Правдивая мифология. «Освобождение»

Я солдата на фельдмаршала не меняю.

Самая известная фраза из фильма

Если запросить в Яндексе «освобождение», то первые предложенные ссылки будут касаться «освобождения от армии». В страшном сне не могли предвидеть такое создатели советской киноэпопеи о Великой Отечественной. Они-то все делали правильно — чтобы молодым ребятам всегда хотелось быть достойными своих дедов.

Пять серий, снятых под непосредственным кураторством ЦК, создали мощную мифологию, первым кирпичиком в которой было то, что эпопея начиналась прямиком с Курской битвы. Трагических поражений начала войны в массовом сознании более не должно было существовать.

Тем не менее, агиткой «Освобождение» никак не назовешь. На экране зрителей потрясало — как под Прохоровной горят десятки наших «тридцатьчетверок». Как героически гибнут советские солдаты на днепровском плацдарме. Как погибают герои в последней серии — вспомните страшную документальную сцену в берлинском метро.

Другое дело, что в сегодняшнем обдолбанном негативом массовом сознании киноистория о том, как великая страна шла к победе, воспринимается если не как коммунистическая пропаганда, то как неожиданное откровение.

«Советский солдат не насиловал немецких женщин и детей, он спасал их в затопленном Гитлером берлинском метро» [333], — делится откровением современный журналист.

Компьютерной графики в конце 60-х — начале 70-х еще не было, однако это не помешало создателям фильма сделать все возможное, чтобы война выглядела достоверно. Такой, как сами они ее помнили.

Вся творческая группа — фронтовики. Писатель Юрий Бондарев командовал батареей под Сталинградом. Соавтор сценария Оскар Курганов был фронтовым корреспондентом «Правды». Оператор Игорь Слабневич воевал в танковых частях, художник Александр Мягков — в пехоте. Режиссер Юрий Озеров встретил 22 июня 1941 года младшим лейтенантом и прошел всю войну от первого до последнего дня.

Мундир киношному Сталину пошил тот самый портной, что шил мундиры настоящему Сталину. Советское обмундирование для фильма попросту закупалось на армейских складах — оказывается, оно еще хранилось со времен войны.

Сейчас для кино взяли бы один картонный танк, подретушировали его на компьютере, а потом бы попросту клонировали его визуальный образ с помощью графики. Пои съемках «Освобождения» все было по-настоящему. На Львовском ремонтно-механическом заводе изготовили под заказ 10 «Тигров» и 8 «Пантер». Министерство обороны пополнило этот «панцер-дивизион» 150 современными советскими танками, которые перекрасили под немецкие и пустили на заднем плане. Современный батальный фильм редко задействует больше 100–150 статистов, остальное — или игнорируется (в дешевом кино), или дорисовывается (в высокобюджетном). На съемки «Освобождения» отрядили 3000 солдат.

Офицер, преподававший у нас в МГИМО военный перевод, рассказывал как-то о комичном эпизоде на съемке озеровских фильмов.

Он служил в ЦГВ — Центральной Группе войск — в Чехословакии, и их всей частью откомандировали поработать массовкой в помощь киношникам. Есть в Силезии старинный танковый полигон, огромный по площади овраг, со всех сторон окруженный холмами, где можно проводить учения с боевыми стрельбами. Вот на этом полигоне и провели наши офицеры весь день, «играя в войнушку». Получили удовольствие, ну, и устали, конечно. Отправились в ближайшую чешскую пивную отметить свой актерский дебют.

Тут нужно учесть два момента.

Во первых, немцы в Силезской области жили испокон веков, перед войной в 1938-м Гитлер эту область у Чехословакии отнял. После войны чувствуя за спиной Большого брата, чехословацкие власти всех немцев оттуда — в отместку — «смело», и грубо поперли. Однако брошенные немцами дома еще долго стояли пустые: простые чехи как-то все побаивались, что хозяева вернутся.

Второй момент — были наши офицеры, прямиком с полигона, все в саже и масле, облачены в запыленную форму вермахта. Такая им досталась доля, то есть роль.

А теперь представьте: в чешский трактир в нескольких километрах от границы с ФРГ распахнув дверь и чеканя подкованными сапогами шаг, вваливаются в запыленной мышиной форме с орлами немецкие солдаты… И тут — в шумной пивной на несколько мгновений — немая сцена, похлеще «Ревизора». Не донесенные до уст кружки… Замерший трактирщик… Обморок официантки… И всеобщий ужас в глазах: «Nemci se vratili!»[334]

Этот веселый (кому как, правда) момент запомнился моему военному преподавателю навсегда.

Для массовых военных сцен специально оборудовались штабы и прокладывалась связь. А фантастические по реализму сцены штурма Берлина — случай небывалый в истории кино — сопровождались уничтожением целого района тогдашней столицы ГДР.

«Как раз в это время затеяли реконструкцию одного из центральных районов Восточного Берлина. На месте старых зданий должны были появиться новые районы. Под съемки фильма отдали несколько совершенно безлюдных улиц. Ломать и взрывать дома можно было без всяких ограничений»[335].

В «Освобождении» действует 51 исторический персонаж. Вернулся на советский экран генералиссимус Сталин — ветераны приветствовали эту дань исторической правде. На экране впервые появился генерал Власов — в эпизоде с сыном Сталина Яковом (правда, имени генерала изменника в титрах не было, да и по фильму Власовым его не называли). Создавая образ, Озеров с большим трудом получил его фотографии из спецархивов.

Немецкий актер-антифашист Фриц Диц играл Гитлера по партийному заданию. Ранее из-за стопроцентного внешнего сходства эту роль ему приходилось исполнять у себя в театре, и Диц боялся, что после кино образ ненавистного фюрера «прилипнет» к нему окончательно (так, кстати, и случилось). Любопытно, что добиваясь портретной точности, создатели «Освобождения» отдали роль Черчилля клоуну, народному артисту СССР Юрию Дурову, представителю знаменитой династии клоунов и дрессировщиков.

Жукова на роль главного консультанта фильма не утвердили — маршал на тот момент еще оставался в полуопале. Но он передал Озерову рукопись своих «Воспоминаний и размышлений». Всего же штатных и нештатных консультантов у фильма было несколько сотен.

В общем, сделано было все возможное, чтобы достичь исторической точности, чтобы передать масштаб событий. С масштабом получилось на все 100. Нас избаловали технические достижения кино более позднего времени, но в те годы это был прорыв.

Собственно мифов в эпопее только два. Слова Сталина про сына: «Я солдата на фельдмаршала не меняю» (фильм первый) и его же: «Киев нужно взять 6 ноября, к годовщине Октябрьской революции» (фильм второй). Оба случая подробно разобраны выше. История про «фельдмаршала-солдата» отражала новый образ Сталина, и в целом — это не была неправда. Сталин вполне, по характеру своему — такое сказать мог. И уж точно бы так сделал — ни за что не поменял Якова Джугашвили на Паулюса, даже представься ему шанс.

Что же про «город к празднику» — так в коммунистическом сознании той эпохи предпраздничная «штурмовщина» воспринималась как что-то обыденное, скорее, образно отражала преданность идее…

Или вот еще совсем по мелочи. Генерал Шмидт докладывает Манштейну, что его 19-я танковая дивизия разгромлена — и стреляется. На самом деле застрелился генерал не демонстративно — у Манштейна, а где-то в полях под Харьковом, чтобы не попасть в русский плен. Ну и что? Дивизия-то его действительно была стерта в пыль.

Так что, пожалуй, с исторической точностью — в этом эпическом кино ничуть не хуже, чем с масштабами съемок. А вся мифология «Освобождения» сводится к тому, что Красная Армия на протяжении пяти серий последовательно и героически бьет достойного противника — гитлеровский вермахт.

Очень правдивая, признаем, мифология.