Шривиджая после нашествия Чолов (х1 В)

Сконца X в. начались восточнаяванские так назывемые «равнинные» социально-экономические процессы, продолжавшиеся до конца XV в. (когда усилилась роль северного побережья, затем, после веков перерыва, центра). Эти процессы, описанные выше, отражали станов­ление на Яве отношений феодального общества в формах, присущих его первому этапу в Юго- Восточной Азии, когда существовала сильна центральная власть, и важной была, хотя постепенно и слабела, роль публично- правовых институтов и искусственно созданных пристоличных аграрных районов.

Возникает вопрос, как охарактеризовать период между ранне-классовым обществом УШ — IX вв. и развитым феодальным. Может быть, раннеклассовое общество сыграло здесь роль раннефеодального, как в России, по мнению некоторых ученых? Так или иначе, на Яве в X— XII вв. развитое государство имело дело преимущественно с общинами и их верхушкой, а не с частными землевладельцами, как во мно­гих развитых феодальных обществах.

С ХI в. государственная собственность на землю явно доминирова­ла, если не была уже единственной, но сочеталась с прочными правами общин. К монархам явно перешло право, ранее присущее крупным вла­дельцам, — ограничивать хозяйственную деятельность владельцев земли. Земельное дарение частного лица стало теперь недействительно без санкции монарха. Именно он, а не рака, вельможа-ракараян или самгат (памегат) — местный управитель-чиновник окончательно становится основным дарителем земель,

Однако верховная собственность, как и во Вьетнаме, победила не сразу. Основной получатель — это свободная община-вануа в целом, представитель ее верхушки или светский феодальный владелец (в отличие от храма, преобладавшего ранее среди получателей). Создается впечатление, что храмы не играли в Восточном Раннем Матарамег, дажевпериод его становления, такой социальной и экономической роли, как в Западном Раннем Матараме или у кхмеров, монов и бирманцев. Напомним, что и храмовое строительство во второй половине X— ХII в., судя по отдельным сохранившимся зданиям, имело меньшие масшта6ы. Роль «архитектурно-декоративной» сакрализации верховной власти стала явно меньше, чем ранее, что отразилось и в сокращении земельных дарений существующем храмам (хотя сказанное совершенно не означает, что можно предполагать общее сокращение расходов на содержание духовенства). Позднее, со времен Сингасари (ХIII в.), и это примечательно, все чаще упоминаются средние н мелкие светские феодальные владельцы, родственники монархов и чиновники, то есть лица, зависящие от монарха. Получение земель представителями этой поздней группы укрепит власть монарха, но приведет к уменьшению площади общинных земель. В Восточном Раннем Матараме и Кедири деревня и ее верхушка имели право на доходы с деревенских ремесленников, торговцев и скота; во времена Сингасари оно также перейдет к светским и духовным феодальным землевладельцам.

Основной опорой центральной власти на Востоке была в конце Х - XII в. феодализирующаяся (позднее, чем в центре, и без малай­ского влияния) общинная верхушка. Она не успела породить крупную земельную аристократию — глав небольших княжеств (типа рака). Последней, видимо, не было на Востоке в X—XII вв., как заметного социального слоя. В результате власть монарха в аграрной сфере здесь оказалась более всеобъемлющей, чем среди крупных землевладельцев Западного Раннего Матарама.

На Востоке Явы в XI — XII вв. развивалось не только мелкое частное землевладение общинной верхушки, но и смешанные его формы. Так, в Кедири мы видим ранее не упоминавшиеся нигде совместные владения мелких деревенских владельцев частных земель и храмов (как было и у кхмеров и у вьетов достаточно часто). Принципиально изменяется в Восточном Раннем Матараме и Кедири и предмет земельной операции: с конца X в. основным видом передаваемого земельного имущества становится крестьянин вместе с землей (тхани), а не участок земли сам по себе; свободная община-вануа упоминается теперь редко. Если среди субъектов земельного права основной (кроме монарха) становится свободная община и ее верхушка, то среди предметов земельной операции — зависимая община и тхани. Они сменили соответственно крупного светского и духовного владельца и участок земли. Тхани стали надолго ведущей формой передаваемого имуще­ства.

Со времен Аирлангги (со второй четверти XI в.)распространяется формула: «монарх подарил землю рамам, вануа и отдельным общинникам в форме тхани». Тхани порой можно было получить от монарха за службу; в принципе и свободная община могла получить зависимую. Но среди лиц, отмечаемых вдокументах XI—ХII вв, как уже владею­щих землей, преобладали мелкие владельцы из деревенской верхушки, имеющие участки земли чаще, чем тхани (при этом то и другое они могли иметь навечно). В это время практикуется владение и необра­ботанными землями, то есть земля как таковая становится предметам владения; это свидетельствует о развитии идеи собственности. Отдель­ные участии земли итхани — это две основные формы частного земель­ною владения, характерные для XI—XII вв,; средние размеры земель, включенных в тхани, были, видимо, больше, чем участки без крестьян. Другом путь феодализации общинной верхушки в это время — получение от монарха иммунитетов нового типа — «прав для деревни». В таком случае иммунированная община не становилась тхани, так как крестьяне никому не передавались, а амии получали выгоды от иммунитетов. Дача «прав для деревни», бесспорно, имела экономический смысл, делая вануа и (или) ее патрона-чиновника получателем части доходов, ранее шедших государству. При этом, судя по более поздним данным, не следует резко противопоставлять пользу для вануа в целом и пользу для служилого представителя верхушки вануа. В значитель­ной мере ослабшая, но по-прежнему пропитанная патронажными связями яванская община XI—XV вв., безусловно, обладала не менее гибким, чем позднее, механизмом перераспределения, гарантировавшим и феодальную прибыль деревенским верхам, и гарантии помощи бед­нейшим в критических ситуациях (кроме самых крайних, когда разоря­лись целые области). Указанное светское право (право для деревни), появившись достаточно поздно, существовало до времени расцвета им­перии включительно. Сформировавшись вначале применительно к ос­новному контрагенту монархов вВосточном Раннем Матараме и Кедири— общине, оно в дальнейшем предоставлялось во все большей степени мелким и средним светским феодальным владельцам — основной опоре центральной власти в Сингасари и в империи Маджапахит.

Фиксирование имущественных прав (что представляло собой тоже определенные иммунитеты}, сложившееся ранее применительно к имуществом духовенства и Восточном Раннем Матараме в конце X— начале XI в., постепенно, со времен Кедири, стало применяться по преимуществу к тем же условным средним и мелким светским феодальным владельцам. Прерогатива фиксирования их прав принадлежала монархам. Утвердив к X в. право собственности на всю землю в борь­бе с крупными землевладельцами, сложившимися до образования еди­ной монархии на Центральной Яве (такая же борьба шли в Дайковьете-Дайвьете (Вьетнаме) в X — первой половине XI в.), монархи при­менили его в XI—ХП вв. к общинному землевладению. В дальнейшем отчасти уже с ХП в., они постепенно все шире переуступали владель­ческие права гораздо более зависимым от них (по сравнению не только с крупными землевладельцами, но и со свободными общинами) средним и мелким светским феодалам за службу. Детализированные публично-правовые нормы сложились во времена борьбы с крупными владельцами и расцвели в эпоху централизованного деспотического государства, основанного на верховной собственности монарха на землю, каким были Восточный Ранний Матарам и Кедири. Затем сфера действия публично-правовых норм стала постепенно сужаться, чем подго­тавливались времена преобладания обычного права (и частно-правовых норм) при сохранении идеи верховной собственности монарха (XVI— XIX вв.).

Но в XI—ХП вв. в общине (вануа) только начинался процесс фор­мального экономического выделения верхушки иее оформления как мас­совой служилой прослойки господствующего класса (что породило в конце ХШ в. социальную фигуру «панджи»). Итак, вануа как коллек­тив в XI—XII вв. имела те же права, что и частные светские владельцы в сфере предоставления иммунитетов, в дарениях земли и т. п. Потам эти права исчезнут у вануа в целом, но перейдут частично к деревен­ской верхушке.

В эти века расцвета публично-правовых отношений формы обложе­ния, относящиеся к общинам, распространяются даже навладения духовенства, чего ранее не было у яванцев и что вообще было не харак­терно для ЮВА. Храмы начинают платить налоги, что отличает их но­вое положение от более привилегированного старого (в VIII — начале Х в.). В дальнейшем стремление государства присвоить часть доходов духовенства, периодически возникающее в средневековых обществах, в том числе и в Дайвьете, и в Камбуджадеше, и в империи Паган в ХIII в., станет еще более очевидным. Духовенство платило налоги в основном государству, а порой — общине и ее верхушке. Строительств храмов в эти века опять стало делом монарха, но впервые в значительной мере строить храмы стали и мелкие частные владельцы.