Проблема начала: диалог богословия и естествознания

Космология, построенная на теории Большого взрыва, многими богословами была встречена с большим оптимизмом. Сам факт открытия события «начала Вселенной» создал плодотворную почву для диалога с представителями естествознания. Появилось множество моделей «астофизического» прочтения Шестоднева. Кроме «точки начала» были выявлены и другие важные ассоциации, например, упоминание о «безвидности и неустроенности» земли (Быт. 1:2) как бесструктурной первоматерии; первозданном свете (Быт. 1:3) как излучении, предваряющем рождение вещества. Папа римский Пий XII (Pius XII; 1876(18760302)-1958) утверждал, что теория Большого взрыва подтверждает библейское учение о творении[8]. Многие православные апологеты с середины ХХ в. до настоящего времени активно привлекают космологические концепции при толковании первой главы книги Бытия[9]. В стремлении соотнести данные современной астрофизики со Священным Писанием нет ничего противоестественного: как было показано ранее, многие святые отцы не боялись привлекать при истолковании повествования о сотворении мира современные им натурфилософские концепции. Так родились знаменитые трактаты или беседы на Шестоднев Василия Великого, Григория Нисского, блаженного Августина. С другой стороны, безусловно, недопустима абсолютизация естественнонаучных толкований первой главы книги Бытия, - по причинам, о которых уже речь шла выше, в главе, посвященной истории естествознания и его диалогу с богословием.

Наибольший интеллектуальный соблазн вызывают попытки объяснить с позиций современной космогонии тайну творения мира из ничего (ex nihilo). И ученым, и богословам следует помнить, о том, что любая физическая концепция «начального состояния» Вселенной – сингулярность, возбужденный вакуум, суперструны или даже чисто абстрактная математическая идея-модель – не есть в полном смысле «ничто», т.к. данные состояния бытия в той или иной степени характеризуются определенными параметрами и описуемы человеческим языком. Истинное «ничто», о котором ничего невозможно ни сказать, ни помыслить - понятие исключительно религиозно-философское. В противном случае «ничто» будет уже чем-то. Поэтому, рассматривая с богословско-апологетической точки зрения нулевой этап бытия Вселенной, как минимум, возможно вести речь только о первоматерии, упоминаемой в Быт. 1:2. Там, где наука пытается понять или объяснить «ничто», она неизбежно переходит на уровень философии или даже мифологии.

Многих ученых не устраивает положение дел, когда появление из небытия Вселенной оказывается необусловленным физическими закономерностями. Следует заметить, что этот скепсис не обязательно является следствием атеистического мировоззрения – он может быть вызван естественным желанием исследователя оставаться в области компетенции науки даже при решении самых предельных вопросов. Иными словами, вопрос ставится примерно таким образом: «Следует ли считать бытие нашего мира и реальность природы случайно-обусловленными или закономерными?»

И.Р. Пригожин, теоретически исследуя начальные условия первозданного хаоса и необратимость «стрелы времени», развивает синергетическую модель, основанную, в частности, на флуктуациях вакуума. Однако случайный характер квантовых возмущений и феномена необратимости времени неизбежно требует обращения к неким глубинным реально существующим физическим механизмам, концептуально выражающимся через математику. В данной ситуации попытки обращения к ним обречены не прояснять проблему, но постоянно перемещать ее на другой, более глубинный уровень, который в свою очередь, требует дальнейших объяснений и т.д. Последнее звено в цепи умозрительных причинно-следственных связей неизбежно оказывается вне физического мира - в области философии и богословия[10]. Таким образом, по слову святителя Василия Великого, рациональное мышление продвигается«в бесконечность, для находимых непрестанно оснований придумывая опять новые».[11]

Широко известный британский физик-теоретик С. Хокинг (Stephen William Hawking; род. в 1942 г.) предложил свою оригинальную теорию квантовой гравитации, объясняющую закономерное происхождение Космоса. Согласно Хокингу, то, что мы принимаем за «начало», на самом деле является переходом Вселенной от одного состояния к другому. Исходное состояние Вселенной является статичным, неподвижным, а все измерения, включая временн о е, конечны и неограниченны, подобно поверхности обычной сферы. Британский физик вводит понятие «мнимого времени» τ = ict, где i – комплексная единица со свойством i ² = -1, c – скорость света, а t – обычное время. В новой модели мнимое время становится «геометризированным», разница между ним и пространственными измерениями полностью исчезает. Из этой структуры замкнутого, мнимого времени в момент Большого взрыва появляется «историческое», известное нам время, онтологически отделившееся от пространства.

Таким образом, С. Хокингу удалось избавиться от противоречивой и необъяснимой «точки сингулярности»: начальные условия существования Вселенной выводятся не из чего-то внешнего по отношению к ней, а фактически из нее самой. Научно-популярное изложение новой модели вошло в широко известную книгу «Краткая история времени», ставшую мировым бестселлером[12].

На первый взгляд может показаться, что концепция Хокинга полностью исключает возможность научно-богословского диалога. Однако на самом деле гипотеза британского физика стала не только предметом горячих дискуссий о математически-абстрактных построениях в космологии, но и дала начало сразу нескольким апологетическим интерпретациям.

Одну из них предложил епископ Сан-Францисский и Западно-Американский Василий (Родзянко; 1915-1999) в своем труде «Теория распада вселенной и вера отцов»^[13]. Епископ Василий считал, что описываемый наукой Большой взрыв – не видимая сторона акта божественного творения, а следствие грехопадения наших прародителей в Раю, после которого, по образному выражению еп. Василия, мир стал «разлетаться на мелкие осколки», как «разбившийся сосуд». Именно этот момент и фиксирует космология, называя его «Большим взрывом». Только благодаря Промыслу Божию «разлетающийся» после грехопадения мир не исчез окончательно: «раскол бытия» был остановлен, и начался, как пишет еп. Василий, «обратный разрушению процесс, устанавливающий Божественную эволюцию, развитие в Добре, в Жизни, развитие в Жизнь вечную»[14]. Соответственно, по мысли еп. Василия, первозданный мир и первозданное время соотносимы со статичной Вселенной Хокинга и мнимым временем. Грехопадение первых людей разрушает гармоничный мир, описанный в Шестодневе, материя и пространство-время становятся совершенно иными – тленными, протяженными, дробно-дискретными и текучими. Облачение в «кожаные одежды» (Быт. 3:21) как символ смертного распада относится не только к Адаму и Еве, но и ко всему Космосу, как продолжению телесности человека (Быт. 3:17-19). Деградация окружающего материального мира начинается с момента вкушения от древа познания добра и зла (Быт. 3:1-6) и фиксируется в истории как Большой взрыв. В промежуток «райского времени» от момента грехопадения до изгнания из Рая (Быт. 3:7-24) поврежденная прародительским грехом Вселенная (Рим. 8:20,22) «переоформляется», проходя все стадии эволюции в тленном пространстве-времени за миллиарды обычных лет, пока, наконец, на Земле не появляются в опытно известном нам смертном состоянии и сами виновники катастрофы – изгнанный из Рая праотец Адам и праматерь Ева. Таким образом, первозданный мир библейского Шестоднева соотносится с описываемой космологами историей Вселенной от Большого взрыва до настоящего состояния как первообраз со своим отражением, грубо искаженном в кривом зеркале, причем изучению методами естествознания доступно лишь это вторичное, поврежденное состояние бытия.

В предшествующих главах было показано, что взгляд на Вселенную как на «проекцию», искаженную грехопадением человека, принципиально недоступного для научного познания первозданного нетленного мира (или «метаистории») в знакомом нам «тленном» пространстве-времени традиционен для богословской мысли XIX-XX вв^[15]. «Бог – и в этом вся тайна «кожаных риз» (Быт. 3:21) – вносит, во избежание полного распада под действием зла, некий порядок в самую гущу беспорядка. Его благая воля устрояет и охраняет Вселенную. Его наказание воспитывает: для человека лучше смерть, то есть отлучение от древа жизни, чем закрепление в вечности его чудовищного положения. Сама его смертность пробудит в нем раскаяние, то есть возможность новой любви. Но сохраняемая таким образом Вселенная все же не является истинным миром: порядок, в котором есть место для смерти, остается порядком катастрофическим; «земля проклята за человека», и сама красота космоса становится двусмысленной», - писал В.Н. Лосский[16]. Осмысление материи-пространства-времени в контексте учения о последствиях грехопадения для человека и материального мира в целом в настоящее время продолжается во многих естественно-апологетических и богословско-философских публикациях[17].

Между тем, концепция самого епископа Василия (Родзянко) оказывается весьма противоречивой по целому ряду причин. Во-первых, в работе «Теория распада вселенной и вера отцов» буквально говорится о духовно-материальном предсуществовании до точки «альфа» - момента начала этого мира в Большом взрыве - всех людей в «едином, коллективном Адаме». Более того, по учению владыки Василия, Божия Матерь, предсуществуя в Раю, не преступила заповедь, но оказалась подверженной первородному греху и покинула небесный Рай добровольно для того, чтобы совершилось воплощение Мессии и спасение людей(!). Даже если не принимать во внимание этот откровенно неправославный аспект учения владыки Василия, в целом, данная концепция оказывается более спекулятивно-философской, чем богословской. Не смотря на попытки автора отмежеваться от осужденного Церковью учения Оригена о предсуществовании душ, близость их построений очевидна[18]. Во-вторых, недопустимо и прямое отождествление физико-математической модели мнимого времени С. Хокинга и райского мирового бытия. В лучшем случае модель Хокинга могла бы рассматриваться лишь как умозрительная аналогия, но никак не прямое описание первозданного мира и Рая. Противоречивость работы еп. Василия (Родзянко) во многом стала следствием вольного обращения со святоотеческими высказываниями без учета контекста, нечеткости богословских формулировок и положений.

Совершенно иную интерпретацию концепции мнимого времени можно встретить в работе астрофизика и богослова Алексея Нестерука в его фундаментальной работе «Логос и космос: богословие, наука и православное предание»[19]. А. Нестерук исходит из православного учения о творении из ничего, в первую очередь, из слов Никео-Цареградского Символа веры о Боге–Творце всего «видимого и невидимого». Как известно, под «невидимым» Церковь подразумевает мир ангельский или «тварную вечность» - мир умопостигаемых форм[20]. Иными словами, область умопостигаемого – это духовный уровень тварного бытия, включающий в себя и умственные образы чувственной реальности, тварную логику мироздания, открытую для постижения человеческим умом и укорененную в нетварных божественных логосах. Эта сущностная (онтологическая) разница между физической Вселенной и Вселенной умопостигаемой, объединенных в акте человеческого познания, и выявляется в космологической концепции «мнимого времени». А. Нестерук указывает на сходство модели С. Хокинга и одной геометрической аналогии, предложенной преподобным Иоанном Дамаскиным: наше «историческое», эмпирическое время укоренено в тварной вечности, подобно тому, как все точки окружности проецируются на центр круга, как бы одновременно существуя в нем. Таким образом, Бог, творя мир из ничего, устанавливает различие между умопостигаемой Вселенной (квантовой Вселенной с компактной топологией четырехмерной сферы и мнимым временем) - в области умопостигаемого творения и видимой Вселенной - в области чувственного творения. Оба уровня бытия указывают на наличие общего трансцендентного источника –Божественного разума или логоса творения [21].

Таким образом, развитие космологических концепций «начала Вселенной» неизбежно порождает целый ряд «предельных вопросов», возникающих в сфере науки, но решаемых в области богословия. «Навязывая нам вывод о том, что Вселенная имела определенное начало, Большой взрыв прямо-таки вопиет о сверхъестественном объяснении. Непонятно, как природа могла бы сама себя создать. Для этого необходима сила, находящаяся вне времени и пространства», - замечает Ф.Коллинз[22].