double arrow

Глава 9. Накануне Великой Отечественной войны 4 страница

Повоюйте в чепчиках, в домашних туфлях из верблюжьей шерсти. Имея из еды леденцы и перец. А вместо патронов – ящик презервативов. Вот вам и хваленая немецкая четкость…

Разгром нацистов под Сталинградом был еще не концом войны. Сегодня почти забыли, что Сталин попытался на самом деле тогда решить исход всей войны. Цель, которую ставило перед собой советское командование, далеко превосходила простое окружение одной 6-й армии немцев. Немецкий историк Пауль Карель, которого трудно заподозрить в симпатии к России, так описывает сталинский план:

Операции трех советских фронтов, которые безостановочно наступали в междуречье Волги и Дона уже с 19 ноября 1942 года, которые окружили Сталинград и разорвали итальяно-румынский фронт на сотню километров, были нацелены на большее, чем только освобождение Сталинграда и окружение армии Паулюса. За этими действиями стоял грандиозный, захватывающий дух план советского Верховного главнокомандования… Сталин намеревался сокрушить ни много ни мало весь южный фланг немецких армий на Востоке. Суперсталинград для миллиона немецких солдат – вот какова была его цель. Посредством гигантской операции восьми армий, ударами на Ростов и нижнее течение Днепра из калмыцких степей и Среднего Дона он хотел отрезать и затем уничтожить немецкий южный фланг – три группы в семь армий в целом[363].

В 1942 году этого не получилось. Почему? Да потому, что мы воевали с другой сильнейшей армией мира, во главе которой тоже стояли блестящие полководцы. И она была еще очень сильна. Фельдмаршал Манштейн наскреб «с бору по сосенке» и сумел остановить танковый клин 3-го гвардейского танкового корпуса генерала Ротмистрова. Всего тридцати километров тогда не хватило нашей армии. Всего тридцать километров, чтобы войти в Ростов и отрезать миллионную германскую группировку на Кавказе. «Один советский танковый полк под командованием целенаправленного человека мог решить в этом месте исход всей войны»[364], – пишет германский историк. Не получилось – наше наступление было остановлено. А уже потом, когда «Суперсталинград» так и не был осуществлен, уничтожение армии Паулюса стало представляться как главная цель советского контрнаступления. Окончательный же перелом в войне наступил только в 1943 году, когда после провала наступления немцев на Курской дуге наши войска уже раз и навсегда перехватили стратегическую инициативу[365]. Но Сталин использовал момент и общий моральный подъем в армии для того, чтобы возвращаться к истокам. К русской армии от армии революционной. Сразу после битвы под Сталинградом Сталин вернул на плечи русских воинов… золотые погоны. И изменил форму, вернувшись к образцам старого русского обмундирования. Чтобы понять, ЧТО это значило, нужно вспомнить, что в Гражданскую войну офицеров расстреливали за найденные в чемоданах погоны. Были случаи, когда погоны прибивали гвоздями к плечам. Белогвардейцев же вообще называли золотопогонниками. А тут золото погон заблестело на плечах Красной армии. Кто принял такое решение? Лично Верховный главнокомандующий. При этом он не просто подписал проект или поддержал идею. Нет, автор возвращения погон на плечи русских солдат – лично Иосиф Виссарионович Сталин.

«Погоны ввели по предложению И. В. Сталина. Когда принималось решение о введении погон, он попросил начальника тыла генерала А. В. Хрулева показать погоны старой русской армии. Разглядывая их, Сталин, помню, обратился ко мне:

– Товарищ Василевский, покажите, какие погоны вы носили в старое время.

Должен, к слову, заметить, что и ордена Суворова, Кутузова, Александра Невского, Нахимова были учреждены также по предложению Верховного главнокомандующего. В его кабинете в годы войны висели портреты прославленных русских полководцев Суворова и Кутузова»[366].

Вновь вводят погоны, но это еще не все. Что еще отличало красных от белых? Наличие комиссаров. И вот в октябре 1942 года в разгар боев в Сталинграде в Красной армии отменяется институт комиссаров. Кто же принял такое решение? Сталин. Вождь революционной страны, глава армии, носящей имя «Красная», решительно возвращал все то русское, что было утеряно в революцию нашей армией[367]. О возвращении старой формы и погон рассказывает и маршал Голованов. Задание дать образцы такой военной формы, которая была бы красива, внушала уважение и в то же время была проста, удобна в носке и не доставляла много хлопот при ее надевании, получил от Сталина Андрей Васильевич Хрулев[368].

Когда различные образцы были готовы, их привезли в Кремль, и на некоторое время кабинет Сталина превратился в выставочный зал различных сшитых по указаниям модельеров образцов обмундирования. Чего тут только не было, вплоть до мундиров с эполетами времен восемнадцатого века. Сталин внимательно рассматривал представленные образцы и покачивал головой – то ли от удивления, то ли от недоумения. В конце концов он спросил:

– А нет ли здесь формы русской армии, которую носили простые русские офицеры?

Оказалось, что такая форма имеется, но находится она где-то в сторонке, поэтому и неприметна. Когда эту форму представили, то оказалась она весьма скромной: китель с погонами и брюки навыпуск – повседневная; гимнастерка с защитного цвета погонами и брюки в сапоги – полевая. Парадная форма – такая же, но расшитая золотом. Когда Сталин попросил рассказать, сколько лет этой форме, какие изменения она претерпела, то оказалось, что усовершенствовалась эта форма многие и многие годы. Как пример, было указано на то, что на кителе раньше было шесть пуговиц, а стало пять, чтобы быстрее можно было его застегнуть, но прошли десятилетия, прежде чем большинство признало, что китель с пятью пуговицами удобнее, чем с шестью, и такой китель был окончательно введен в армии.

– А сколько же времени усовершенствовалась вообще форма в русской армии? – спросил Сталин работников тыла.

– Форма в русской армии усовершенствовалась в течение всего времени ее существования, – последовал ответ.

– А остальная форма, представленная здесь?

– Все, что здесь представлено, – новое, только что созданное.

– Зачем же мы будем вводить еще не испытанное, когда здесь есть уже проверенное? – сказал Сталин.

На этом и порешили. Так была введена форма, уже существовавшая ранее, и она полностью оправдала себя в течение всей войны. Только против погон высказался Г. К. Жуков, а против гимнастерок – С. М. Буденный[369].

Сталин менял всю основу государства. Возвращал ему корни исконной русской державы, убирая отовсюду остатки разрушительной революционной стихии. Сталин восстанавливал ту Россию, которая, казалось, была уничтожена большевиками в ходе революции. И вот теперь снова, на радость друзьям и к ужасу врагов, Совдепия превращалась в Россию. Сохраняя при этом все то хорошее, что, безусловно, было в Советской власти. Главнейшей опорой России всегда было православие. Именно поэтому с такой яростью «революционеры, всегда в русской истории имеющие духовных и финансовых “отцов” в столицах наших геополитических соперников, набросились на церковь и Веру Теперь, когда “ленинская гвардия” получила по заслугам, для Сталина пришла пора вернуть и эту составляющую Русской цивилизации. 30 декабря 1942 года, в разгар Сталинградской битвы, патриарший местоблюститель митрополит Сергий обратился в призывом к верующим о сборе средств на постройку танковой колонны “Дмитрий Донской”»[370]. 5 января 1943 года впервые состоялся обмен телеграммами между митрополитом и Сталиным, который поблагодарил русское духовенство и верующих. После чего последовало распоряжение об открытии специального счета в Госбанке СССР для Русской православной церкви[371]. 3 сентября 1943 года на состоявшемся в Москве Соборе митрополит Сергий был избран Патриархом Московским и вся Руси с образованием при патриархе Священного Синода. После чего в Кремле состоялась встреча Сталина и целой делегации иерархов церкви во главе с Патриархом.

Именно Сталин восстановил пост Патриарха в Русской православной церкви, который был отменен еще Петром I [372]. Это правда. А вот то, что нам пытаются навязать либеральные историки во главе с Резуном-Суворовым, – это не факты, а эмоции и трактовки. «Злой» Сталин хотел весь мир завоевать, везде хотел коммунизм насаждать. Ну да. И именно поэтому водрузил на плечи солдат «белогвардейские» погоны, вернул в Россию патриаршество. Обратите внимание, что все мероприятия по возврату к русским истокам Сталин провел вовсе не в момент поражения, а в момент победы! Нельзя сказать, что большевистский режим согласился, стоя над пропастью… С чем угодно согласился, так как был на грани поражения! Не в 1941 году, не когда немцы у стен Москвы стояли, а в 1943 году, когда наступил перелом в войне, Сталин взял курс на восстановление русской государственности. Это очень важно. Потому как от души, от понимания это шло, а не по необходимости, не от ситуации.

А в промежутке между этими двумя событиями и вовсе покусился на «святое» для каждого марксиста. В мае 1943 года Президиум Исполкома Коминтерна внес предложение о роспуске Коминтерна как руководящего центра международного рабочего движения. Секции Коминтерна утвердили это предложение. Штаб мировой революции был просто-напросто распущен[373]. Причем не потому, что революционную Совдепию разбили контрреволюционеры или внешние враги. Роспуск Коминтерна состоялся накануне решающей схватки войны – Курской битвы. Нужно было думать о послевоенном устройстве мира. Поражение Германии было уже просто вопросом времени. Поэтому роспуск Коминтерна – это не только решение окончательно «кончать» с революциями. Помимо всего прочего – это приглашение Запада к переговорам. Сталин показывал, что СССР будет понятным и прагматичным партнером по переговорам для Лондона и Вашингтона. Советский Союз будет страной, где решения принимаются исходя из прагматически понимаемых интересов, а не по принципам идеологической близости[374].

Но лучше всех на вопрос о причинах роспуска «штаба мировой революции» ответил сам Верховный главнокомандующий.

ОТВЕТ тов. И. В. СТАЛИНА НА ВОПРОС ГЛАВНОГО КОРРЕСПОНДЕНТА АНГЛИЙСКОГО АГЕНТСТВА РЕЙТЕР[375]

Московский корреспондент английского агентства Рейтер г-н Кинг обратился к Председателю Совета Народных Комиссаров СССР тов. И. В. Сталину с письмом, в котором он просил ответить на вопрос, интересующий английскую общественность. Тов. И. В. Сталин ответил г-ну Кингу следующим письмом:

Господин Кинг!

Я получил от Вас просьбу ответить на вопрос, касающийся роспуска Коммунистического Интернационала. Посылаю Вам свой ответ.

ВОПРОС. Британские комментарии по поводу решения о ликвидации Коминтерна были весьма благоприятными. Какова советская точка зрения на этот вопрос и на его влияние на будущее международных отношений?

ОТВЕТ. Роспуск Коммунистического Интернационала является правильным и своевременным, так как он облегчает организацию общего натиска всех свободолюбивых наций против общего врага гитлеризма.

Роспуск Коммунистического Интернационала правилен, так как:

а) Он разоблачает ложь гитлеровцев о том, что Москва якобы намерена вмешиваться в жизнь других государств и большевизировать их. Этой лжи отныне кладется конец.

б) Он разоблачает клевету противников коммунизма в рабочем движении о том, что коммунистические партии различных стран действуют якобы не в интересах своего народа, а по приказу извне. Этой клевете отныне также кладется конец.

в) Он облегчает работу патриотов свободолюбивых стран по объединению прогрессивных сил своей страны, независимо от их партийности и религиозных убеждений, в единый национально-освободительный лагерь для развертывания борьбы против фашизма.

г) Он облегчает работу патриотов всех стран по объединению всех свободолюбивых народов в единый международный лагерь для борьбы против угрозы мирового господства гитлеризма, расчищая тем самым путь для организации в будущем содружества народов на основе их равноправия.

Я думаю, что все эти обстоятельства, взятые вместе, приведут к дальнейшему укреплению единого фронта союзников и других объединенных наций в их борьбе за победу над гитлеровской тиранией.

Я считаю, что роспуск Коммунистического Интернационала является вполне своевременным, так как именно теперь, когда фашистский зверь напрягает свои последние силы, необходимо организовать общий натиск свободолюбивых стран для того, чтобы добить этого зверя и избавить народы от фашистского гнета[376].

И небольшой штрих. Совсем небольшой. Немного забегая вперед. Уезжая из Тегерана после конференции глав союзников в столице Ирана, Сталин сделал несколько остановок. На вокзале Тегерана он был уже не в маршальском облачении, а в простой солдатской шинели и в фуражке, без знаков различия. В таком виде Верховный совершил и самую длительную остановку на пути в Москву. Она была в Сталинграде – в сопровождении близких лиц он объехал разрушенный город. Зачем, если у него не было никакого чувства сострадания и жалости, как нас пытаются убедить «десталинизаторы»?

Сталин поехал в Сталинград, потому что хотел отдать должное его защитникам и лично увидеть это легендарное место.

Сталин не был машиной.

Сталин был человеком.

…И, кстати, у него было прекрасное чувство юмора.


Глава 7
Сталинский юмор

Трудно различить голос истины среди криков возбужденных партий.

Фридрих Шиллер

Анекдоты о политическом деятеле – это показатель народной признательности. Народная любовь неизменно наделяет объект своих чувств положительными чертами. Углубляя и расширяя то, что имелось на самом деле. Сталин имел прекрасное чувство юмора. Это отмечали многие его современники. Примеры блистательных шуток вождя украсили собой не одни мемуары. Но народная любовь словно морская волна. Она шлифует то, что есть, придает ему новую форму. Так и сталинский юмор был отшлифован временем.

Анекдотов об Иосифе Виссарионовиче масса. Часть из них верно передает реальность, часть вольно трактует то, что было. Ну а некоторые истории, как и полагается в любом мифотворчестве, просто придумываются, отталкиваясь от действий и слов реального человека. От его поступков и высказываний. Обратите внимание – подавляющее большинство анекдотов или смешных историй о Сталине рисуют его образ положительно. Отрицательное представление о вожде встречается довольно редко. Сегодня, читая эти истории, очень часто невозможно отличить миф от правды. Поэтому часть историй о сталинском юморе будет указана без ссылки на источник их появления[377].

Начнем с анекдота, который часто рассказывали в послевоенной Германии. В нем сосредоточена вся горькая правда о 22 июня 1941 года. С немецкой стороны.

Вернувшись из Москвы в свой лагерь[378], пленный германский солдат, взглянув на карту двух полушарий, висевшую в бараке, спросил товарища:

– Что это за маленькое коричневое пятнышко в центре Европы?

– Это Германия.

– А эта необъятная розовая территория, простирающаяся до самого Тихого океана?

– Это Советский Союз.

– А видел ли фюрер эту карту, прежде чем послать нас сюда?[379]

* * *

Истории о чувстве юмора Сталина в основном относятся к позднему периоду его жизни. Но есть и те, что рассказывают о времени окончания Гражданской войны. Как, скажем, приведенный ниже анекдот, который явно более позднего «изобретения». В нем народ свою гордость за Верховного главнокомандующего великой победы в 1945 году перенес на более ранний период. Когда основной заботой большевиков было вовсе не взятие Берлина, а удержание власти в разоренной Гражданской войной стране. Сталин не участвовал ни в каких переговорах с Антантой. Да собственно говоря, таких переговоров «с коллективным Западом» большевики и не вели. Но народ в своем творчестве «усадил» Сталина за стол таких переговоров…

Представители Антанты, исчерпав все возможности победить Советскую Россию, предлагают начать переговорный процесс. Руководитель делегации с пафосом произносит:

– Мы предлагаем вам мир!

Сталин, сидя среди членов российской делегации, усмехается:

– Зачем нам мир? Нам и России хватит. Пока.

* * *

Во время войны солдаты под командованием Баграмяна первыми вышли к Балтике. Он решил порадовать Сталина, налил в бутылку воды из Балтийского моря и велел своему адъютанту лететь с этой бутылкой в Москву к Верховному. Тот и полетел. Но пока он летел, немцы контратаковали и отбросили Баграмяна от балтийского побережья, но адъютант этого не знал. И вот гордый адъютант входит в кабинет Сталина и пафосно провозглашает:

– Товарищ Сталин, генерал Баграмян посылает вам воду Балтики!

Сталин, зная о случившемся, берет бутылку, несколько секунд вертит ее в руках, после чего отдает обратно адъютанту и произносит:

– Верните ее товарищу Баграмяну, пусть он ее выльет в Балтийское море![380]

* * *

Артист Ираклий Андроников умел хорошо пародировать различных деятелей. Особенно похоже получался Сталин, которому об этом рассказали. На одной из встреч с писателями Сталин увидел И. Андроникова и подошел к нему:

– Товарищ Андроников, говорят, у вас хорошо получается меня пародировать. Покажите, пожалуйста!

– Вас – нэ решаюсь! – сказал Андроников и сделал отрицательный жест с воображаемой трубкой в руке…

* * *

В Большом театре готовили новую постановку оперы Глинки «Иван Сусанин». Послушали члены комиссии во главе с председателем Большаковым и решили, что надо снять финал «Славься, русский народ!»: церковность, патриархальщина…

Доложили Сталину.

– А мы поступим по-другому: финал оставим, а Большакова снимем.

* * *

Однажды во время обсуждения хлебопоставок, в начале 1930-х годов, секретарь одной из областей сострил, говоря о том, что его область не может поставить больше зерна:

– Как говорят французы, даже самая прекрасная женщина не может дать больше того, что у нее есть.

Сталин его поправил:

– Но она может дать дважды.

* * *

Каганович представил Сталину проект реконструкции Красной площади. На макете с передвижными конструкциями можно было рассмотреть все до мельчайших подробностей. Сталин с интересом разглядывал макет, а Каганович рассказывал о планах реконструкции, передвигая макеты старых зданий и новых построек. Сталин молча слушал. Каганович по-своему истолковал молчание и, войдя в раж, перешел к главному – к переносу здания храма Василия Блаженного. Он потянулся к миниатюрному макету здания и тут же услышал: «Поставь храм на место».

На этом обсуждение было закончено[381].

* * *

Обычно перед заседанием Политбюро Сталин заботился о вкусном столе. Позвал Соловова, предложил добыть рябчиков. Поехали с Туковым на Плещеево озеро, где непуганые рябчики сами садились на мушку… С фронтовой канонадой и азартным шумом набили ворох дичи. Сталин принялся ее считать, учитывая каждого члена Политбюро. Этому – рябчик, другому – рябчик, а когда дошел до Хрущева, вздохнул:

– Ему, пожалуй, и двух будет мало…[382]

Как-то на банкете в Кремле, улучив момент, знаменитый певец Иван Семенович Козловский обратился к Сталину:

– Товарищ Сталин, я никогда не был за границей, очень хотелось бы съездить…

– А не убежите?

– Что вы, товарищ Сталин, я свою родную деревню не променяю на всю заграницу!

– Как хорошо вы это сказали. Вот и поезжайте в родную деревню[383].

А вот еще одна история, связанная с именем великого тенора. Сталин любил музыку. Концерты, которые устраивались в Кремле, особенно с участием вокалистов, он воспринимал с большим интересом, аплодировал артистам. Во время выступления Козловского на одном из концертов некоторые члены Политбюро стали громко выражать пожелание, чтобы он спел задорную народную песню. Сталин спокойно, но громко сказал:

– Зачем нажимать на товарища Козловского. Пусть он исполнит то, что сам желает. А желает он исполнить арию Ленского из оперы Чайковского «Евгений Онегин».

Все дружно засмеялись, в том числе и Козловский. Он сразу же спел арию Ленского[384].

* * *

Сказать, что Сталин всегда шутил по-доброму, значит погрешить против истины. Как любой человек, обладающий чувством юмора, он использовал его разными способами. В том числе и очень своеобразно. Об этом нам поведал в своих воспоминаниях известный карикатурист Борис Ефимов. Рассказывает он о своем брате – известнейшем советском журналисте Михаиле Кольцове, который к первомайскому празднику 1937 года ненадолго вернулся в Москву из охваченной гражданской войной Испании.

«Кольцов ненадолго приезжает в Советский Союз. На Белорусском вокзале его встречает, как говорится, “вся Москва” – журналистская и писательская. Отблеск захватывающей борьбы в Испании ореолом всенародной популярности ложится на спецкора “Правды” Он окружен всеобщим вниманием. В Кремле ему вручается довольно еще редкий в ту пору боевой орден Красного Знамени. На традиционном первомайском приеме в Георгиевском зале Кремлевского дворца среди многих прозвучавших там здравиц был и тост, предложенный народным комиссаром по военным делам.

– Вы знаете, товарищи, – сказал Климент Ефремович Ворошилов, – в Испании сейчас идет война. Упорная, нешуточная война. Воюют там разные нации. Затесались туда и наши русские. Я предлагаю, товарищи, поднять бокалы за представителя наших людей в Испании, присутствующего здесь товарища Михаила Кольцова…

В эти дни Кольцов, что называется, нарасхват: ему приходится рассказывать о своих испанских впечатлениях в самых различных аудиториях. Но самой серьезной из этих аудиторий была, несомненно, и самая немногочисленная из них – всего пять человек. Это были Сталин и наиболее приближенные к нему лица – Молотов, Каганович, Ворошилов, Ежов. Вопросы к Кольцову о самых разнообразных деталях военной и политической ситуации в Испании и его обстоятельные ответы заняли больше трех часов. Наконец, беседа подошла к концу.

– И тут, – рассказывал мне брат в тот же вечер, – он стал как-то чудить. Остановился возле меня, прижал руку к сердцу, поклонился.

– Как вас надо величать по-испански? Мигуэль, что ли!

– Мигель, товарищ Сталин, – ответил я.

– Ну так вот, дон Мигель. Мы, благородные испанцы, сердечно благодарим вас за ваш интересный доклад. До свидания, дон Мигель. Всего хорошего.

– Служу Советскому Союзу, товарищ Сталин!

Я направился к двери, но тут он снова меня окликнул, и произошел какой-то странный разговор:

– У вас есть револьвер, товарищ Кольцов?

– Есть, товарищ Сталин, – удивленно ответил я.

– Но вы не собираетесь из него застрелиться?

– Конечно, нет, – еще более удивляясь, ответил я, – ив мыслях не имею.

– Ну, вот и отлично, – сказал Сталин. – Отлично! Еще раз спасибо, товарищ Кольцов[385]. До свидания, дон Мигель»[386].

* * *

Вот еще пара образцов черного сталинского юмора. Во время войны (!) на протяжении нескольких лет вождь донимал одного и того же маршала вопросом, почему его не арестовали в 1937 году. Тот не успевал открыть рот, как Сталин строго приказывал: «Можете идти!» И так повторялось раз за разом. Состояние маршала, думаю, описывать не нужно.

Настал День Победы. Сталин, окруженный военачальниками, произносит речь:

– Были у нас и тяжелые времена, и радостные победы, но мы всегда умели пошутить. Не правда ли, маршал? – и называет фамилию объекта своих «шуток»[387].

* * *

Сталину очень нравилась Любовь Орлова – героиня фильмов «Веселые ребята», «Волга-Волга». Как-то он пригласил ее с мужем – режиссером Григорием Александровым.

Сидят, разговаривают о том о сем… Вдруг Сталин спрашивает Орлову:

– А что, ваш муж часто вас обижает?

Та в шутливом тоне отвечает:

– Да нет, редко.

Сталин, без тени улыбки:

– Скажите ему (а он сидит рядом), что мы его повесим. Тоже редко. Только один раз.

Орлова уже испуганно:

– За что, товарищ Сталин?

Сталин невозмутимо:

– За шею, – ответил и рассмеялся[388].

* * *

После войны Н. А. Булганина назначили министром обороны, и он стал готовиться принимать парад – учиться ездить верхом.

Ему привели самую смирную кобылу и он тренировался в кремлевском дворе. Вышел Сталин, посмотрел и сказал:

– Ты сидишь на лошади, как начальник военторга.

Парады после этого престали принимать на лошадях, а стали принимать на автомобилях[389].

* * *

В первый послевоенный год министр финансов А. Зверев, обеспокоенный высокими гонорарами ряда крупных писателей, подготовил соответствующую докладную записку и представил ее Сталину. Тот попросил пригласить к нему Зверева.

Когда министр вошел, Сталин, не предлагая ему сесть, сказал:

– Стало быть, получается, что у нас есть писатели-миллионеры? Ужасно звучит, товарищ Зверев? Миллионеры-писатели!

– Ужасно, товарищ Сталин, ужасно, – подтвердил министр.

Сталин протянул финансисту папку с подготовленной им запиской и сказал:

– Ужасно, товарищ Зверев, что у нас так мало писателей-миллионеров! Писатели – это память нации. А что они напишут, если будут жить впроголодь?[390]

* * *

Однажды Сталину доложили, что у маршала Рокоссовского появилась любовница – известная красавица актриса Валентина Серова. И, мол, что с ними теперь делать будем? Сталин вынул изо рта трубку, чуть подумал и сказал:

– Что будем, что будем… завидовать будем!

Это, так сказать, народный вариант анекдота. А вот как описывает ту же ситуацию переводчик Валентин Бережков:

«У Сталина был своеобразный юмор. Рассказывали, что начальник политуправления Красной армии Мехлис пожаловался Верховному, что один из маршалов каждую неделю меняет фронтовую жену. Мехлис спросил, что будем делать. Сталин с суровым видом ничего не ответил. Мехлис, полагая, что он обдумывает строгое наказание, начал было сожалеть о своем доносе. Но тут Сталин с лукавой усмешкой прервал молчание:

– Завидовать будем…»[391]

* * *

Академик А. А. Богомолец выдвинул теорию долголетия, и Сталин дал ему под это дело институт. Однако сам академик умер в 1946 году, прожив всего шестьдесят пять лет.

– Всех надул! – сказал Сталин, узнав о его смерти[392].

* * *

При разработке послевоенного народного автомобиля «Победа» планировалось, что название машины будет «Родина». Узнав об этом, Сталин иронически спросил: «Ну и почем у нас будет родина?» Название автомобиля сразу изменили на «Победа».

* * *

Обсуждалась кандидатура на пост министра угольной промышленности.

Предложили директора одной из шахт Засядько. Кто-то возразил:

– Все хорошо, но он злоупотребляет спиртными напитками!

– Пригласите его ко мне, – сказал Сталин.

Пришел Засядько. Сталин стал с ним беседовать и предложил выпить.

– С удовольствием, – сказал Засядько, налил стакан водки.

– За ваше здоровье, товарищ Сталин! – выпил и продолжил разговор.

Сталин чуть отхлебнул и, внимательно наблюдая, предложил по второй. Засядько – хлобысь второй стакан, и ни в одном глазу. Сталин предложил по третьей, но его собеседник отодвинул свой стакан в сторону и сказал:

– Засядько меру знает.

Поговорили. На заседании Политбюро, когда снова встал вопрос о кандидатуре министра и снова было заявлено о злоупотреблении спиртным предлагаемым кандидатом, Сталин, прохаживаясь с трубкой, сказал:

– Засядько меру знает!

И много лет Засядько возглавлял нашу угольную промышленность…[393]

* * *

Сталин спросил у Фадеева, почему не выдвинули на соискание Сталинской премии писателя С. Злобина за роман «Степан Разин». Фадеев ответил, что Злобин не занимается общественной работой, его нигде не видно…

– А может, он в это время пишет? – спросил Сталин[394].

* * *

В одной из бесед Сталин заговорил о Ломоносове.

– Посмотрите, как трудно дышать, как было трудно работать Ломоносову, например. Сначала немцы, потом французы, было преклонение перед иностранцами, – сказал Сталин.

И вдруг, лукаво прищурившись, прорифмовал: засранцами.

Усмехнулся и снова стал серьезным[395].

* * *

На курорте Цхалтубо Сталин лечил ноги. Встретил рабочего, принявшего уже восемнадцать ванн, поинтересовался:

– Ну как, помогли ванны?

– Пока, дорогой товарищ Сталин, не чувствую облегчения, – пожал плечами рабочий.

– Что же, получается, это не Цхалтубо, а Цхалтуро? – улыбнулся Сталин[396].

* * *

А вот, например, любопытная история, путь создания которой можно реально проследить. Речь идет о переговорах с «союзниками», в которых обсуждались послевоенные границы нашей страны. В частности, граница между СССР и Польшей. Вот как до короткого афоризма народная память обточила этот исторический эпизод.

Черчилль говорит:

– Но Львов никогда не был русским городом.

– А Варшава была, – возразил Сталин.

* * *

На самом деле дипломатический поединок с англичанами по поводу Львова Сталин провел на высшем уровне. Об этом можно прочитать в книге Валентина Бережкова, который в качестве переводчика при этом присутствовал. Но перед тем, как обратиться к его интереснейшим воспоминаниям, нужно дать небольшое пояснение. На момент начала Первой мировой войны Польши не существовало. Как государство она перестала существовать в 1795 году, после так называемого третьего раздела. Польская территория по инициативе немцев была разделена между Пруссией, Австрией и Россией (каждая из стран получила часть под свою юрисдикцию). Последний передел этой ситуации, в котором участвовала Россия, случился в 1815 году. По итогам победы над Наполеоном по решению Венского конгресса в состав России тогда вошло созданное Бонапартом марионеточное Великое княжество Варшавское. Варшава с той поры была русским городом. А Львов всегда относился к юрисдикции австрияков.


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: