Три царства идеального мира, их природа и основные членения

Эмпирический мир есть органическая система трех царств природы. Каждое из них по общему закону организма, будучи частью, в то же время отражает и все целое; его своеобразные особенности и самобытное значение проистекают не из исключительности развертывающихся в нем начал, но только из первенствующего их здесь значения. Всякое конкретное бытие определяется тремя органически сопряженными началами: формой, движением в качественном пространстве, т. е. эволюцией, и индивидуальностью. Каждый из этих терминов обладает здесь несравненно более глубоким и обширным содержанием, чем это приписывается ему обычно; эти онтологические начала могут быть также обозначены терминами: сущее, жизнь и имя. Здесь мы встречаемся с полной невозможностью найти адекватное соответствие интуитивным данностям в нашем несовершенном языке. В кристалле подавляюще доминирует форма, другие же два начала входят только обертонами. Действительно, в кристалле есть и эволюция; хотя она сводится лишь к увеличению количественных размеров, но и это есть уже возрастание, хотя и наиболее примитивное. Равным образом в кристалле раскрывается и индивидуальность, хотя и в самой малой степени. — Кристаллы не только имеют индивидуальность вида, но и каждый из них относительно тождествен с другими того же вида. Таким образом, кроме формы, в кристалле проявляются и другие два начала, хотя и с несравненно меньшей интенсивностью, лишь в виде факторов дифференциально малого порядка.

В растении, кроме формы, проявляется и эволюция, и благодаря этому начало формы не только не теряет своего значения, но, наоборот, оно безмерно возрастает и по интенсивности конкретных выражений, и по их сочности и красочности. Индивидуальность здесь, однако, еще продолжает быть лишь обертоном, но благодаря наличию эволюции ее значение также возрастает, как возросла и форма. При наличии уже двух категориальностей конкретного бытия и третья категориальность, оставаясь еще в себе потенциальной, уже получает некоторый конечный прообраз — личность. В Царстве животных и индивидуальность постепенно начинает раскрывать свое актуальное значение, и, наконец, в человеке это стремление достигает своего целостного осуществления.

Система царств эмпирического мира есть феноменальное проявление в длительности протяжений трансцендентной синархии. Три начала, устанавливающие природу и сопряженность феноменальных царств, суть только становления триады ноуменальных начал, целокупно развертывающихся в организме трех царств идеального мира. Как мы видели, органическая сопряженность царств природы внешним образом выражалась в наличии обертонов. Строго говоря, обертон есть некоторый компромисс, ибо здесь малая количественная величина как бы перестает быть количеством и лишь символически выражает качественную сопряженность с таким вне лежащим фактором, который сопряжен с данным лишь потенциально. В противоположность этому в идеальном мире нет и не может быть компромиссов, как не может быть и никаких условностей. Здесь каждая часть действительно есть и часть, и целое, т. е. не только символически или только по потенциальным возможностям, но и по самому естеству. Три царства идеального мира проистекают из трех основных начал конкретного бытия, но в то же время каждое из них объемлет собой и выражает всю систему трех начал; различие их между собой есть следствие лишь утверждения примата последовательно каждого из этих начал.

Высшее царство идеального мира, царство тверди или принципов имеет своим основоположным началом форму, vnocrtaaic,. В противоположность феноменальному, эта форма нераздельна и адекватна с содержанием, ибо она по существу своему центральна, а не периферична, т. е. проистекает не из внешних взаимоотношений с другими подобными, а непосредственно выражает особенности естества реальности. Формы царства тверди абсолютно недвижны, неизменяемы и органически сопряжены друг с другом; они суть вневременные и абсолютные воления Божества, они суть те недвижные и вечные основы, на которых зиждется и эволюционирует космос. Итак, царство тверди есть мир основных форм духа, первоверховных принципов мира, которые, оставаясь вечно недвижными, в то же время являются истинным ###, началом всяческого движения и эволюции.

Эзотерическое учение утверждает, что этих верховных первопринципов двадцать два, и их синархическая система воспринимается совершенным человеческим сознанием в виде Арканов Таро. Это есть верховная доктрина эзотеризма. Неведомый и непостижимый гений в бесконечной дали веков был восхищен духом до слияния с глубинной сущностью бытия и дал людям кристаллы абсолютной истины. Легенда и тайноведение относят это высочайшее достижение человечества к временам Атлантиды, великолепная культура которой целиком вылилась и запечатлелась в нем и оставила его нам как драгоценнейшее наследие и задание на весь путь эволюции нашей расы. Система верховных принципов, объемлющая все ступени и виды бытия, все пути и взаимоотношения, все глубины воспарения духа и последние бездны нисхождения к темным истокам жизни, была воплощена в символах воистину бесконечной силы и содержания. Мы встречаем их в основе эзотерической культуры всех народов мира, но в силу исторической преемственности мы приписываем этому памятнику его египетское наименование — Священной Книги Тота.

Главнейшим связующим звеном между глубокой, но позабытой мудростью иерофантов и эзотерическим преданием современной Европы является Каббала. В ее основе и лежит доктрина о системе первоверховных принципов. В наиболее яркой и сжатой формуле эта доктрина провозглашается «Сефер-Иецирой».

«Двадцатью двумя буквами, давая им форму и образ, смешивая их и комбинируя различными способами, Бог сотворил все то, что есть, что имеет форму, и все, что будет ее иметь. Именно помощью этих букв Святой, да будет Он благословен, утвердил Свое Имя возвышенное и незыблемое».

То же мы читаем и в «Зогаре»:

«Когда Святой, да будет Он благословен, сотворил мир, Он его сотворил помощью священных букв Закона. Все буквы предстояли пред Ним: именно тогда были образованы все комбинации алфавита».

В кратких словах Гужено де Муссо так излагает сущность этих каббалистических воззрений:

«Мир, учат каббалисты, был образован по мистическому плану еврейской азбуки и гармонии, которыми Бог пользовался при начертании Книги Жизни. Именно совокупность этих букв осуществляет красоту и совершенство вселенной, и ввиду того, что мир выявлялся к бытию по мере провозглашения этого алфавита, естественно существует целый ряд вещей, связанных с каждой отдельной буквой, а потому каждая из них является символом и эмблемой».

«Таким образом, еврейские буквы обладают таинственной мощью не только потому, что они помогают раскрыть аналогии в мироздании и некоторые гармонии в его строении, т. е. вещи, которые невежды никогда не смогут постигнуть, но и потому, что эти буквы как бы служат каналами, через кои деяния Божества изливаются в разум».

Краткое, но вместе с тем необыкновенно яркое и глубокое определение всей сущности Каббалы мы встречаем у русского автора — В. В. Григорьева:

«Каббала есть учение о том, каким образом посредством букв еврейской азбуки, единственно возможных и неизменных форм духа, раскрывается этот дух в природе».

Разумеется, книги Каббалы относятся к сравнительно позднему времени, но факт существования у евреев эзотерической доктрины около начала христианской эры является несомненным Более того, замечательная работа Фабра д'Оливе показала, что и всем известный текст Пятикнижия в действительности является хранилищем эзотерической доктрины. Но как бы ни было повсеместно распространено Таро, система его символов остается до сих пор не только не изученной, но и неизвестной громадному большинству. Для того, чтобы сохраниться в чреде веков, оно должно было использовать порок и никогда не умирающую жажду легко узнать будущее. Величайшей глубины и святости символы дошли до нас в виде жалких карт для игры и гадания и только очень немногие пытались расшифровать таящееся в них богатство. Но будет день — и человечество поймет, что все его достижения, как и предстоящее в отдаленном будущем, уже в жуткой и неведомой древности были достигнуты, и запечатлены в высочайшем напряжении символического синтеза — в Книге Арканов Таро.

Система первоверховных принципов космоса, Арканов, дифференцируясь порождает космическую иерархию принципов последовательно нисходящих порядков. В принципах органически сопряжены все три категории: они обладают совершенной формой и тем служат основанием категории, разума, они обладают бесконечным содержанием и тем утверждают возможность бытия категории содержания — мистики; и, наконец, они суть первичные источники активности и воли и этим дают основание бытию категории воли. Но хотя принципам в высшей степени присуши все три категории, все же примат лежит в воле. Они рождаются из Божества, как Его абсолютные воления, и хотя одновременно с сим рождается и их форма, и их содержание, но все же последние лишь сопутствуют их основной волевой природе. Обладая каждый бесконечным содержанием, принципы в то же время органически сопряжены между собой в абсолютной иерархии; принцип этой иерархии принципов, следовательно, единый, вполне абсолютный, актуально бесконечный гиперпринцип — и есть закон синархии. Таким образом, закон синархии есть действительно основной закон мироздания, ибо онисвязывает систему первоверховных принципов — Арканов — в целое абсолютного единства, развертывающегося в иерархиях мироздания, и в то же время раскрывается в этой системе, а через нее и во всех иерархиях. Развертываясь из закона, по закону и в законе синархии, мир принципор на высшей ступени выливается в систему Арканов и тем дает основной тип совершенного упорядоченного множества. В дальнейшем нисхождении по иерархии мы будем последовательно встречать все большее и большее число принципов, но более ограниченного содержания. Но доходя даже до низших пределов иерархии, мы неизменно будем находиться в области общекосмических предначертаний. Каков бы ни был иерархический порядок принципа, он всегда есть общий закон природы, общая мак рок о смическая тенденция. Каждый принцип в равной мере относится ко всем планам, видам и формам бытия, и как бы ни были различны элементы, создающие его феноменальное выражение, он в себе остается всегда неизменным и тождественным. Всякий принцип относится ко всем частностям, но во все частности он входит как целое и с точки зрения целого. Итак — вся иерархия принципов царства тверди макрокосмична как в целом, так и во всех своих органических членениях; это царство есть раскрытие первой ипостаси — Отца.

Второе царство идеального мира связывает между собой первое и третье, а потому для простоты и удобства изложения мы обратимся сначала к уяснению природы царства монад. Это царство имеет основоположным началом индивидуальность. Подобно принципу, индивидуальность есть форма духа, есть его членение, но тем не менее их природы не только различны, но и антиномичны. Действительно, принцип есть лишь вечно совершенный источник активности форм развертывающейся из него иерархии и их содержаний, но сам по себе, как таковой, он лежит за пределами не только эволюции, но и жизни, и нисколько не участвует в их течении. С другой стороны, отдельный принцип хотя и есть только членение целого, но в то же время он вполне исчерпывает содержание целого в соответствующих ему модификациях бытия. Иначе говоря, каждый принцип совершенно своеобразен, не может иметь никаких повторений или вне его существующих видоизменений; он исполняет все мироздание и проявляется всюду, где имеются соответствующие объекты. Он един, но его проявления бесконечно многообразны; все это многообразие актуально проистекает из него, но в нем оно даже потенциально не объединяется: принцип есть единство, вечно переходящее во множественность, но не единство, объединяющее множественность. В противоположность этому каждая монада есть органическое членение Абсолютной Реальности, стремящееся к самосознанию и самоутверждению. Если принцип всегда актуален, то монада первоначально существует лишь потенциально, но затем эволютивно стремится стать актуальной. Ее содержание уже полностью определено в еепотенциальном состоянии, но оно раскрывается только при органическом соединении с феноменальным миром. Вся активность принципа целиком сосредоточена в его ноуменальном естестве и лишь обнаруживается в феноменах; вся активность монады сосредоточена на ее периферии — в совокупности феноменальных элементов, а ноуменальное содержание лишь поддается феноменальным импульсам. Таким образом, монада по самому существу своему лежит в области эволюции и жизни и не только участвует в их течении, но одновременно и создает его и пользуется его результатами. С другой стороны, отдельная монада хотя и есть целостное органическое членение целого, но в то же время она является лишь его модусом, аспектом, сечением содержания целого. Иначе говоря, хотя каждая монада и есть нечто своеобразное и единственное, но вместе с тем она имеет бесчисленное множество себе подобных, где видоизменяется лишь та или другая часть входящих элементов или даже только обертонов. Монада едина, и ее проявления бесконечно многообразны, но только в пределах ее индивидуальности; все это многообразие потенциально проистекает из нее, но в то же время в ней же оно актуально объединяется: монада есть единство, раскрывающееся во множественность и в то же время ее объединяющее.

Всякая монада микрокосмична, она есть живое единство, вначале потенциальное, а затем раскрывающееся в индивидуальной иерархии, присущей только ей одной, и претворяющееся в актуальное по мере эволюции кинетического феноменального сознания. Царство монад есть органическая совокупность микрокосмических единств, выражающих каждое весь космос в тональностях, присущих его индивидуальности и эволютивно объемлющих всю иерархию принципов каждое со своей точки зрения, т. е. творчески и самобытно. В монаде органически сопряжены все три категории: они обладают в пределах своей индивидуальности бесконечной глубиной содержания и тем утверждают возможность раскрытия в кинетическом сознании категории содержания, т. е. мистики; они очерчивают это содержание в содержании Абсолютной Реальности индивидуальностью как формой и тем кладут основание категории разума; и, наконец, они суть проводники ноуменальной активности и тем вызывают к бытию категорию воли.

Но хотя монадам в одинаковой мере присущи все три категории, все же примат лежит в их индивидуальной воле. Они рождаются из Реальности как Ее органические членения, активно стремящиеся к самопознанию, а потому хотя одновременно с вложенным в них творческим импульсом рождается и их потенциальная форма, и их потенциальное содержание, но все же последние лишь сопутствуют первому. При этом в монаде примат лежит в воле лишь по отношению к ней самой; по отношению же к целостному Самосозерцанию Божества примат в царстве монад, как царстве principii individuationis, принадлежит разуму. Подобно принципам, монады органически сопряжены между собой и образуют иерархию, построенную по закону синархии, но в то же время эти иерархии бинерны друг другу. Действительно, с одной стороны, и иерархия принципов, и иерархия монад одинаково выражают весь космос, возглавляются Трансцендентным Ликом и объемлют все три категории, и одинаково же у обоих примат лежит в воле. Но, с другой стороны, эти иерархии глубоко отличаются между собой. Принцип макрокосмичен, актуален и предшествует бытию мира; монада микрокосмична, переходит из потенциального состояния в актуальное и осуществляет бытие и жизнь этого мира. Поэтому воля принципа и воля монады имеют различную природу. Воля принципа, как таковая, лежит за пределами Длительности протяжений; воля монады только в этих пределах существует. Жизнь монады и эволюция ее кинетического сознания протекает по иерархии принципов, но только в целостной иерархии монад иерархия принципов находит приложение своей активности. Иерархия принципов всегда трансцендентна, но она зиждет все; говоря словами Порфирия — «она едина и все, она везде и нигде, она во всем и целиком». Иерархия монад также вначале трансцендентна, но жизнью космоса она включает в себя и имманентное. Будучи относительно-бесконечной, она в то же время и конкретна. Иерархия принципов находится в области общемировых предначертаний; иерархия монад лежит в области конкретного соединения высшего с низшим через организацию эволюции мирового организма как упорядоченного множества эволюционирующих обнаружений индивидуальностей. Каков бы ни был иерархический порядок монады, она всегда есть конкретное живое единство, эволюционирующий микрокосм. Монада проявляется в различных планах, видах или формах бытия в зависимости как от своего иерархического порядка, так и от порядка этих феноменальных условий. Чем выше порядок монады, тем к большему количеству частностей она относится; она и проявляется в них, и воспринимает их как индивидуальное конкретное единство и с точки зрения конкретной и индивидуальной. Итак, вся иерархия индивидуальностей царства монад микрокосмична как в целом, так и во всех своих органических членениях: это царство есть раскрытие второй ипостаси — Сына.

Второе царство идеального мира есть царство ангелов, или идей. Это царство имеет своим основоположным началом эволюцию жизни. Поскольку царства тверди и монад суть бинер первого вида, царство идей есть ток между ними; поскольку они суть бинер второго вида, это царство есть их полный андрогин; наконец, правомерна и третья концепция, когда царства идей и монад суть бинер второго вида, вытекающий из царства тверди как из синтезиса. Так возникают основные органические членения триады идеального мира: Тернер III, Тернер II и Тернер I. Идея есть раскрытие принципа, но сам принцип, несмотря на свою актуальность, в отдельности не может осуществить это раскрытие. Идея есть цепь, соединяющая принцип, недвижный и вечно совершенный кристалл духа, с иерархией монад, претворяющихся в актуальные модусы Самосознания Реальности в эволютивной жизни космоса. Если принцип есть основание, ноуменальная опора, то идея есть процесс, ноуменальная жизнь. Каждая идея имеет иерархическое строение, ибо она исходит из принципа как из центра, а ее периферия выражается космической совокупностью сознаний эволюционирующих монад. Каждая монада раскрывает в своей эволюции каждую идею, но согласно своей индивидуальной самобытности. Поэтому идея одновременно и макро-космична, и микрокосмична: она есть живая связь между макрокосмом и семьей микрокосмов. Сама по собе она лишена всякой активности, но когда человек сопричисляется к ней, она начинает изливать в его сознание мощь принципа, становится его проводником. Этим путем идея осуществляет гармоническую связь между макрокосмической эволюционирующей волей человека, т. е. между Безначальным, и рождающимся, между абсолютно совершенным и эволюционирующим, между вечно актуальным и переходящим в актуальное, между царством Отца и царством Сына. Эта связь не есть нечто случайное и лишь привходящее, а, наоборот, есть нечто существенно необходимое, органически объединяющее два царства. Оно одинаково необходимо и для царства Отца, и для царства Сына: первое без него было бы изолированным в своей бесконечности и потому непроявленным, а второе вовсе не могло бы существовать, ибо конечное только потому и может существовать как конечное, что глубинные корни его бытия лежат в бесконечном. Это царство, органически связующее царства Отца и Сына, есть раскрытие третьей ипостаси, царство Духа (или Изиды).

Каждый принцип раскрывается в соответствующей ему идее; она представляет собой иерархию, построенную одновременно по двум законам возрастания: по отношению к количеству воспринимающих ее монад и по отношению к пути их эволютивного развития. Исполняясь активностью принципа, идея стремится возможно полнее раскрыться в космосе, причем существование всех других идей она как таковая игнорирует. Аспекты идеи, соответствующие различным индивидуальным монадам, обладают чрезвычайным сходством и различаются лишь обертонами, дифференциально малыми деталями. Все принципы сопряжены между собой в единой иерархии, а потому и раскрывающие их идеи, в свою очередь, образуют иерархию идей. При этом отдельные идеи не только входят во взаимоотношения, но и идеи более частных принципов синархически объединяются в высших идеях, исходящих из более синархических принципов. Связывающая царство принципов с царством монад иерархия идей имеет сложную, антиномическую природу. С одной стороны, исходя из иерархии актуальных принципов, она постоянно совершенна и актуальна; с другой — раскрываясь в эволюции иерархии монад, она имеет свою эволюцию, состоящую в постепенном претворении потенциальных возможностей в актуальные реальности. Но именно такая антиномическая природа свойственна всякому живому организму, который всегда есть система недвижного центра и периферии, стремящейся в своей эволюции выразить все содержание центра. Поэтому не только отдельные идеи, но и вся их целостная иерархия есть живое существо.

В принципах органически сопряжены все три пневматологические категории. Монады также органически содержат все три категории, — сначала потенциально, а в пределе эволюции — актуально. Как в принципах, так и в монадах примат лежит в воле, хотя она и имеет в них различную природу. В идеях собственная воля отсутствует, и они обладают лишь содержанием и формой, т. е. только категориями мистики и разума. Благодаря этому идеи пассивны как по отношению к принципам, так и по отношению к монадам. Воля первых насыщает идеи активностью, воля вторых активно привлекает их изливать актуальность принципов. Содержание идей может одинаково относиться ко всем трем категориям принципов, ибо все они суть реальности равновеликого достоинства. Так возникают три вида идей, а потому и вся их иерархия расчленяется на три иерархии. Впервой иерархии содержанием является воля иерархии принципов, а форма очерчивает ее многообразные видоизменения. Во второй иерархии этим содержанием служит актуальная закономерность принципов, т. е. их разум, форма же объективирует возрастающий ряд его конкретных выражений. Наконец, в содержании третьей иерархии непосредственно раскрывается само естество принципов, а форма определяет возрастающий ряд качество-ваний этого естества.

В метафизике обычно говорится лишь о второй иерархии, где идеи лежат в категории разума и являются лишь интеллигибельными реальностями. Другие же две иерархии вовсе упускаются из виду. Такая концепция вытекает из понимания идеального мира только как «совершенного разума».

Между тем в этом случае идеи не могли бы почитаться реальностями, ибо, будучи лишь абстрактными формами или совокупностями таких форм, они представляли бы из себя лишь отвлеченные абстракции. Одинаково на всех ступенях иерархии космоса деятельною, а тем более творческой реальностью может быть лишь то, что причастно и Естеству, и Разуму, и Воле Абсолютной Реальности, а потому имеет и свое естество, и свой разум, и свою волю. Итак — все три иерархии идей получают содержание из высшего царства принципов.

Три царства идеального мира образуют совершенную органическую систему, где каждое не только есть одновременно и часть, и целое, но все они между собой сопряжены антиномическим законом: неслиянно и нераздельно. Гармонически соответствуя в категориях ноуменального абсолютному естеству духа, эти царства суть первичные безусловные раскрытия ипостасей Реальности. Поэтому подобно последним они единосущны и нераздельны, но не тождественны. Расчленяя их искуственно в особые, хотя и сопряженные реальности для возможности опосредованного познания, мы тем самым неотвратимо искажаем в нашем сознании их истинное естество. В бытии и процессах феноменального, равным образом, неизменно проявляются творческие веяния всех трех царств идеального мира в органической сопряженности. Наше эмпирическое сознание всегда тяготеет ко всей их целостной синархии, и как одностороннее проявление только одного из идеальных царств, так и одностороннее познание веяний только одного из них одинаково невозможны. Силою необходимости эмпирическое сознание оказывается принужденным в своих познавательных процессах следовать некоторому среднему пути между познанием целого и односторонним познанием части. Это есть общий закон познания всякого органического целого: сознание преимущественно сосредоточивается на одной из частей, другие же входят сопутствующими обертонами. В изложении эзотерических доктрин о трансцендентном опыте мы и будем следовать именно этому методу.

РАЗДЕЛ III. Мистическое единение с царствами идеального мира