2015-05-12
458
Два кризиса космогонии — разрывы в нисходящей космической иерархии волевых сознаний — расчленяют раскрытие Сущего на три синархических пояса, три существенно своеобразных вида актуализации Его Естества. Каждый из них, как целостная в себе замкнутая иерархия, есть органическое членение космоса, некий quasi-самостоятельный мир. Образуя, каждый в своем целом, звенья вселенской иерархии, эти миры в то же время связаны законом всеединства, т. е. природа их системы выражается идеей синархии. Наш разум, способный познавать лишь в категории последовательности, воспринимает синархичность этой системы следующим образом: каждый предыдущий есть онтологически источник бытия последующего, то есть его partus generatio, и в то же время предыдущий становится актуальным только в свершении актуализации последующего. Иначе говоря, в этой синархии миров имеют место одновременно: и нисходящая иерархическая зависимость в бытии, и восходящая иерархическая зависимость в его конкретности. Учение об этих мирах, как ноуменальном естестве космоса и сущности механизма его жизни, представляет собой основную доктрину Священной Книги Тота и выражается циклом первых десяти Великих Арканов. Арканы I — III выражают идею о мире идеальном и раскрывающемся в нем Сознании Абсолютного Субъекта. Основной категорией этой Божественной Природы является актуальная бесконечности, объемлющая все протяжения синархии. Космический процесс выливается здесь в претворение потенциальной синархии в актуальную, параллельно с чем генетические единства трансфинитов синархических протяжений перерождаются в единства синтетические. Доктриной Арканов IV — VI является идея о мире становления и раскрывающейся в нем иерархии сознаний индивидуальных монад. Основная категория этого мира потенциально-конкретных индивидуальных субъектов, Небесной Природы, заключается в принципе иерархизма, раскрывающем и конкретизирующем естество, ноумен синархии. Космический процесс выливается здесь в раскрытие вселенского единства во вселенской множественности и в обратную организацию последней в единство, благодаря чему и осуществляется ритм становления Сущего. Наконец, последняя триада Арканов: VII — IX выражает идею о мире эмпирического бытия и раскрывающейся в нем иерархии мгновенных сознаний. Основной категорией этого мира актуально-конкретных относительных субъектов, Природы Земной, является принцип последовательности, утверждающий идею ряда, возрастающего к потенциальной бесконечности. Космический принцип выливается здесь в актуальное свершение конкретизации последовательных звеньев рядов, в которые проектируется иерархическая действительность. Последний Аркан цикла — Х-й — провозглашает онтологическое тождество этих трех миров и, благодаря закону всеединства, параллельному с законом иерархического строения, синархичность всей их системы.
Во всякой иерархии каждое высшее звено объемлет содержание исходящих из него низших и, в свою очередь, заключается в содержании высших. Посему каждый пояс иерархической системы в своем целом онтологически представляет собой все то же самое обнаруживающееся в иерархической перспективе изначальное и самодовлеющее бытие. Иерархия во всем ее целом (а тем более отдельные ее членения) не являет собой некое новое, впервые возникающее бытие. Здесь не происходит никакого творчества ex nihil, как не имеет места и эманация первичной субстанцией субстанций вторичных. Последнее должно в особенности приковывать наше внимание, ибо на пути истории человеческой мысли целый ряд систем и мировоззрений был обосновываем на принципе эманатизма, совершенно ложном в самой своей идее. Всякая эманационная теория предполагает или распадение первичного единства на множество частных, или возникновение параллельно с этим первичным единством множества частных, существующих вне его онтологической сущности и помимо его общих законов. В первом случае получается плюрализм, который при надлежащем логическом развитии неминуемо приводит к онтологизированию неорганизованного и не могущего быть организованным множества, т. е. к обожествлению хаоса. Во втором случае возникает дисгармонический дуализм монизма и плюрализма, не могущий быть разрешенным в силу заложенной в самое его естество контрадикторной антиномичности. Нетрудно убедиться, что все эти заблуждения естественно вытекают из одностороннего утверждения закона иерархизма с полным забвением полярного ему закона всеединства. В полную противоположность этому эзотеризм, одновременно утверждая оба эти полярные закона — полюсы абсолютного закона синархии, тем самым избегает опасности впадения в односторонние, а потому и ложные выводы. В эзотерической концепции субстанция, раскрываясь в иерархии своих актуальных конкретно аппрегендированных модусов, все время остается вместе с тем неизменно себе тождественной. В частности, в индийской философии мы находим специальный термин, выражающий эту бинерную идею. Так, на санскрите «vivartha» означает, что «причина, производя свое действие, остается тождественной сама себе», другими словами: действие не изменяет причины, которая его производит. Таков закон проявления (манифестации) в противоположность закону превращения (трансформации). Итак, процесс актуализации субстанции представляет некое замкнутое целое и во всех своих последовательных этапах онтологически как бы все время возвращается к своему истоку. Отсюда становится понятным, почему термин «vivartha» в примитивном смысле означает «вихревое движение», каковой смысл и сохранился только в латинском «vortex». Таким образом, все пояса иерархии становления субстанции связаны законом онтологического тождества. Если бы отсюда мы заключили об их логическом тождестве, то этим мы бы впали в ошибку, полярно противоположную эманационным теориям, но по достоинству одинаковую. Действительно, в этом случае мы бы односторонне утверждали закон всеединства с полным игнорированием полярного ему закона иерархизма. Так пред нами предстает задача определить, в чем именно заключается разнствование поясов иерархии актуального обнаруживания субстанции и какова его действительная природа.
Иерархия актуального становления возникает к бытию иерархизацией волевого самосознания субстанции. Это значит, что пояса иерархии становления суть органические членения иерархии творческого сознания. Качествования каждого из последних определяются синтетической категорией; посему иерархия категорий творческого волевого сознания субстанции адекватна иерархии законов, основополагающих природы миров, образующих иерархию актуального космоса. Отсюда следует, что мы можем с одинаковым правом и успехом изучать как природу иерархии трех обрисованных выше миров, так и природу иерархии соответствующих им синтетических категорий.
Каждые два рядоположные пояса иерархии представляют собой в некотором отношении бинер первого вида. Низший пояс есть антитезис, свершивший свое «выпадение» из тезиса. Это значит, что некоторое качество, нераздельно сопряженное в тезисе с его общим целым, в антитезисе объективируется в отдельности, как некое координатное протяжение, как некая новая категория сознания. Это вполне гармонирует с общей эзотерической доктриной о простоте природы субстанции: феноменологически всякий антитезис сложнее своего тезиса; всякая низшая ступень Иерархии сложнее высшей; нисхождение по иерархии есть увеличение числа категорий за счет обеднения их внутреннего достоинства; иерархия конкретного параллельна и обусловлена иерархией категорий. Итак, в каждой последовательно нисходящей ступени иерархии прибавляется одна или несколько новых конкретных категорий, но это ни в коей мере не свидетельствует о росте содержания и действительного богатства возможностей. Напротив, количественный рост не может восполнить качественного упадка, и чем ниже ступень иерархии, тем возможност. е. более ограничены. Справедливость всего сказанного ярко обнаруживается в приложении к иерархии трех миров и параллельной иерархии трех синтетических категорий.
Первый кризис космогонии, переход от Божественной Природы Сознания Абсолютного Субъекта к Небесной Природе иерархии сознаний индивидуальных монад, знаменуется переключением Самосознания Субстанции, скачком от принципа синархии к принципу иерархизма, от категории актуальной бесконечности к категории иерархического протяжения. Последние по отношению к первым являются «выпавшими» антитезисами. Покажем истинность приведенной выше доктрины, что идеи этих антитезисов implicite содержатся в идеях тезисов, что «выпадение» есть лишь объективирование части целого и что поэтому означенный акт есть не эманация и не творчество ex nihil, а лишь феноменологическое осложнение подлежащих аппрегендированию модификаций. То, что принцип иерархии есть антитезис принципа всеединства и потому есть только часть содержания принципа синархии, было уже показано. В мире идеальном принцип иерархии выражается в своем целостном средоточии; иерархическое протяжение здесь не имеет длительности (la duree), т. е. находится как бы в свернутом состоянии, когда центр и периферия нераздельно сосуществуют и для нашего феноменологического сознания представляются quasi-совпадающими. Это состояние не поддается дискурсивному объяснению, но интуитивное внедрение в эту идею не представляет особых затруднений. Кризис космогонии состоит в отделении периферии от центра, в развертывании иерархического протяжения: из внутреннего естества оно становится обликом его феноменологических качествований. Совершенно тождественное мы познаем в аспекте соответствующих этим мирам категорий. Идея актуальной бесконечности выражает всеединую совмещенность всех членений иерархии, а идея актуальной иерархической протяженности их паралельную рядоположность по ступеням аппрегендированной качественности. Если в первой целое созерцает себя в части, оставаясь целым при синархической тождественности: целого как такового, целого созерцающего в части и целого созерцающегося в части, то во второй целое созерцает себя в части, поляризуясь и аппрегендируясь в последней, как часть, при онтологической тождественности: целого как такового, модуса целого, актуально осуществляющего созерцание, и целого, раскрывающегося созерцанию в этом модусе. Итак, категория иерархизма и мир индивидуальных монад суть только антитезисы категории актуальной бесконечности и мира идеального; первый кризис космогонии есть актуализация идеи иерархической протяженности, in nuce заключающейся в идее синархии.
Второй кризис космогонии, переход от Небесной Природы иерархии спекулятивных сознаний индивидуальных монад к Земной Природе, иерархии их актуальных конкретно-эмпирических сознаний, знаменуется переключением Самосознания Субстанции, качественно нисходящим иерархическим скачком от стационарной модификации принципа иерархизма к его динамической модификации, от категории протяжения к категории последовательности. Последние по отношению к первым являются «выпавшими» антитезисами. Действительно, динамическая модификация принципа иерархизма, иерархического протяжения, есть феноменологическое проявление его в совокупности единичных конкретно-эмпирических сочетаний частных условий, т. е. в членениях космической системы. Перманентные, постоянно себе тождественные всеобщность и всеединство целого, абсолютная законченность выявленное всех взаимоотношений и сочетаний возможных частных относительных аспектов неразрывно связаны с абсолютным же в себе покоем и с абсолютной онтологической устойчивостью. Только в переходе от целого к част. е. ipso свершается и переход от статики к динамике и обратно. Движение по всякому протяжению возможно только там, где имеется не только конкретная субъект-объектность, но и не-достигнутость непосредственного совершенства выявленное взаимоотношений, где актуальное достижение и потенциально довлеющее свершиться не совпадают и тем устанавливают пределы и траекторию процесса в качественном пространстве. В мире становления иерархическое протяжение утверждается только как потенциальная конкретность по отношению к Абсолютному Субъекту и лишь как возможность утверждения таковой по отношению к субъекту индивидуальному. Перспектива строения мира становится спекулятивно предначертанной, но для того, чтобы она имела конкретно-спекулятивный смысл, необходимо эмпирическое замещение соответственно аппрегендированным конкретным качественным содержанием всех ее ступеней. Кризис космогонии и состоит в переносе субъектности из центров иерархий в их периферии, откуда она и начинает обратное актуальное эволютивное восхождение, в каковом процессе и выявляется конкретная спекулятивность иерархического протяжения. Итак, динамическая модификация принципа иерархизма действительно обладает всеми признаками, определяющими ее как антитезис стационарной модификации. Раскрывая содержание последней в эволютивном процессе, первая стремится к ней как к своей энтелехии. Совершенно тождественное мы познаем и в аспекте соответствующих этим мирам категорий. Идея иерархической протяженности выражает качественную рядоположность модусов субстанции, их дифференцированность и потенциальную сопряженность, а идея последовательности — их конкретную самобытность и актуальное органическое единство их системы. Если в первой целое одновременно созерцает потенциальное онтологическое тождество себя, как такового, со своими модусами, соответствующими членениям иерархии и осуществляющими это самосозерцание, и с раскрывающимися в этих самосозерцаниях λογος'ax целого, то во второй целое осуществляет это самосозерцание в последовательной иерархической преемственности, благодаря чему означенное онтологическое тождество становится актуальным. Итак, категория последо-вательности и мир актуальных сознаний суть только антитезисы категории иерархизма и мира становления; второй кризис космогонии есть актуализация идеи последовательности, in nuce заключающейся в идее протяженности, а прежде всего в идее синархии.
Из изложенного становится очевидной справедливость уже указанных выше общих эзотерических доктрин о природе всякого иерархического строения и взаимоотношениях его поясов. Для полной отчетливости повторим эти доктрины в сжатом виде.
I. Каждый иерархически высший пояс implicite заключает в себе потенциально все содержание и все системы возможностей низших.
II. Паралельно с иерархической conодчиненностью все пояса связаны законом всеединства, а потому вся синархия проникнута онтологическим тождеством.
III. Каждый пояс иерархии возникает не через эманацию и не через творчество ex nihil, но как модус самосозерцания субстанции.
IV. Иерархия естества поясов параллельна иерархии синтетических категорий соответствующих им сознаний.
V. Каждая иерархически низшая категория есть выпавший антитезис бинера первого вида по отношению к высшей.
VI. Каждая высшая категория актуализируется параллельно с актуализацией низшей, а потому последняя и именуется по отношению к первой кинетическим агентом. Памятуя об этих общих выводах, мы можем обратиться к изучению актуализации пневматологических категорий.
Понятие каждой синтетической категории in nuce объемлет в себе всю совокупность качественных признаков, определяющих данный пояс космической иерархии. Каждый такой пояс, в свою очередь, представляет собой целостную иерархию, которая может быть созерцаема в различных координатных сечениях целостного сознания, т. е. в различных его категориях. Так возникает понятие об иерархии конкретно-эмпирических категорий, параллельной и сопряженной с иерархией естества данного пояса вселенской иерархии. Система синтетической категории и иерархии конкретно-эмпирических категорий есть целостный организм, где первая есть центр, генетическое единство, стремящееся стать синтетическим, а вторая есть гармонирующая ему периферия, множество, долженствующее быть организованным в актуальный организм. Поэтому синтетическая категория есть тезис бинера первого вида, актуально раскрываемый иерархией конкретно-эмпирических категорий как антитезисом. Рассмотрим преломление этой общей доктрины в пневматологической концепции. Мир становления определяется синтетической категорией иерархического протяжения. Из общей доктрины следует, что все конкретно-эмпирические категории данного мира должны иметь иерархическое строение. Аналогично этому в феноменальном мире, определяемом синтетической категорией последовательности, все конкретно-эмпирические категории должны актуализировать свою феноменологию в последовательной преемственности. Так, например, категория пространства в сознании идеального мира в себе есть лишь некий абстрактный модус актуализации, лишенный всякой конкретной значимости. В мире становления категория пространства есть потенциально-конкретный модус сознания, но присущая ему перспектива и особенности частных членений подавляются сознанием их неразрывной сопряженности в общем единстве. Здесь не только количественные членения пространства, но и различные возможные виды его (т. е. для различных планов бытия, а в каждом из них для различных заданных условий, как, например, в простейшем геометрическом для различных мер кривизны, для непрерывного пространства, как: Эвклидово, пространство Лобачевского с его трактрисой, эллиптическое, параболическое и т. д., а для прерывного пространства — различные его виды), будучи неразрывно объединены с его общей идеей, не могут быть конкретно осознаны порознь, благодаря чему и сознание всей категории пространства остается потенциальным. В феноменальном мире категория пространства, соподчиняясь синтетической категории последовательности, видоизменяет природу своего иерархического строения. Неразрывная сопряженность частей между собой и со всем целым здесь уступает место их рядоположности, а потому каждый вид и даже всякое дифференциально малое членение вида становится доступным осознанию в полной отъединенности от других. Именно благодаря этому только в этом мире и возможна актуальная конкретизация членений, пространственных иерархий, что влечет за собой конкретную актуализацию и всего их синтетического целого. Совершенно аналогично можно проследить видоизменение природы и всякой другой конкретно-эмпирической категории при последовательном соподчинении ее звеньям иерархии категорий синтетических. Так, например, в идеальном мире категории времени и причинности созерцаются в их общих абстрактных потенциях. В мире становления они получают иерархическое строение, но в первой все виды времени (см. принцип относительности Эйнштейна и Лоренца) и все их членения остаются неотделимыми от общей идеи временного протяжения, а во второй все виды причинности (см. логики различных иерархических порядков) и все конкретно-эмпирические случаи проявления причинно-последовательной закономерности остаются неотделимыми от общей идеи иерахического причинного протяжения. Наконец, в феноменальном мире рядополагаются как различные виды времен (физически — в зависимости от скорости планеты, психически — в зависимости от скорости потока сознания, т. е. его иерархического уровня) и различные их членения (благодаря последовательности эмпирических процессов), так и различные виды причинности (благодаря фиксации иерархического уровня воспринимающего сознания) и различные конкретные случаи приложения причинности (благодаря последовательности эмпирических процессов), благодаря чему каждый вид и даже всякое дифференциально малое членение вида становится доступным осознанию в полной отъединенности от других. Следовательно, именно в этом мире делается возможной актуальная конкретизация временных и причинных иерархий, что влечет за собой конкретную актуализацию и всего их синтетического целого.
