Мозаики Равенны 5-6 вв. (5 век - см вопрос 6)

В живописи VI в. кристаллизуется специфически ви­зантийский образ, очищается от всего инородного византийский ху­дожественный язык. В основе ле­жит опыт мастеров и Запада, и Востока. В декорации храмов мастера идут по пути упрощения и систематизации. Обстоятельность обширных исторических циклов ранних римских мозаик кажется теперь излишне повествовательной и поэтому символи­чески недостаточно выразитель­ной. Они заменяются выборочны­ми, самыми значительными еван­гельскими сценами.

В ансамбле мозаик в пресбитерии Сан Витале в Равенне (546–548) выбор сюжетов определен литургической темой. На северной и южной стенах пресбитерия размещены сцены из Ветхого Завета, являющиеся прообразами новозаветной жертвы Христа: жертвоприношение Авеля, Мельхиседека и Авраама, а также композиция «Гостеприимство Авраама» – ветхозаветный прообраз христианской Евхаристии. Вверху, в крестовом своде пресбитерия изображен жертвенный Агнец – воплощение жертвенной темы обоих Заветов, символ христианской литургической жертвы.

На стенах храмов фигур становится меньше, внимание не рассеивается в разглядывании подробно рассказанных сюжетов, а сосредоточивается на созерцании крупных обра­зов, каждый из которых одухотворен. Общий характер ансамбля ста­новится более строгим и програм­мно отчетливым. В этих образах нет такой изощренной тон­кости исполнения, как в произведениях, близких эллинизму. Образ становится более аскетическим и цельным. Не только чувственному, но и эмоци­ональному моменту в таком искус­стве нет больше места, зато высока духов­ная концентрация.

В церкви Сант Аполлинаре Нуово (рубеж V–VI вв.) классические черты стано­вятся менее заметны, а стилизация художественного языка усиливает­ся.

В ансамбле мозаик Сан Витале (сер. VI вв.) наряду с библейскими и евангель­скими сюжетами введены две «ис­торические» сцены – церемо­ниальный выход императора Юсти­ниана и его супруги императри­цы Феодоры со свитами в храм. Эти две крупные композиции расположены друг напротив друга на стенах пресбитерия, в нижнем ряду. В композициях царит строгая торже­ственность, в лицах – суровая отрешенность.

В таком искусстве варьируется определен­ный тип лица – восточный, с пре­увеличенно крупными чертами, с пристально устремленными, расширенными глазами, с приковыва­ющим, «втягивающим» взглядом. Лица похожи друг на друга, передача индиви­дуального душевного состояния, почти исчезает. Равная духовная полнота придает им одинаковую выразительность. Сила духа каждого из них вызывает трепет. Фронтальные застылые фигуры располагаются сплошным рядом на золотом фо­не. Отсутствие перспективного углубления, под­черкнутая плоскостность изобра­жений предрасполагает к сосредото­чению, нет движения. Красочная лепка объема заме­няется линейной очерченностью силуэтов, плавность тональных пе­реходов – яркими локальными красками.

Куби­ки смальты укрупняются, выкла­дываются более ровными рядами, чем это было в V в., поверхность стано­вится менее «фактурной», более «зеркальной». Мозаика приобретает эф­фект сильного свечения. Все художественные средства отрешаются от иллюзорности эл­линистической и раннехристиан­ской живописи.