Храм как космос

О космологическом значении египетского храма поздней эпохи писали очень много. Из всех его аспектов, или функций, этот, пожалуй, известен лучше всего. Поэтому мы считаем себя вправе ограничиться кратким суммарным изложением важнейших данных. К таковым же, прежде всего, относится то обстоятельство, что в позднеегипетском храме пол символизирует землю, а потолок — небо. Колонны имеют форму растущих на земле растений, в то время как нижняя часть стен декорирована изображениями болотных трав или процессий «нильских божеств» (персонификаций теллурической силы плодородия), несущих жертвенные дары и всегда обращенных лицами к внутренней части храма. Потолки, представляющие небо, украшаются звездами или астрономическими эмблемами. Промежуточное пространство между полом и потолком, землей и небом, занято настенными рельефами — бесконечными культовыми сценами, которые in effigie наполняют этот каменный космос деятельностью и жизнью.

В семантике египетского храма обнаруживается противоречие, быть может, изначально заложенное в самой структуре «сакрального». Египетский храм, если смотреть на него снаружи, кажется надежно отгороженной от внешней среды особой территорией, анклавом сакрального в профанном мире, запечатанным сосудом, в котором пребывает божественная сила, по таинственным причинам поселившаяся именно в этой точке земли. Для того же, кто находится внутри, этот обособленный сосуд с сакральным содержимым являет собою весь мир. Храм изображает мир, за пределами которого ничего больше нет. Статуя бога наполняет храм божественным «излучением», но одновременно бог наполняет светом своего «воссияния» весь космос. Эта парадоксальная структура весьма точно описана в египетских праздничных гимнах:

(26) В его храме снимают покров с его лика,
и клич его разносится до пределов земли.
В этом святилище вершится его праздник,
и его (бога) аромат распространяется по (всему) океану.
Владыка воссияний в Фивах —
его величие объемлет чужеземные страны.
Небо и земля наполнены его красотою,
наводнены золотом его лучей.

Эта антиномия внутреннего и внешнего, локальной укорененности и всеприсутствия бога лежит в основе космической символики египетского храма. Наос, в котором стоит культовая статуя, есть в то же время то внутреннее пространство неба, где живут боги. Двери наоса суть врата неба, через которые по утрам проходит солнечный бог. Остальная часть храма — это мир, и солнечный бог, восходя на Востоке, заливает его своим светом. Итак, наос и храм соотносятся друг с другом как «внутреннее» и «внешнее». Открывая двери святая святых, жрецы каждый раз произносят слова:

(28) Двери неба отворились на землю,
чтобы его (бога) воплощения наполнили блеском
чужеземные страны и Египет.

Но вместе с тем храм как целое являет собой небо на земле:

(29) Приходи в мире, чтобы ты мог соединиться

с твоим домом — твоим горизонтом (ахет) на земле.

(30) Образ храма подобен небу с солнцем, —

сказано в одном рамессидском тексте. В многочисленных надписях — со времени Нового царства — утверждается, что храм «подобен горизонту неба», есть «образ небесного горизонта».

Храм — это небо на земле; но он же — небо и земля в совокупности. Он — сосуд с сакральным содержимым в профанном мире; и он же — мир, до краев наполненный присутствием бога. Символика храма и концепция бога теснейшим образом связаны между собой. Если храм есть образ космоса, то живущий в этом храме бог не может не быть «вселенским богом»… Позднеегипетский храм — это дом бога, который объемлет в себе весь мир. В эту эпоху понятие «мир» подразумевает прежде всего землю: как говорят египтяне, «всю землю», или «обе земли» (то есть Египет, который отныне отождествляется с «землей» как упорядоченной областью мира)…

В храме вся земля участвует в служении богу — и тем самым приобщается к исходящим от него живительным силам.

Точно так же, как определенные черты архитектурного облика храма (колонны-растения и фризы с изображениями болотных трав) воплощают космический аспект земли, в изображениях процессий номовых богов воплощен другой ее аспект, социальный. Это — одно из проявлений египетского мировоззрения, интерпретирующего космос как общество. То же можно сказать и о небе, космический аспект которого воплощен в потолке храма. Социальный аспект неба персонифицируют божества, чьи образы находятся в «капеллах», расположенных вокруг святая святых — theoi synnaoi (божества, живущие вместе (с главным богом)…

Помимо космического и социального аспектов, египетский храм имел и третий аспект — мифологический. Храм воплощает в себе некое мифическое место, а именно, первобытный холм. Он стоит на том самом клочке земли, который первым вынырнул из вод первобытного потока и на который ступил Бог-Творец, чтобы начать работу по сотворению мира. Ныне действующий храм ведет свое происхождение — через длинную цепочку «обновлений» и прямую линию «храмов-предков» — от того древнейшего святилища, что было воздвигнуто на первобытном холме самим Богом-Творцом. С каждым большим храмом поздней эпохи связан подобный миф, прослеживающий его генеалогию до начала сотворения мира. В этих мифах выражено представление об «автохтонности» богов: боги живут на земле со времени первотворения; каждый храм — не только центр, но и начало мира. Но, помимо мифологических, в храмах можно обнаружить и другие надписи, содержащие конкретные исторические сведения. Так, в надписи из крипты храма Хатхор в Дендере указаны предшественники нынешнего храма, стоявшие на том же месте: храм времени Тутмоса 111 и другой, времени Хеопса, который и был «обновлен» Тутмосом III…

Если посмотреть на египетский храм в обратной временной перспективе, он предстанет нашим глазам как организм, находящийся в процессе непрерывного роста, или, точнее, «приумножающего обновления»… В храме материализуется культурная память египтян — наполовину мифологическое, наполовину историческое осмысление огромного прошлого их культуры… Он — образ космоса не только в пространственном, но и во временном смысле.