Вопросс 27: Творческие группировки начала 20 в.: «бубновый валет», «ослиный хвост»

ОСЛИНЫЙ ХВОСТ, группа русских художников-авангардистов, связанная с одноименной выставкой, устроенной 1912 в Москве. Ведет свое эпатажное название от скандала в парижском Салоне независимых (где группа мистификаторов выставила в 1910 абстрактную картину, на деле «написанную» ослом при помощи хвоста; попутно был опубликован манифест от имени «автора», мифического художника Боронали). Ядро московской выставки составили работы группы М.Ф.Ларионова, который незадолго до этого вышел вместе с Н.С.Гончаровой и рядом других художников из объединения «Бубновый валет», решив организовать свою собственную, гораздо более радикально-авангардную экспозицию (см. ГОНЧАРОВА, НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА; ЛАРИОНОВ, МИХАИЛ ФЕДОРОВИЧ). Здесь были показаны произведения крупнейших мастеров русского футуризма (помимо Ларионова и Гончаровой – К.С.Малевича, В.Е.Татлина и М.З.Шагала); в выставке приняли участие также А.В.Шевченко, ряд членов петербургского «Союза молодежи» (В.Д.Бубнова, В.И.Марков (Матвей), О.В.Розанова, П.Н.Филонов) и др. В стилистике доминировали нарочитый примитив, мощная цветоформальная экспрессия, мотивы сельской архаики или грубоватого городского фольклора.

В отличие от «Бубнового валета», вошедшего в традицию и как многолетняя стилистическая тенденция, «Ослиный хвост», организационно не оформившись, распался уже в 1913, не образовав общей художественной парадигмы (его финалом стала выставка «Мишень» – название изменилось, но участниками были родственные, идейно близкие Ларионову художники). В любом случае эфемерная группировка вписалась в историю как важный этап русского футуризма, перешедшего в этот короткий период от «неофольклорного» примитива к спонтанной «лучистской» абстракции (намек на которую содержался в самом названии).

БУБНОВЫЙ ВАЛЕТ, группа русских живописцев-авангардистов, оформившаяся в 1910–1912 на базе одноименной московской выставки 1910; на следующий год преобразовалась в общество с собственным уставом. Первоначальный его состав был достаточно пестр, объединяющим началом служили общая воля к «новому искусству» и неприязнь к консервативным традициям академизма и передвижничества (впрочем, модерн и символизм тоже вызывали у «валетов» реакцию отторжения). Программа группы уточнилась во время ее раннего раскола, когда радикально настроенные художники во главе с М.Ф.Ларионовым (которому «Бубновый валет» обязан своим эпатажным названием) отделились, устроив самостоятельную выставку «Ослиный хвост» (1912). Более умеренные авангардисты составили прочное ядро объединения.

Главным руслом поисков «умеренных» стал «русский сезаннизм» (с Полем Сезанном как верховным вдохновителем) и ранний, «аналитический» кубизм, сохраняющий предметную натурность изображения. Наиболее характерные из «бубнововалетцев» (П.П.Кончаловский, А.В.Куприн, А.В.Лентулов, И.И.Машков, А.А.Осмеркин, В.В.Рождественский, Р.Р.Фальк) стремились выявить первозданную «вещность» мира, подчеркивая пластические, фактурные свойства цвета, момент красочной лепки форм. Отсюда – своеобразная «натюрмортность» их искусства, даже если речь и не шла о натюрмортах как таковых. Материальная и как бы «плотская» стихия их произведений иной раз не исключала, впрочем (в особенности у Фалька), и острого психологизма.

Формально группа распалась в 1917, но в 1925 его «коренные» члены создали объединение «Московские живописцы» (с 1928 – «Общество русских художников»), тем самым закрепив привычку считать фактурную, сочную живописность «сугубо московской» эстетической традицией. Если в 1910-е годы мастера этого круга пребывали в живом диалоге с другими авангардными течениями (как это было, в частности, в случае с футуризмом Лентулова), то позднее они, следуя общей тенденции, приняли программу «тематической картины» в духе соцреализма. Параллельно сохранялся, однако, и их действенный неофициально-«подпольный» творческий потенциал, ярко проявившийся в годы «оттепели».

«Бубновый валет» в истории русского изобразительного искусства ассоциируется прежде всего с брутальными натюрмортами, пейзажами и портретами Петра Кончаловского, Ильи Машкова, Аристарха Лентулова, Александра Куприна. Действительно, эти и некоторые другие мастера определили стилистику и дух искусства «бубнововалетовцев». Однако впервые название «Бубновый валет» было придумано Михаилом Ларионовым для одноименной выставки, открывшейся в Москве в декабре 1910 г. Тогда молодые авангардисты противопоставляли свое творчество художникам-символистам, входившим в такие объединения, как, например, «Голубая роза».

Обращаясь за вдохновением к народным истокам, художники объединения «Бубновый валет» вводили в искусство элементы пародии, шутки, гротеска, очищая его от меланхолии и утонченности, свойственных символизму. «Бубновый валет» — это не только одна из карт в карточной колоде. На тюремном жаргоне «бубновый валет» означает «плут», «обманщик». Такая метафора задала тон первой выставке, среди участников которой были художники разных творческих индивидуальностей.

Помимо легендарного эпатажа, живопись «Бубнового валета» в первую очередь — красивая, темпераментная, богатая по цвету и сложная по фактуре, очень «московская» по своей природе, отмеченная тем, что критик Я.Тугендхольд назвал «здоровой влюбленностью в яркую плоть и кровь вещей».

В 1911 г. Наталия Гончарова и Михаил Ларионов, инициаторы и активные экспоненты выставки 1910 г., становятся оппонентами Петра Кончаловского и Ильи Машкова, черпавшими вдохновение в провинциальных вывесках, предметах народного искусства, а также в работах Гогена и Сезанна. Настроенные более радикально Наталия Гончарова и Михаил Ларионов в 1912 и 1913 гг. организуют выставки под не менее эпатажными названиями — «Ослиный хвост» и «Мишень».

До 1916 г. в выставках «Бубнового валета» участвовали главным образом «коренные» бубнововалетовцы, но в 1916 г. ситуация резко изменилась в связи с активным внедрением в экспозицию «Бубнового валета» супрематических работ Малевича и его единомышленников. В 1917 году объединение перестало существовать. Но привязанность мастеров «Бубнового валета» к фигуративной живописи сочного и мажорного характера надолго еще оставалась приметой их творчества, сформированной в пору расцвета деятельности объединения.

(Из аннотаций к выставкам в Русском музее и Государственной Третьяковской галерее)

Kак-то так вышло, что XIX век стал веком расцвета русского искусства. Со школьных лет у всех нас на слуху имена великих поэтов, писателей, композиторов и живописцев того времени. Более того, композиторы и писатели, что называется, внесли заметный вклад в сокровищницу мирового, а не только национального искусства. Чего, увы, нельзя, пожалуй, сказать о живописцах.

Как ни грустно об этом говорить, а все эти свежие кавалеры, чаепития в Мытищах и неравные браки, хоть и полны столь любимого в нашей стране социального пафоса, шедеврами мировой живописи так и не стали. И дело не в происках Запада, которыми опять стало модно объяснять наши проблемы, а в той назидательности, которая никак не помогает проявиться собственно живописным достоинствам. «Как неприятна литературность в живописи для того, кто с любовью ищет живописных откровений...» — писал Н.Бердяев.

Признанное во всем мире русское искусство начинается с той точки, где оно еще недавно для нас заканчивалось: авангард, абстракционизм, Малевич, Кандинский, Татлин и так далее. До сих пор толком не понятые здесь, они стали гордостью музеев и собраний там.