Санадзе С.С

Свобода, страх, зависимость:

Психоаналитическое исследование взаимообусловленности свободы и страха с позиций индивидуального развития личности.

Вопрос о свободе в той или иной форме, в большей или меньшей степени, но встает как личная проблема перед каждым человеком. Множество подходов, множество определений и при этом, самые противоречивые выводы, говорят о многосложности и неоднозначности проблемы свободы. Тема свободы рассматривалась и последователями психоаналитической традиции, при этом от настойчивого отрицания её основателем психоанализа, до придания ей важнейшей роли в жизни человека и социума основателем неофрейдизма Эриком Фроммом.

В этой статье мной предпринята попытка рассмотреть свободу личности, как психологический феномен с психоаналитической точки зрения.

Следуя за известным социологом Питиримом Сорокиным, попробуем определить понятие «свобода»:

«Вообще, можно сказать, что человек свободен тогда, когда он может делать то, что ему нравится, может не делать того, что он не хочет делать, и не вынужден терпеть то, чего он не желает терпеть.

В этом определении мы видим не только механическое состояние индивида, но и его внутреннее психологическое состояние, описываемое словами "что ему нравится", "хотелось бы", "предпочитает" или "желает".

Только лишь наблюдая за поступками человека и не учитывая его душевное состояние, мы не можем вынести никакого суждения о том, свободен он или нет.

Сорокин приводит своеобразную формулу свободы:

«Свобода = Совокупность имеющихся возможностей для удовлетворения потребностей / совокупность потребностей.

Таким образом, существуют две разновидности свободы и два пути сохранить ее или даже увеличить. Во - первых, индивид может снижать свои потребности, пока они не сравняются или не станут меньше, чем имеющиеся у него возможности их удовлетворения; во - вторых, он может увеличивать имеющуюся у него совокупность средств для удовлетворения своих потребностей.» ^5.с.564

Понятно, что свобода- это некая характеристика состояния человека. Это как раз то, что мы находим у П. Сорокина. Но, так же понятно, что свобода - это еще и некое переживание, ощущение.

«Вопрос о свободе коренится в наших самых непосредственных переживаниях. С какой страстью в самочувствии собственного свободного определения кидаемся мы в мир».^3.с.4

Рассмотрим состояние человека, которое объективно можно назвать самым зависимым, а значит, самым несвободным. Это состояние нахождения в утробе матери. Плод во всем зависим от матери, причем, зависим напрямую, физически: дышит мать - дышит плод, питается мать - питается плод, только через органы выделения матери выводятся все продукты жизнедеятельности плода и т.д. С объективной точки зрения это состояние и есть состояние максимальной несвободы.

Противоположным состоянию несвободы является состояние свободы, так же, как противоположным состоянию плода является состояние жизни человека после рождения. Особенно резкий контраст в состояниях, конечно же, будет между состоянием плода и состоянием новорожденного. К тому же, они разделены небольшим промежутком времени, а сам процесс рождения, как независимый от плода и далеко не самый приятный по воздействию на него, еще больше разделяет эти два состояния человека с точки зрения свободы. Значит, можно принять, что нахождение в утробе матери это несвобода, а состояние новорожденности - это состояние свободы. Младенец получает возможность самостоятельно дышать и потребность в дыхании (чего был лишен, будучи плодом). После периода гипоксии и гиперкапнии он производит самостоятельный вздох – как триумф освобождения. Он получает возможность самостоятельного акта питания и потребность в нем, значительно увеличивается возможность движений, не стесненных стенками матки и т.д.

С данным этапом в жизни человека Фрейд связывал состояние страха. Он утверждал, что аффект страха закладывается при акте рождения, вследствие целого ряданеприятных впечатлений и соматических ощущений. Основной их причиной является нарушение обновления крови у плода. Это состояние является прообразом воздействия смертельной опасности и ощущения страха. Объективная опасность для жизни не имеет психического содержания у новорожденного. Так же, как и плод в материнском чреве, новорожденный еще не может осознать своего состояния, поэтому о чувствах его в том и другом случае не может идти и речи.

В отношении реакции страха у новорожденного речь идет о некоем почти физиологическом механизме отвода энергии раздражений, о каких-то объективных процессах утилизации энергии раздражения, лежащих в основе эмоций, но без наличия осознающего эти процессы субъекта. Если же реакцию страха у новорожденного рассматривать в психическом аспекте, то можно сказать, что закладывается основа будущего чувства страха в виде определенной организации бессознательного, которую, памятуя С. Грофа, можно назвать бессознательной матрицей страха. Сошлюсь на Фрейда: «Оно не может, подобно Я, испытывать страха, так как Оно не представляет собой организации и не может судить о ситуации опасности. Но очень часто случается, что в Оно подготавливаются и совершаются процессы, которые дают Я повод к развитию страха.»^{9. с.291}

То же самое можно утверждать и относительно чувства свободы, которого у новорожденного еще нет, как такового. Возникновение и удовлетворение целого ряда потребностей сопровождается приятными ощущениями. Эти ощущения – есть результат снятия ряда напряжений. Они не осознаются, т.к. еще нет сознания, но сохраняются в виде определенной организации бессознательного.

Предположим, что аффект свободы развивается с той же закономерностью, что и страх, т.к. их основа закладывается в результате одного и того же события- рождения. В стадию же появления у младенца «Я», страх и эмоция свободы проявляются, как таковые, при активации своих матриц.

Согласно теории объектных отношений, в стадию начала диалога, примерно в двухмесячном возрасте происходит заметный сдвиг в поведении младенца.

Объективно, его свобода возрастает, точнее, возрастают его возможности (начинать игру, регулировать и заканчивать) хотя бы потому, что он уже может играть физически. При этом эти возросшие возможности удовлетворяют его какие-то внутренние потребности в начале игры, ее окончании и т.д. Но Эго еще не достаточно сформировано для осознания этой свободы. При этом мы пока не видим увеличения оснований для формирования страха, т.к. после родов принципиально роль матери и ее функции в отношении младенца не изменились. Она так же продолжает удовлетворять все потребности младенца, как и сразу же после его рождения. Его потребности не настолько еще усложнились, чтобы не могли быть элементарно выполнены нормальной, здоровой матерью.

Принципиальные изменения в аспекте свободы происходят в стадию сепарации-индивидуации, когда интернализованный образ матери превращается в Эго младенца. Он делает первые пробные попытки разорвать тесную физическую близость с матерью и его интерес сдвигается от действия к эффекту воздействия. Мы видим, что мир младенца расширился за пределы матери. Начинает активизироваться его матрица свободы в попытках разорвать тесную физическую близость с матерью и в понимании того, что он может произвести своими действиями какие-то изменения в своем мире. При этом матрица страха скорее всего не активируется, т.к. не происходит отрыва от матери, нет потери объекта – возникают переходные объекты (игрушка, одеяло, подушка и т.д.), которые для младенца заменяют мать.

Максимально быстрая активация матрицы свободы происходит в подфазу практики (по Малер) когда ребенок овладевает прямохождением. Ребенок обретает способность уходить от матери и возвращаться к ней, исследует все более расширяющийся мир и знакомится с переживанием физической разлуки и с её психологическими последствиями. Онощущает себя всемогущим магом, который управляет этим миром. Как водопад, на него обрушивается понимание огромных возможностей, огромных в сравнении с его потребностями, и с тем, что он имел чуть раньше, когда не умел ходить. Его потребности немедленно удовлетворяются матерью или им самим, они не настолько многочисленны и сложны, чтобы не могли быть удовлетворены. При этом, для младенца безразлично, кто конкретно удовлетворяет его потребность, он сам или его мать или кто-нибудь другой – все подчиняется его могуществу, а значит все это делает он. Это состояние ощущения наибольшей свободы, которая еще не ограничивается пониманием невозможности того или иного действия, которая не ограничивает самою себя сопутствующим страхом (во всяком случае, страхом, соразмерным со степенью свободы).

Активация матрицы страха происходит в подфазу воссоединения. Эта подфаза возникает в период от шестнадцати до восемнадцати месяцев. Малер пришла к заключению, что развитие познавательных способностей приводит ребенка не только к осознанию нарождающихся умений, но и к осознанию своей незначительности и психологической отделенности от матери. Второе порождает чувство одиночества и беспомощности.

Учитывая вышеизложенное, мы понимаем, что ребенок начинает испытывать страх, тот самый страх, матрица которого была заложена в бессознательное актом рождения и связана с отделением от матери. Это период появления страха не как некоей потенции, а как психической реальности. И появление этого страха связано с теми же процессами, что и появление чувства свободы. Как физическое отделение от матери при рождении заложило матрицы свободы и страха, так и нарастание физической, а затем и психической отделенности, независимости от матери, в процессе развития ребенка, способствовало активации этих матриц. Эта взаимосвязь динамики формирования эмоции свободы и страха на всю последующую жизнь человека делает их спутниками. В то же время, некоторая сдвинутость по времени формирования матриц страха и свободы и более отчетливое различие по времени активации этих матриц, делает все же различными эти родственные эмоции.

При дальнейшем развитии ребенка мы видим, что нарастание потребностей в результате усложнения активности ребенка приводит к снижению свободы.

В дальнейшем диалектика способностей и потребностей приводит к взаимообусловленному росту того и другого. Но, при этом никогда уже человек не будет чувствовать себя таким свободным, как в подфазу практики.

Итак, мы определили, что эмоция свободы в своей основе связана с эмоцией страха. Обобщив, можно утверждать, что любая свобода сопровождается бессознательным страхом, который, при определенных условиях, может становиться вполне осознанным. Если свобода осознаваема, то страх бессознателен и наоборот.

Увеличение свободы приводит к появлению и усилению эмоции свободы, что, соответственно, вызывает появление и нарастание страха. Там где свобода, там всегда есть страх.

Становится понятным механизм «бегства от свободы», о котором писал Э. Фромм. Бессознательный страх, зарождающийся вместе с ощущением свободы, проявляет себя в виде чувства одиночества, изоляции, ничтожности, слабости, бессилия. Фромм утверждает, что именно от них бежит человек, убегая от свободы, а порождаются они социальными процессами. Но все эти чувства есть производные страха, зарождающегося вместе с эмоцией свободы в душе каждого конкретного человека. От этого страха убегает человек в бегстве от свободы. Социум же определяет только способ бегства. Если страх - спутник свободы, то легко подменить одно другим.

Если мы в формулу свободы по П. Сорокину Свобода= совокупность всех возможностей / совокупность всех потребностей вместо «свобода» подставим «страх», то получим:

Страх = совокупность всех возможностей / совокупность всех потребностей.

Отсюда следует, что для уменьшения страха необходимо либо уменьшить совокупность всех возможностей, либо увеличить совокупность всех потребностей.

Первое личностью в обществе достигается посредством изменения характера межличностных отношений таким образом, чтобы они становились более жесткими. Это может быть тоталитарный режим во всем обществе, как следствие тоталитарного правления в государстве, так и тоталитарный режим в некоей группе людей - тоталитарная секта, преступная группировка, какой-то один человек (своеобразный гуру, «любимые» женщина или мужчина) и т.д.

Второе достигается личностью за счет образования чрезмерных, неудовлетворимых потребностей, как то: потребность в алкоголе, потребность в наркотиках, потребность в пище, потребность в сексе и т.д. Речь не идет о том, что алкоголь, секс и пища равнозначны, речь о том, что неважно, в чем будет эта сверхпотребность, лишь бы она была.

Все эти процессы бессознательны и обладают различной степенью выраженности. Чаще всего это некая предрасположенность, склонность людей, которая реализуется в зависимости от объективных обстоятельств, от предложения, от традиций и т. д. Если имеется традиция употребления алкоголя и реализовать эту потребность вполне возможно, то получится алкоголик или бытовой пьяница (в зависимости от наличия или отсутствия генетической предрасположенности к алкоголизму). Если же имеется массовое предложение наркотиков, целенаправленное формирование моды на их употребление, да еще и желание подростка быть как все, то велика вероятность того, что подросток все же попробует это зелье. Дальше же сработают физическая и психическая зависимости. Если же имеется широкий доступ в тоталитарные секты или тоталитарный метод правления в государстве, то мы получаем новоиспеченного члена «Аум сенерикё» и т.п., или готового «строителя коммунизма». Все эти люди характеризуются зависимым поведением, характер же зависимости определяется, как мы видим, другими причинами, нежели те, что связаны со свободой и страхом.

Возникает естественный вопрос: «Почему не все люди имеют это зависимое поведение?» Ответ стоит искать в механизме зарождения эмоций свободы и страха.

В стадию сепарации - индивидуации ребенок, отдаляясь от матери, чувствует свободу и одновременно испытывает страх. Этот страх заставляет его возвращаться к матери, возвращаться в состояние зависимости. Проигрывая уходы и возвращения, ребенок научается самостоятельно справляться со страхом. Он, тем самым, как бы подчиняет ситуацию себе. Страх исчезает. Конечно, он появляется вновь при следующем отдалении от матери, но это уже новый страх, а не сочетание прежнего и нового. При этом нарабатывается индивидуальное соотношение свободы – зависимости. Этот опыт в дальнейшем должен усложняться и приобретать другие формы, которые в будущем проявляются во всех сферах жизни человека. В ряде случаев ребенок не имеет возможности вернуться к матери, получить от нее поддержку и почувствовать в ней опору, которая есть и будет всегда. Такое может быть, когда его отправляют в этом возрасте в детский сад, он лишается матери или обоих родителей, родители не уделяют ему достаточного внимания и т.д. В этих ситуациях страх ребенка, связанный с его свободой накапливается, ребенок не получает изначального опыта борьбы со страхом. При этом его способность справляться со страхом так и не развивается, увеличение свободы будет связано со страхом, а способ справляться со страхом остается на том примитивном, доэдипальном уровне, т.е. посредством уменьшения своей свободы и, соответственно, зависимого поведения (о чем уже говорилось ранее).

Стоит предположить, что имеются условия развития ребенка, при которых почти не формируется отличия свободы и страха. Это происходит тогда, когда матрица свободы и страха активируется одновременно, когда ребенок в подфазу практики не может реализовывать свои потенциальные возможности. Он уже может что-то делать сам, а ему еще такую возможность не дают. Подобное несоответствие может возникать, когда родители не в состоянии контролировать хлопотную ситуацию с начинающим более активно двигаться ребенком, и предпочитают относиться к нему так же, как ранее: запеленали, уложили в коляску и лежи, не мешай папе с мамой. Позже родители, конечно же, будут вынуждены смириться с расширением активности малыша. Он получит большую возможность, но всемогущество подфазы практики будет пропущено. Ребенок сразу же перейдет к подфазе воссоединения, когда активируется матрица страха, а матрица свободы, соответственно вместе с ней.

Как мы видим, и в случае, когда ребенок не научается адекватно бороться со страхом и, в случае, когда страх и свобода для него не разделяются – причина одна и та же: недостаточная роль значимого объекта.

Рассмотрим социальные аспекты вышеуказанных нарушений при их массовом характере.

Многие катаклизмы, потрясающие общество, приводят к тому, что взрослые люди теряют социальные ориентиры, ощущают себя одинокими, брошенными, слабыми, вынуждены тратить все силы на физическое выживание, находятся в депрессии. Все эти чувства связаны с разрушением или значительным изменением социальных отношений, в которых они существовали, а значит, с увеличением свободы. Эти взрослые люди-родители сами испытывают бессознательный страх, связанный с увеличением их свободы. В этом случае родители не в состоянии быть для ребенка опорой, символом незыблемости и уверенности. Если это приходится на детскую стадию сепарации-индивидуации, то такие дети вырастают со склонностью к зависимому поведению. Проигравшая в первой мировой войне и находящаяся в депрессии Германия породила к началу тридцатых годов целое поколение со склонностью к зависимому поведению, поколение, которое без внутреннего сопротивления приняло фашизм.

Это же произошло и в России, когда та же война, а затем катастрофа семнадцатого года и гражданская война привели к образованию еще большего количества людей со склонностью к зависимому поведению. Когда они достигли активного, дееспособного возраста, то определили лицо всей страны. Из всех зависимостей им в большей степени был предложен тоталитаризм, и они его выбрали. Они выбрали рабство, убегая от своего бессознательного страха связанного со свободой.

Угрожающий рост подростковой наркомании в России в настоящее время обусловлен не столько предложением наркотиков, сколько готовностью подростков к их употреблению. Подростки – «дети перестройки», которая разрушила сложившиеся социальные отношения в обществе и отношения к миру у их родителей. Такие родители, неуверенные, напуганные и мятущиеся, не могли быть в полной мере гарантом стабильности и надежности для ребенка, обеспечить достаточной зависимости ребенка от взрослого. Их дети не смогли своевременно проиграть зависимость от родителя. Они отыгрывают ее сейчас и охотно используют то, что им предлагается, справляясь со своим бессознательным страхом.

Список литературы:

1. Анохин П.К. «Очерки по физиологии функциональных систем». М. «Медицина» 1975 г.

1. Бердяев Н.А. «Философия свободного духа». Издательство «Республика» 1994 г.: глава 4. Свобода духа.
2. Виндельбанд В. «О свободе воли». Минск: Харвест; Москва: АСТ. 2000 г.

4. Сартр Жан Поль. «Бытие и ничто. Опыт феноменологической онтологии» М. Издательство «Республика». 2000 г.

5. Сорокин П. Глава 29 «Флуктуация идеациональной и чувственной свободы»// В кн. «Социальная и культурная динамика. Исследование изменений в больших системах искусства, истины, этики, права и общественных отношений». Издательство Русского Христианского гуманитарного Института. С-Петербург. 2000 г.

6. Сорокин П. Глава 26 «Семейные, договорные и принудительные отношения и системы взаимодействия (группы)»// В кн. «Социальная и культурная динамика. Исследование изменений в больших системах искусства, истины, этики, права и общественных отношений». Издательство Русского Христианского гуманитарного Института. С-Петербург. 2000 г.

7. Тайсон Ф., Тайсон Р.Л. "Психоаналитические теории развития".Изд-во "Деловая книга" Екатеринбург, 1998 г..

8. Фрейд З. \ Двадцать пятая лекция \ "Введение в психоанализ. Лекции". Москва "НАУКА" 1991.

9. Фрейд З. "Страх" из сборника "Остроумие и его отношение к бессознательному; Страх; Тотем и табу". Минск "ПОПУРРИ" 1999 г.

10. Фромм Э. "Бегство от свободы" из сборника "Догмат о Христе". М.: Олимп, ООО "Издательство АСТ-ЛТД", 1998 г.

11. Шопенгауэр А. «О свободе воли»\\ «Две основные проблемы этики» \\ в кн. «Афоризмы и максимы». М. ЗАО Изд-во ЭКСМО- Пресс; Харьков. Изд- во «Фолио» 1998 г. (Серия «Антология мысли»).

12. Энгельс Ф. «Антидюринг». М. Издательство политической литературы 1988 г. Отдел 1: Философия; Гл. 11: Мораль и право. Свобода и необходимость.

13. Юнг К.Г. "Тэвистокские лекции. Аналитическая психология: её теория и практика". Киев: СИНТО 1995 г