билет. Проблемы переводимости, понятие эквивалентности

Развернутую концепцию непереводимости впервые представил немецкий ученый XIX века В.Ф. Гумбольдт в работе «О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества». В письме к современному ему писателю-романтику Августу Шлегелю Гумбольдт писал: «Всякий перевод представляется мне безусловной попыткой разрешить невыполнимую задачу. Ибо каждый переводчик неизбежно должен разбиться об одну из двух скал, слишком точно придерживаясь либо своего оригинала в ущерб вкусу и языку собственного народа, либо своеобразия собственного народа в ущерб своему оригиналу. Найти средний путь между тем и другим не только трудно достижимо, но и просто невозможно». Испанский писатель Хосе Ортега-и-Гассет также заявлял о невозможности перевода, но при этом он говорил, «что заявлять не возможности перевода отнюдь не значит отрицать его возможный блеск. Напротив, именно трудность и неосуществимость стоящей перед переводчиком задачи его работе особое благородство и смысл. И состоит последний прежде всего в том, что, раскрывая секреты других эпох и народов, перевод преодолевает враждебную разобщенность между ними и тем самым объединяет человечество».

Мы не можем полностью согласиться с утверждением Вильгельма Гумбольда и Хосе Ортеги-и-Гасета о невозможности перевода. Реальность, осуществимость принципа переводимости доказывается самой практикой. Однако существуют случаи, которые в некоторой степени можно отнести к исключениям из принципе переводимости, случаи, к которым он неприменим.

Сторонники идеи непереводимости в качестве одного из основных аргументов выдвигают всегда те трудные случаи, когда один язык беднее другого в словарном отношении или когда невозможно воспроизвести ту или иную формальную особенность подлинника, или сочетания этих особенностей, или специфику какого-либо семантического оттенка. Такие непередаваемые особенности действительно есть. Но это не те специфические для одного языка элементы, которым нет прямого формального соответствия в другом языке и которые тем не менее могут быть переданы, компенсированы с помощью определенных грамматических или лексических средств, способных воспроизвести их роль в системе контекста. Действительно непереводимыми, как утверждает А.В Федоров, «являются лишь те отдельные элементы языка подлинника, которые представляют отклонения от общей нормы языка, ощутимые по отношению именно к этому языку, т.е. в основном диалектизмы и те слова социальных жаргонов, которые имеют ярко выраженную местную окраску». Функция их, как слов местных, в переводе пропадает. Правда, язык располагает мощными средствами, с помощью которых воссоздаются другие функции таких слов - или функция просторечия, нелитературная окраска, свойственная диалектизму, или использование особых этимологических связей, соединяющих арготизм, или жаргонизм с корнями общенародного языка.

Таким образом, можно установить ограничение принципа переводимости в тех случаях, когда оригинал дает более или менее сильное отклонение от нормы языка, как языка определенного народа, в сторону местных (территориальных) его черт или элементов речи узкой деклассированной. группы (арготизмы). Правда, и в этих случаях речь идет не об исключении из принципа переводимости, а лишь об ограничении его: перевод и здесь остается возможным, но только не в полном объеме, а лишь в пределах одной из функций элемента оригинала, например, функции просторечия (когда дело касается диалектизма), или ценою некоторого противоречия подлиннику (когда дело идет об использовании этимологических аналогий при передаче арготизмов и т. п.). Другими словами, принцип переводимости в полной мере применим при передаче материала, соответствующего норме языка подлинника (в самом широком смысле).

В практике перевода встречается ряд случаев, когда не воспроизводится совсем или заменяется формально далеким тот или иной элемент подлинника, пропускается то или иное слово, словосочетание и т.п., но невозможность передать отдельный элемент, отдельную особенность оригинала также не противоречит принципу переводимости, поскольку последний относится к произведению, как к целому.

З.Д. Львовская в своей работе говорит о том, что «разница между любыми двумя языками заключается не в их способности выражать те или иные значения (ибо любой язык может выразить любое значение), а в том, какими средствами выражаются значения в каждом конкретном языке».

Тот факт, что в каком-либо языке нет той или иной грамматической категории (например, в испанском языке — категории вида), не означает, что этот язык не способен выразить значение этой категории (скажем, видовые значения). Разница заключается лишь в том, что в русском языке видовые значения выражаются специальными грамматикализованными формами,а в испанском — различными средствами, в том числе лексическими.

Таким образом, мы можем сделать вывод, что отсутствие в системе одного языка тех или иных единиц или несовпадение средств выражения идентичных значений отнюдь не является препятствием для перевода, надо только найти адекватную замену, которая так или иначе будет соответствовать смыслу оригинала.

Под эквивалентностью (адекватностью) понимается наиболее полное и идентичное сохранение в тексте перевода жанрового своеобразия оригинала и всей разнообразной информации, содержащейся в тексте подлинника. Лишь служебная внутриязыковая информация не передается, так как она сообщает сведения о так называемых «пустых» грамматических категориях (род неодушевленных существительных и глагола, род, число и падеж прилагательных, некоторые категории местоимений и т. п.), свойственных системам тех или иных языков. Эквивалентность перевода оригиналу — понятие относительное. Её уровень и специфика меняются в зависимости от способа и жанра переводного текста. Равно как требования к эквивалентности перевода научных, деловых и, например художественных текстов будут различными.

Адекватным мы должны признать такой перевод, в котором переданы все намерения автора (как продуманные им, так и бессознательные) в смысле определенного идейно-эмоционального художественного воздействия на читателя, с соблюдением по мере возможности [путем точных эквивалентов или удовлетворительных субститутов (подстановок)] всех применяемых автором ресурсов образности, колорита, ритма и т. п.; последние должны рассматриваться, однако, не как самоцель, а только как средство для достижения общего эффекта. Несомненно, что при этом приходится кое-чем жертвовать, выбирая менее существенные элементы текста.

В своем труде В.С. Виноградов использует другой термин, вместо слова «адекватность» (или его русский эквивалент «полноценность») он предпочитает использовать термин «эквивалентность». Под этим терминов В.С. Виноградов понимает «сохранение относительного равенства содержательной, смысловой, семантической, стилистической и функцонально-коммуникативной информации, содержащейся в оригинале».

[1] Бузаджи Б.М. К вопросу об определении понятия «перевод» // Думать вслух. – 2012. – № 3. – С. 56

[2] Левый И. Искусство перевода. – М.: Прогресс, 1974. – С. 49

[3] Chesterman A. Memes of Translation: The Spread of Ideas in Translation Theory. – Amsterdam–Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 1997. – p. 37

[4] Бузаджи Б.М. К вопросу об определении понятия «перевод» // Думать вслух. – 2012. – № 3. – С. 57