Позаконная нравственность. Грехи и добродетели

Ветхозаветный нравственный закон был дан Богом прор. Моисею для избранного народа «в третий месяц по исходе сынов Израиля из земли Египетской» (Исх. 19,1). Он представлял собою некий перечень нравственных и иных норм, исполняя которые избранный народ хранил верность Богу своему. Исполнение норм свидетельствовало о том, что люди, осуществляя божественную заданность в нравственной области, воплощали тот идеал человека (образ Божий), который существенно затмился грехопадением и веками греховной жизни. Закон явился и был дан Богом в установленное Божественным Промыслом время; но из этого не следует, что прежде, в допотопные времена, после потопа, в эпоху образования еврейского народа никаких нравственных норм не было вообще. Сам принцип "образа Божия" содержал в себе нравственную полноту, которую не было необходимости формулировать словесным способом, потому что все положительное содержание по самой природе до падения было живым и действенным; как способ же отрицательной проверки была дана лишь одна заповедь (не есть плодов от древа познания добра и зла), в которой реализовывался главный нравственный принцип свободного различения добра и зла - принцип послушания. Но и после грехопадения вся история падшего человека (священная история - в книгах Бытия и Исхода) пронизана нравственными смыслами и построениями. История Ветхого завета - это история греха и зла, но это и история праведности. Различать их было бы невозможно, если бы в качестве действенного критерия не передавался бы неписаный нравственный закон, по которому праведники оцениваются как праведники, а грешники - как грешники. Правда, эти оценочные критерии носят в основном внешний характер: т.е. отрицательной нравственной оценке подлежат лишь греховные поступки; поведенчески рассматриваемая греховность только одна и оценивается. Праведность же рассматривается в основном по одному, но зато самому важному, религиозному критерию: верность Богу. За годы национального "оформления" уровень нравственного самосознания чрезвычайно возрос; об этом можно судить по способности воспринять Синайское законодательство: оно свидетельствует о существенно утончившемся и усложнившемся нравственном мироощущении народа. Впрочем, с другой стороны появление и принятие нравственного закона говорит о существенном ослаблении духовно-нравственной интуиции. Ибо пока эта интуиция действовала, тем, кто хотел жить праведно, не было нужды во внешних нормативных указаниях: слишком жизненно и непосредственно переживалось праведниками дозаконного времени живое присутствие Бога и связь с Ним (впрочем, нередко и по принятию закона тоже). Впрочем, это были единичные нравственные великаны, титаны духа, сказали бы теперь. В дозаконное время, за долгие века, в соответствии со священной ветхозаветной историей, они почти буквально пересчитываются по пальцам: до потопа - Адам, Ламех, Авель, Ной, после потопа Иов, Авраам, Исаак, Иаков с женами, Иосиф и Вениамин, Моисей и Аарон. Затем уже начинается нравственная история жизни богоизбранного народа, связанная с законом. Впрочем, готовность избранного Богом народа к принятию предложенного Им нравственного закона была довольно условной. С одной стороны, можно видеть возросшую готовность к принятию и усвоению предложенных императивов жизни; т.е. возросшее нравственное самосознание; с другой стороны, во время сорокалетнего скитания народа по пустыне после выхода из Египта открылось неверие народа Богу, неупование на Его благое промыслительное водительство, постоянные личные и общие нравственные срывы. Собственно и само блуждание по пустыне было вызвано этим скрытым и открытым неверием и восстанием; необходимо было, чтобы выросло новое поколение, готовое попытаться взять закон в руководителя своей жизни. Синайское законодательство, во всяком случае, его основная часть, декалог (десятословие) поражает величием и стройностью предложенного им нравственного мира. Декалог состоит из двух частей. 1-я содержит 4 заповеди, регламентирующие отношения человека к Богу, 2-я содержит 6 заповедей, устанавливающих строй человеческих взаимоотношений. В ветхозаветный период идеалом народа и человека была святость, которую понимали как абсолютную верность Завету, неизменное служение Богу, исполнение всех заповедей и наставлений Его. Средством для достижения идеала был закон, открытый Богом пророку Моисею на Синае и изложенный в десяти заповедях. Заповеди представляют собой не что иное, как определенное и объективное изложение норм человеческой совести, данной Господом человеку при его создании. Закон определял и основное содержание воспитательного процесса. Ветхозаветная нравственность имеет строгую нормативную основу. Духовно-нравственное становление личности сводилось к нравственному совершенствованию человека в рамках его эмпирической действи­тельности. Ветхозаветное воспитание всецело основывалось на началах религии, которая указывала как цель воспитания, так и пути ее достижения. Цель воспитания была строго согласована с Божественным Откровением, где человек понимался как носитель «образа Божия» и одновременно – «семени греха». Родители воспитывали ребенка в Боге и для Бога. Воспитание должно было через изучение Божественного Откровения определить обязанности человека, чтобы он стремился быть святым, как свят Господь. С другой стороны, в процессе воспитания необходимо было отсекать в детях те греховные наклонности, которые проявляются в человеке с ранних лет, с чем связана система достаточно строгих наказаний. Закон, данный Богом Своему народу, определял весь его быт, и вне этого закона не могло быть других воспитательных требований. Для Ветхого Завета традиционно особое понимание личности не в ее субъективной обособленности, а в свете национального целого, проявляемого в народной жизни, которая целиком была пронизана религиозными началами и строилась по Божественным заповедям.