Незавершенность промышленного переворота и докапиталистические формы городского производства

В XX в. усилившаяся колониальная экспансия в экономике и развитие собственных капиталисти­ческих отношений ускорили еще один важный про­цесс — урбанизацию: рост городов и увеличение численности городского населения. На Востоке в позднеколониальный период появились новые крупные торгово-промышленные центры, а многие традиционные города вместе с развитием капитали­стического центра теряли прежний облик и превращались в центры промышленного вида отходничества и миграции сельского населе­ния. Именно города становились центрами современного городско­го образа жизни, в них появлялась инфраструктура, а нетрадицион­ные элементы проявлялись более наглядно и во внешнем облике городов, и в занятости населения, и в социальной структуре.

Правда, необходимо отметить, что, несмотря на формирование капиталистического уклада в промышленности, в странах Востока в первой половине XX в. не произошло завершения промышленного переворота ни в его социально-экономическом, ни в техническом ас­пектах. Местный капитализм, несмотря на достаточно долгий (в за­висимости от местных условий) срок развития, так и не стал доминирующим ни по числу занятых, ни по объему производимой продукции. Не удалось и местной механизированной промышленно­сти победить низшие формы промышленного производства и за­хватить решающие позиции на внутреннем рынке.

Страны Востока постоянно зависели от импорта машинного оборудования — средств производства и необходимых потреби­тельских товаров — средств потребления. Например, в Бирме с 1869 г. по 1937 г. производство риса возросло в стоимостной оценке с 24 млн до 258,9 млн рупий, или более чем в 10 раз. За этот период на столько же увеличился и экспорт риса. В Бирме постоянно наращивались темпы производства как старой, так и новой продукции, казалось бы, таким образом создавались необходимые условия для общего экономического роста, интеграции нацио­нальной экономики, развития внутреннего рынка. Но ничего подобного не произошло. Страна, экспортируя большую долю производимой продукции в Европу, Америку, Африку (в 1937 г. на 120 млн рупий) и в Азию (на 371,4 млн рупий), ввозила потребительские товары, включая продовольствие, ткани, шерсть, обувь, промышленное и техническое оборудование, и, следователь­но, была зависима от внешней торговли, основные рычаги которой находились в руках метрополии.

Бирма не единственный пример, когда количественный рост производства не обусловил столь же больших качественных сдвигов. Французский империализм превратил Вьетнам в поставщика риса на полуколониальный китайский рынок. До начала 30-х гг. XX в. Китай оставался не только главным для Вьетнама рынком сбыта риса, но и основным поставщиком промышленных изделий и некоторых видов продовольствия. Его доля в импорте этой колонии франции еще в 1918 г. составляла 41% и продолжала возрастать. Но в 1932 г. Франция окончательно монополизировала импорт Вьетна­ма и ее доля стала составлять 80%. Вьетнам стал вторым после Алжира рынком сбыта французских хлопчатобумажных тканей и другой продукции.

На протяжении всей первой половины XX в. в странах Востока сохранялись в довольно значительных пропорциях докапиталисти­ческие формы несельскохозяйственного производства — ручное тка­чество, прядение, плетение, ручное изготовление керамической посу­ды, различных орудий труда из металла и дерева — и низшие формы капиталистического производства (которые, впрочем, не будут изжиты и в послеколониальное время).

Современное фабрично-заводское производство, финансово-кре­дитные учреждения, банки, торговые фирмы, новые виды транспорта насаждались «сверху» и принадлежали исключительно националь­ному капиталу (частному и акционерному). Формирование местной буржуазии и современного национального промышленного произ­водства было вторичным (производным) и происходило за счет под­ключения к капиталистическому предпринимательству в промыш­ленных сферах компрадоров, торговцев, ростовщиков, бюрократов, обуржуазившихся землевладельцев (новый тип помещика, называе­мый иногда в литературе «либеральным помещиком»). В целом не наблюдалось массового роста мелкотоварного производства в про­мышленности — генезиса капитализма «снизу». Эволюция ремеслен­ника в мелкого товаропроизводителя не исключалась, но была чрез­вычайно ограниченной.

Демократический путь развития капитализма «снизу» в резуль­тате широкого включения в него ремесленников и представителей всех разновидностей домашней промышленности блокировался. С одной стороны, его развитию препятствовала деятельность метрополий в колониях и индустриально-развитых стран в полуко­лониях (в первую очередь их промышленным производством и контролем над внешней торговлей). С другой — предприниматель­ством местных привилегированных социальных слоев, которые в изменившихся условиях либо сотрудничали с иностранным капита­лом (институт компрадорства), либо самостоятельно на свой страх и риск открывали и осваивали новые виды деятельности в сфере промышленности, финансов, кредита и т.п. Нередко при этом формирующаяся (в том числе и таким образом) местная буржуазия вестернизировалась, меняя свое прежнее мировоззрение, поведение, образование, образ жизни. Сосуществование современного и тради­ционного в промышленности формировалось, как и в аграрном секторе, не столько спонтанно, в процессе естественного поступа­тельного развития, при котором столкновение, взаимодействие современного и традиционного происходили органично и законо­мерно, сколько посредством насильственного включения промыш­ленных отраслей колонии в систему капиталистических мирохо­зяйственных связей, а также насаждения в колониях «сверху» современного фабрично-заводского производства в промышленнос­ти, строительстве на транспорте, внедрения капиталистических методов управления, буржуазной системы управления и т.д.

Взаимодействие и взаимосвязь, впоследствии и синтез современ­ного и традиционного были поэтому не везде перспективными и ус­пешными. Современное появлялось и распространялось, подчиняя, вытесняя традиционное или сосуществуя с ним, прежде всего в круп­ных городах или специальных европейских поселениях, осуществляв­ших связи (промышленные, торговые, административные и т.п.) с метрополией, а также на побережье, где развивалась промышлен­ность, инфраструктура и экспортное земледелие. Традиционное из-за ограниченных контактов с привнесенным современным удержива­лось, а порой «замыкалось» во внутренних глубинных районах, мало связанных с территориями, подвергнутыми трансформации. В этих отдаленных районах и провинциях доминировали традиционное производство, прежний образ жизни, старые системы образова­ния, социальных отношений, ценностей, управления. Традиционное и современное как бы имели свои своеобразные территориально-гео­графические, экономические и социальные границы в воспроиз­водстве общественной жизни.