И новые вопросы о контроле над ними

Раз речь зашла о взаимоотношениях власти и права и об источниках права, следует ближе рассмотреть феномен власти. Я не пытаюсь дать сущностное определение власти как таковой, но хочу указать на те вызовы, которые бросают людям новые формы власти, сложившиеся за минувшие полвека.

После Второй мировой войны доста­точно долгое время доминировал ужас перед новой разрушительной силой, появившейся у людей с изобретением атомной бомбы. Человечество вдруг уви­дело, что оно может уничтожить и себя, и свою планету. Встал вопрос: какие политические ресурсы необходимы, чтобы воспрепятствовать разрушению? Как можно найти и ввести их в действие? Как мобилизовать этические силы, создающие такие политические формы и придающие им действенность? Факти­чески от кошмара атомной войны нас долгое время защищали конкуренция

ДИАЛЕКТИКА СЕКУЛЯРИЗАЦИИ

ЙОЗЕФ РАТЦИНГЕР

двух враждующих блоков и страх, что уничтожение противника приведет к самоуничтожению. Спасительными силами оказалось взаимное сдержива­ние двух держав и страх за собственную жизнь.

В последнее время нас пугает уже не столько тотальная война, сколько вездесущий терроризм, способный нанести удар где угодно. Мы видим теперь, что человечеству вовсе не нужна война, чтобы сделать мир не­пригодным для жизни. Невидимые щупальца терроризма, которые могут проникнуть куда угодно, достаточно сильны, чтобы преследовать людей в повседневной жизни, и при этом люди должны постоянно опасаться, что преступные элементы найдут доступ к глобальному потенциалу разрушения и предадут мир хаосу независимо от по­литического порядка. Так в вопросе о праве и этике произошел сдвиг: из каких источников подпитывается терроризм? Как можно усмирить изнутри эту новую болезнь человечества? При этом пугает

то, что терроризм хотя бы отчасти добился моральной легитимности. В посланиях бен Ладена терроризм представлен как ответ бессильных и угнетенных народов на высокомерие властьимущих, как справедливая кара за их самоуверенность, за богохульный эгоизм и жестокость. Для людей, нахо­дящихся в определенных социальных и политических условиях, такие моти­вации явно убедительны. В какой-то мере терроризм выглядит защитой религиозной традиции от безбожия западного общества.

Здесь встает вопрос, к которому нам еще придется вернуться: если терро­ризм подпитывается в том числе и религиозным фанатизмом - а это дей­ствительно так, - то нужно ли считать религию целительной и спасительной силой, или в таком случае это архаич­ная и опасная сила, создающая мни­мые универсалистские построения и тем поощряющая нетерпимость и терроризм? Не следует ли определить религию под надзор разума, жестко

ДИАЛЕКТИКА СЕКУЛЯРИЗАЦИИ

ЙОЗЕФ РАТЦИНГЕР

ограничив её? Тут, конечно, возникает проблема: кто может это сделать? как это сделать? Но остается открытым и общий вопрос: следует ли видеть в постепенном уничтожении религии, ее преодолении, необходимый про­гресс человечества, ведущий его по пути свободы и универсальной толе­рантности, или же это не так?

Тем временем на первый план вышла другая форма власти, которая на пер­вый взгляд кажется благотворной и заслуживающей всяческого одобрения, но в действительности может стать но­вой угрозой для человечества. Человек теперь в состоянии создавать людей, так сказать «производить» их в пробирке. Человек становится продуктом, и это принципиально изменяет его отноше­ние к самому себе. Он больше не есть дар природы или Бога-Творца, он теперь свой собственный продукт. Человек добрался до источника власти, до истока собственного существования. Искушение сконструировать «настоя­щего» человека, искушение произво-

дить над людьми эксперименты, искуше­ние видеть в человеке мусор, который можно уничтожать, - не болезненная фантазия враждебных прогрессу мора­листов.

Если только что перед нами стоял вопрос, является ли позитивной мо­ральной силой религия, то теперь воз­никает и сомнение в надежности разу­ма. Ведь, в конце концов, и атомная бомба - продукт разума; в конце концов, клонирование и селекция людей тоже изобретены разумом. Так не стоит ли оп­ределить под надзор, наоборот, разум? Но кем или чем должен осуществляться такой надзор? Или, может быть, рели­гия и разум должны взаимно ограничи­вать друг друга, указывать друг другу пределы и позитивные пути? Если так, то встает новый вопрос: как в мировом обществе с его механизмами власти и неусмиренными силами, а также с разными точками зрения на то, что такое право и мораль, можно найти действенную этическую очевидность, которая бы имела достаточно мотива-

ДИАЛЕКТИКА СЕКУЛЯРИЗАЦИИ

ционной силы, чтобы помочь ответить на описанные вызовы и помочь их выдержать?