2015-05-30
3502
Символы представляют собой одни из наиболее устойчивых элементов культурного континуума. Являясь важным механизмом памяти культуры, символы переносят тексты, сюжетные схемы и другие семиотические преобразования из одного пласта в другой. Единство основного набора доминирующих символов и длительность их культурной жизни в значительной мере определяют национальные и ареальные границы культур.
Исторически наиболее активные символы характеризуются известной неопределенностью в отношении между текстом - выражением и текстом - содержанием. Последний всегда принадлежит более многомерному смысловому пространству. Поэтому выражение не полностью покрывает содержание, а лишь как бы намекает на него.
Уместно указать на способность символа существовать до появления данного текста и вне зависимости от него, когда символ «попадает в память писателя из глубин памяти культуры и оживает в новом тексте, как зерно попавшее в новую почву» [2, С. 169]. При этом отсылка, цитата в художественном тексте выступают как органические части нового текста, функциональные лишь в его синхронии. Они идут из текста в глубь памяти, а символ - из глубин памяти в текст.
Символ требует для себя порождающей модели. Модель художественного произведения, как отмечает Лосев А. Ф., должна быть такова, чтобы она «как бы разливалась по всему художественному произведению, обнимала и обвивала его в виде некоего идейно-художественного, т. е. смыслового потока» [1, С. 133].
Нельзя не отметить, что символ в художественном тексте сопоставляется с такой художественной структурой, как художественный образ. Что же представляет собой последний, и какая связь прослеживается между ними?
Художественный образ всегда предстает перед читателем как материально закрепленное объективированное отображение исторически конкретного эстетического отношения человека/писателя к действительности. Художественный образ в прозаическом тексте выражает существенное через индивидуальное, особенное, конкретное. В художественном образе всегда диалектически взаимодействуют между робой визуально - чувственные и понятийно-сущностные начала. Какая-либо часть этого единства может превалировать в образном строе произведения. Как правило, проблема эмоционально-образного восприятия традиционно противопоставляется логическому осмыслению действительности, самоанализу и т.п. Однако любое подобное противопоставление по отношению к художественному образу - всего лишь абстракция.
Нельзя забывать, что художественный образ - это всегда продукт культуры, а не просто биологическая реакция. Он аккумулирует, фильтрует чувственно-представимые образы, так же как мысли, коллективные представления, мифы, идеологические стереотипы, идеалы, надежды и заблуждения человека.
В ощущениях, неотделимых от разнообразных целенаправленных действий и людей, отображается взаимодействующая с человеком и изменяемая им объективная реальность. Последняя дается сознанию человека через его восприятие действительности в виде чувственно-наглядных зрительных, слуховых, обонятельно-вкусовых и других образов. Интересно, что предметом образного отображения может стать и сама эмоциональная сфера человека.
Художественная образность включает в свою орбиту в качестве строительного материала так называемой внутренней формы отличительные качества всех доступных человеку чувственных, рациональных, продуктивных, идеальных образов. Целенаправляя и объективируя их материально, художник/ писатель, сознательно и даже, не ведая того, вне зависимости от результата его творческих усилий, имеет в предмете конкретное воздействие на конкретную общественную среду.
Несмотря на то, что символ не идентичен чисто художественной образности, вместе с тем в литературе очень часто имеет место употребление художественного символа с целью создания воздействующего эффекта. Также и художественная образность не есть обязательно символизация, хотя ничто не мешает писателю нагрузить свои художественные образы той или иной символикой. Но художественная образность никогда не обходится без символа, хотя символ здесь вполне специфичен. Специфика той символики, которая содержится без исключения во всяком художественном образе, заключается в том, что всякий художественный образ тоже есть чей-то образ. На этот раз предмет художественного образа есть не что иное, как он сам, а именно тот же самый образ. Чистая художественность, состоящая из полного совпадения своей идеи и своего образа, рассматривается как предмет бескорыстного и внежизненного созерцания. Нельзя не согласиться со словами Лосева А.Ф. о том, что "изъять символичность из художественного образа - это значит лишить его того самого предмета, образом которого он является» [1, С. 145]. Образ и символ в художественном тексте являются неразрывным целым, служащим целью создания определенного эмоционального эффекта и воздействия на читателя.
