Психологический портрет старости

При составлении психо­логического портрета старости Е. Авербух характеризует пожилых людей следующим образом: «У старых людей снижены самочувствие, самоощущение, самооценки, усилива­ется чувство малоценности, неуверенности в себе, недовольство собой. Настроение, какправило, снижено, преобладают различные тревожные опасения: одиночества, беспомощности, обнищания, смерти. Старики становятся угрюмыми, раздражитель­ными, мизантропами, пессимистами. Способность радоваться снижается, от жизни они ничего хорошего уже не ждут. Интерес к внешнему миру, к новому снижается. Все им не нравится, отсюда — брюзжание, ворчливость. Они становятся эгоистичны­ми и эгоцентричными, более интровертированными... круг интересов суживается, появляется повышенный интерес к переживаниям прошлого, к переоценке этого прошлого. Наряду с этим повышается интерес к своему телу, к различным неприят­ным ощущениям, часто наблюдающимся в старости, происходит ипохондризация. Неуверенность в себе и в завтрашнем дне делает стариков более мелочными, скупыми, сверхосторожными, педантичными, консервативными, малоинициативными и т.п. Ослабляется у стариков контроль над своими реакциями, они недостаточно хорошо владеют собой. Все эти изменения во взаимодействии со снижением остроты восприятия, памяти, интеллектуальной деятельности создают своеобразный облик старика и делают всех стариков в какой-то степени схожими друг с другом».

У людей преклонного возраста постепенно изменяется мотивационная сфера, и немаловажным фактором здесь является отсутствие необходимости ежедневно трудиться, выполнять принятые на себя обязательства. Согласно А. Маслоу, ведущими потребностями в пожи­лом и старческом возрасте становятся телесные потребности, потреб­ность в безопасности и надежности.

Многие старые люди начинают жить «одним днем», наполняя каждый такой день простыми заботами о здоровье и поддержании жизнедеятельности и минимального комфорта. Даже простые домаш­ние хлопоты и несложные проблемы становятся значимыми для со­хранения ощущения занятости, необходимости что-то делать, быть нужным себе и другим.

Как правило, старики не строят долгосрочных планов — это свя­зано с общим изменением временной жизненной перспективы. Пси­хологическое время меняется в старости, и большее значение теперь имеют жизнь в настоящем и воспоминания о прошлом, чем будущее, хотя определенные «нити» в недалекое, обозримое будущее все же протянуты.

Старикам в большей степени, чем лицам других возрастов, свойственно воспитание на собственном обобщенном опыте, на при­мере личной жизни. Это стремление «оставить след» в жизни реали­зуется в воспитании детей и внуков или в стремлении иметь учени­ков и последователей (стариков часто тянет к молодым людям), спо­собных учесть ошибки и достижения уже прожитой жизни. Старый человек извлекает из собственного жизненного опыта одну из реали­зованных связеймежду событиями («Я стал хорошим специалистом, потому что старательно учился в школе и университете») и показывает ее результативность или нерезультативность. У стариков много таких реализованных связей, и понятно, что им есть на чем воспиты­вать молодое поколение. Как правило, воспитание предполагает и протягивание связей в будущее: взрослые пытаются связать в созна­нии ребенка (а старики — в сознании взрослых) как причину и след­ствиедва события, возможных в будущем («Если будешь хорошо учиться, легче поступить в университет»). Такую связь, где оба собы­тия принадлежат хронологическому будущему, называют потенци­альной. Третий тип связей — это актуальные связи, соединяющие события хронологического прошлого и будущего: они тянутся от происшедших событий к ожидаемым, пересекая момент хронологи­ческого настоящего.

Если реализованные связи принадлежат миру памяти, воспоми­наний, а потенциальные — воображению, мечтам и грезам, то акту­альные связи — это и есть текущая жизнь в ее напряженной незавер­шенности, где прошлое чревато будущим, а будущее прорастает из прошлого. В психологии известен так называемый эффект Зейгарник: действия, которые были начаты, но не окончены, запоминаются лучше. Между началом действия и ожидаемым результатом сохраняется ак­туальная связь, и нам отчетливо помнится недоделанное, недоведен­ное до конца. Оно всегда живо в нас, всегда находится в настоящем. Кстати, именно этим объясняются факты мучительных переживаний нереализованного прошлого стариками.

Прошлое не только психологически приближается в старости, но и кажется отчетливее и понятнее. Тем не менее в старости сохраняет­ся ориентация на определенную временную направленность, опи­санная А. Бергсоном и К. Юнгом: есть старики, живущие только про­шлым (эмоциональные, депрессивные); есть те, кто живет в настоя­щем (импульсивные, ощущающие), но есть и те, кто помещает свои перспективы в будущем (инициативные). Ориентация на будущее свя­зана также с большей уверенностью в собственных силах, ощущени­ем себя «хозяином своей судьбы». Не случайно одним из достижений психотерапии старческого возраста является смена ориентации — с прошлого на будущее. Эксперименты А.А. Кроника показали, что во всех возрастных когортах при­мерно 47% испытуемых склонны жить настоящим, 25% — прошлым и 28% — будущим. Мужчины чаще относили свое «Я» в будущее, женщины — в прошлое.

Мысленно забегая в прошлое и будущее, мы совершаем скачки во времени. Но к настоящему нас прочно привязывают близкие люди. Эксперименты показывают, что люди, для которых психологическое «сейчас» совпадает с хронологическим, как правило, имеют больше глубоких привязанностей, они теснее эмоцио­нально связаны с другими. Те, чье «Я» смещено в прошлое или будущее, меньше ощущают свою связь с другими: лишь с 28% значимых для них людей они «вмес­те», а с 52% — «порознь». Меньше всего привязанностей у «живущих в будущем»: «вместе» — 15%, «порознь» — 62%.

В старости важны не только изменения, происходящие с челове­ком, но и отношения человека к этим изменениям. В типологии Ф. Гизе выделяются 3 типа стариков и старости:

1) старик-негативист, отрицающий у себя какие-либо призна­ки старости и дряхлости;

2) старик-экстравертированный, при­знающий наступление старости, но к этому признанию прихо­дящий через внешние влияния и путем наблюдения окружаю­щей действительности, особенно в связи с выходом на пен­сию (наблюдения за выросшей молодежью, расхождение с нею во взглядах и интересах, смерть близких и друзей, новше­ства в области техники и социальной жизни, изменение поло­жения в семье);

3) интровертированный тип, остро переживающий процесс поста­рения; появляются тупость по отношению к новым интересам, оживление воспоминаний о прошлом — реминисценций, инте­рес к вопросам метафизики, малоподвижность, ослабление эмо­ций, ослабление сексуальных моментов, стремление к покою.

Не менее интересна классификация социально-психологических типов старости И.С. Кона, построенная на основании зависимости типа от характера деятельности, которой старость заполнена:

1) активная, творческая старость, когда человек выходит на зас­луженный отдых и, расставшись с профессиональным трудом, продолжает участвовать в общественной жизни, воспитании молодежи и т.д.;

2) старость с хорошей социальной и психологической приспособлен­ностью, когда энергия стареющего человека направлена на устройство собственной жизни — материальное благополучие, отдых, развлечения и самообразование — на все то, на что раньше недоставало времени;

3) «женский» тип старения — в этом случае приложение сил старика находится в семье: в домашней работе, семейных хло­потах, воспитании внуков, в даче; поскольку домашняя работа неисчерпаема, таким старикам некогда хандрить или скучать, но удовлетворенность жизнью у них обычно ниже, чем у двух предыдущих групп;

4) старость в заботе о здоровье («мужской» тип старения) — в этом случае моральное удовлетворение и заполнение жизни дает забота о здоровье, стимулирующая различные типы ак­тивности; но в этом случае человек может придавать излишнее значение своим реальным и мнимым недомоганиям и болез­ням и его сознание отличается повышенной тревожностью.

Эти 4 типа И. С. Кон считает психологически благополучными, но есть и отрицательные типы развития в старости. Например, к таковым могут быть отнесены старые ворчуны, недовольные состоянием окру­жающего мира, критикующие всех, кроме самих себя, всех поучаю­щие и терроризирующие окружающих бесконечными претензиями. Другой вариант негативного проявления старости — разочарованные в себе и собственной жизни одинокие и грустные неудачники. Они винят себя за свои действительные и мнимые упущенные возможно­сти, не способны прогнать прочь мрачные воспоминания о жизнен­ных ошибках, что делает их глубоко несчастными.

Выделяется несколько основных «жизненных позиций» пожи­лых людей (К.Висневска-Рошковска):

1. «Конструктивная» позиция. Люди с такой ориентацией всю жизнь были спокойными и довольными. Они позитивно от­носятся к жизни, способны смириться с приближающейся смертью, активны и настроены на оказание помощи другим. Из старости трагедии не делают, ищут развлечений и контактов с людьми.

2. «Зависимая» позиция присуща пожилым людям, которые всю жизнь не вполне доверяли себе, были слабовольными, пас­сивными. Старея, они еще с большим усилием ищут помощи, признания, не получая которое чувствуют себя несчастными.

3. «Защитная» позиция формируется у людей с повышенными механизмами к сопротивлению. Они не стремятся к сближе­нию с людьми, не желают получать от кого бы то ни было помощи, держатся замкнуто, отгораживаясь от людей, скры­вая собственные чувства. Старость воспринимается ими с не­годованием и ненавистью.

4. Позиция «враждебности к миру». Это «гневные старики», склонные обвинять окружающих и общество во всех неуда­чах, которые они претерпели в жизни. Такие люди подозри­тельны, агрессивны, никому не верят, не хотят от кого-либо зависеть, испытывают отвращение к старости, стараются дер­жаться за работу.

5. Позиция «враждебности к себе и своей жизни» выражается в пассивности, исчезновения интересов и инициативы. Такие люди склонны к пониженному настроению и фатализму, чув­ствуют себя одинокими и ненужными. Свою жизнь они счи­тают неудавшейся, к смерти относятся безболезненно, как к избавлению от существования.

В. Генри делит старых людей на три группы, в зависимости от количества имеющейся у них энергии:

1. Люди чувствуют себя достаточно бодрыми и энергичными, продолжают трудиться, выполняя определенные обязанности пред обществом, оставаясь на том же рабочем месте, где был в зрелые годы.

2. Люди не работают по найму, не выполняют общественных обязанностей, а занимается собственным делом – хобби. Эти люди также имеют достаточно энергии, чтобы быть занятыми.

3. Люди имеют мало психической энергии, они действительно не заняты в общественной жизни или заняты, главным образом, собой.

А Качкин делит пожилых людей по типам, в зависимости от их главенствующих интересов:

1. Семейный тип – нацелен только на семью, ее благополучие.

2. Одинокий тип – наполненность жизни достигается главным образом за счет общения с самим собой, собственным воспоминаниями (возможен вариант одиночества вдвоем).

3. Творческий тип – не обязательно должен заниматься художественным творчеством, может реализовываться и на садовом участке.

4. Социальный тип – пенсионер-общественник, занятый общественно-полезными делами и мероприятиями.

5. Политический тип – человек, заполняющий свою жизнь участием (активным или пассивным) в политической жизни.

6. Религиозный тип.

7. Угасающий тип – так и не смог или не захотел компенсировать былую полноту жизни каким-то новым занятием, не нашел применения своим силам.

8. Больной тип – заняты не столько поддержанием своего здоровья, сколько наблюдением за протеканием болезней (если речь идет о здоровых людях).

Из всех вышеперечисленных типологизаций можно вывести задачу пожилых людей, которая состоит в том, чтобы противостоять «стереотипу старости» как пассивному, бесцельному, вялому, болезненному, зависимому, замкнутому существованию и занять конструктивную позицию.