Немного о тождестве Гитлера и Сталина (почти лирическое отступление)

Это шулерское передергивание построено на том, что, мол, оба они — тираны, враги демократии, оба стояли во главе террористических авторитарных режимов. Между сталинским СССР и Третьим Рейхом — и правда можно найти много общего. Было бы желание.

Правда, в СССР даже во время Великой Отечественной открывались университеты и проводились научные экспедиции, а в Третьем Рейхе число и ученых, и студентов как начало сокращаться в 1933 году, так и сокращалось до самого 1945 го.

Академик В. И Вернадский еще в 1934 году уверенно предсказал неизбежность крушения Третьего Рейха: если государство не ценит образования и науки, не стремится, чтобы его молодежь училась как можно лучше, оно идет против законов исторического, законов космического развития. Такое государство не имеет исторической перспективы.

Сталин и Гитлер во многом похожи. Как похожи вообще все тираны на свете. СССР в чем-то походил на Германию. Все идеологизированные государства чем-то напоминают друг друга.

Но миф о тождестве Сталина и Гитлера — это миф о тождестве шерифа и бандита. У обоих в руках точно такой же «Кольт», и оба пускают его в дело при каждом удобном случае.

Тирания (и вообще всякий способ управления) — не более чем орудие для проведения в жизнь той или иной политики. Но как у людей с оружием в руках могут быть совершенно разные цели, так и государства могут применять свою силу с целями совершенно различными.

Сталина и Гитлера можно сравнить с двумя бьющимися насмерть людьми. Каждый бьется не на жизнь, а на смерть. Один жаждет труп соперника изрубить в ошметки и предать огню, жену изнасиловать и закопать заживо в землю, детей — превратить в рабов, имущество захватить, дом сжечь, на месте сожженной деревни — выкопать озеро, и запустить туда мирно плескаться тучных карпов.

Другой тоже не агнец, тоже алчет смерти врага. Что потом? Потом жену его — дать в жены своему брату, дом перестроить — на свой манер, с соседями — объединиться в колхоз, поскольку как ему представляется, большой общий участок на тракторе удобнее пахать, чем маленький. Часть своих родственников он привезет сюда, на эту землю, и поселит их в домах тех, кто не захочет жить по новым правилам. Но он не будет убивать чужих детей. Он их усыновит, научит своему языку и даст им образование. Он вырастит детей побежденного вместе со своими как родных.

Хлещет кровь, хруст перебитых ребер, домочадцы страдают, сопереживают, отдают своему отцу-бойцу последний кусок, заботятся о его удобстве в минуту отдыха. А он еще жестоко наказывает их за непослушание, попрекает: «За вас дерусь! Видите — война!»

Но все равно цена этим двум дерущимся насмерть совершенно различна. Потому, что один из них хочет установить свой новый миропорядок — и усыновить чужих детей. Он будет обращаться с ними так же сурово, как со своими, деспотически требуя признания и послушания. Но не истребит, а примет в свою семью и не будет различать, кто они — русские, немцы, грузины, евреи.

Другой же строит свой новый мир, в котором нет места чужим детям. Ибо они — неполноценные. Он разденет детские трупы, прежде чем отправить их в топку мыловарни, и отдаст чужие курточки, платьица и ботиночки — своим, родным детишкам. Добавим, что дети этого бойца уже знают: им достанется имущество проигравшей стороны. И весело улюлюкают, наблюдая со стороны за смертельной схваткой.

А какая, в конце концов, разница: отобрать у побежденного штанишки или «роскошные черноземы Украины»?