свои руки. В этот день нарком иностранных дел Максим Литвинов отправлен в отставку а его место занимает Молотов. Суть произошедшего – взятие под контроль внешней политики СССР^[282]. После серии зондажей со стороны Германии Берлин предлагает заключить договор о ненападении. Но и тут Сталин демонстрирует удивительное хладнокровие и буквально заставляет Гитлера сначала заключить торговое соглашение. Смысл его следующий: Германия дает СССР огромный кредит в 200 миллионов марок, который тратится на закупку у немцев новейших технологий, станков и вооружения. Этот кредит мы погашаем поставками различных природных ресурсов и продовольствия. Торгово-кредитное соглашение было подписано 20 августа (в два часа ночи), и только после этого Сталин дал согласие на прилет в Москву министра иностранных дел рейха. 23 августа 1939 года Сталин окончательно развалил планы Запада по организации еще в 1939 году войны против СССР^[283]. В Москве подписывается Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом, который так ненавидят на Западе, а с момента появления либералов в России его ненавидят и они. На самом деле этот договор, как указывал впоследствии Сталин, ни прямо, ни косвенно не задевал территориальной целостности, независимости и чести нашего государства. СССР не становился союзником Германии, мы не брали на себя никаких – ни военных, ни экономических – обязательств. СССР обязывался делать только одно – не нападать на Германию и не вступать в союзы, против нее направленные. А как же эшелоны, до утра 22 июня мчавшиеся в Германию с нашей стороны? Так это мы отдавали кредит, который Германия нам предоставила, несколько раньше переправив нам новейшее оборудование. Или долги не нужно отдавать, господа либералы? Вопрос, в какой степени СССР погасил кредит, а какую часть долга списала война, никто из обличителей Сталина почему-то не поднимает. До сих пор я нигде не видел цифры, говорящие о том, какой процент долга СССР успел отдать Германии, а какой нет…

1 сентября 1939 года Адольф Гитлер начал войну с Польшей, будучи уверенным, что Англия и Франция полякам не помогут. Но Лондон и Париж объявили ему войну, не ведя ее^[284]. Началась так называемая «странная война». Боевых действий практически не было, шла война без жертв, какой еще не бывало в истории. На «западном фронте» солдаты играли в футбол на виду у противника. Редкие перестрелки, рейды разведгрупп, мелкие артиллерийские дуэли. И все. Это было что-то невероятное, потому что в Первой мировой войне бои немедленно стали вестись на уничтожение. Премьер Франции Даладье с гордостью докладывал парламенту, что за четыре месяца 1939 года французы потеряли полторы тысячи человек, когда в 1914 году за тот же срок – 450 тысяч!^[285] В Великобритании дела принимали такой же странный оборот. Потери экспедиционного британского корпуса в Европе исчислялись единицами. Воздушной войны немцами практически не велось, и высадка этого корпуса в Европе обошлась вообще без потерь. Закон об общей воинской повинности был принят в Альбионе еще перед войной, 27 апреля 1939 года^[286]. С объявлением войны немцам было издано постановление, что все мужчины в возрасте от 18 до 41 года подлежат призыву. Но этот самый призыв начался так медленно, «точно правительство ждало, что вот-вот призывники окажутся ненужными и будут распущены по домам»^[287]. Например, 24-летних молодых призывников попросили явиться на сборные пункты только в марте 1940 года, то есть через полгода после начала войны!^[288] В конце же декабря 1939 года английским военнослужащим во Франции были разрешены отпуска для проведения Рождества на родине, а в январе 1940 года возвращены в Лондон эвакуированные в сельскую местность женщины и дети^[289].

Польша не получила никакой реальной военной помощи от своих британских и французских союзников. Никакого «второго фронта» не было. Не было никаких поставок вооружения. Британская авиация не помогла польской армии, самолеты которой в основном были накрыты немцами на аэродромах. В этот момент английский летчики сбрасывали над Германией… листовки. И эта их «занятость» была причиной отказа в реальной помощи, о которой просили польские военные. Польша, оставшаяся без западной помощи, была быстро разгромлена немцами. Лондон и Париж не выполнили своих союзнических обязательств перед Варшавой. Фактически сдали поляков Гитлеру^[290].