Хозяйственно-экономическая и идеологическая политика Аирлангги

В начале второй эпохи (конец X — середина XI в.), отражая существенные изменения в социально-экономической структуре, резко возросла подробность документов о земле (что типично для эпох преобладания публично-правовых норм).

В экономике начинаются характерные для X— XV вв. процессы, большинство из которых, начавшись в Восточном Раннем Матараме в начале XI в., продолжались и в дальнейшем. В этом — важнейшая ха­рактеристика указанных десятилетий. Рубеж X— XI вв. — начало новой исторической эпохи.

Основной базой восстановленного Аирланггой Матэрама стала Восточная Ява. Аирлангга и борьбе с Шририджаей не мог экономи­чески опираться на Центральную Яву, во всяком случае на первом эта­пе восстановления им Матарама. Но и впоследствии, когда произошел раздел Матарама на Джанггалу и Кедири, о старых землях на Централъной Яве даже не упоминалось. Если они в то время и входили в состав Матарама, существенными они, бесспорно, для политической истории не были» В экономике же это — «спящие области», где не было не только раздачи земли, но даже и ее покупок. Судьба поставила Аирланггу лицом к лицу с новым слоем феодалов, поддержавшим его в войне и им облагодетельствованным — со среднефеодальной верхушкой общин Восточной Явы. Этот социальный слой в силу многочисленностии близости к деревне, а не ко двору успешно перенес войну. Удар, нанесенный Шривиджаей, разрушил в Матараме архаическое и сделал явным новое, прежде же всего он выявил новую социальную базу яванской монархии. Восстановление независимой государственно­сти, бесспорно, шло за счет военного, социального и экономического потенциала Восточной Явы и тамошних мелких и средних феодалов из общинной верхушки,

В Восточном Раннем Матараме местная власть (самгаты и др.) представлена, и это очень важно, уже не столько землевладельцами, сколько чиновниками; она явно утрачивает возможности широкого при­обретения земель в местности, где управляет. Это естественно, если учесть силу и политический престиж феодализирующейся общинной верхушки (куда самгаты не входили), прямо связанной с монархом. И поэтому в Восточном Раннем Матараме (992—1045 гг.) упоминаются как контрагенты экономических операций прежде всего монарх и дере­венские чиновники.

Время Аирлангги и его тестя — это период, когда монархи, победив на Центральной Яве «вечное» владение рака, начинают насаждать новые виды «вечного» владения на Восточной Яве, но уже такого, источ­ником которого были они сами. Делалось это в достаточно иной в но­вой экономической ситуации, о чем, в частности, свидетельствует то, что стороны прекратили оперировать участками земли, то есть отдель­ными полями в общинах.

В основном укрепляются позиции деревенские чиновников, на этот раз не за услуги полицейского характера, как ранее, а за участие в боевых действиях начального периода правления Аирлангги. Аирланггу можно назвать «солдатским императорами Деревенским чиновникам давались все прежние привилегии крупных владельцев (как через соз­дание храмового комплекса, так и в виде светской симы). Но даже когда такое владение создавалось в связи с финансированием храма, то все равно монарх жаловал его за военные заслуги, предоставляя иммунитеты на землю к а своей деревне и в соседних районах. Это были своего рода «налоговые феоды» за прошлую и будущую военную службу.

Деревенские чипы получали права коллективного феодала в отно­шении своей деревни, но еще не противопоставлялись прямо остальным крестьянам; не оформлялись, как позднее, поименным списком в 10— 15 человек. Такие же права, но реже, давались и за выполнение госу­дарственных экономических функций.

В это время в надписях почти не упоминаются земли крупных вла­дельцев и представителей местных властей. Ослабли и позиции духовенства. Все это свидетельствует об опоре на средних и мелких служилых из среды феодализирующейся верхушки общин.

Неясно, в какой мере Аирлангге удалось завершить свою военно-политическую программу по объединению страны, какие ее части оста­лись нереализованными. Однако эти меры обеспечили проведение ряда мероприятий, предпринятых Аирланггой с целью укрепления экономи­ческой жизни и централизации государства. Восстановились нарушенные в смутное время торгово-хозяйственные связи между рисопроизводящими районами в бассейне Брантаса и столицей, между внутренней Явой и северным побережьем. Был усилен централизованный контроль за большими дорогами, их состоянием и движением грузов, соответственно усилилась защита купцов от грабежа, что объективно способст­вовало восстановлению торговой активности. Вместе с тем упорядочи­валась налоговая система, центральная власть укреплялась не только в военном, но и в экономическом отношении.

Политика Аирлангги способствовала дальнейшему развитию внеш­ней торговли Явы, Проводились работы по улучшению порта Галух в устье Брантаса. Активизировалась роль северояванских портов в ниж­нем течении Брантаса и Соло: Тубана, Гресика и Сурабаи. В этих портах и в гаванях шла бойкая торговля, здесь предлагали товары китайцы, арабы, тьямы, моны, кхмеры, действовали вездесущие малайцы, отсюда транзитные и яванские экспортные грузы шли на Суматру и Малаккский полуостров, через порты Аче (Северной Суматры) по океан­ским дорогам попадали в Южную Индию и на Ланку. Сюда прибывали ценные товары с Молуккских островов, В эпоху Аирлангги сама Восточ­ная Ява приобретает значение и как источник вывоза ряда продуктов ремесла и земледелия, прежде всего за счет производства риса и оружия. Такой значительный город-порт, как Тубан, получил особый статус. Хотя мирный период развития яванского государства при Аирлангге былсравнительно непродолжительным, все эти мероприятия в пол­ной мере сказались на возрастании роли Восточной Явы в международной и межостровной торговле во второй половине ХI —XII в. при новом государстве яванцев— Кедири.

Решающее значение для рисопроизводящего хозяйства Восточной Явы имело состояние оросительных и водозащитных сооружений. Поэтому важной частью внутриэкономической политики Аирлангги было совершенствование ирригационной сети. Так, была построена плотина на реке Брантас, в районе Варингин Сапта.

Столица государства Аирлангги город Кахурипан по отзывам внешних источников предстает как пышный восточный город, политический и религиозный центр, где помещался и обширный государев двор. При дворе существовал сложный официальный ритуал, махараджа совершал богатые выезды в сопровождении более чем семи сотен телохранителей, слонов, украшенных драгоценными попонами, разного рода аксессуарами и украшениями из драгоценных металлов, чеканного зо­лота и т. п. В придворной одежде использовалась золототканая парча другие роскошные материалы. Все должно было подчеркивать исклю­чительность положения и неземное богатство монарха и его ближайшего окружения, В официальном декоруме и идеологическое оформления власти Аирлангги прослеживаются черты, указывающие на азиатско-деспотические порядки.

Религия активно использовалась в государстве Анрлапгги для идеологического обоснования власти монарха, землевладельческой в верхушки, для сохранения незыблемости социального порядка. Различные, традиционные культы и верования соединились под эгидой официальной религии обоже­ствления короля, сочетавшего в себе светскую и духовную власть. Древние традиций шиваизма в Матараме при Аирлангге сохранялись и развивались в сложных комбина­циях с элементами культа предков, вишнуизмом и буддизмом махаяна. Надписи эпохи Аирлаигги доносят до нас сведения о наличиитрех религиозных направлений: шиваитов, буддистов махаянитского толкаи аскетов-риши, причем между ними был своего рода симбиоз. Махаяна в виде мистического учения испове­довалась сравнительно узким кругом, в среде правящего класса, а шиваизм культивировался как низшая ступень на пути к просветле­нию, получаемому в познании буддийской мудрости. Власть монарха ассоциировалась с культом бога Вишну, дарителя жизни и источни­ка ее энергии. Культ короля-Вишну и предков династии находился в центре государственной идеологической системы, призванной укрепить деспотическую власть. Ее преемст­венность воспринималась как получение некоей магической силы, концентрируемой и излучаемой личностью монарха. В то же время самообожествление яванского махараджи под знаком Вишну диктовалось необходимостью идеологически утвердить свое «надсоциальное» положение как хозяина всех подданных, всех социальных слоев государства и еще более возвыситься над сильным буддийским и шнваитским духовенством.

В западной части Явы Матарам соседствовал с сундскими землями. История умалчивает о событиях, связанных с жизнью местных классовых обществ вIХ—X вв., хотя нетрудно понять, что их положение как-то зависело от отношений между северо-западным соседом, малайско-суматранской державой, и восточным — государством яванцев. Влияние Матарама и его культуры росло, но и Шривиджая, когда-то претендовавшая на островное побережье за Зондским проливом, имела здесь своих вассалов.

Из надписи-хартии 1030 г. из района Чибадака (Сукабуми) на древиеяванском языке следует, что в королевстве Сунда (прахаджьян Сунда) в то время правил хаджи Джаябхупати. Надпись свидетельст­вует о связях с Восточной Явой, и не исключено, что Джаябхупати был вассалом либо ставленником двора Аирлаигги. В то же вреям сундский правитель титуловалсякак махараджа-победитель сильных врагов. Как собственник-распорядитель земли и воды в своем государст­ве и по праву завоевателя он устанавливал границы особых религиозных владений, священных приречных участков, предназначенных для отправления официально признанных местных культов. Духовенство поддерживало идею сакральной власти монарха, в котором, согласно традиции, бытовавшей и при матарамском дворе а ту же эпоху, персо­нифицировалисъ качества индуистского бога Вишну. Резиденция монарха тогда была перенесена из Саунггалаха в Пакуан Паджаджаран.

Частично эти сведении подтверждаются в хроникальных разделах «Нарита Параханьянган».

РАЗДЕЛ ГОСУДАРСТВА АИРЛАНГГИ. ДЖАНГГАЛА ИПАНДЖАЛУ (СЕРЕДИНА XI — НАЧАЛО XII в.)

Несмотря на активную объединительную политику и определенные хозяйственные успехи, Анрлангге в итоге своего правления все же не удалось достичь прочной централизации государства на обширной территорий, ему приходилось удерживать сюзеренитет над большим числом вассальных правителей.

Наибольшимн правами на наследование трона Анрлангги обладала его старшая дочь, Санграмавиджяй (сыновья у Аирлангги были только от наложниц). Она получила, согласно обычаю, один из выс­ших сановных титулов (ракриан махамантри хино) и была намечена наследницей престола. К этому моменту Аирлангга находился у власти уже свыше пятнадцати лет. Но вскоре, когда будущей наследнице надлежало официально принять этот статус и назваться рагу, она неожи­данно решила стать отшельницей. В 1037 г. на ее место по воле короля назначен один из двух сыновей от наложниц — Самаравиджая, что вызвало недовольство другого отпрыска — Гарасакана, который предъявил свои права на место наследника. Таким образом, когда в 1041 г.Аирлангга принял решение оставить трон и посвятить себя участи отшельника, в стране назрел конфликт на почве престолонаследия. В 1042 г., когда Анрлангга стал отшельником-риши, ему на смену пришли два правителя — Гарасакан и Самаравиджая. Ноправили они уже двумя половинами бывшего единого государства.

Среди историков укрепилось мнение, что Аирлангга, не желая гражданской войны и новой смуты на почве борьбы за верховную власть, незадолго до отрешения последовал совету приближенного к нему аскета Бхарады и поделил государство между этими своими сыновьями от наложниц, изменив свое прежнее решение о престолонасле­дии. Так или иначе, после отречения налицо были два королевства на месте государства Аирлангги: Джанггала и Панджалу. Джанггала, отданная Гарасакану, включала восточную половину бывшего государства Аирлангги с основной территорией в районах Маланга и дельты Брантаса и к юго-востоку от них, со столицей в Кахурипане, старом центре прежнего королевства. Панджалу, отданное Самаравиджае, включало западную половину. Это были районы современного Кедири — Маднуиа н к западу и юго-западу от них, с центром в городе Даха. Пограничным рубежом между государствами стали горные хребты в районее священной вершины Кави. Есть сведения, что возводилась даже пограничная стена. Сам Аирлангга провел последние годы жизни в уединении от мирских забот и скончался в 1049 г.

Вторая половина ХI в. и начало ХII остаются во многом белым пятном в истории яванских государств. Почему Гарасакан, а не Самаравиджая воссел в Джанггале, если трон в свое время был предназначен Самаравиджае? Может быть, правы те историки, которые предполагают, что Аирлангга во вторую половину своего правления сделал Далу, центр Панджалу (Кедири), и тогда Самаравиджая остался «при своем», а его единокровный брат-соперник получил старую столицу? Как выглядели этапы политической истории и отношения этих двухгосударств и как возвышалось Кедири (Панджалу)? Полного ответа на эти вопросы получить пока не удается. Ясно одно, Панджа­лу (будущее Кеднрн) уже в XI в. было сильнее Джанггалы, и состоявшийся раздел способствовал ослаблению последней. Кроме того, эта акцияне сохранила вожделенный мир, а скорее наоборот, если, как свидетельствует трактовка надписей, Гарасакан вскоре напал на Панджалу. Судя по всему, первоначальный успех в разгоревшейся войне сопутствовал именно ему, а не королю Панджалу-Кедири, так как упоминания об этом государстве исчезают до 1052 г.

Надпись 1052 г. трактуется как свидетельство войны между двумя королевствами, причем в то время Джанггалой еще правил пресловутый Гарасакан, а кто был его противником — неясно. Семью годами позднее, согласно надписи 1059 г, в Джанггале был другой король, первая часть длинного имени которого звучит как Самаротсаха, и он на­зывал себя зятем покойного Аирлангги. По анализу эпиграфики можно предполагать, что это новое правление было результатом поражения Гарасакана.

Данные об истории Джанггалы и Кедирн во второй половине XI в_г чрезвычайно скудны. Эпиграфика доносит имена лишь некоторых пра­вителей из потомков Аирлангги. Так, около 1060 г. некий Джуру, из внуков последнего матарамского правителя, был королем в Джанггале или властвовал на одной из ее территорий. Считается, что Джанггала в это время стала объектом внутриполитической борьбы, дробилась между мелкими владетелями, а ее части постепенно отходили более сильному Кедири, которое росло за счет захвата земель к востоку от нижнего течения Брантаса.

Из кедирийских королей известен Джаяварша, правивший прибли­зительно с 1104 по 1115 г.,носивший титул прабху бхатара (правителя-бога), подобно более поздним государям великого Маджапахита, и на­зывавший себя аватарой (земным воплощением) Вишну, Свою генеало­гию он возводнл через Аирланггу к Дхармавангше. Этот претенциоз­ный декорум кедирийского монарха в данном случае выражал экспан­сию н активность Кедири, ставшего еще до присоединения Джанггалы основным государством Явы, с крепкой административной системой, процветающим сельсхим хозяйством и развитой торговлей. Сюда прибывали купцы из западных стран, из Индокитая, отсюда они плыли к берегам Китая. Именно махараджу Кедири иностранцы называли пра­вителем Я вы.