Территориальная и торговая экспансия Нидерландской ОИК вне Явы. Покорение Гова-Талло (макассара)

В 1653 г. генерал-губернатором Ост-Индии был назначен И. Метсёйкер, правивший 25 лет. Юрист по образованию*, он старался скру­пулезно исполнять все предписания директоров ОИК, в том числе все­мерно избегать затрат, связанных с вмешательством во внутренние дела местных княжеств и сопряженными с этим войнами. Историчес­кий парадокс заключался, однако, в том, что именно при Метсёйкере был осуществлен поворот Компании от «торговой империи» к террито­риальной державе.

Самым серьезным торговым соперником голландцев в Нусантаре в середине XVII в. был, несомненно, султанат Гова-Талло (Макассар). Он оказывал политическую и экономическую помощь всем противни­кам ОИК, особенно мусульманским княжествам, дерзко нарушал тор­говую монополию Компании. В 1659 г. султан Хасануддин ядовито во­прошал голландцев, уж не полагают ли они, что «Бог создал эти ост­рова (Нусантару. — В. Ц.), расположенные столь далеко от Нидер­ландов, специально для нужд голландской торговли?».

В 1654 г. между султаном и ОИК началась война. Голландская эскадра блокировала порты Гова-Талло (карта № 11), но восстание Маджиры на Молукках и вынужденная переброска флота ОИК на во­сток Нусантары привели к перемирию (1654—1660 гг.). В 1660 г. война возобновилась, корабли Компании бомбардировали столицу Гова, а до­ставленный ими внушительный десант захватил крепость Панакуканг. Условия мира, заключенного в декабре 1661 г., были тяжелыми и уни­зительными для Гова-Талло: султан согласился выплачивать контрибу­цию, признать монополию ОИК на торговлю пряностями, обязался ка­рать «контрабандистов» и изгнать португальских купцов из султаната, а также отказался от суверенитета на о. Бутунг и северный полуостров Сулавеси** — Минахасу.

Непрочный мир длился шесть лет, в течение которых Хасануддин лихорадочно возводил кольцо крепостей вокруг своего замка-цитадели Сомбаопу. Голландцы же, встревоженные военными приготовлениями султана, оказывали военную и финансовую помощь его мятежному вассалу Ару Палаке, удельному князю Боне. Когда он был разбит, а его семья вырезана по приказу сюзерена, голландцы приютили его в Батавии. В октябре 1666 г., узнав о захвате воинами Хасануддина пу­шек с голландского судна, потерпевшего крушение у берегов Гова*, а главное, о попытках султана вступить в союз с Английской ОИК и Бантеном, Батавия объявила Макассару войну. Сильная эскадра Корнелиса Спеелмана**, не сумев разрушить столицу султаната, разорила ее окрестности, сожгла продовольственные склады. Оставив князя Ару Палаку с навербованным им бугским войском на побережье Боне с целью отвоевания этого княжества у Хасануддина, Спеелман совершил рейд на Северные Молукки. Он жестоко подавил выступление против ОИК султана Тидоре, который лишился своей опоры — испанцев, по-нинувших остров в 1663 г. В результате завоевание Молукк было гол­ландцами практически завершено.

Теперь ничто не отвлекало Спеелмана от Макассара. В июле 1667 г. эскадра ОИК вновь бомбардировала порты Гова и вновь без ожидавшегося успеха. Зато шеститысячному отряду Ару Палаки в ав­густе удалось захватить несколько фортов, прикрывавших столицу, а в октябре и важнейшую из этих твердынь — Баромбонг. Столичная ци­тадель Сомбаопу стойко выдерживала осаду и бомбардировки, пока павшие духом вассалы Хасануддина не увели свои войска. 18 ноября 1667 г. султан был вынужден подписать так называемый Бонгайский трактат. По этому кабальному договору ОИК становилась сюзереном всех вассальных княжеств Гова, включая Талло и Боне, под скипетром Ару Палаки; внешние сношения Гова были поставлены под контроль Компании. Султанат обязывался выплатить огромную контрибуцию. Европейские торговцы-неголландцы навсегда изгонялись из Макасса­ра, а голландские освобождались от всех пошлин. Султана заставили срыть все крепости вокруг столицы, кроме одной, занятой голландским гарнизоном и переименованной в форт Роттердам.

Разрушая международную морскую торговлю Макассара, договор чрезвычайно ущемил интересы всего феодального класса, купечества, ремесленников и моряков. 12 апреля 1668 г. нараставшее стихийное не­довольство вылилось в антиголландское восстание. Лишь горстка гол­ландцев и Ару Палака пробились через кольцо окружения и укрылись в форту Роттердам. Война возобновилась. После бесплодной осады Сомбаопу Спеелман распорядился проделать брешь в его стенах ми­нами. Но сопротивление продолжалось. И вновь предательство круп­ных феодалов, низложивших Хасануддина, помогло европейцам. По дополнительному договору 1669 г., новый султан обязывался разрушить стены Сомбаопу. В форту Роттердам размещался постоянный голланд­ский гарнизон и губернатор, ставший подлинным правителем Гова-Талло. Верный ландскнехт ОИК Ару Палака, восстановленный на тро­не Боне, стал вассалом Компании. Так вслед за Тернате второе, на сей раз крупное, княжество Индонезии было аннексировано голландцами. Не примирившиеся с утратой независимости родины воинственные бугские и макассарские феодалы со своими дружинами рассеялись по всей Нусантаре, дерзко нарушая торговую монополию Нидерландов, занимаясь пиратством и набегами на прибрежные города, не останав­ливаясь и перед налетами на корабли и фактории ОИК.

Княжеству Банджар (карта № 16) также приходилось в середине XVII в. испытывать усиливающийся натиск Компании, видевшей в нем конкурента. В конце 1660 г. князю был навязан договор, вынуждавший его резко снизить торговые пошлины с голландских купцов во искупле­ние истребления банджарцами в 1628 г. шестидесяти служащих ОИК-В мае 1661 г. князь признал также торговую монополию ОИК на перец и право экстерриториальности ее служащих. Но банджарцы не соблю­дали договор и, игнорируя ноты ОИК, торговали с кем угодно, вклю­чая султанат Гова-Талло. Однако в 1668 г. князь, испуганный голланд­ской победой над последним, предложил голландцам покинуть его го­сударство. До 1733 г. те поневоле оставили Банджар в покое. Зато там обосновалась Британская ОИК, которая установила свою торговую мо­нополию и продержалась на юге Калимантана почти 75 лет.

Государства Западной Нусантары также противились торговой мо­нополии голландцев. В 1655 г. эскадра ОИК захватила близ Палембанга китайское судно, груженное закупленным там перцем, и Компа­ния потребовала прекратить нарушение договора 1642 г. Князь ответил репрессалиями лишь в конце 1657 г., зная, что военный флот ОИК свя­зан в другом месте. В устье р. Палембанг были захвачены 2 голланд­ских корабля. Метсёйкер, в свою очередь, смог направить карательную эскадру лишь в 1660 г. Она разрушила порт орудийным огнем, город был разграблен и сожжен. Было захвачено более 200 пушек. Наслед­нику князя ничего более не оставалось, как подтвердить договор 1642г.

Одновременно Компания усиливала натиск на продолжающее слабеть Аче (карта № 15). В 1656 г. она предъявила султанше ультима­тум, требуя абсолютной монополии на торговлю перцем и золотом, уве­личения доли олова, добываемого в Пераке (Малаккский полуостров), вассальном Аче княжестве, открытия фактории в г. Паданг. Возмущен­ные ачехцы атаковали фактории ОИК в портах Тику и Париаман, за­хватив их персонал. В ответ голландцы подвергли затяжной блокаде ачехские и перакские порты, но не отваживались вести боевые действия на суше. Кроме того, Компания искусно играла на противоречиях на­родностей аче и минангкабау, населявших западное нагорье Централь­ной Суматры. Она имитировала попытку воссоздать существовавшую в средневековье «империю минангкабау», чтобы противопоставить свое­го минангкабауского ставленника султанскому дому Аче.

Сочетание насилия и интриг принесло желаемые плоды. В июне 1659 г. после двухлетней блокады побережья султанша Аче подписала грабительский мирный договор. ОИК получила монополию, которой до­бивалась. Служащие ОИК обретали право экстерриториальности. Пе-ракское олово делилось отныне между Компанией и Аче в пропорции 2: 1, кроме того, Аче и Перак выплачивали по 50 тыс. реалов контри­буции.

Но и этого было мало ненасытной ОИК. Играя на недовольстве городов-государств западного побережья Суматры (Паданга, Пайнана, Индрапуры и Тику) высоким налогом в пользу сюзерена — Аче, она склонила их к подписанию 6 июля 1663 г. Пайнанского трактата, пре­дусматривавшего «вечный союз», разрыв этих княжеств с Аче и уста­новление над ними голландского протектората. Разумеется, ОИК доби­лась также свободы от пошлин и торговой монополии.

Из сказанного очсчшдно, что целями ОИК в рассматриваемый пери­од на Внешних островах было установление монополии на экспортные продукты и устранение торговых конкурентов — прежде всего в зоне морских торговых путей. Применяя всевозможные методы— от прямой аннексии (Гова) до навязывания неправомерных договоров, — Компа­ния добилась своего. Единственным исключением было княжество Банджар.

ОБЩЕСТВЕННО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ СТРОЙ, СОЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ И АДМИНИСТРАТИВНАЯ СИСТЕМА ГОСУДАРСТВА МАТАРАМ* (XVII — НАЧАЛО XVIII в.)

В обозначенный период султанат Матарам являлся абсолютной монархией. Правителем и главой государства был сусухунан (сунан), соединявший в своах руках высшую политическую, военную, судебную и духовную власть. Ислам был государственной религией; в титуловании государя имелся титул «халифатуллах» (халиф). Генеалогия сунана по одной линии возводилась к пророкам мусульманства, по другой — ему приписывалось прямое происхождение от индуистских богов. Это сви­детельствовало, что легитимизирующие аспекты индуизма далеко не были еще изжиты. Престолонаследие устанавливалось по законам май­ората, по мужской линии. При отсутствии мужского потомства престол мог наследовать брат, дядя иди племянник государя.

Территория государства подразделялась на несколько типов владе­ний, концентрически расположенных вокруг кратона — дворца госуда­ря. Он был центром столицы, именуемой кутанегара. Столица вместе с обширной сельскохозяйственной округой именовалась «негара агунг» (великое государство). Все остальные территории империи, простирав­шиеся до самых отдаленных ее окраин, именовались «манчанегара» (внешнее государство, периферия). Отдельную их категорию представ­лял Пасисир(ан), северное побережье Центральной и Восточной Явы.

Верховным собственником всех земель Матарама являлся сусуху­нан. Кутанегара была его доменом, где он осуществлял право реальной собственности (маджикан), эксплуатируя барщинный труд крестьян и взимая оброк. В негара агунг, состоявшей из областей Кеду, Багелен, Паджанг и Буми Гедэ, располагались лены: земли, пожалованные сунаном в уделы (лунггух) своим родичам-пангеранам (принцам) или вельможам (представителям служилой бюрократии — прияи), выдви­нувшимся благодаря личным заслугам. Они обычно носили титул туменггунг и постоянно проживали при дворе. Владения аристократов управлялись наемными служащими — демангами. Негара агунг под­разделялась на 8 территорий под управлением сановника — ведана**, осуществлявших фискальные функции. Координатором управления кутанегарой и всем государством в целом был патих джави или просто патих, своего рода великий везир империи.

Крупнейшей была территория манчанегара. При Агунге она под­разделялась на бенефиции, условные держания бупати, вассальных удельных князьков. Бупати были администраторами и военачальника­ми, кормившимися с пожалованных сусухунданом земель (палунггухан). Взамен они обязывались по требованию сунана выставлять вой­ско и регулярно отправлять в его казну установленное количество дани в натуральной форме. За это бупати пользовались административным и судебным иммунитетом. Требовалось систематическое возобновление права на бенефиции эдиктами сунана (наволо), оно легко могло быть изъято*. Бупати титуловались — туменггунг, радэн арья и т. п. В Паси-сире ситуация была аналогичной. Но там кроме держаний бупати су­ществовало и немало пожалованных уделов — лунгтухов, находивших­ся в наследственном владении принцев и принцесс как правящей, так и уже сошедших с политической арены династий.

В категорию духовных феодалов султаната и вассальных княжеств входили пенгулу, катиб, модин и прочие священнослужители (уламы). Источником их существования служила не только повсеместно собирав­шаяся десятина. Обычно они распоряжались также вакафами — земля­ми и имуществом, пожалованным мечетям и служителям культа на религиозные цели. Нередко уламы управляли целыми вакафными райо­нами (пердикан). Высшим духовным авторитетом считался пенгулу нстана (дворцовый священнослужитель), руководивший религиозными церемониями при дворе, участвовавший в коронациях, возносивший мо­литвы за благополучие сунана и его династии, считавшийся высшим ре­лигиозным наставником. Любопытно, что народная молва наделяла большинство уламов способностями к чародейству и предсказанию бу­дущего, магической силой — явный реликт доисламских верований.

Что касается прямого землепользования, то его осуществляли со­седские общины (вануа, деса), объединявшие непосредственных производителей-крестьян и деревенскую верхушку*. В кутанегара и негара агунг общинные старосты не выбирались, а назначались патихом.

Помимо лиц административно-территориальной иерархии существовали, разумеется, и другие категории привилегированного сословия, а также своеобразные «цеховые» предводители-феодалы. Так, существовал туменггунг, возглавлявший 6 тыс. дровосеков и возчиков; другой объе­динял под своей властью плотников-строителей, третий — охотников и т. п. Ряды центральной бюрократии пополняли также джекса (проку­рор), обвинитель на судебных процессах, где председательствовал сунан, а также сборщики податей, служащие казначейства. Заметный слой придворных составляли пуджангги, люди интеллектуальных специально­стей: хронисты, лица, сведущие в обычном праве (адате), стихосложе­нии и литературе, унаследованном от Маджапахита изощренном двор­цовом искусстве, а также музыканты.

Сунан имел регулярное войско, состоявшее из дружины профессио­нальных воинов, лучшие из которых зачислялись в отряд его телохра­нителей, своего рода лейб-гвардию. Названия военных чинов, бывшие изначально яванскими (сенапати, панджи, лурах праджурит и т, д.), в XVIII в. сменились на европейские (полковник, майор, лейтенант и т. п.). На содержание войска выделялось жалованье. При необходи­мости сусухунан мог созывать ополчение, в том числе из манчанегара и Пасисира. Во время войны сунаи нередко назначал сенапати пранг (главнокомандующего) из числа крупных вельмож. Существовала в Матараме и содержащаяся на жалованье полиция, следившая за об­щественным порядком, преимущественно в столице, крупных портах.

При дзоре существовала обширная и разнообразная категория дворцовой челяди. Особый интерес представляет разветвленная группа придворных ремесленников (златокузнеаы, ювелиры, кузнецы по желе­зу, латуни; камнерезы, кирпичники, резчики по дереву, портные, изго­товители музыкальных инструментов). Они (а также слуги) обычно по­лучали денежное или натуральное содержание, тогда как дворцовой бюрократии и интеллигенции в виде вознаграждения выделялись не­большие земельные держания (гадухан), часть доходов с которых от­числялась в казну.

Вся эта система в миниатюре воспроизводилась в своих владени­ях как ленниками-вельможами, так и областными удельными владете­лями — бупати. При них также состояла многочисленная свита из пуджангга, духовенства, дворцовых слуг, писцов; имелись дружины.

Пожалуй, лишь одна из служб оставалась изобретением и моно­польным достоянием верховной власти. Это была всепроникающая сеть тайных агентов и осведомителей в центре и на периферии. Она вела неусыпное наблюдение за членами фамилии сунана, его вассалами, представителями служилой бюрократии (прияи) с целью выявления и своевременного пресечения государственной измены, сепаратистских тенденций, злоупотреблений и коррупции, а также зондажа настроений масс.

Огромное и этнически неоднородное государство, каким был Ма-тарам, с развитием феодализма испытывал растущие центробежные тенденции. Вассалы-бупати, окрепнув, нередко прекращали ежегодную выплату дани, переставали появляться при дворе, что воспринималось

Как вызов. Следующим этапом был обычно военный мятеж. Хотя, как праивло, эти вспышки неповиновения заканчивались поражением вассала, они ощутимо расшатывали устои власти монарха. Ддя предотвращения сепаратистских тенденций сунан и его патих искусственно срздавали чересполосицу владений бупати, чтобы переключить их недвольство и воинственность друг на друга; они постоянно осуществляли «ротацию» феодалов, перемещая их из удела в удел. Центральная власть сознательно подолгу задерживала потенциально опасных вассалов при дворе под своим контролем; стремилась привязать их к властвующему семейству династическими браками. Эффективно функицонировла сеть тайной полиции. Государство стремилось предотвратиттьь и возможные выступления социальных низов. Чтобы пресечь бродяжничество, была введена система своеобразных пропусков для тех, кто временно или навсегда оставлял свое место жительства. Сунаны, со своей стороны, по традиции должны были нести определеныне обязательства в отношении вассалов: выступать третейскими судьями в их спорах, оказывать экономическую или иную помощь при стихийных бедствиях, содействовать в строительстве крупных мостов, дорог, складов.

Низшие слои служащих и дворцовой челяди по имущественному положению близко стояли к народу, «подлому люду» (вонг чилик). Положение купечества, даже богатого, оказывалось приниженным, непрестижным. На социальной лестнице они стояли ниже полиции и дворцовой прислуги. Еще более низкую ступень, ниже крестьян, занимали неднорцовые ремесленники и кустари, изготавливающие свою продукцию (ткани, плетения, кирпич и черепицу, поделки из железа) как по заказу, так и на свободную продажу (базар). Примерно таков же был статус узкого, но постоянного слоя наемных рабочих, обслуживавших порты, осуществлявших перевозки грузов с базаров и т. п. Наконец, ниже всех, у основания социальной пирамиды, находились рабы. Этот слой был немногочисленным и формировался из военнопленных или не­состоятельных должников. Рабы использовались в феодальных имениях как прислуга и работали за кров и пищу. Но еще хуже было положение-изгоев, отвергнутых традиционным обществом, — бунтарей, грабите­лей, воров. Отринутые «миром», они и составляли основную массу бродяг, не допускались к проживанию в деревнях и, преследуемые поли­цией, скрывались в пещерах и прочих природных укрытиях, часто ме­няя место пребывания.