Муки профессора Лукомского

Обращает внимание то, что патологоанатомы оценок увиденному в желудке не дают. Они употребляют общие слова, но вместе с тем достаточно добросовестно описывают все, что увидели. Создается впечатление, что они предполагали, что когда-нибудь к их акту обязательно вернутся и сделают на его основании выводы об истинных причинах смерти Сталина... [Похоже, что впечатление это очень даже близко к истине. Потому что один из врачей, участвовавших во вскрытии тела Сталина — профессор Русаков, «внезапно» умер. Министра же здравоохранения СССР А.Ф. Третьякова, в силу своего статуса возглавлявшего как комиссию по лечению вождя, так и комиссию по вскрытию тела Сталина, вскоре — 01.03.54 г. (то есть уже при Хрущеве) — снимают с должности, арестовывают и еще с двумя членами последней комиссии, также врачами, отправляют в Воркуту, «командовать» лагерной больницей... Очевидно, чтобы у них память как следует, точнее, как того желает Н.С. Хрущев, «проветрилась». Кстати говоря, вместе с Третьяковым на «проветривание памяти» в Воркуту отбыл и бывший начальник Лечебно-санитарного управления Кремля И.И. Куперин, должность которого упразднили, а его

самого арестовали и сослали. Вот так заметал следы своего чудовищного преступления «дорогой Никита Сергеевич». — Л. М.]

И все-таки даже в те мутные времена среди медиков нашелся человек, которому эта явно «преднамеренная смерть» не давала покоя. И именно ему, профессору Лукомскому, задним числом было поручено оформить «Историю болезни И.В. Сталина, составленную на основании журнальных записей течения болезни со 2 по 5 марта 1953 года». Вот наиболее показательные выдержки из его работы, свидетельствующие о попытке указать истинные причины смерти вождя (к сожалению, остальные члены консилиума лечащих врачей эту попытку не поддержали): «В течение 2 марта перед каждым мочеиспусканием больной проявлял некоторые признаки беспокойства, которые позволяли вовремя подавать ему "утку"». [Значит, сознание еще работало! — Примечание Н. Добрюхи.]

...Во всех 4-х порциях мочи содержался белок в количестве 2,7 промилле. В осадке имелись эритроциты» (то есть кровь. — примечание Н. Добрюхи).

5 марта

В 12 часов дня... консилиум обсудил вопрос о причинах кровавой рвоты и пришел к выводу, что она явилась результатом сосудистых трофических поражений слизистой оболочки желудка, связанных с основным заболеванием».

Чем была поражена слизистая, врачи, конечно, писать не стали. Зато витиевато сослались на связь «с основным заболеванием», которым при таком диагнозе могло быть что угодно, в том числе и не имевшая места гипертония. Врачам ничего не оставалось, как сделать этот неубедительный даже для дежурившего Булганина вывод. А что еще оставалось консилиуму,

если он был вынужден сделать вид, что в лейкоцитах крови «токсическая зернистость» не обнаружена...

Повышение температуры до 39° и лейкоцитов до 21 тысячи консилиум объяснил возникновением очаговой пневмонии, которая нередко имеет место у больных с гемиплегией (то есть параличом частей тела). А на вскрытии про это «забыли», словно упоминаний о воспалении легких не было.

5 марта 1953 года у больного повторно наблюдались явления острой сердечно-сосудистой недостаточности (коллапс), которые, по словам Лукомского, «в значительной степени зависели от желудочного кровотечения». Одним словом, все началось с желудка. С яда в желудке. С «токсической зернистости в лейкоцитах».

А профессор Лукомский еще не раз переделывал «Историю болезни И.В. Сталина, составленную на основании журнальных записей течения болезни со 2 по 5 марта 1953 года». И после него ее еще не раз переделывали...